Текст книги "Монах"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты чего шатаешься? Пьяный, что ли? Это я пьяный, который день пью – вначале тебя поминал, потом радовался, что ты выжил. А ты чего напился, с радости, что ли?

– Федор, я сильно ранен, и говори потише – вдруг кто-то услышит. Вскипяти скорее воды, мне надо рану… вернее, раны обработать.

Федор мгновенно собрался, будто и не был только что мертвецки пьян, и бросился растапливать печь, ругаясь, что мало приготовил дров и надо теперь идти в сарай колоть.

Минут через двадцать языки пламени жадно лизали дрова в печи и в огромной медной кастрюле нагревалась колодезная вода.

Андрей, скрипя зубами, стащил с себя рубаху и ощупал покрасневший разрез на боку – он сильно болел и воспалился. «Как бы не сдохнуть! – подумал он. – Было бы обидно уйти от стольких опасностей и погибнуть от заражения крови».

– Пока греется вода, расскажи, как так получилось, что ты сейчас у меня, а не отдыхаешь с кучей денег где-нибудь в уютной комнатке лучшей гостиницы города? Сто золотых – немалый куш! И земля! Почему ты весь израненный и никто не позаботился о твоих ранах? Рассказывай, я сгораю от любопытства!

– Ну что сказать, думаю, что до момента моего ухода с Круга ты все уже знаешь, небось весь город жужжит, а вот после того, как я ушел… – И Андрей вкратце пересказал Федору то, что случилось после того, как он покинул арену.

Федор ошеломленно слушал и мрачнел, потом сплюнул:

– Я так и знал, что эти сволочи устроят что-то подобное, но все-таки надеялся, что у тебя все хорошо. Вижу – нет. Что теперь думаешь делать?

– Вначале надо залечить раны – боюсь, что занесло какую-то заразу, поваляли меня в грязи крепко. Потом… потом надо выбираться из города и бежать подальше, пока эти сволочи не очухались и не начали разыскивать меня по всей стране. Когда они заметят, что в храме среди трупов моего нет, начнут розыск. Я ведь положил и адепта, и всю верхушку, элиту этого города! Не скоро опомнятся! Скажи мне вот что: где такая страна Балрон? Что это за государство такое? Мне нужно попасть туда, в город Анкарру.

– А чего ты там забыл? – удивленно спросил Федор. – Ну есть такое государство на севере, очень не любят там исчадий, но между Славией и Балроном нет официальных отношений, и исчадия не допускаются в пределы этого государства. Они как-то определяют, что это исчадие, и сразу убивают его, если обнаруживают на своей территории. Если же исчадие пытается въехать в Балрон официально, его не пускают. Но не убивают. Это довольно большая страна, сравнимая по размерам со Славией, с которой она граничит. Язык там такой же, как у нас, но слова произносят чуть иначе, как-то нараспев, мягче, «гэ» у них звучит как «хэ», а так ничем не отличаются от нас. Кроме религии. Религия у них какая хочешь – и в Единого Бога верят, и язычники есть, да и кого только нет!.. Конечно, дерьма там своего хватает, но жить как-то посвободнее.

– А почему тогда славийцы не бегут туда? Тут же просто невыносимо жить! Как можно жить под исчадиями?

– Ну как можно… вот так и можно. Живем. Тут могилы предков, своя земля, дома, а кто там ждет? Думаешь, там медом намазано? Так же над бедными измываются богатые, так же кому-то везет в жизни, а кому-то нет. Но согласен – тебе прямая дорога туда. На этом материке это единственное место, где тебя могут принять и не выдать исчадиям. Славия и Балрон давно уже противостоят друг другу, были войны, с переменным успехом, а сейчас все застыло в вооруженном нейтралитете – один толчок, и покатится под откос… война будет, конечно, но никто не может предположить когда. А как ей не быть? Исчадиям нужны новые территории, и им не нравится, что подданные бегут в Балрон, спасаясь от беспредела, – в Балроне уже, наверное, процентов десять населения славийцы… Войны не избежать. Но, повторюсь, пока все затихло. Слушай, интересно, что, вот так показал пальцем на врага – и человек умер? Ну ты силен! – Федор хохотнул и задумался. – Молчи и никому не говори о твоей способности – или убьют, или заставят работать на власть, без разницы, где это будет, в Славии, в Балроне или где-то еще. А чего ты там в узле притащил? Ты не рассказал. Я слышал, там чего-то шибко брякнуло. Оружие, что ли? Или чего?

– Или чего, – вымученно улыбнулся Андрей. – Драгоценности это. Я обобрал трупы прихожан Сагана, которые развлекались со мной в храме. Давай его сюда, посмотрим, чего я там нагреб. Мне же придется куда-то деваться из города, жить на что-то надо, да и с деньгами легче устроиться – вот и снял с богачей побрякушки.

– Да чего ты, как будто оправдываешься? – хмыкнул Федор. – Они нам должны по гроб жизни, весь город высосали, считай это военными трофеями. Давай посмотрим, насколько ты раскрутил богатые семейства… ух ты, тяжеленький узел! Ни-че-го себе! – Федор высыпал на широкий дубовый стол груду сокровищ. – Ты хоть представляешь, сколько это стоит?! Да вот только одна эта диадема стоит столько, сколько не зарабатывает крестьянин за всю свою жизнь всей семьей! Да что семьей – всей деревней! Мамочка родная… Да ты богач каких мало! Теперь они точно весь город перероют, тут ни одной вещи нельзя будет продать, и во всей Славии тоже. Может, тебе вообще отправиться на другой континент? Но там язык другой, обычаи другие, труднее прижиться… Говоришь, в Балрон тебе надо? Так чего ты там забыл, расскажешь?

– Долг у меня. Человеку пообещал, что найду там его дочь и помогу чем могу. Если бы не он, возможно, я не победил бы на арене – он стойко сражался и, уже умирая, сильно помог мне. Я дал обещание и не могу его нарушить. Знаешь, Федор, моя жизнь не может служить образцом праведности – многие годы я был просто зверем в человеческом обличье, наемным убийцей, но если я когда-нибудь давал слово, то держал его всегда. Это знали и друзья, и враги. Впрочем, друзей в последние годы у меня не было – какие друзья у наемного убийцы? Только заказчики и жертвы да обслуживающий персонал. Возможно, сейчас, в этом мире, я получил шанс исправить свою жизнь, стать кем-то большим, чем презренный убийца. Не знаю, поймешь ли ты меня. Возможно, я говорю высоким штилем, но я именно так и думаю – это мой шанс. И я знаю, зачем я тут – я должен уничтожить исчадий, выкорчевать зло из этого мира.

– Ну что ж, я тебя понимаю… я сам такой. Думаешь, чего я ушел из стражи? Опротивело все. Здесь меня ничто уже не держит – семьи нет, родни нет, так что мы с тобой вместе поедем в Балрон. Денег у тебя полно, на выпивку и закуску хватит – думаю, не заморишь старика голодом! – Федор ухмыльнулся. – Вот и я при деле буду, а то тоскливо тут сидеть и спиваться. Хоть посмотрю, что у тебя получится. Давай-ка теперь тобой займемся, а то и правда еще горячка начнется, и загнешься. Я тогда с твоих сокровищ точно сопьюсь – мне их пропивать надо будет несколько лет, не меньше, и то не смогу все пропить, помру раньше! – Он хохотнул и добавил: – Я очень рад, что ты жив и вернулся. После сорока лет найти друга очень трудно, практически невозможно, и слава богу, что он послал мне тебя. Все, теперь к делу – вода уже согрелась, сейчас я принесу корыто, раздевайся, садись в него, будем обмывать и обрабатывать твои раны.

Следующий час они обрабатывали раны. Андрей шипел, матерился и дважды чуть не потерял сознание от боли, когда Федор обмывал струей теплой воды с мылом рассеченную кожу.

Как оказалось, на голове была огромная шишка, с рассечением практически до кости – Федор по этому поводу выразился так: если бы не чугунная башка, мозги бы вылетели вмиг. Хуже обстояло дело с раной на боку – ее края после оргии в храме разошлись, и требовалось их сшивать. Федор продезинфицировал рану, вычистил из нее грязь, песок, потом дал Андрею бутылку с какой-то жидкостью:

– На, пей, но не больше двух глотков – это настойка опия. Сейчас буду зашивать, тебе будет очень, очень больно. Стой, подожди! Давай-ка вначале спустим тебя в подпол, в тайник, тебе так и так там отсиживаться, а я тебя не дотащу, надорвусь – эвон ты какой боров здоровый, небось килограмм сто весишь.

– Ну сто не сто, а девяносто точно. Дай мне барахлишка какого-нибудь срам прикрыть, не хочу я их шмотки надевать, противно!

– А что шмотки? Шмотки как шмотки, только грязные. Постираю, и будут нормальные, можно носить. Другие нескоро купим, а у меня, думаешь, великий гардероб? Сейчас подберу тебе штаны с рубахой, только тебе коротки будут, ты же вон какая орясина вымахал.

Андрей вытерся куском ткани, которая здесь служила полотенцем, натянул штаны Федора, действительно коротковатые ему, и отправился в подпол. Там он улегся на низкий топчан, застеленный матрасом и шерстяным одеялом, и повернулся на бок. Только что он отхлебнул из бутыли и уже чувствовал, как опийный туман обволакивает его мозг, погружая в небытие. Завтра, он знал это, будет хреново – и раны, и отходняк после опия, но сегодня он был счастлив притулиться в безопасном месте, а места безопасней, чем подпол Федора, не было на всем белом свете.

Сквозь сон он слышал бормотание Федора:

– Сейчас зашьем, поспишь, а с утра я схожу на рынок, куплю нам свежего мяса, овощей, наварю похлебки – пальчики оближешь, ты еще и не знаешь, какую я умею похлебку варить! Мою похлебку можно подавать в лучших домах, даже королю на стол сгодится! А если к ней еще и кружку хорошего винца! Это вообще будет славно! Скоро встанешь на ноги, мы и подумаем тогда, как выбраться из города. Ну, друг мой, теперь терпи…

Андрей почувствовал даже через опийный туман, как его бок пронзила боль, но спасительная темнота поглотила его, не позволив терпеть мучения.

Пробуждение было уже более щадящим – тело, конечно, болело, но не так сильно, как до того, как он пришел к Федору. Скорее всего тогда он просто не позволял себе расслабляться, не позволял боли овладеть собой, потому и держался все это время.

Андрей попытался встать, нащупав край лежанки – в подвале было очень темно, Федор опустил крышку люка, – но тут же свалился обратно, получив жесточайший удар по больному боку от деревянного топчана. Живот сводило от голода, во рту пересохло, а еще хотелось по нужде.

Пока он раздумывал, что же ему делать, крышка люка открылась и в проем заглянуло усатое лицо Федора.

– Проснулся? Я уж бояться стал, думал, помираешь – ты спал двое суток подряд! Давай я тебе помогу подняться наверх, сейчас будем обедать, я разогрел похлебку, вина красного налью – надо восстанавливать кровь, чаю вскипячу…

Он спустился в подпол, осторожно подхватил Андрея, и они побрели к лестнице. Подниматься было трудно – голова кружилась, в боку стреляло, но Андрей упорно, как жук, лез вверх и наконец плюхнулся на пол рядом с дырой. Ноги его не держали, и, если бы не Федор, он уже два раза бы скатился вниз.

– М-да, не натаскаешься тебя наверх, – пробурчал запыхавшийся Федор. – Давай скорее восстанавливайся. Сейчас расскажу тебе, что происходит в городе.

Пока Андрей, давясь от жадности, заглатывал густую, действительно вкусную похлебку, Федор делился новостями:

– В общем, так: как мы и предполагали, тебя ищут, и ищут усиленно – подняли всех на уши, трактир, где ты работал, выпотрошили, всех его работников и хозяина взяли, а заведение разграбила шпана. Теперь будут выпытывать, как это они пособничали убийце, тебе то бишь. Мотивация поисков: ты негодяй, мерзкий боголюб, которому простили его прегрешения и пригласили на праздничную мессу в храм. Там ты, мерзкий, неблагодарный тип, убил всех добропорядочных граждан города, лучших людей, ограбил их и сбежал в неизвестном направлении. Никто не знает, где ты прячешься и откуда взялся, шерстят всех, даже уголовников, никакие откупы не помогают. Говорят, дней через десять должна прибыть комиссия с адептом-инквизитором для расследования твоих преступлений. За это время нам нужно поставить тебя на ноги и быстро валить из города – похоже, ему приходит конец. Ты ешь, ешь давай – чего остановился? Ты тут ни при чем – это же исчадия, им просто был нужен повод для большой резни. Если ты не поддержишь свои силы, не встанешь на ноги, то не сможешь им отомстить, так что давай жуй.

Легко сказать – жуй! У Андрея кусок встал поперек горла. Все, с кем его свела здесь судьба, уже мертвы. А сколько еще будет смертей? А когда комиссия приедет, начнут жителей трясти – сколько тысяч людей погибнет, пока будут искать его? Надо что-то делать, нельзя, чтобы пострадало столько народу.

Следующая неделя прошла в беспрерывном поедании чего-то сытного и в беспрестанных тренировках – Андрей осторожно, но все увереннее и увереннее двигался, пробовал фехтовать и к концу недели восстановил свое физическое состояние примерно процентов на семьдесят. Конечно, рана так быстро не зажила, но уже не давала такой резкой боли, еще пару дней, и можно будет снимать швы. По крайней мере, теперь он мог вполне пристойно передвигаться, а при желании – заехать кому-нибудь по челюсти.

Они с Федором разработали план исхода из города. С этой целью были куплены два здоровенных мерина, у Федора в каретном сарае стояли оставшиеся еще от отца возки – крепкие, широкие, предназначенные для транспортировки товаров и ночевки в них хозяина. Повозки стояли без дела много лет, но состояние их было прекрасным – замени на них брезентовый тент, смажь втулки колес и отправляйся хоть на край света. Денег, что были у Федора и Андрея, вполне хватало на все про все, так что Гнатьев активно закупал необходимые дорожные припасы, объясняя любопытствующим, что решил пойти по стопам отца и стать купцом, хватит уже стражником ходить, железками углы домов обивать, надо и денег заработать на старость.

И вот наконец наступил день «X» – день побега из города.

ГЛАВА 6

Страшно воняло – как будто тут собрались нечистоты всего этого мира, хотя это был всего лишь слив не очень большого по меркам Земли города.

Андрей шагал по узкому темному тоннелю, ощупывая скользкие стены руками, задыхаясь от смрада и все время ожидая, что наступит на что-то такое, что очень ему не понравится, – например, на чей-то разложившийся труп. Хотя откуда тут взяться трупу? Если только кости… и то сомнительно – пищащие мерзкие крысы размером минимум по полметра проносились стаями по низкой каменной норе, совершенно не обращая внимания на человека.

С их точки зрения, он был еще неготовым для поедания бифштексом, который почему-то бродит по их жилищу, а не лежит, как полагается, в грязи.

В канализацию Андрей попал через ход в доме Федора – этот тоннель метров через пятьдесят выводил в городскую канализационную систему, построенную, наверное, очень, очень давно – по крайней мере, Федор, который знал многое об этом городе, понятия не имел, когда ее выкопали и облицевали камнем.

Андрею нужно было выбираться из города, но уйти обычным путем он по понятной причине не мог. Они с Федором договорились, что тот будет ждать с фургоном и лошадьми в определенном месте – в пяти километрах от стен города, в лесу.

Проходивший через этот лес тракт вел к югу, к границе Славии и Балрона. Дорога тянулась на многие тысячи километров, так что их путешествие обещало быть долгим – по прикидкам Андрея, если проезжать в день пятьдесят километров, до границы они должны были тащиться не менее шестидесяти дней. Но прежде чем тащиться, надо было выйти из канализации.

Само собой, все вонючие стоки города сливались именно в реку – этот мир еще не задумывался о том, чтобы беречь природу, она ведь была так богата и многообразна: в реке водилась форель, которую еще не убили сточные воды, возле города в лесах бродили олени и захаживали медведи, по деревьям тяжело сидели тетерева, мясо которых подавали в местных трактирах… В общем, это был еще девственный мир, загадить который человечеству пока не удалось.

Выход в реку после блуждания в тоннелях открылся неожиданно – проход начал сужаться, и пахнуло холодным свежим воздухом.

Андрей, согнувшись, почти касаясь спиной потолка и держа голову над вонючим потоком, несущимся по трубе, тащился к выходу, думая только о том, как хорошо, что не было ливней, иначе труба была бы заполнена до верху.

Отверстие тоннеля выходило из берегового обрыва на высоте двухэтажного дома, и вонючая струя с грохотом падала в тихий затон реки, пенясь и взбивая пузыри.

Андрей вылетел из канализации и с головой погрузился в воды реки, перемешанные со сточными водами. Вся эта вонючая мерзость попала в нос, в глаза, в уши, но Андрей терпел и сильными гребками двигался вниз по течению, выбирая место, где можно выйти на берег, не привлекая внимания.

Такое место нашлось метрах в пятистах от выхода из тоннеля, там река образовывала широкую галечную отмель, делая изгиб от первоначального направления на юг.

Андрей выбрался на берег, благоухая всеми запахами, которые могли быть в городской канализации и от которых, наверное, и у крысы началась бы рвота. Видимо, он был устойчивее крысы – что доказывала вся его жизнь, а потому превозмог себя и даже сумел притерпеться к своему амбре, стараясь не думать о том, сколько болезнетворных бактерий впитал его организм во время путешествия по подземелью. Река слегка смыла нечистоты, но одежда была безнадежно испорчена. Впрочем, они с Федором это предвидели, и запасной комплект ждал Андрея в повозке.

Под ночным холодным ветерком шумели сосны, и промокшему до нитки Андрею было холодно – через пять минут после того, как он выбрался из воды и зашагал по дороге, у него начали клацать челюсти, а тело сотрясала крупная дрожь.

«Этак и заболеть можно!» – запоздало подумал он и припустил по дороге, убивая двух зайцев – скорее добраться до сухой одежды и огня, а также согреться быстрым бегом.

Вскоре это ему удалось, и зубы наконец-то перестали клацать.

Пробежав километра три, Андрей стал внимательно присматриваться к стене леса – не пропустить бы поворот на дорожку к старой лесопилке, где его должен ожидать Федор. До поворота километра четыре, а потом по старой дорожке еще с километр в сторону – так ему объяснил Гнатьев.

И тем не менее Андрей чуть не проскочил поворот – вернее, проскочил, но потом в его мозгу щелкнуло: «Это же был он, поворот!» Он развернулся и пошел уже медленнее, внимательно присматриваясь к окрестностям.

Наконец впереди замерцал огонь костра. Андрей осторожно приблизился и, краем глаза заметив мелькнувшую слева тень, негромко сказал:

– Федор, ты топочешь, как стадо коров. Вылезай из-за дерева, я тебя видел.

– Зато ты смердишь так, что тебя за сто метров учуешь. Скидывай тут свои вонючие шмотки, и пошли к костру, мыть тебя будем и одевать. Ну и зловоние, даже стоять рядом невозможно – так в нос шибает!

– А ты не мог ход сделать не в яму с дерьмом? Нет бы вывести его сразу в речку!

– Я, что ли, копал? Не хватало еще мне, как кроту, норы копать! Это еще до моего деда прокопано было, а кем – хрен его знает. Не теряй времени, раздевайся, и пошли мыться и сушиться.

Через полчаса Андрей сидел на раскладном деревянном стуле и прихлебывал горячий настой из глиняной кружки. Дрожь его отпустила, зубы не клацали, а тело охватывала приятная истома от тепла костра.

– Ну что, согрелся? Давай тогда поговорим. Что планируешь делать? Куда идти? В принципе деньги у нас теперь есть – может, отсидимся где-нибудь? – Федор пошевелил палкой угли костра, дрова треснули, выбросили красный уголек, и пламя занялось ярче, отбрасывая блики на лица двух друзей.

– Что делать? Я же тебе сказал, мне надо в Анкарру, там живет девушка Антана – мне нужно ей помочь, я обещал ее отцу. Потом посмотрим, что делать дальше. Лучше расскажи мне, как добраться до этой чертовой Анкарры.

– Я не хочу тебя отговаривать, но задача непростая. Представь, вот мы, в Славии, – Федор начертил возле костра точку, – а вот Анкарра. Между нами пять тысяч верст. Путь лежит через столицу Славии. Ты представляешь, сколько нам нужно проехать? Давай прикинем – по сорок верст в день, это надо… надо… около четырех месяцев! Смысл-то есть туда тащиться?

– Смысл всегда есть. И во всем. Повторяю, я пообещал умирающему человеку, что выполню его волю, и я ее выполню. Конечно, я не собираюсь геройствовать, будем останавливаться на постоялых дворах, нормально питаться – денег у нас полно, чего экономить? Расскажи, что нам предстоит в пути – какие тракты, какие трудности, все, что знаешь.

– Трудности? Да как обычно: разбойники, несвежая еда в трактирах, бесчинство жадных стражников при въезде в города, размытые дождями дороги и ледяной ветер на горных перевалах – весь набор путешественника. Хм… забавно, я засиделся в своей халупе, даже интересно посмотреть – а что там дальше? В конце концов, все мы умрем, почему не сейчас?

– Тьфу! Язык твой поганый! Не каркай, Федор, не собираюсь я еще умирать. Мне столько надо сделать… давай-ка наметь дорогу и расскажи, какая обстановка вокруг нее, к чему готовиться. Я имею в виду рельеф, постоялые дворы и города, ну и политическую обстановку – чего там ждать, нет ли войн.

– В общем, так: тракт идет три тысячи верст по территории Славии, через столицу – Гаранак. Потом уже начинается Балрон – Анкарра его столица. Эти два государства очень не любят друг друга и сейчас находятся в состоянии перемирия – после двадцатилетней войны. Она закончилась десять лет назад, с тех пор отношения ничуть не улучшились. Исчадий там нет – им запрещено посещать Балрон под страхом смерти, но у них своих «исчадий» хватает, так что говорить, что это человеколюбивое государство, не стоит. Подозреваю, что там полно агентов исчадий, которые ведут разрушительную работу, подрывая государство изнутри – если не смогли уничтожить в открытом конфликте. Ты уже знаешь, что исчадия очень сильны, обладают магическими способностями, но и они не бессмертны, так что в Балрон они открыто не суются.

– А как же их можно вычислить? Как балронцы определяют, что это исчадия?

– Есть какие-то амулеты для этого, так что отслеживают на раз. Ну так вот, в Балроне время от времени вспыхивают междоусобицы – местные лорды делят власть, делят землю… там есть еще что делить, в отличие от Славии, где все принадлежит исчадиям, все люди, вся земля, – а чего тогда воевать, если все и так принадлежит им? Это, можно сказать, положительный момент от правления исчадий. Ну это я так, для сравнения… Правит в Балроне император, система правления, как и в Славии, примерно та же, только исчадий нет за спиной императора. Но есть другие – жадные лорды, завистливая знать, все как обычно. Беженцев из Славии тоже не принимают, это было условие перемирия, заключенного десять лет назад. Ну тут понятно – не хотят исчадия, чтобы их люди свалили из этой гребаной страны. Если купец или по другому делу – пожалуйста, а вот с узлами, мешками и детишками – нет, иди назад, на жертвенный камень. – Федор выматерился и сплюнул в пламя костра. – Так что нам надо будет с тобой закупить какого-нибудь товара, вроде как мы едем торговать в Балрон.

– А есть мысли, что купить? Надо бы что-нибудь небольшое по объему, но ценное – ну не тащить же огромный воз, в самом деле…

– Мы вот как сделаем: в Гаранаке заглянем в квартал ремесленников и закупим там льняной ткани – она очень хорошо идет в Балроне. Кроме того, в Гаранаке есть один оружейник, кует отличные клинки, в основном кинжалы и ножи, его изделия славятся во всем цивилизованном мире, закупим партию клинков, столько, сколько у него будет. Дорогие, правда, но на них можно вдвойне навариться, гарантия. Что еще? – Федор задумался. – Хм… да ну посмотрим еще по месту. Надо будет продать часть сокровищ, что ты прихватил, деньги понадобятся на закупки и все остальное – путешествовать-то тоже надо на что-то, есть-пить нам и лошадям… Нам о-о-очень далеко тащиться, если ты не передумаешь… Давай-ка ложиться спать, завтра в дорогу. Может, чего-нибудь перекусишь?

– Нет, спасибо… Спать, да… Сегодняшний заплыв в дерьме у меня все силы выпил…

– Иди ложись в фургоне, там постелено. Одеяла сзади лежат, а я тут пристроюсь – люблю, понимаешь, в огонь смотреть… есть в этом что-то завораживающее, магическое.

Федор встал с чурбачка и улегся поудобнее на одеяло у костра, глядя в пляшущие языки пламени. Блики от огня пробегали по его лицу, морщинистому от прожитых лет и жизненных проблем, и Андрей подумал: «Куда нас приведет эта дорога? Куда я вообще иду? Где остановлюсь? Нет мне покоя, как перекати-поле меня несет и несет по миру, даже не по миру – по мирам. Вот и мужика за собой тащу – зачем? Ему и так досталось в жизни, а со мной так и вообще можно влипнуть в неприятности». Он пожал плечами – будь что будет – и отправился в фургон отсыпаться.

Утром его разбудил скрип фургона и стук копыт по земле – Федор уже запрягал лошадей, матерился на конягу, раздувающего брюхо, чтобы подпруга потом его не сжимала. Андрей потянулся и высунулся наружу – солнце уже поднялось над кронами деревьев и вовсю сияло над миром, заливая его оранжевым сочным цветом. Почему-то на душе у Андрея было хорошо и спокойно – впереди дальняя, очень дальняя дорога, а он радуется как ребенок предстоящему путешествию. Усмехнувшись, подумал: «В душе каждого взрослого мужика живет пацан, мечтающий о дальних странах, вот и я не исключение… Что там впереди, какие чудеса?»

Он выбрался из фургона, Федор поприветствовал его радостным мычанием и матом вперемешку с криком:

– Стой, стой, подлюга! Да не тебе я, этому отродью с четырьмя копытами! Убью, гадина, не надувай брюхо, скотина безрогая!

Андрей ухмыльнулся и отправился в кусты…

Вскоре они сидели рядом на передней скамье фургона, смотрели на колышущиеся зады лошадей, тянущих их передвижной дом, и рассуждали о жизни, о своих делах, обо всем, что могут обсуждать два мужика на пятом десятке лет, видавшие виды и прошедшие огонь и воду.

– Вот у тебя почему нет бабы, Андрей? Вот как ты обходишься без бабы? Почему твоя вера требует, чтобы ты обходился без бабы, это же странно, согласись?

– Ничего такого вера не требует, – вяло защищался Андрей, – просто я был монахом, при постриге принял обет безбрачия, вот и все!

– А почему это ваши обеты требуют такого безобразия? Ты можешь заболеть без бабы, в курсе?

– Да ну тебя, чего ты пристал, как репей? А ты-то сам чего неженатый, и бабы я у тебя не вижу!

– Если не видишь, это не значит, что ее нет!

– Невидимая, что ли? Типа – призрак?

– Тьфу на тебя! Я время от времени хаживал к одной молодке, да! Хорошая вдовушка, сладкая! А ты, знаю, ни к кому не хаживал, как больной какой-то! Ты вообще здоров?

– Я те щас ка-а-ак… тресну по башке, вот тогда не будешь глупые вопросы задавать! – рассердился Андрей. – Ну что тебя пробило на эту тему-то? Приснилось, что ли, чего?

– Ага, приснилось, – с удовольствием согласился Федор. – Вроде как вокруг меня танцуют пятеро полуобнаженных танцовщиц и при этом раздеваются, раздеваются, раздеваются… и падают в мои объятия! Падай, Андрей! Падай! – Федор сбил со скамьи ничего не понимающего друга, и тут же в стенку фургона, там, где они сидели, вонзились три стрелы, дрожа своими оперенными древками.

– Похоже, грабители… Вот черт, повезло нам как утопленникам! – вполголоса сказал Федор, проверив, легко ли вынимается из ножен сабля. – И ведь почти у самого города! Довели народ, уже в леса уходят на промысел. Ну что, готов к бою? Тогда пошли!

Они приподняли брезент с задка фургона и ужом выскочили наружу, затаившись у колес повозки. Снизу было видно, что возле лошадей стоит группа людей, человек шесть, с мечами в руках. Луков у них не было, так что Андрей предположил, что или лучники в кустах сидят, или же эти отстрелялись и оставили луки на месте, что вряд ли.

– Давай туда! – понимающе кивнул Федор, и они рванули в лес, по широкой дуге огибая то место, где предположительно сидели лучники. Впрочем, не совсем предположительно – Федор же как-то сумел их увидеть!

Зайдя с тылу, друзья медленно продвигались на голоса – под ногами тихо шелестела упавшая хвоя, но не хрустела ни одна веточка. Слышно было, как разбойники активно обсуждают исчезновение возчиков, нырнувших в фургон, и обвиняют друг друга в нерасторопности.

Федор в лесу преобразился – от пьяницы-стражника не осталось и следа, это был хищный зверь, тигр, неслышно перемещавшийся по своим лесным владениям.

Андрей заходил немного правее, тоже неслышно, как тень…

Выглянув из-за сосны, он увидел трех лучников – мужчин лет тридцати, сидящих на деревьях, на высоте метров шести-семи, и внимательно следящих за происходящим на дороге.

Похоже, что, на их счастье, Федор успел заметить лучника в прогале между деревьями, это и спасло им жизнь.

Лучники не обращали внимания на то, что происходило у них под ногами, так что друзья спокойно достали из-за пояса кинжалы, переглянулись, и Андрей показал на себя и выставил вперед два пальца – это означало, что он снимет двух, то есть Федору оставался один.

Федор кивнул, они приготовились, и Гнатьев начал отсчет, загибая пальцы на растопыренной пятерне. Когда последний палец был поджат, они одновременно с силой метнули свои кинжалы в лучников, а Андрей через долю секунды метнул еще и свою саблю.

Лучники без звука упали с деревьев.

Федор и Андрей переглянулись, согласно кивнули и, подхватив луки убитых и колчаны со стрелами, полезли наверх, на деревья.

Колчаны были заполнены наполовину, но и этого хватило бы, чтобы нашпиговать проезжающих купцов стрелами, как подушки для иголок.

Сверху было великолепно видно, как разбойники шарятся в фургоне, пытаясь найти хозяев и что-нибудь ценное, роются в их вещах, перетрясают одеяла и мешки.

Андрей поймал взгляд Федора, сидящего на дереве в пяти метрах от него, кивнул, наложил стрелу на тетиву, изготовился, выбрав цель… Щелк! Хлопнула спущенная тетива, и два разбойника упали, дергаясь у колес повозки. Щелк! – через секунду упали еще двое, а двое оставшихся в живых высунулись из фургона, пытаясь понять, что случилось и откуда стреляют.

Разбойники хотели выпрыгнуть из повозки, но очередные меткие стрелы пробили им головы, и бандиты повисли на облучке, заливая дорожную пыль кровью.

Друзья осмотрелись и, повесив луки через плечо, стали спускаться на землю. Так же молча они подошли к своему фургону – вокруг лежало шесть трупов, ни одного бандита в живых не осталось.

Проверили карманы разбойников – какая-то мелочишка, ничего ценного. Собрали их мечи и сабли – никчемные железки, но все равно денег стоят, – сложили в фургон, как и луки. Оттащили трупы с дороги и скинули в овраг – подальше с глаз.

Все это время дорога оставалась безлюдной, что немного удивило Андрея – все-таки наезженный тракт, почему по нему такое слабое движение? Может, слухи разошлись, что в Нарске проблемы и собрались толпы исчадий? Возможно, и так…