Текст книги "Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков"

Автор книги: Евгений Додолев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В самой категории сомнения ничего дурного нет. Рефлексия – это очень хорошее качество. Когда общество разделилось на славянофилов и западников, это было крайне продуктивно: и тот и другой путь своим конфликтом стимулировали страну к развитию. Аксаков, Киреевский, Чаадаев, Хомяков, Белинский, Герцен – они могли быть не в согласии, но это не означало, что они друг друга подсиживали, писали доносы в партийные организации и требовали изгнать своего оппонента из профессии. Они предлагали рецепты развития общества, исходя из идеи всемирной истории. Всем русским мыслителям казалось, что мы не до конца соответствуем своему историческому предназначению. Любая культура переживает этот дуализм, Россия в этом смысле не исключение.

Русские, когда определяли свой исторический путь, запнулись на определении „кто они?“. Европейцы, азиаты или недоевропейцы, и еще надо учиться быть европейцами?.. Сегодня мы имеем дело не просто с вечным диспутом славянофилов и западников. Нынешние исторические волнения совпали с периодом „холодной войнь", абсолютно идеологизированной и во многом фальшивой пропаганды как со стороны социалистической, так и со стороны капиталистической. Нельзя сказать, что брежневско-хрущевско-андроповская пропаганда все врала, а рейгановская и тэтчеровская говорила одну правду. Врали с двух сторон одинаково безобразно и безбожно.

Но несчастный русский западник оказался жертвой „холодной войньГ. Вот как есть инвалиды Второй мировой, так же есть и инвалиды „холодной“, и им тоже надо выдавать квартиры, пособия и медали. Их обучили, что существует только одна цивилизация – европейская, а русские должны под нее подверстаться. Если бы это сказали Герцену, он бы с ума сошел… Он выступал против европейского мещанства так резко, как не приснится газете „Завтра“. Если цитировать Герцена, то Проханов рядом с ним покажется Шендеровичем».

Помнится, в знаменитом советском лагерном эксперименте, когда в отдельную зону дружно выселили отверженных, они умудрились установить те же зверские порядки унизительного подавления, от которых страдали сами. Причем гораздо более откровенные и жестокие. Конечно, истории ведомы дерзкие оптимисты, «душелюбы и людоведы» типа Виктора Франкла или Эриха Фромма (о беспечно веривших в Человека бодрых подвижниках теплого Ренессанса упоминать не буду), которые допускали наличие в электорате (вернее, человечестве) скромного процента мыслящих, которые живут по принципу «быть», а не «иметь». И живут, не теряя человеческого достоинства. Не теряя ни в каких ситуациях. Вот представители такого человеческого материала могли бы рулить социумом более или менее внятно, полагаю. И поставлять толпе отличных диктаторов (ну что может быть лучше просвещенной и благородной авторитарной власти? Уж точно не порядок туповатого большинства.). Но почему-то такие люди и близко не подходят к вельможным структурам управления. Не заманишь их туда, не прельстишь сладостями чиновничьими. Чувство изящного не позволяет, видимо. Бог весть. Но сложно, право, представить себе академика Лихачева, отважно дебатирующего в Думе с юристом Жириновским. Не потому что покойный. Или академик. А потому что – Лихачев Дмитрий Сергеевич.

Чтобы оценить безрадостные масштабы экзистенциальной катастрофы, достаточно вспомнить старика Зигмунда с его членением личности на три уровня: уровень «оно» (животного, которое хочет все сожрать, всех употребить и ни с кем не поделиться); уровень «сверх Я» (привнесенной морали и ценностей, которым ни один индивид никогда не соответствует); и уровень «Я» – собственно личности, которая истерически мечется посередине, мучимая, с одной стороны, желанием все сожрать, а с другой – чувством собственного несовершенства.

Фрейд был прав – общество, какое ни возьми, с безжалостностью будуарного зеркала отражает эту структуру, напоминающую ступени, по коим «горящая нефть хлещет с этажа на этаж». Любое законченное человеческое формирование – от банды (и государства) до религиозного братства – функционирует, похоже, так же, как сам хищник – homo sapiens. И лишь появляется возможность спесиво наплевать на неудобное «сверх Я», жадное и прожорливое «оно» безжалостно берет верх. То есть стоит заползти туда, где можно цинично забить на все, оскотинивание происходит стремительней юношеского оргазма. И какой человеческий проект вблизи ни рассмотри – везде одно и то же, – идеи неплохи, исполнение – катастрофическое. А если бы это было не так, мы бы и по сей день счастливо и безмятежно жили в традиционном обществе.

Поэтому в любом социуме, который никогда не оправдывает ничьих ожиданий, даже пресловутой «элиты», постоянно возрождается идея «добра и справедливости». Идея, которую обязательно кто-то должен привнести извне. Вот на что нужны варяги. Из этого ведра, кстати, и крылатое выражение «нет пророка в своем отечестве». Внутри, увы, ничего не взрастить, не культивировать – затопчут.

Спрашивается – какой же выход? А его нет. Так и будут чужеродные пророки приносить судьбоносные проекты. Проекты, которые следующие поколения благополучно нивелируют, изгадят – хотя бы потому, что процент «достойных» слишком мал. Мал для того, чтобы переформатировать человечество, пожирающее самое себя. И самой правильной, конечно, была бы реформированная идея каст, предписывающая каждому заниматься тем, к чему предназначен. Просто нельзя тупо опираться на происхождение (да и кто знает, где чьи дети на самом деле…). За распределением младенцев по кастовым категориям присматривать должен отряд продвинутых инопланетян. Которых, в свою очередь, кто-то должен грамотно взрастить. Однако, как говаривал любимый вождь страны бесплатных советов, – попытка не пытка. Разочаровал капитализм? Давайте пробовать новые варианты. Они уже зреют в горах Кавказа, и мятежи арабского мира – это только цветочки.

Ну а Листьев… Листьев тогда, в середине 90-х, верно вычислил флюиды экономического аспекта, но не пожелал идентифицировать себя с величественной Системой. Та же самая история, что и с Ходорковским: получив от системы все, человек самонадеянно пытается обмануть породившее его. Не получается. Почти никогда. Наполеон Бонапарт не смог. Что не уменьшает, впрочем, масштаб личности императора. И Влад тоже воздвиг памятник себе нерукотворный. В форме Колеса Фортуны.

Великолепный ведущий, блистательный шоумен, потрясающей щедрости продюсер, отдававший чемпионски разогнанные им проекты направо и налево, Влад Листьев был героем СВОЕГО времени. Просто он не заметил, когда оно кончилось.

I.IV. Операция «Преемник»

После того как первую премию имени Листьева вручили Леониду Парфенову (2010), я обсуждал эту тему с Мукусевым. Владимир мне сказал:

«Вспомним, что в 1995 году, за год до президентских выборов, Березовский, создавая ОРТ, предложил Листьеву стать его главой. Делал он это не только для того, чтобы с помощью настоящей, а не дутой телезвезды модернизировать бывшее ЦТ, но и решить сверхзадачу: новый телеканал должен был заставить страну „проголосовать сердцем“ за президента Ельцина. Убийство Листьева помешало, но не остановило Березовского. Быстро нашлись безымянные тогда „подберезовики“, которые для достижения поставленной цели цинично использовали даже сам факт убийства. Для предвыборной истерии мертвый Листьев был даже полезнее Листьева живого. Сегодня, за год до выборов, задача перед властью стоит прежняя – сохранить свой режим. Конечно, можно написать любые цифры и объявить любые результаты голосования. Но надо хотя бы перед Западом соблюсти какие-то приличия – дескать, у нас, в России, тоже демократия, блин. И вот тут-то и сработает проект „Парфенов“. „Говорил, что у нас телевидение плохое – пожалуйста, делай хорошее“. Конечно, канала ему никто не даст. Власть понимает, что Парфенов – это Листьев „в таблетках“: ни его большого таланта журналиста и телеведущего, организатора телепроизводства, ни его огромной популярности и действительно заслуженной народной любви у Парфенова нет и в помине. Но что-то предвыборное, типа „голосуй сердцем“, во главе чего будет стоять раскрученный к тому времени Парфенов, появится наверняка. А ведь можно было хотя бы сыграть в порядочность. Например, отдать листьевский миллион в фонд помощи семьям погибших журналистов. Создав этот фонд и возглавив его. На сегодня их более двухсот – журналистов, убитых в „демократической России только за то, что они были журналистами, а не представителями другой древнейшей профессии. Но это мы потеряли коллег – семьи потеряли кормильцев. Как живут эти семьи сегодня, особенно в провинции, нетрудно догадаться. Ни учредители премии, ни Парфенов о них не вспомнили. Они думали „о домике в Жаворонках с коровой, да с кабанчиком“. Ведь деньги не пахнут. Даже если они пахнут кровью».

В свое время Анатоль Григории Лысенко, отвечая на вопрос: «Кто у нас теперь „за Листьева“ – Дибров, Парфенов?» – резонно приговорил:

«Дима, конечно, небесталанный человек. Некоторые его вещи я смотрю просто с удовольствием. Но в нем город Ростов, неистребимый Ростов. И за ним, как за Парфеновым, нет жены Лены Чекалиной. Ведь когда Парфенов пришел на ТВ, он хотя и владел очень приличными знаниями – типичный сын учителей, – но был такая глухая провинция! Вологда в нем очень чувствовалась. Хотя этого не отнять, был невероятно трудоспособен. Но за ним стояла Лена Чекалина – со стальной волей, знаниями, жесткостью, неудовлетворенными амбициями. Она вела его по жизни. Или Олег Добродеев и Женя Киселев. Ушел Добродеев, и Киселеву в „Итогах“, кроме бэканья и мэканья, самостоятельно ничего не удалось. „Э-э-э“ он произносил авторски просто блестяще, а больше ничего. Самостоятельность на ТВ – вообще очень редкая штука».

Дмитрий Ольшанский как-то написал у себя в дневнике прекрасное: «Есть „Деды Хасаны“ от „культуры“ – хитрые, циничные, очень небедные люди, сидящие „на хозяйстве“ оркестров, театров, всякой недвижимости и проч. Они стараются дружить с любой властью, поскольку „делают дела“. В 1990-е они были „космополиты“, потом стали „патриоты“, потом будут еще кем-нибудь. Оценивать поступки Башметов, Табаковых, Захаровых и Михалковых с точки зрения интеллигентской нравственной рефлексии бессмысленно. При этом они в каких-то случаях могут быть и талантливыми людьми – подобно тому как директор овощебазы, помимо того, что он вор, ловкач и бандит, в каких-то случаях может за километр отличить плохой огурец от хорошего».

Когда весной 2012 года Леонид пытался на «Дожде» выступить в тандеме с Познером, ироничный Аркадий Кайданов высказался у себя в Facebook’e:

«Помните у Вознесенского: „Не возвращайтесь к былым возлюбленным – былых возлюбленных на свете нет“? Все-таки нельзя возвращаться в эфир после долгого отсутствия в нем. Ничего путного из этого не получается. Не получается даже у самых культовых телеведущих. Все ограничивается краткой радостью узнавания. „И снова здравствуйте!“ Встретив некогда любимого человека, наскоро пообнимавшись и обменявшись ритуальными вопросами, понимаешь, что больше говорить и не о чем. Навскидку: Доренко, мелькнувший на РЕНе, Сорокина – на 5-м, Миткова на своем месте – в новостях НТВ. И что? Да, замечательная Сорокина была вынуждена работать в несколько несвойственном формате. А и все равно. Теперь вот Парфенов. Самый из всех недавно отсутствующий. Телекритики прильнули – что-то ищут, что-то находят, что-то додумывают. Потому как – тоже люди. А новой аудитории – по фиг! Бывшие кумиры не стали хуже. Они просто стали не нужны. Здесь и сейчас. Такие времена. Поэт калибром поменьше и рангом пониже Вознесенского – Николай Ееоргиевич Новиков, – написал:

„Можно в те же вернуться места,

Но вернуться назад невозможной

Может, никто бы и не прочел, но Астафьев взял эти строки эпиграфом к своей „Царь-Рыбе“. Сейчас Парфенов, да и, пожалуй, Познер, пытаются ухватить за хвост свою, кажущуюся им золотой, рыбку – „ДОЖДЬ“. Неа, Познер уже сделал все, что мог. И Парфенов – все, что мог. Его „багатая“ ретруха на Первом временами балансировала на грани хорошего вкуса. Познер – стайер с серьезной подготовкой. Его хватило на „подольше“. У Парфенова оказалась более короткая дыхалка спринтера. Он уже из поколения, которому для успеха было достаточно легковесной нахватанности, личного обаяния и умения талантливо подсунуть российскому телезрителю котлету, давно зажеванную на Западе – инфотеймент, стенд-ап в движении и т. п. Бывшие кумиры ни в чем не виноваты. И никто не виноват. Если бы Пеле и Круифф вышли сейчас на поле – на них посмотрели бы с ностальгической слезой. Минут десять. Мадам Тюссо не напрасно придумала свой Музей восковых фигур».

Яне могу не согласиться с тов. Кайдановым. Однако считаю, что тот проект (Парфенов + Познер) должен был появиться и умереть именно на этом канале. «По Сеньке и шапка». Ребята там работают непрофессиональные, и в таком контексте особенно блистательно смотрится трогательный непрофессионализм признанных отечественных ТВ-мэтров.

Почему-то прихрамывающих балерин не бывает, а вот дикторы (ну хорошо, не дикторы, просто ведущие) с легким дефектом дикции – это у нас нормально.

Ну ладно Познер, человек тотально заслуженный. Ему можно, короче. А вот шикарные перлы парфеновские пропустить было сложно. Ну настолько безграмотные, что хоть сейчас – в пособия журфаковские. Ведь одно дело, когда милая и бесспорно талантливая девочка-актриса Алла Михеева играет в шоу «Вечерний Ургант» начинающую наивную журналистку и с очаровательной улыбкой лепит в студии «я брала репортаж», а другое, когда солидный обладатель «ТЭФИ» и кумир либералов российских на полном серьезе произносит, ничуть не смущаясь: «В разных регионах эта разница разная», «Книга была во многих начитанных домах», «Квартира тоже получила развитие» (о сюжете с недвижимостью бесстыжего РПЦ-олигарха). Спрос разный. От юной певички из начинающей группы и оперной дивы ждут разного (к вопросу о разницах) уровня исполнения.

Все эти образцы – из премьерного, показательного эфира на «Дожде» (последующие не смог себя заставить отсмотреть). И ведь что занимательно. Косноязычие, которое, казалось бы, непростительно даже какому-нибудь гостю эфира, сходит с рук мега-супер-пупер-профи со стажем в четверть века! Уровень журналистики в стране такой, что совершенно не замечают эти ляпы коллеги мэтров, а сами «телелегенды» просто не заморачиваются, поскольку привыкли к тотальному обожанию в медиасреде, которое позволяет им игнорировать рейтинги. Это закономерно. Какова власть, такова и оппозиция. Кремль забивает на общественное мнение, а кремлевские оппоненты – на аудиторию. Важен лишь внутрикомандный расклад. И для тех, и для других. Как это мило.

Еоворят, зависть бывает двух форматов: белая и черная. Завидую ли я Парфенову? Хотел бы я получить премию имени Листьева (статуэтку + миллион) и при этом ритмично объяснить вручившим, что все они – ничтожества, обслуживающие кровавый режим? И да, и нет. Миллион хотел бы, угу, не Перельман я ни разу. Но вот сомневаюсь, что отважился бы на этот подвиг. Подвиг зачитывания обличительного текста перед аудиторией, все прекрасно понимающей.

За двадцать лет до скандального вручения, в декабре 1990-го, тогдашний глава Еостелерадио СССР запретил легендарную программу «Взгляд». И это – лучшее, что советский медиаменеджер Леонид Кравченко сделал для медиаиндустрии. Умирать нужно в срок, без пластических операций, очистительных клизм и аппаратов искусственного дыхания. После расстрела Джона Леннона на вопрос: «Что нужно для воссоединения квартета The Beatles?» – отвечали:

– Три пули. Всего три пули, детка.

Когда ушел из жизни Джордж Харрисон, ответ, естественно, модифицировали: «Две пули».

Что нужно – в контексте расстрела Влада Листьева – для возобновления проекта «Взгляд»? Веерная очередь из «Калашникова», которая уложила бы добрую половину присутствовавших на церемонии парфенизации нашего ТВ. Яспросил экс-коллегу, сидевшего в том зале:

– А правда ли, что Парфенов опоздал на мероприятие?

И ТВ-мэтр в ответ ухмыльнулся:

– Ну как тебе сказать… По-моему, ооочень вовремя. Как всегда, вовремя.

А ведь я помню «взглядовские» баталии: все были такиииими романтиками. А стали такиииииими циниками. Пройдя огонь и воду, испытания медными трубами не выдержали. Гласность заменили на огласку – и все дела.

Но завидую ли я? Риторический вопрос. Все дело в проекции. Завистливому кажется, что все остальные завидуют успеху. Просто последний трактуется по-разному.

Зато когда академика телеакадемии Л. Г. Парфенова на полном серьезе сравнивали с диссидентом-академиком А. Д. Сахаровым, я, право, как бы завидовал тем, кто в интернетах не блуждает и подобные экзерсисы не наблюдает. Это как – в пассаже профессора Преображенского – «советские газеты натощак читать». Когда реформировали (а, ну да, забыл – положено писать «громили» или «разгоняли») киселевское НТВ в 2001 году, коллеги Парфенова всерьез сравнивали себя с моряками утонувшей за год до этого подлодки «Курск». Они реально сходят там с ума «потому что им нечего больше хотеть» (©БГ): останкинская башня радиоактивит их ядовитыми излучениями. Тот факт, что фуа-гра придется заменить куриным паштетом и с французских вин перейти на чилийские, равнозначно мучительной гибели в торпедированной субмарине.

Тогда все, кто могли, обменялись мнениями по поводу выступления Парфенова. Амплитуда мнений впечатляющая: согласно одним, Парфенов – совесть нации, другие же считают его опытным интриганом, который на волне медведевских чаяний антизастоя надеется уловить толстую рыбку в мутной воде – т. е. получить какой-нибудь канал или руководящую должность; ведь унизительно в его не юном возрасте быть рядовым ведущим одного из многочисленных телешоу (далеко не самом рейтинговом к тому же), после того как он уже вполне заслуженно прослыл телегением, порулил в качестве генпродюсера каналом НТВ и поредактировал в качестве главреда еженедельник «Русский Newsweek».

Все существующие объяснения его обличительной речи, произнесенной в адрес коллег, пересекаются лишь по одному параметру – в его демарше ищут смысл. Кто-то считает, что Парфенов не мог скрывать от коллег свои чувства по отношению к унизительной роли, которая отведена честной журналистике в нашем несовершенном государстве, не мог мириться с цензурой, постоянным давлением и гнетущей несвободой. Смысл выступления, таким образом, заключался в расстановке точек над всякими «і».

Другие предположили, что коли речь телезвезды была сбивчива, а текст зачитан по бумажке, что никак не коррелирует с криком души (и, право, трудно смоделировать эмоциональный всплеск, заранее отмеренный/отрезанный), значит, смысл произошедшего заключался в том, что Леониду кто-то сделал предложение, от которого нельзя отказаться. А внутренние метания его чуткой души сказались на манере поведения.

Обе версии герою в целом льстят. Ибо он предстает перед публикой либо отважным идеалистом, рискующим карьерой ради справедливости, либо опытным подковерным игроком с мятущейся порою душой (ведь если бы он был полным негодяем и сознательно подставлял коллег под неприятности – руки не дрожали бы).

Но никто из высказавшихся не предположил, что акция Парфенова абсолютно бессмысленна. Что у телеведущего просто съехала крыша, и он просто не подумал о том, какие могут быть последствия. А ведь именно эта мысль читалась на лицах присутствовавших.

Виделись в глазах топ-телевизионщиков и сочувствие, и легкая растерянность. Досада и понимание, что демарш придется расхлебывать, что называется «всем миром».

Япомню многих. Довелось работать не столько с ними, сколько НА них. Эдуард Сагалаев, который возглавлял перестроечный ТВ-авангард. Режиссер «Взгляда» Иван Демидов, креатививший уникальные жанры. Анатолий Лысенко и Александр Пономарев, которых в «молодежке» называли «зонтиками, по которым стекает кремлевское говно»: они не только определяли стратегию реформ нашего ТВ, но и героически принимали на себя удары сверху, прикрывая ведущих и редакторов, и расплачиваясь за это порой сердечными приступами. Не будь их всех, не было бы, собственно, и премии имени Листьева, поскольку и Влада – как блистательного новатора и безупречного символа – не было бы. Нечего было бы Парфенову вручать.

В 2001 году Леонид Геннадии, грамотно сдав своих однополчан из пресловутого УЖК (Уникального журналистского коллектива) НТВ, возглавил этот канал в качестве генпродюсера.

Даже бессмысленные поступки недалеких людей, у которых могут случаться критические дни (независимо от пола и возраста), неизменно обрастают порой весьма остроумными толкованиями. И Парфенов давал пищу для подобных размышлений не раз – достаточно вспомнить историю его прихода в эфир к Дмитрию Диброву в разгар исторического конфликта на НТВ.

Но ведь не все люди рождаются с мозгом! Многие и без него прекрасно живут, совершают идиотские поступки и бессмысленные действия, которые потом компенсируются чужим идиотизмом, а коллективный разум, пусть и по кривой, но вывозит. И в каждой профессиональной среде есть свои юродивые. Просто медийных лучше видно ввиду специфики СМИ.

Мой вопрос: может ли Леонид Парфенов сделать какой-нибудь проект общественно-политической направленности, созвучный «Взгляду»? Каким ты помнишь его по «молодежке»?

Сергей Ломакин:

– Честно сказать, я невысокого мнения о Парфенове. Ярискую быть немодным, но я не склонен преувеличивать роль Парфенова на российском телевидении. Все, что сделал Парфенов, – это талантливо перенесенные западные программы на российское телевидение. Об оригинальном креативе Парфенова я не могу ничего сказать. Что же касается возможности сделать проект, созвучный «Взгляду», то, думаю, это не про Парфенова. Парфенов всегда был далек от политики, и все его проекты никакого отношения к общественно-политической направленности не имели. Он, скорее, основатель американского направления на нашем телевидении, такого как инфотейнмент. «Мы информируем – вы развлекаетесь». А «Взгляд» исповедовал другой принцип – «Мы информируем – вы думаете».

Анатолий Малкин:

– Нет, не может и не будет. Парфенов всегда был очень талантливым телевизионным персонажем, но при этом был трусоватым и приспособленцем.

Александр Политковский:

– Парфенов сам обозначил себя в пространстве: «не борец»; в речи, которую промямлил по бумажке в присутствии странных людей. Что за сообщество? Угол и Сэги! Из присутствующих точно никто уже не способен руководить подобным «Взляду» проектом. Сытость застит очи.