Текст книги "Олигарх (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Их перехватили поздней ночью, практически утром (уже серело, скоро покажется солнце) когда они возвращались из ночного клуба. Лена в этот раз что-то хандрила, возможно на почве ПМС, была раздражена, постоянно ныла, ругалась, ей не нравилось все и вся. Компания, с которой она была в клубе, в конце концов послала ее по адресу в пешее эротическое путешествие, когда Лена зло обсмеяла одну из своих так называемых подруг – Алену, высмеяв ее наряды, и еще хуже, Алениного молодого человека, которого та привела, чтобы радостно представить тусовке. Лена назвала его унылым кенгуру с явными признаками рахита. Что привело Алену в совершеннейшую ярость. Как говорится – говори, да не заговаривайся! В общем – едва не вспыхнула драка, которая обязательно закончилась бы телесными повреждениями, так как и Лена, и Алена были в хорошей физической форме, и ничуть не уступали друг другу ни по силе, ни по яростности характера.

Кстати сказать, Настя давно уже заметила, что здешние молодые девки отличаются от ее современниц не только большей циничностью и практичностью, но еще и некоторой мужеподобностью. Нет, не во внешнем облике, хотя и тут было на что посмотреть (стиль унисекс), они отличались жесткостью в разрешении конфликтов и в умении нанести своей сопернице довольно-таки серьезные телесные повреждения. Девушки из семидесятых поорали бы друг на друга, пообзывались, может даже потаскали друг друга за волосы, ну и…все. На этом все. Здешние девицы тасканием за волосы не ограничивались. Они пинались, и дрались кулаками как завзятые мужики. Настя сама была свидетелем того, как две девушки из их тусовки отдубасили друг друга до сворачивания носов и ломания костей. И самое интересное – никто в их потасовку не вмешался, все только лишь усиленно снимали драку на телефон, вероятно для того, чтобы выложить в интернет. Дикое зрелище и дикое поведение «друзей» этих девиц. Настя хотела их разнять, но Лена запретила – пускай, мол, дерутся, все какое-то разнообразие. Скучно!

Еще когда ехали от клуба, Настя заметила сорвавшуюся с парковки неприметную серебристую иномарку, которая тащилась за их БМВ Х-6 как приклеенная. Можно было бы конечно попробовать оторваться, все-таки этот джип заведомо мощнее серебристой пигалицы, однако Настя приняла решение ничего не предпринимать – пусть проявят себя. Если это просто наблюдатели – одно дело. Пусть наблюдают, черти драповые. Если же это что-то другое…ну тогда и решение будет другим – по обстоятельствам. В общем – Настя ехала не превышая скорости, как и положено добропорядочной автоледи, и не обращала внимания на брюзжание и ругань Лены, которая упрекала свою телохранительницу в трусости, так как тащиться по пустому ночному городу со скоростью катафалка может только древняя старуха, из которой сыплется песок и окаменевшее дерьмо.

Когда серебристая иномарка пошла на обгон и поравнялась с джипом Насти, та была готова ко всему, и стоило тонированному стеклу иномарки в передней пассажирской двери поползти вниз, и в проеме показаться стволу автомата – не думала ни секунды. Рывок руля влево, и джип с грохотом и скрежетом бьет иномарку в бок. Скрипит, скрежещет проминаемая дверь, трещит бампер джипа, иномарку разворачивает вокруг оси и она делает полный оборот. Джип проскакивает вперед, накреняется, и едва не опрокидывается на бок. Но встает на все четыре колеса, и Настя давит на педаль газа. Сломанный бампер, помятое крыло – это невысокая цена за жизнь.

Вслед грохочет автоматная очередь и по машине трижды бьет будто молотком. У Насти холодеет и напрягается спина – ей страшно, хотя она и знает, что по большому счету этот обстрел ей не страшен – если только пуля не попадет в голову. Так ей говорил Карпов. Гомеостаз – великое дело!

Газу! Газу! Машину кидает – видимо пробита покрышка. Ощутимо тянет влево, на встречную полосу, руль будто живой пытается вырваться из рук.

Скрежет, в зеркало бокового вида видны снопы искр! Хоть бы патруль ГАИ попался, что ли…только есть такое правило, закон природы – когда менты нужны больше всего, их на месте никогда не оказывается. Они будто чуют место, от которого надо держаться подальше. Вырабатывается с годами! Лишь отдельные неудачники с повышенным чувством справедливости вечно встревают в ненужные им неприятности. И это снова говорил Карпов – известный хохмач и циник. И он как всегда прав.

Дорога в лес! По шоссе не уйти. Надо бросать машину и как зайцы петлять между деревьев. Рулем влево – машина опасно кренится, но идет, не опрокинулась. Запас прочности у этого сарая довольно-таки большой. А позади – уже три машины! Два джипа и та самая серебристая «пузотерка», из которой высовывалось дуло автомата.

– Я сейчас тормозну, выскакиваем, и бежим в лес! Поняла? Я спрашиваю – ПОНЯЛА?!

Лена застыла в ступоре – глаза вытаращены, губа закушена, по подбородку стекает струйка крови – прокусила, черт подери! А это что? У нее штаны в крови!

– Что с ногой? – спрашивает Настя, но тут же понимает, что спрашивать бесполезно. С ногой все хреново. Они все-таки попали. Левая нога вспорота по бедру, кровь льется буквально ручьем. Лена в шоке – и от боли, и от волнения, и от потери крови.

Нога бьет по тормозной педали, до преследователей метров сто, сто пятьдесят. Эти идиоты пустили вперед «пузотерку», а лесная дорога сделала не для того, чтобы по ней мотались всякие там букашки. Потому «пузотерка» всех тормозит, и в этом спасение Насти с Леной.

Подскочила к пассажирской дверце, открыла, выхватила с сиденья Лену – ремень отстегнула заранее – взяла ее на руки, как ребенка, прижав к груди, и скачками понеслась в лес, уворачиваясь от опутанных паутиной низко висящих веток. Вслед начали стрелять, и пули с щелканьем врезались в корявые стволы дубов, сбивали ветки, свистели возле виска. Но это не страшно – пусть свистят. ТВОЮ пулю ты не услышишь.

Спрыгнула в попавшийся на пути овраг, и сразу внутри разжался комок – теперь укрыта от случайной пули, было бы очень неприятно получить пулю в позвоночник. Вот бы порадовались преследователи, когда Настя бы ползала возле них на руках, волоча по земле свой красивый мускулистый зад. Интересно, они бы позарились на инвалидку с перебитым хребтом? Соблазнила бы она их как женщина?

Тьфу! Какие дурацкие мысли! Если бы так случилось, что Настя не может двигаться – она бы залегла и постаралась убить как можно больше врагов. А последние две пули – себе и Лене. Эти твари точно не собирались взять живыми, и попасть в их руки находясь в беспомощном положении – это только обречь себя на жестокие муки.

Впрочем – две пули тоже преследователям. Настя бы обошлась и боевым ножом – в сердце Лене, и в сердце себе. Но это крайний случай, о нем даже думать не надо. Жива, здорова, телефон с собой…тьфу! Телефон в машине остался! В сумочке! Ай-яй…вот она, спешка! Вот оно, дуболомство! Ну, ничего…можно воспользоваться телефоном Лены, она с ним не расстается. Ах мать-перемать! Пуля, прежде чем распахать Лене ногу попала в телефон! В общем – подруга, мы в полной заднице.

Ладно, хватит паниковать. Надо делать то, чему тебя учили. И первое – остановить кровь, иначе девчонка просто помрет от потери крови. Индпакет всегда с собой – главное, чтобы не застонала, преследователи где-то рядом. А для того… Достала тюбик-шприц, зубами сдернула колпачок, всадила в ногу Лены – та даже не дернулась. Выдавила содержимое, шприц вдавила в рыхлую землю. Никаких следов! Разорвала упаковку пакета, ножом разрезала набухшую кровью штанину, осмотрела рану. Не так уж все и плохо. Пуля прошла по касательной, затем немного сменила направление, вошла в мышцу и вылетела наружу, не коснувшись кости. И это замечательно! Кроваво, но вполне терпимо. Шрам, конечно, останется, но судя по тому, что Настя узнала об этом времени – пластические хирурги творят чудеса. Так сделают, что от шрама и следа не останется. Главное, чтобы их сейчас не прикончили.

Забинтовала, послушала дыхание Лены – ровное, сердце бьется медленно и размеренно. Спит. Проспит теперь несколько часов – сколько точно будет спать, сказать невозможно, организмы у всех индивидуальны. Теперь спрятать эту обузу и руки у Насти развязаны.

Место нашлось под вывороченным из земли здоровенным дубом – корни его торчали вверх, как щупальца спрута. Лену сложила в клубочек, в позу зародыша, чтобы не занимала много места, сунула под комель ствола – с этого края оврага точно не видно. А с того…там не подойти – колючие кусты по краю, терновник – черта с два пролезешь. Да и нужно нагнуться, чтобы увидеть – даже если знаешь, найти будет трудно.

Итак, готово! Пистолет в кобуру – чтобы не мешал – нож в руку. Быстро, почти бегом вверх по оврагу, туда, где он начинается – выйти по крутому склону, осыпая края – верный способ себя демаскировать. Голоса слышатся как раз там, куда ведет овраг. Говорят гортанно, то ли армяне, то ли чеченцы. Хохочут, похоже, что анекдоты рассказывают. Идиоты! Разве так ходят в поиске? Зачем выдавать свое местонахождение?

Настя одета в темные джинсы и свободную блузку – неяркую (слава богу!), зеленоватого цвета. Как знала! И кроссовки. Самое то, чтобы бегать по лесу и резать супостатов. Ага – вон они, цепью идут. Что там у них за оружие? Калаш – это точно. Еще вроде как «сайга», но это тоже калаш. Пистолеты… Раз, два… четырнадцать человек?! Ого…и все по их с Леной душу.

Медленно, очень медленно…ползком, вжимаясь в землю. Хорошо, что здесь высокая трава, а как в сосновом бору, когда просматривается на триста метров вперед! Ну может не на триста, но Насте и ста метров хватит, да что там ста – с десяти метров заметят, и конец! А тут залегла, и главное – не чихнуть. Пыльца в нос лезет, комары над головой жужжат, радостно приветствуя добычу. Вот же твари! Хуже бандитов! Настя всегда ненавидела многочисленный сонм кровососущих, и считала, что если бы этих тварей не было на свете – Земля точно бы не заплакала.

Первый с краю прошел мимо Наст едва на нее не наступив – молодой парень лет двадцати пяти, в руках – «сайга». Курит, посвистывает, время от времени что-то кричит своим соратникам. Хорошо!

Тихо, как тень поднялась, в три быстрых скользящих шага догнала, точным, сильным ударом вогнала нож в затылок. Все равно как выключила. Парень как шел, так и упал. Выдернула нож, вытерла об одежду убитого, сунула в ножны. Подхватила «сайгу», взяла из кармана мертвеца запасной магазин – все магазины были армейскими, для калаша, на 30 патронов. И это хорошо!

«Сайга» удобно легла в руку – она уже переоборудована, приклад раздвижной, даже прицел есть коллиматорный! Ну, держись, мрази! Теперь повоюем!

А вот телефона у гада нет. Видать тоже в машине оставил.

Так. Вернуться к джипу за телефоном? А если найдут Лену? Вот сейчас сдури спустятся в овраг, и… Нет, надо уводить их отсюда. Нехрен тут бродить! Опять же – ну вот дозвонилась она до своих, вызвала сюда охрану – и как объяснит, где находится? Если только определить местонахождение по телефону? Так она все равно не будет сидеть на месте. А если парни из охраны подъедут и наткнутся на засаду? У машин точно кто-нибудь остался. А может эти ублюдки еще вызвали народ. Эх, жаль солнце уже встает! Ночью все было бы гораздо проще!

Хватит ныть. Неприятности случаются не тогда, когда тебе удобнее, а когда удобнее этим самым неприятностям. То есть в самое что ни на есть неудобное время и в самом паскудном месте. Такая вот у неприятностей особенность. Это место еще не самое паскудное, скорее – хорошее место. Ибо если бы Настю зажали где-то в тупике на открытой местности – результат был бы стократно, тысячекратно худшим. А так – ползи себе, да подкалывай ножичком этих тупых лохов! Ишь, какую толпу нагнали…

Прежде чем эти придурки спохватились, Настя успела подрезать еще одного – мужчину лет сорока, который вооружен был пистолетом «макарова». Ему бы больше подошла винтовка Мосина – ну чисто абрек, заросший черной щетиной по самые уши. Настя убила его тем же самым приемом – ударом ножа в треугольник затылка. В этом случае мозг вырубается сразу, без попыток зацепиться за жизнь в виде дрыгания ногами и руками, а также хрипов и стонов. Если бить в спину, в сердце или в почку – надо придерживать «клиента», иначе шуму поднимется выше деревьев. Хотя и при ударе в затылок есть свои минусы – а вдруг дернет головой и нож пройдет мимо мозжечка? Только если ты наглухо тренированный профессионал – бей в затылок. И то…не всегда.

Забрав пистолет, Настя скользнула вдоль цепи загонщиков, обогнув ее на расстоянии невидимости, снова приблизилась к противнику – уже с другого конца цепочки, и поймав стволом «макарова» крайнего боевика, выпустила в него две пули с расстояния метров 25. Он ойкнул, потом застонал, завопил, и тогда Настя добила магазин по мелькающим в лесу фигурам. Сменила на полный, хотела выпустить оставшиеся восемь патронов, но передумала: мало ли как сложится ситуация, вдруг перестрелка затянется – тогда трофейный ствол будет очень даже нелишним.

Нарочно на мгновение показавшись боевикам, сразу открывшим истеричную, бесцельную стрельбу, Настя побежала прочь от оврага петляя и молясь, чтобы ее не зацепила шальная пуля. Эти идиоты стреляют куда ни попадя, так что запросто могут и зацепить. Пуля-дура, чего уж там говорить. Пару раз пули жужжали совсем близко, так что реально можно было отхватить горячего свинца в тугой зад. И это было бы очень, очень плохо. Ее главное преимущество – мобильность и скорость передвижения, а с простреленным задом сильно не повоюешь.

Настя быстро оторвалась от преследователей, хотя они и прилагали все усилия, чтобы ее догнать. Но бегать по лесу, да еще и с такой скоростью – нет, это не для них. Одно дело сидеть в машине и палить по жертве из тонированного окна, и другое – с оружием наперевес бежать, рискуя получить в глаз древесный сучок, или подвернуть ногу на гнилой деревяшке. А вот Настю учили и ходить, и бегать по лесу – любому лесу, будто то лес средней полосы или африканские джунгли. По сравнению с джунглями местный лес просто спортивный стадион. Почти даже и не запыхалась.

Оторвавшись, нашла укрытие – за здоровенным стволом дерева, упавшего то ли от времени, то ли вывороченного ветром – оно лежало на бугорке, возвышающемся над местностью, и отсюда хорошо просматривались все подходы. Вот тут и стоит встретить негодяев. Нет, не «это есть наш последний и решительный бой», и не «наверх все, товарищи, все по местам, последний парад наступает». Просто способ слегка проредить зарвавшуюся банду отморозков. Это надо же – почти в черте города устроить охоту за людьми! Идиоты! Эх, жалко нет Карпова…он бы сейчас им такую козью морду бы сделал – до конца своей недолгой жизни пожалели бы, что с ним связались. Но Настя тоже не подарок. Мало им не покажется.

Надеясь, что прицел «Сайги» настроен как следует (что не факт), Настя залегла у комля бревна, воткнув в землю перед собой срубленные ножом толстые травяные стебли. Хорошо. Ей все видно, ее должно быть не видно – если не присматриваться. В ста метрах от бугорка поляна – вот на поляну и должны были выскочить преследователи. И выскочили. Дважды идиоты! Настя эту поляну обошла кругом, сразу предположив, что не стоит вылезать на открытое место. Эти городские отморозки выскочили на поляну сразу впятером – видать самые спортивные и самые резвые. Остальные слегка поотстали, и это на какое-то время продлит им жизнь.

Настя дождалась, когда все пятеро отойдут от леса метров на двадцать, выцелила первого…хотела в голову, уже прицелилась (в прицел было видно как по лбу у него катятся крупные капли пота, и боевик тяжело дышит), но передумала и перевела прицел вниз, в грудь. Не надо экспериментов с незнакомым оружием! А вдруг прицел не настроен?!

И не ошиблась. «Сайга» хлестко выдала первый выстрел, и боевика развернуло влево – пуля ударила ему в левое плечо. Настя матерно выругалась, быстро прикинула расстояние, количество щелчков, которые надо сделать барабанами поправок – тут же защелкала, стараясь не думать о том, что на нее сейчас бежит толпа отморозков. А затем открыла беглый огонь, радостно осознавая, что поправка прицела у нее получилась.

Буквально тремя выстрелами она сложила троих (одна пуля – один труп! – как говаривал Михаил Карпов). Тоже в корпус, с удовольствием отмечая, что пуля идет почти в ту точку, на которую указал коллиматорный прицел. Один из вырвавшихся вперед передумал геройствовать, побежал назад, и тут же упал, сраженный пулей в позвоночник. Как минимум трое из упавших были еще живы – они стонали, кричали, звали на помощь – и это очень хорошо. Пусть повылезут те «трусы», что сейчас залегли за деревьями и смотрят, как корчатся их товарищи. Интересно, на что они решатся?

Интересно, или нет, а позицию надо менять. Хватит, послужила.

Отползла назад, низко сгибаясь ушла за бугор и огибая по дуге, зашла в тыл оставшимся в живых преследователям. Их осталось семеро. Двое сидели в кустах и сосредоточенно глядели туда, где пятеро остальных суетились вокруг раненых, лежащих на поляне. Настя оставила «Сайгу» у дерева, тихо подкралась к наблюдателям, и…один только успел вскрикнуть и захрипеть, когда она воткнула ему нож в спину. Второй умер булькая перерезанным горлом. Их никто не услышал – стоны раненых все вокруг заглушали.

У одного пистолет, у другого гладкоствольный помповик двенадцатого калибра. Хорошее оружие, но только не на расстоянии пятидесяти метров. Им хорошо выносить противника в ближнем бою. От снопа пятимиллиметровой картечи и бронежилет спасает с трудом – слишком велика кинетическая энергия летящего в цель заряда. Ребра ломает на-раз.

Вернулась за «Сайгой», взгромоздила один лежащий труп на другой, укрылась за импровизированным бруствером. И открыла огонь – бегло, ловя цель сходу, практически навскидку. Последнего свалила уже возле бревна, за которым сама укрывалась двадцать минут назад. При первых выстрелах этот шустрый боевик бросил товарищей и побежал в укрытие.

Не добежал. Настя стреляла быстро и точно, хотя и не сразу насмерть. Некогда было целиться, чтобы убить наповал. Теперь можно было спокойно заняться ранеными. Нет, не помощь им оказать. Настя никак не была доброй самаритянкой, ей это даже в голову не пришло. С ее точки зрения единственный способ прекратить страдания раненых врагов – это пустить им пулю в башку. Вот только сделать это надо так, чтобы раненый зверь не смог дотянуться до нее зубами. А значит – стрелять надо с расстояния и из укрытия.

Спокойно выцелив головы раненых, Настя сделала несколько выстрелов, подкрутив барабаны поправок так, как было нужно. Все-таки «сайга» немного забирала вправо. Теперь – била так, как надо. Потратила еще несколько патронов, подстрелив тех, кто якобы был уже мертв – на всякий случай, вдруг они притворяются. А затем поднялась, и прихватив с собой дробовик, пошла к куче тел, держа оружие наготове. Подойдя, аккуратно разнесла головы лежащим зарядами картечи – чтобы уж наверняка. Кроме тех, у кого уже не было полголовы или зияла здоровенная дыра. На войне – как на войне. «За что боролись, на то и напоролись» – как говорит Карпов.

Собрала оружие, оттащила в кусты и забросала листвой – кроме «калашникова» калибра 5.45, такого, как у «Сайги». С минуту поразмышляла – может стоить забрать калаш? Он все-таки стреляет очередями, а «сайга» не может. И передумала. Ей нужна снайперская винтовка, а не пулемет. У «Сайги» коллиматорный прицел, она хорошо пристреляна, а стрелять можно почти что как очередями – просто быстрее жми на спуск. Магазин калашниковский на 30 патронов – чего еще надо? В общем – калаш отправился к остальному оружию под куст. Пусть лежит. Только магазины запасные забрала, и сразу сменила почти пустой – на полный.

Прикинула, куда идти, и пошла, загибая путь дугой и оглядываясь на солнце, которое встало уже высоко над горизонтом. Конечно, не июнь, но еще лето, так что светает рано. По прикидкам, сейчас уже часов шесть, не меньше. Довольно-таки долго она бегала по кустам.

У машин действительно оставлены двое часовых. Они сидели на капоте легковушки, покуривая и поглядывая туда, куда ушли их соратники. Оружие положили рядом – тот же помповик и пистолет Макарова. Настя сняла их двумя выстрелами, как в тире – выстрелы слились в один, как в каком-нибудь голливудском боевике про ганфайтеров. Одному прострелила правое плечо, второго завалила наповал. Убитый еще не успел затихнуть, дергаясь на влажной от росы травы, когда Настя шагнула из-за деревьев и пошла к машинам, фиксируя взглядом раненого и готовясь мгновенно выстрелить и нейтрализовать его действия. Левая рука у него работает, так что можно ожидать чего угодно. Но он только поскуливал, держась за плечо, и когда Настя подошла ближе, начал упрашивать не убивать и вызвать ему врача. Идиот.

Через десять минут Настя уже знала – кто их послал и зачем. А еще узнала, что виновник этого безобразия остался лежать там, на поляне. Именно он был с автоматом Калашникова. Тот самый, кому Лена «пописала» бутылкой его поганую рожу. Акция была организована именно им, так что скорее всего вся диаспора в этом действе не участвовала. И это было важно.

Все еще размышляя о перспективах происшедшего (Удастся ли скрыть? Трупы куда девать?) Настя задумчиво прострелила пленнику голову из трофейного «макарова», и обтерев, вложила пистолет в руку его соратника. Сама не зная – зачем это делает. Вероятно – привычка путать следы.

Повесив «сайгу» на шею так, чтобы она была под рукой (Мало ли что случится?! Вдруг еще кто-то из бандитов выжил?), Настя пошла за Леной. Идти пришлось долго – оказывается, Настя с Леной на руках успела убежать километра за полтора – своеобразный рекорд. Впрочем – если бы за спортсменами неслась толпа ублюдков с оружием в руках – вполне вероятно, они были бы в рекордах впереди планеты всей.

Лена лежала там, где Настя ее и оставила. Кровотечение прекратилось, но кожа девушки была бледной – большая кровопотеря. Наркотик еще действовал, Лена спокойно спала, сердце билось ровно и без каких-то проблем. Теперь только бы довезти ее до врачей и не растрясти. В больницу нельзя – нужно домой. И там уже пускай олигарх вытаскивает дочку с того света. Говорено ему было – увези за границу, пока все успокоится! Нет, типа – я договорился, ее не тронут. Ну вот…и не тронули.

Пришлось взять машину бандитов, благо что ключи торчали во всех джипах. Потрепанный, но намытый до блеска «гелендваген» завелся с пол-оборота, и через несколько минут уверенно пер по лесной дороге, разбрызгивая налитые грязной жижей лужи и лужицы. Через пятнадцать минут джип деловито урча выбрался на шоссе, и покатил в нужном направлении, оставляя на чистом асфальте грязные, в черных комках следы шин.

* * *

Со мной поехали два опера из областной управы Комитета – один представился Николаем Афониным, другой – Алексеем Алексакисом, и когда я недоуменно вытаращил глаза на такую экзотичную фамилию, да еще и в соответствии с эдаким-то именем, данным как в насмешку, весело рассмеялся и сказал, что его предки были греками, коих тут, в Одессе – превеликое множество. Как, впрочем, и евреев. Только евреи сюда понаехали сравнительно недавно, а греки тут обитают с самого момента основания города, а возможно и раньше – потому что город образован в 1794 году, а вот греческие поселения тут были задолго до того, как это скопление домов назвали Одессой.

Парню лет тридцать, веселый, приятный – чернявый и шустрый, какими я, в общем-то, и представлял греков. Кстати – у меня к ним всегда было очень доброе отношение. Греки – один из немногих народов Европы (вместе с сербами), которые помнят сделанное им добро и не кидаются в Россию дерьмом. И насколько помню – против нас не воевали. Греки начали вторую мировую войну вполне успешно – дав по морде итальянским фашистам и загнав их в Албанию. Увы, когда за них взялись регулярные немецкие войска – греки, конечно же, проиграли. Не тот уровень, чтобы соперничать с отлаженной военной машиной Третьего рейха. Да и народа у них маловато. Грецию оккупировали и до конца войны они были подгнетом захватчиков. Кстати – та же Франция, которую объявили победителем наравне с СССР и странами антигитлеровской коалиции, легко легла под Гитлера и даже отдала им весь свой военный флот. Мрази еще те…и они заслужили оккупацию черными «беженцами» с Востока, которые все быстрее превращают жизнь французов в незабываемый квест. Скоро эти лягушатники будут в булочную ходить перебежками, опасаясь, что им размозжит голову или отберет деньги «черный брат». И это не какая-то там расовая нетерпимость, это самый что ни на есть непреложный факт.

В СССР очень любят «угнетенное» «черное меньшинство», поддерживают освободительные движения стран Востока. Ну просто-таки готовы в десна лобызать всех этих черных и смуглых царьков, лишь бы они заявили о том, что поддерживают социалистический строй. Бокассу в Артеке принимали! Вот уж он с удовольствием оглядывал сытеньких, и наверное вкусных пионеров. Уж он-то понимает толк в человечине!

Все это я думал, пока ехал по направлению к гостинице «Континенталь», где в номере изнывала дожидаясь меня моя благоверная. Я не стал вдаваться в подробности операции, но кое-что ей рассказал. И хотя она в полной уверенности, что со мной ничего не случится, такого как я ни слоном затоптать, ни оглоблей не отхобачить, но…все бывает. Тем более что она беременна, а у беременных возникают различные очень нехорошие психозы.

В машине воняло засыхающей кровью – я немного оттер сиденье, но…без химии и обильной мойки тут не обойтись. Переднее сиденье еще чистое, а вот заднее – просто ай-яй. Второй опер, который Афонин – сидел бочком у правой дверцы, чтобы не сесть на засохшую лужу крови.

Когда мы вошли в вестибюль гостиницы, я сразу обратил внимание на то, что стойка администратора пуста. В общем-то я и не рассчитывал застать подельницу бандитов на месте – она должна была смениться и уступить место Марии Львовне, той самой женщине, что нас принимала в день приезда, но опера хотели побеседовать и с ней тоже. А уж потом выехать по адресу и задержать милую Оленьку. И только когда мы уже подходили к лестнице, ведущей на второй этаж я услышал то ли стон, то ли хрип – и решил заглянуть за стойку. Заглянул, и обмер: на полу лежала Мария Львовна и под ней расплывалась здоровенная лужа крови. На губах у женщины вздувались розовые пузыри, кофточка и юбка буквально пропитаны кровью. Грек Алексей даже охнул, увидев такую картину, а у его напарника в руках как по волшебству появился пистолет.

– Что?! Кто?! – хрипло спросил я, уже зная ответ и не желая его на самом деле услышать. Но услышал. Женщина была как ни странно в сознании и прекрасно все осознавала. Она увидела меня, моргнула, и через силу сказала:

– Оля…это она…она к вашей жене пошла!

И я не стал дальше ее слушать. Рванул с места так, что еще чуть-чуть и прорвал бы толстые гостиничные ковры. Подбежал к двери своего номера и сразу понял – дело хреново. За дверью слышались истеричные вопли, рыдания, а потом что-то загремело – посыпались осколки и женский голос еще громче завопил:

– Суки! Суки! Ненавижу! Суки!

Я ворвался в номер, и замер, не в силах поверить глазам – моя жена лежала на полу, связанная по рукам и ногам, а нежная и тихая администраторша Оленька громила номер – разбила телевизор, окна, валялись осколки хрустальной вазы посреди рассыпанных яблок. Даже дверь – и ту она умудрилась расколотить. От симпатичной девочки не осталось и следа – фурия, гарпия, а не администратор гостиницы.

Жена не подавала признаков жизни и у меня внутри все захолодело – лицо ее было залито кровью, левая рука ниже локтя «украшена» широкой рубленой раной, из которой тоже текла кровь, впитываясь в ковер, лицо бледное и спокойное, какое бывает у покойников. Одно обнадеживало и заставляло думать, что она жива – зачем связывать покойников? Если только эта сумасшедшая не зарубила ее уже после того, как связала. Но я не могу представить, чтобы эта ненормальная смогла победить Ольгу в честном бою – даже имея в руках туристический топорик, которым та и совершала весь этот погром.

– Ааа…вот и ты, тварь! – завопила девица и невероятно быстро подскочив к Ольге, замахнулась на нее топором – Сейчас я ей башку размозжу! Твари! Твари!

– Постой! – я остановился и постарался не делать никаких резких движений – Что мы тебе сделали? Мы разве тебя обидели? Конфеты тебе купили! Со всем уважением относились! За что ты ее?! Она ведь беременна! Как ты можешь?! Ты же женщина!

– Моего жениха из-за тебя повязали! И теперь расстреляют! Ты все виноват, ты! Все так хорошо было! Мы пожениться собирались! А теперь…теперь ничего не будет, ничего! Но и у тебя ничего не будет! Теперь и у тебя!

Глаза. Безумные, абсолютно ненормальные глаза. Девка точно сошла с ума. И она реально опасна. Сумасшедшие вообще опасны – они, и это зафиксировано в истории психиатрии, иногда выдают такое…что просто ни в сказке сказать, ни пером описать. Помню читал книгу, каким-то чудом приблудившуюся у нас в домашней библиотеке – «Судебная психиатрия» она называлас – так вот там описывался случай, когда один психбольной сбежал из лечебницы и его преследовали на автомобиле. Он бежал прямо по дороге (больной же!), и кому-то из преследующих его санитаров пришло в голову замерить скорость беглеца. Так вот тот десять минут бежал со скоростью пятьдесят километров в час, что на самом деле есть мировой рекорд. Ну да, надо учесть, что спидометр автомобиля завышает скорость километров на десять в час, но даже если сорок километров в час – какой-то там ботаник бежит стайерскую дистанцию быстрее чемпионов!

А еще описывались примеры извращенной логики больных. Вот показательный случай: группа больных копалась в саду – деревья окучивали. Вдруг один псих напал на соседа и забил его до смерти лопатой. Потом побежал на кухню и сказал, чтобы порцию убитого отдали ему, так как тот на обед не придет.

Но тут еще имел место синдром берсерка – воина викингов, которые в битве впадали в боевое безумие и не чувствовали боли, а кроме того – получали невероятную физическую силу и скорость. Ученые современности так и не пришли к однозначному выводу – то ли берсерки были сумасшедшими, умело вызывающими у себя приступ боевого безумия, то ли вульгарно обкуривались наркотическими грибами. В любом случае – чем еще отличались берсерки, так это неспособностью соображать и выстраивать логические построения. Например, такого типа: «Это свой, его нельзя убивать». Били всех подряд, кто подвернется под руку – и своих, и чужих. Потому их боялись и соратники.