355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгений Гуляковский » Долгий восход на Энне » Текст книги (страница 19)
Долгий восход на Энне
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 22:11

Текст книги "Долгий восход на Энне"


Автор книги: Евгений Гуляковский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

10

Шум возник внезапно, на границе слышимости. Вначале Ротанов не обратил на него внимания. Но постепенно звук окреп, превратившись в назойливое жужжание. Неожиданно в скале перед ними образовалось отверстие. Монолитный гранит в этом месте рассыпался, превратившись в раскаленный дымящийся песок. Все стихло. В тишине и напряженном ожидании прошло еще несколько минут. Казалось, тот, кто проложил этот ход сквозь гранитную скалу, не очень-то спешил им воспользоваться.

Наконец в глубине хода послышались чьи-то тяжелые шаги. Судя по звуку, шло сразу несколько человек. Ротанов почувствовал, как горячая ладошка Элны сжала его руку.

Из прохода появился высокий человек, закутанный в длинный темный плащ. За его спиной виднелись фигуры охранных роботов с тупорылыми, блестевшими металлом мордами. Незнакомец показался Ротанову очень худым, очень высоким и очень старым. Сумеречный рассеянный свет позволял хорошо рассмотреть черты его лица. Мертвенная, слегка желтоватая кожа плотно обтягивала широкий лоб и казалась иссушенной временем. Глаза так глубоко запали в глазницы, что почти не были видны. Незнакомец поежился и плотнее закутался в свой плащ, словно ему было холодно, хотя от разогретого песка несло нестерпимым душным жаром. Ротанов осторожно высвободил руку, но прежде, чем успел сделать шаг, Элна шепнула:

– Будь осторожен. Это сам Эсхин. Не верь ему.

Ротанов кивнул, шагнул наконец вперед и остановился перед Эсхином.

– Добро пожаловать на остров Рин, чужестранец. Я давно жду вашего прибытия.

Ротанов не решил, как держаться с этим надменным человеком, в презрительной улыбке которого ему чудилось что-то знакомое, виденное, и он никак не мог вспомнить, что именно.

– После столь трудной дороги следует отдохнуть. Пойдемте.

Эсхин круто повернулся и шагнул к туннелю, словно ни минуты не сомневался в беспрекословном исполнении своих пожеланий, весьма смахивающих на приказы. Роботы расступились в стороны, открывая проход, но Ротанов не двинулся с места. Уже у самого входа Эсхин обернулся и, удивленно приподняв бровь, спросил:

– В чем дело?

– Дело в том, что мы пока предпочитаем остаться на этом месте.

– Мне кажется, вы неправильно понимаете ситуацию.

– В чем же?

– В сущности. Вы мой пленник. Не советую злоупотреблять моим терпением.

– Другой разговор, – спокойно сказал Ротанов. – Теперь, по крайней мере, все стало ясно. Но вам придется увести меня отсюда силой, если, конечно, удастся.

Было заметно, как побледнело от ярости и без того бледное лицо Эсхина. Быстро справившись с собой, он кивнул роботу:

– Стул! – Робот приподнял пистолет, похожий на ракетницу, навел его на кучу песка и нажал кнопку. В том месте, куда ударил невидимый луч, образовалось невысокое завихрение, через секунду уплотнившееся и принявшее очертания удобного гранитного кресла, в точности повторявшего все особенности тощей фигуры властителя острова. Тяжело опустившись в кресло, он кивнул на Ротанова: – Ему тоже.

Ротанов, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Эсхина. Несколько секунд длилось напряженное, гнетущее молчание. Добившись пусть маленькой, но, если учесть их положение, не такой уж пустяковой уступки, Ротанов не стал перегибать палку и заговорил первым, стараясь смягчить слишком напряженную обстановку.

– Давайте сразу уточним ситуацию. Кто я, вы, очевидно, знаете. В данном случае я официально представляю на вашей планете Земную Федерацию. Но мне не совсем понятно, кто вы.

Эсхин презрительно хмыкнул:

– Бросьте, Ротанов, никого вы не представляете. Ваш корабль ушел, шлюпка не может двинуться с места, а экипаж… В настоящее время это кучка разобщенных людей. Мы оставили вас в покое только потому, что не было необходимости в вашей изоляции.

– Если все так, стоит ли тратить ваше драгоценное время на эту беседу?

– Почему нет? На нашем острове довольно скучно, отчего не побеседовать со свежим человеком? Что касается вашего вопроса о том, кого я представляю, то представляю я самого себя. – Он хрипло рассмеялся. – Не правда ли, это приятно – всегда представлять самого себя?

– Не знаю, не пробовал, – сухо ответил Ротанов.

Он все не мог понять, чего, собственно, добивается от него Эсхин. Зачем ему понадобилась эта встреча, что за всем этим кроется? Поэтому он не спешил, стараясь получить максимум возможной информации. Собранные факты рано или поздно выстраивались в стройную систему, превращались в знание. В оружие, которое помогало ему с честью выходить из самых сложных обстоятельств. И сейчас, разглядывая Эсхина, его надменную позу, он подумал о том, что Эсхин больше играет в могущество, чем обладает им на самом деле. Остатки техники, на им созданной и, вероятно, уже изрядно потрепанной, роботы да несколько диких племен, подчиненных роям и, вероятно, недовольных своим положением. Не так уж велика его власть… Вряд ли он имеет отношение к «черным пузырям»… Хотя, кто знает, Элна намекала, что как-то он связан с этим таинственным «озером». Вот где надо искать разгадку. Значит, нужно договориться с ним, во что бы то ни стало остаться здесь на острове, в любом качестве… Найти дорогу к этому «озеру», узнать больше, а тогда посмотрим… Нельзя дать Эсхину понять, как важен сейчас для него этот договор.

– Собственно, я не спешу, – мрачно усмехнувшись, вновь заговорил Эсхин. – У меня уйма времени. А вот вы – долго ли сможете быть в этой бухте без воды и пищи? Предположим, нам не удастся договориться, и я предоставлю вас своей судьбе… С острова не уйти. Подумайте, стоит ли нам ссориться.

– Может, и нет. Может, вы и правы. Но если вы действительно собираетесь со мной договориться, то признайте во мне равного партнера и попробуйте толково и откровенно изложить суть дела. Что вам от меня нужно?

– В сущности, ничего. Ничего важного. Это простая формальность, или, если хотите, предосторожность. В вашем нынешнем качестве вы не представляете для меня интереса. Однако существует очень незначительный шанс, пусть даже один на миллион, что обстоятельства изменятся… Но ведь вы все равно ничего не поймете и ни во что не поверите, пока не убедитесь во всем сами. Я слишком хорошо изучил вас за это время, Ротанов. Противника всегда нужно хорошо знать. Итак, я вам предлагаю пойти со мной в центральный пост моей базы. Я кое-что вам покажу. Заметьте, я приглашаю туда далеко не всякого…

Ротанова удивило, что Эсхин намеренно демонстративно не замечает присутствия Элны. Что-то за всем этим крылось… Что-то очень важное. Больше он не стал возражать.

Они шли вырезанным в скале проходом, и Ротанов, внимательно всмотревшись в отполированные до блеска стенки, подумал, что здесь скорее всего поработал молекулярный резак. Может быть, фотонный. Неплохая техника, совсем неплохая…

Коридор вскоре кончился, и они вошли в зал, вид которого заставил Ротанова тихонько присвистнуть. Если Эсхин собирался поразить его, то ему это удалось. После поселений бореев, после храмов и замков рэнитов он ожидал чего-то старинного, древнего или хотя бы стилизованного под глубокую старину. Но они очутились в современном управляющем центре. Сюда сходились исполняющие и командные устройства, индикаторы и дисплеи, волноводы и энерговоды… Вогнутые зеркала огромных пустых экранов заполняли почти все стены. Назначение многих устройств казалось Ротанову непонятным, но в общих чертах рубка чем-то напоминала корабельную и не вызывала ощущения, что ее создатели – существа иного разума… Вот разве что мебель… Все кресла, столы, рабочие шкафчики были какого-то однообразного пепельного цвета и очень странной формы.

Не задерживаясь, Эсхин подошел к центральному пульту. Элна и Ротанов остановились у самого входа. Девушка шепнула:

– Когда-то мы принимали отсюда наши корабли. Мне кажется, с тех пор прошла вечность. Странно, что аппараты все еще действуют…

Элна не скрывала своей печали, и он хорошо понимал ее состояние. Эсхин тем временем поворачивал рукоятки и переключатели. Загудели скрытые под полом моторы, шторки на центральном экране раздвинулись. Но прошло достаточно времени, прежде чем экран осветился тусклым желтоватым светом. Может быть, Эсхину трудно было справиться с управлением, в конце концов, здесь должен был бы работать не один оператор. Да и сами механизмы, странный светящийся пластик экрана, следы желтых потеков, поврежденные кожухи устройств – все говорило о том, что время не пощадило это некогда совершенное творение чужого инженерного гения.

Ротанов начал уже терять терпение, ему показалось, что Эсхину так и не удастся справиться с аппаратурой, когда по экрану одна за другой побежали темные полосы… Что-то не ладилось. Барахлила развертка, капризничали волноводы, видимо, датчики изображения находились слишком далеко отсюда… Страшно было подумать, где они должны были находиться, если это не запись… Потому что на экране постепенно наперекор всем помехам проступило изображение кокона, некоего темного яйца, занимавшего полэкрана. Со всех сторон этого темного образования пылали огоньки звезд!

Ротанову достаточно было одного взгляда на экран, чтобы узнать это небо. Перед ними была система Энны и Эпсилона, кокон свернутого пространства, и, следовательно, датчики находились снаружи и каким-то непостижимым образом передавали информацию внутрь купола. Эсхин проворчал: «Не та сторона. Придется поворачивать изображение!» Он начал крутить ручки, похожие на штурвалы и явно не относящиеся к первоначальной конструкции рубки, приделанные позже, что называется, на живую нитку. Таких штурвалов было четыре – по одному у каждого операторского кресла. Эсхину приходилось то и дело бегать между этими креслами, доворачивать то один, то другой штурвал. Видимо, он старался не нарушить синхронную работу внешних систем, и, судя по тому, что звезды на экране наконец дрогнули и поплыли в сторону, ему это наконец удалось. В полной тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Эсхина, купол замкнутого пространства на экране начал медленно поворачиваться. Изображение стало отчетливей, ближе, и Ротанов едва сдержал крик, потому что сбоку, из-за края черного яйца, вдруг выплыла сверкающая огненная пирамида, нацеленная своим острием в скорлупу кокона свернутого пространства.

Острие погрузилось уже достаточно глубоко, и там, внутри кокона, его конец светился тусклым оранжевым светом. Ротанов сразу понял, что это такое. Пирамида состояла из отдельных огненных точек, связанных между собой жгутиками раскаленных до синевы нитей. Точек было много, слишком много, он никак не мог сосчитать их, не смел надеяться, не хотел произнести вслух название этих точек, словно боялся спугнуть, боялся разрушить то чувство огромной гордости, силы, уверенности в себе, которым веяло на него от этой пирамиды, потому что каждая точка была отдельным, самостоятельным кораблем. Потому что синие нити были энерговодами, передающими в эту секунду от корабля к кораблю целые реки энергии, способные испепелить планету, высушить море или зажечь звезду! Потому что острие этой огненной пирамиды все глубже уходило внутрь кокона, изливая вокруг себя сверкающий водопад энергии, противостоять которому, казалось, не могло уже ничто. Даже Эсхин молчал, потрясенный и завороженный этим грандиозным зрелищем.

– А ведь они скоро прорвутся, им осталось не так уж много! – не в силах сдержать торжества, произнес Ротанов.

– Сопротивление возрастает с глубиной. Они еще не прошли зону наибольшей плотности. Теоретически это вообще невозможно. Но кто знает, при таких мощностях многие физические законы нарушаются и материя ведет себя иначе… – Эсхин бросил в его сторону быстрый взгляд и продолжил: – Боюсь, вам меня не понять, Ротанов, вы еще молоды, слишком молоды по сравнению со мной и потому не поймете… Я устал ждать, устал балансировать на грани пропасти. Вы многого не знаете, и пока что я не готов поделиться с вами всей информацией. Достаточно с вас и того, что я отдам вам эту планету со всеми ее потрохами и проблемами в обмен на энергию вашего флота. Мне хватило бы пяти минут, чтобы зарядить свои пустые емкости, и тогда я прощусь с вами и оставлю вам Энну. Что ж вы молчите? Устроят вашего капитана эти условия? Ведь я прошу не так уж много…

– Я не уполномочен говорить от имени командира флотилии. В вашем предложении многое неясно. Мы не собираемся мстить вам или наказывать здесь кого бы то ни было. Мы не имеем на это права. Но мы должны быть уверены, что наша помощь вам не будет использована во зло другим существам. Для чего вам энергия? Что именно собираетесь вы с ней делать? Кораблей у вас здесь нет, насколько мне известно. – Эсхин молчал. – Думаю, все это вам придется объяснить, прежде чем соглашение будет достигнуто.

– Вот поэтому мне и нужны вы, чтобы не отвечать на некоторые вопросы. Узнав, что вы мой заложник, командир флотилии не будет слишком требователен, а, Ротанов? Он ведь согласится ограничиться той информацией, которую я ему предоставлю, не так ли? Это будет вполне добротная, хорошо подобранная информация, ее будет достаточно для любого отчета.

– Вряд ли это пройдет. Так или иначе мы узнаем правду, прежде чем примем решение о серьезных действиях. Наши принципы…

– О принципах мы поговорим позже, когда ваш флот прорвется сквозь купол. Это не так-то просто. Я вам уже говорил, шанс прорыва ничтожен. Исчезающе мал…

– Так ли? – насмешливо спросил Ротанов. – Вряд ли вы разговаривали бы со мной здесь, если бы всерьез не опасались вот этого, – Ротанов кивнул на огненную пирамиду, вгрызавшуюся в черный купол сжатого пространства, и оба они некоторое время вновь молча рассматривали это грандиозное зрелище.

– Будущее покажет, кто из нас прав. – Эсхин наконец отвернулся от экрана. – И раз уж мне не удалось сделать вас единомышленником, я хочу иметь хотя бы заложника. В каком качестве вы предпочитаете остаться? В качестве гостя или в качестве пленника?

– Собственно, мне все равно. Я не стану возражать, если в наш договор будет включен еще один пункт.

– Какой же?

– Вы освободите Элну.

– Она меня давно не интересует. Пусть отправляется куда хочет.

Какую-то странную грусть подметил Ротанов в этой фразе, а может быть, не такую уж странную.

– Ей предоставят транспорт и отправят, куда она пожелает.

Ротанов посмотрел на Элну:

– Можно ему верить?

– В этом да. Когда ему выгодно, он умеет держать слово.

– Ты вернешься к бореям? Где тебя искать?

– Я найду тебя, когда придет время. Не беспокойся обо мне и будь осторожен.

«Стоило проделывать столь трудный путь на остров, чтобы согласиться так просто вернуться. Впрочем, если ее целью было лишь доставить меня сюда, тогда конечно…» Тревожные мысли приходили в голову, и где-то в глубине сознания он понимал, что не последнюю роль играли здесь обида и уязвленное мужское самолюбие. Слишком легко согласилась она с ним расстаться, слишком уж легко…

Странные сны снились Ротанову. Странные и беспокойные… Вечерами, когда бессонница наваливалась на него, как глыба, он ничком валился на койку в своей роскошной комнате, излишне просторной. Свобода передвижения сохранялась за ним в известных пределах, он мог подниматься и выходить на внешнюю обзорную галерею острова, расположенную выше кольца электрических батарей. Мог скитаться по всем этажам среднего яруса, запущенным и покинутым много лет назад, и лишь вниз, в действующие жилые и рабочие помещения базы, путь для него был закрыт. Вначале он считал, что и этого слишком много, что Эсхин предоставил ему слишком большую свободу, но уже через несколько дней понял, что его противник неплохо все рассчитал. Шли дни полного одиночества. Казалось, время остановилось. Информация о далеком прошлом рэнитской базы могла бы, наверное, заинтересовать земных археологов. Но он не был археологом, его деятельная натура плохо переносила бездействие и изоляцию. Кроме охранных роботов, он не видел больше никого, ни одного живого существа, и по вечерам его грызла глухая тоска… Не в силах справиться с ней, не в силах заснуть, он доставал свой заветный алый камень, и, глядя в текучие разводы красноватых огней в его глубине, вспоминал оставшуюся за барьером времени, растворившуюся в каких-то неведомых мирах гордую и смелую женщину, что звала его певуче и странно: «Ролано…» Ее биотоки записаны в этом камне, крохотная частичка ее сущности. Он сжимал камень, закрывал глаза и старался представить ее лицо, но вместо этого отчетливо и объемно, словно разорвал некую завесу, увидел однажды лицо совсем другой женщины – той, что осталась на далекой Гидре в племени синглитов, столь далеком и странном, что понять его до конца люди оказались не в состоянии. Может быть, потому он все время видел между собой и ее лицом сверкающий прозрачный барьер, стеклянную стену – ту самую, что невозможно разбить, невозможно разрушить и разорвать, несмотря на всю ее кажущуюся непрочность. Стену непонимания, стену иной, нечеловеческой сущности… Вот и о ней осталась лишь память, горькая память… Потом он увидел лицо своей «жены», жрицы племени бореев. Своими слабыми и беспомощными руками она заслонила его от клыкастой пасти чудовища. Казалось, все эти образы жили в кристалле красного камня. Казалось, он копил их специально, чтобы в причудливом сплетении снов преподнести Ротанову квинтэссенцию собственной памяти. Что-то в них было общее, во всех этих лицах. Что-то глубинное, тайное, понять этого он не мог и знал, что, пока не поймет, будет вечно метаться среди пыльных дорог по чужим мирам, по чужим тропинкам, не находя своей собственной, что ведет человека к такому простому, казалось бы, счастью. К ощущению дома, близкого человека. Но так уж устроена жизнь, что сильным людям нередко достаются трудные дороги, приносящие им удачу, славу, почет, – все, что угодно, кроме обыкновенного человеческого счастья.

У каждого человека бывают горькие минуты, когда все ему видится в черном свете, – простые истины кажутся безнадежно запутанными, очевидное – тайным, истина – ложью. В такие минуты больше всего человеку нужен друг, но рядом с Ротановым не было друга, разве что этот камень… Из его глубин всплывало новое лицо, лицо, которое он не помнил, которое когда-то значило для него немало и которое он давно и основательно забыл. Забыл так прочно, что даже сейчас, засыпая, не мог вспомнить, кто она, из какого далекого неведомого мира, и лишь губы почему-то шептали имя родной планеты…

11

Центр пирамиды неумолимо сносило. Ни один прибор не мог уловить вертикаль в этом смятом, повернутом сразу вокруг нескольких осей пространстве. Луч лазера искривлялся, закручивался жгутом, уходил в сторону. Направляющие пеленги локаторов вообще не доходили до впереди идущих кораблей.

То и дело рвалась связь между идущими рядом кораблями. Ко всему этому добавились еще и временные разрывы. Иногда капитаны кораблей вдруг получали еще не отданные приказы, иногда получали их с запозданием в несколько дней.

Единственным надежным каналом остались энерговоды. Огненные реки мощностью в сотни тысяч гигаватт, низвергавшиеся от кораблей поддержки к атакующей десятке центра, прожигали в изуродованном пространстве свой собственный, независимый от него канал. Если бы не это обстоятельство, флот давно вынужден был бы прекратить прорыв.

Связисты приспособились с помощью модуляции мощности передавать по энергетическим каналам самую необходимую информацию, и только в одном они не могли помочь – в установлении направления атаки флагманскому кораблю. Перед «Орфеем» не было энергоприемников. Вертикаль ускользала, корабль то и дело сносило в сторону. Нужен был луч огромной мощности, способный пробить себе дорогу в пространстве. Время от времени Торсон давал залп всеми носовыми батареями, и тогда фиолетовый столб пламени, прямой, как древко копья, уносился перед «Орфеем» в непроглядную черноту спрессованного пространства.

Торсон сидел в своей адмиральской рубке, связанной с центральной рубкой корабля прямыми каналами. На его экраны поступала информация со всех кораблей поддержки. К сожалению, информация то и дело искажалась во времени, и, хотя в энергетических каналах влияние временных разрывов не сказывалось так сильно, как на остальных каналах связи, все же и здесь ошибки постепенно накапливались и линии траекторий на объемном экране, выводимые компьютером по мере поступления данных, то и дело искривлялись.

Ровный строй пирамиды сминался. То и дело недопустимо растягивались энерговоды, грозя разрывом. Один из четырех каналов уже был разорван; если выйдет из строя еще один, «Орфей» не выдержит повышенной гравитации и, оторвавшись от кораблей поддержки, рухнет внутрь гравитационного купола. Никто не мог предсказать, куда вынесут их тогда завихрения сжатого пространства…

Второй канал выдавал всего семьдесят процентов мощности. Положение становилось угрожающим. Торсон до минимума сократил расстояние между «Орфеем» и первой линией поддержки, надеясь вновь поймать энергию на разорванный канал. Но это не помогло. Дальнейшее сближение кораблей в ненадежном изменчивом пространстве грозило столкновением. То и дело возникали неожиданные рывки, скачком сближавшие корабли или, наоборот, разбрасывавшие их в стороны. Понимая, что постепенно он теряет контроль над движением «Орфея», Торсон вызвал в рубку главного энергетика.

– Когда закончат ремонт преобразователей второго канала? – В минуты серьезной опасности Торсон всегда разговаривал с подчиненными мягко, стараясь по возможности разрядить напряженную обстановку.

– Мощность непостоянна. В этом все дело. Энергетические каналы не приспособлены для передачи информации. У нас все время выбивает фильтры в преобразователях.

– Так замените их!

– Мы уже дважды меняли пластины во всех четырех каналах. Все резервные запасы израсходованы. Необходимо немедленно затребовать дополнительные комплекты решеток с кораблей поддержки!

– Это в такой-то обстановке? Где я вам возьму шлюпку, которая сможет подойти к кораблю в этой дьявольской мешанине?

– В таком случае максимум через два часа потухнет и третий канал.

Секунды две Торсон раздумывал.

– Хорошо, я попытаюсь. У нас не остается иного выхода. – И, переключив селектор на связистов, приказал: – Передайте на «Н-15»: пусть срочно подготовят десять ракет с решетками и высылают их одна за другой с разных направлений в сторону «Орфея».

Он отключился и откинулся на спинку кресла, сомневаясь в том, что хоть одна из этих десяти ракет достигнет цели.

Через полчаса на пульте запрыгали зеленые огоньки, подтвердившие, что флот начал беспорядочный обстрел своего флагмана грузовыми ракетами. Автоматика отказывала, пять ракет подряд бесследно исчезли, едва оторвавшись от кораблей. Седьмая и восьмая разбились о борт флагмана, разбросав в пустоте свой бесценный груз, и лишь девятую удалось наконец состыковать с грузовым ангаром. Не успел Торсон оценить эту дорогостоящую победу, как с «Н-17» сообщили, что на одной из первых бесследно исчезнувших в пространстве ракет находился человек.

Ночь смотрела в иллюминаторы корабля. Плотная ночь открытого космоса. «Н-17» не участвовал в штурме свернутого пространства. Он находился в самом верхнем слое пирамиды, направленной своим острием к закрытой и невидимой планете. В задачу этого корабля не входил прорыв. Он не должен был совершать посадки даже в случае успеха, а лишь оставаться на внешней орбите вместе с другими кораблями поддержки, обеспечивающими бесперебойное снабжение энергией группу прорыва, состоявшую из тринадцати кораблей. На «семнадцатом» находились биологи, физики, математики – научный центр экспедиции.

Анна не совсем понимала, что должны делать биологи внутри железной коробки корабля, лишенного права посадки на планету. Она вообще многого не понимала. Не понимала, почему Торсон так осторожен и медлителен. Почему прорыв к планете проходит так неудачно. Почему их, несмотря на чудовищные мощности, затраченные на прорыв, раз за разом выбрасывает наружу. Наконец, она не понимала уже и того, для чего вообще оказалась здесь. В конце концов поверхность Черной осталась для нее столь же недоступной, как и там, на Земле. Столь же далекой, почти нереальной.

Разве что изображение всех ста сорока кораблей на экранах центрального информатора создавало некое ощущение надежды, некое ощущение пути, еще не пройденного до конца. И цели, столь же далекой и нереальной, как раньше. Только теперь во всем этом появился еще и оттенок безысходности. Потому что с каждым днем, с каждым часом она все больше и больше теряла веру в себя. Теряла веру в успех экспедиции, в то, что когда-нибудь еще раз хоть на секунду увидит лицо человека, память о котором позвала ее в эту дальнюю и нелегкую дорогу.

Знакомые до последней мелочи стены ее маленькой каюты окружали Анну, знакомые вещи, знакомые кристаллы видеокниг. Ее рабочее кресло у письменного стола. Она не чувствовала больше желания сесть в него. Даже работа, всегда дарившая ей забвение и утешение, казалась теперь бессмысленной. Расслабившись, Анна лежала на узкой койке и старалась заснуть. Не помогали с детства заученные правила аутогенной тренировки. Оставалось последнее средство. Она потянулась к коробочке с красной полосой, лежавшей на столике у изголовья, – нетрин даст ей долгий и спокойный сон. Забвенье и потом на некоторое время притупление всех рефлексов и эмоций. Она ненавидела это лекарство и все же была вынуждена теперь все чаще прибегать к нему. Ей казалось, что ядовитое химическое соединение разрушает даже память. Делает ее равнодушной, бесчувственной куклой… Она отшвырнула коробочку, так и не открыв ее, и рывком приподнялась на койке. Было от чего.

Секунду назад ее рабочее кресло, находившееся прямо у нее перед глазами, было пустым, а теперь в нем сидел человек… Она совершенно точно знала, что не спала. И никто не открывал дверь. И не было сигнала входного инфора. И все же в кресле сидел незнакомец в планетарном скафандре высшей защиты. Инспекционная служба? Чушь! В таком скафандре никто не станет разгуливать по кораблю. Черт возьми, не хватало только галлюцинаций! Кажется, она довела себя до самой последней точки и пора обратиться к психологу. Пусть будет нетрин, что угодно, только не это! Она потянулась к коробочке, угловым зрением наблюдая за посетившим ее призраком. Он сидел в кресле, вытянувшись, опустив плечи, и казался усталым, лица за непрозрачным светофильтром шлема не было видно, а сквозь лежащие на подлокотниках руки едва заметно просвечивали стены каюты. Больше она не сомневалась, что перед ней самая обычная галлюцинация, оставалось принять таблетку.

– Не спешите, Анна, нам надо поговорить, – сказал призрак и совершенно домашним жестом попробовал растереть себе шею – впрочем, сквозь воротник скафандра вряд ли ему это удалось.

– Убирайтесь к дьяволу, не хватало только разговаривающих призраков.

– Я не призрак.

– Да? Кто же вы?

– В прошлом один из звездолетчиков, раньше вас посетивших эту планету. А ныне, впрочем, этого вы, пожалуй, не поймете.

– Ах, в недавнем прошлом звездолетчик… – Она не скрывала насмешки, скорее всего адресованной самой себе.

– Вы помните синглитов?

– Как вы сказали?.. – Впервые она растерялась.

– Тогда вам нетрудно будет меня понять. Считайте меня синглитом, если хотите, хотя это далеко не так, но у меня нет сейчас времени объяснять вам все. Важно, что я ваш друг, что недавно я был мыслящим существом, хотя и принадлежал к другой, малознакомой вам звездной расе, и еще важней то, что я должен вам сообщить. Поэтому постарайтесь не перебивать меня и выслушать внимательно. И не просто выслушать, вы должны поверить, что все, что я говорю, истина.

– Почему я должна вам верить?

– Потому что от этого зависит слишком многое.

Она быстро овладела собой и сидела теперь на своей койке, выпрямившись, уставившись на него чуть расширенными, внимательными глазами, и ни испуга, ни сомнения не было в ее взгляде. Только безграничное удивление и интерес.

– Я слушаю вас, слушаю. – Она положила коробку с таблетками на столик.

Человек в скафандре взглянул на часы. Времени для долгих объяснений не было. Он должен был убедить ее сразу же, или все теряло смысл.

– Итак, слушайте. Ровно через сорок две минуты с флагманского корабля поступит приказ выслать ваш резервный катер с ремонтным оборудованием. Запомните – катер номер пять, он находится в пятом шлюзе. Вызнаете расположение нижних помещений на корабле?

– Я знаю расположение помещений, продолжайте.

– Так вот, этот катер не долетит до флагманского корабля… Благодаря нашему грубому вмешательству в законы природы на этой планете в далеком прошлом образовались разломы в пространственно-временном континууме. Главное сейчас то, что в окружающем ваши корабли пространстве-времени есть трещины. В одну из таких трещин и провалится теперь уже через сорок минут ваш пятый катер. В этой трещине время течет в обратную сторону, катер опустится на Энну в далекое прошлое. В момент, когда туда только что прибыла наша экспедиция. Рэниты, так зовут мой народ, найдут этот катер, а в нем они найдут ребенка… Маленькую девочку. Они воспитают ее, примут в свою семью, сделают рэниткой… Этой девочке суждено будет сыграть важную роль в развитии целой цивилизации… Она станет хранительницей Хронара, не позволит совершить предательство и чудовищную ошибку, потом она будет жрицей богини Юстары в диком племени бореев, потом встретится с человеком, которого полюбит… станет его женой, поможет ему победить зло на этой планете, поможет ему исправить совершенные ошибки. Удивительная и прекрасная жизнь будет у этой женщины… Но ничего не дается даром. За это ей придется расплатиться памятью о прошлом, своей прежней жизнью… Правда, не навсегда, возможно, придет час, когда разрывы во времени затянутся, скрученное, изуродованное пространство выпрямится, и тогда она, может быть, вспомнит, кем была на далекой планете Земля… Это будет зависеть от нее самой и от того человека, которого она встретит и полюбит на Энне… Этого человека она знала и раньше, от судьбы в ее главных, узловых моментах не уйти, не сбежать и сквозь время…

– Кто он? – дрогнувшим от волнения голосом спросила Анна.

– Игорь Ротанов.

Она долго молчала.

– А что будет, если в катере никого не найдут?

– Судьбы целой цивилизации в этой части космоса изменятся, изменится сама реальность. Бывают узловые моменты, поворотные пункты, которые определяют всю дальнейшую дорогу истории, весь ход становления реальности… Если девочку не найдут, хранителем Хронара впервые в истории рэнитской цивилизации будет избран мужчина. В самый ответственный момент он примет неверное решение, и эта планета будет уничтожена, а в вашей Вселенной образуется брешь, которую уже невозможно будет заделать. Все силы вашей цивилизации уйдут на бесконечную, бессмысленную войну. Ни конца, ни победы в ней нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю