Текст книги "Записки из завтра"

Автор книги: Евгений Панов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ЗАПИСЬ № 6.

Снова и снова ловлю себя на мысли, для кого я всё это пишу и делаю зарисовки. Ведь после нас уже никого не будет и читать мою писанину будет просто некому. Возможно где-то в каких-то секретных и укреплённых бункерах люди продержатся год-два, а может и все пять, но что потом? Что ждёт их, когда они выйдут наружу? Мёртвая обледенелая планета. Помню, как до всего этого были популярны книги и фильмы о том, как люди выживают после ядерной войны. Мужественно преодолевают трудности, восстанавливают цивилизацию, воют с ордами мутантов и прочее. А в конце они идут навстречу восходящему Солнцу и всё у них впереди замечательно. Хэппи, так сказать, энд. Как же мне хочется хоть на минуту оказаться там, в ещё пока, хоть и относительно, мирном времени и прокричать им, живущим тогда и с удовольствием поглощающим весь этот книго– и кино-мусор; НЕТ НИКАКОГО ПОСЛЕ!!! НЕТ НИКАКОГО ЗАВТРА!!! ПОСЛЕ ЯДЕРНОГО АПОКАЛИПСИСА НЕТ НИКАКОГО БУДУЩЕГО!!! Есть только осколки человечества, вроде меня, доживающие свои последние дни. Возможно когда-нибуть на Земле и возродится разумная жизнь, но произойдёт это явно не скоро. Хочется верить, что та, новая цивилизация будет действительно разумной, а не такой как БЫЛА наша.

Своё пристанище на берегу замёрзшего озера я покинул. Просто надоело сидеть на одном месте и ждать, когда моё время закончится. Нет, можно было бы просто пустить себе пулю в висок, но я решил жить столько, сколько мне отмеряно. Температура часто опускалась до -50 градусов и, порой, даже жарко натопленная печь слабо спасала от пронизывающего холода. Будет ли оттепель я не знал. Надежды на это не было. Поэтому выждав, когда морозы немного спадут, я отправился в путь. В землянке я оставил небольшой запас продуктов, канистру бензина для генератора и покрытый толстым слоем смазки автомат с 60-ю патронами и парой пустых магазинов. Где-то то ли читал, то ли слышал, что у снаряженных магазинов может ослабнуть пружина. Над входом установил длинную жердь с привязанной к ней наверху ярко-оранжевой жилеткой. На высоте своего роста приделал указатель стрелкой вниз и на нём написал "Вход". Может кому и пригодится, хотя надежды на это нет.

Снегоход заправил "под пробку", прицепил загруженные остатками продуктов и канистрами с бензином сани. Себе под руку закрепил "Сайгу", а за спину закинул оставшийся у меня автомат. Не то, чтобы я боялся кого-то, но бережёного, как говорится, Бог бережёт. Зверья уже очень давно не было видно, даже следов. Присел на дорожку на чурбак, стоящий у входной двери, ещё раз осмотрел ставшее уже родным жилище и,перекрестившись, вышел на улицу, плотно затворив за собой дверь. Как же мне хотелось обернуться, когда я доехал до взгорка, из-за которого землянку уже не будет видно. В груди было какое-то щемящее чувство, словно я оставляю здесь своего старого друга. Но вот снегоход перевалил возвышенность и лишь снег бил в прикрытое маской и лыжными очками лицо.

Мой путь лежал мимо города. Я хотел в последний раз проститься с Катей и по возможности пополнить свои запасы. Увы, чуда не произошло. Город по прежнему был мёртв. Лишь снегом всё вокруг завалило ещё больше. Хотя снегом эту субстанцию назвать сложно. Это смесь чего-то, напоминающего снежную крупу и частиц тёмно-серой пыли. Слежавшись образовывало довольно плотный наст, способный выдержать человека. жаль на машине по нему нельзя проехать.

Ледяную могилу Кати я нашёл с большим трудом. Хорошо хоть ориентиры запомнил с прошлого раза. Молча постоял над ставшим почти идеально ровным местом, вспоминая эту удивительную девушку.

В доме чинуши, возомнившего себя хозяином над всем и всеми, в подвале, где стояли генераторы, я нашёл три полных 50-ти литровых канистры с бензином и ещё в одной было примерно литров 10. Долил бак своего моторизированного коня до полного и загрузил канистры. Тяжеловато получилось, но и бросать тоже было жалко. Продукты тоже нашёл. Консервы были очень кстати. Был здесь и алкоголь, но у меня и свои запасы были с той магнитовской фуры. Я слил в 20-ти литровую канистру вперемешку и водку и коньяк и виски. Не для того, чтобы пить, а на всякий случай. В медицинских, так сказать, целях.

Следующей целью на моём маршруте была деревня в 20-ти километрах от города. Я как-то не додумался тогда спросить у того же Хриплого о судьбе её жителей. Была мизерная надежда, что деревенские, как люди практичные, могли выжить. Не думаю, что ядерными боеголовками долбили по каждой деревне и селу.

По деревне действительно не долбили, но и живых здесь не было. Я обошёл почти все дома, но везде картина была одна и та же. Пустота. Лишь мёртвая скотина в некоторых сараях. С десяток домов сгорело дотла. В центре деревни в здании ФАПа* вповалку лежали давно уже окоченевшие тела. Много тел. Похоже та зараза, что едва не убила меня, здесь похозяйничала в полную силу.

(* ФАП – фельдшерско-акушерский пункт. )

В мёртвой деревне пришлось задержаться. Начало темнеть. Хотя теперь почти всегда темно, но когда наступает ночь, то серые сумерки сменяются непроглядной тьмой. А ехать в таких условиях это верный способ свернуть себе шею. И хорошо, если сразу насмерть, а то будешь медленно умирать со сломанными руками-ногами.

Заночевать я решил в добротной баньке на окраине села. Благо протопить её можно было быстро. Я даже смог, хоть и с большим трудом, затащить снегоход в предбанник. Согрелся, согрел банку консервов и, перекусив, улёгся на полок. В тепле быстро разморило и я не заметил, как уснул. Странно, но после того, как мир галопом понёсся в тар-тарары, я ни разу не видел снов. Видимо сработала какая-то защитная функция сознания.

Несколько раз просыпался непонятно от чего. Потом долго лежал сжимая в руках автомат и прислушиваясь к завыванию ветра и постоянному шороху, который издавали ледяные частицы, что этот самый ветер гнал в неведомые дали. Как бы там ни было, но выспаться получилось хорошо.

Ещё когда сеть худо-бедно функционировала, но была буквально на последнем издыхании, от имени Временного Военного Совета России было сообщение о местах нахождения бункеров системы гражданской обороны и складов Госрезерва. Видимо военные решили, что все уже расстреляли свои арсеналы и этим объектам удары не угрожают. Поэтому пусть те, кто смог выжить и у кого есть такая возможность, воспользуются полученной информацией. Понятно, что о всех бункерах и складах я не помнил, но вот о том, что один такой объект есть на Южном Урале и который был ближайшим ко мне, я запомнил. Вот к нему я и стремился. Если где и остались выжившие, то только там. Хотя, если честно, ехал я в полную неизвестность. Где и как искать этот бункер я представления не имел. Знал только примерное его местоположение, но толку от этого было мало. Увы, но указателей на дорогах, говорящих, что я еду по правильному маршруту, почему то не было. И системы ГЛОНАСС тоже не было. Всё ориентирование лишь по старенькому компасу, чтобы не сбиться с направления и не уехать на север, вместо Урала. Осталась надежда, что доехав до гор смогу как-то сориентироваться. Горючего мне должно хватить, лишь бы техника не подвела.

Мигающий красный огонёк я увидел издали. Вначале я подумал, что мне мерещится. Даже остановился и сняв очки протёр их и свои глаза. Мираж не пропал. Где-то вдали, значительно в стороне от той точки, куда я мысленно проложил свой маршрут, отчётливо с одинаковым интервалом мигал красный огонёк. К тому времени я уже сбился со счёта, сколько времени провёл в пути. Ночевал в палатке, найденной в кунге "шишиги", согревая её при помощи печки-щепочницы. С питанием особых проблем не было, благо те же консервы можно было разогреть. Проблема возникла с водой. Её просто не было. Казалось бы, вокруг полно снега, вытапливай его и будет тебе вода. Вот только снегом вот ЭТО назвать было трудно. Грязно-серая масса и, скорее всего, с изрядным уровнем радиации. Но деваться было некуда и пришлось искать выход. Ещё в землянке я пропускал получившуюся жидкость несколько раз через марлевый фильтр, а потом кипятил и пил. Этим же способом я добывал воду и в своём путешествии.

Когда до маяка оставалось километра три вдруг значительно ниже его включился яркий прожектор, луч которого вначале упёрся в мрачное небо, а затем опустился на землю, показывая мне направление движения. Меня встречали. Боже, как же я был рад увидеть живых людей.

Не знаю, что здесь добывали раньше, но в подземных выработках получилось отличное убежище. Пока была возможность, выжившие, кто сюда добрался в первые дни, вполне себе не плохо всё обустроили. Загнали внутрь дизельную электростанцию на базе КАМАЗа, каким-то образом умудрились подтащить на подъездные железнодорожные пути несколько чудом уцелевших цистерн с топливом, со всех окрестностей, откуда только можно, свезли продовольствие, в том числе из находившихся неподалёку складов МЧС, установили крепкие и тёплые ворота на въезде в выработку. В общем создали более менее приемлемые условия для выживания. В момент моего появления здесь находилось более семисот человек.

Встретили меня так, словно я был им всем родным. Дежурные у ворот, которые и заметили отсвет от фары снегохода и подали сигнал прожектором, не скрывали своей радости. А уж я как был рад. Я стоял посреди довольно просторного тамбура, смотрел на этих людей и по щекам у меня текли слёзы. Я ведь уже смирился с тем, что могу больше никогда не встретить живых. И меня ни чуть не смутило, что все, подходившие ко мне, клали свою правую руку мне на правое плечо и произносили одну и ту же фразу; – Мы едины, брат.

Меня осмотрел врач, мне дали возможность, о, чудо, нормально помыться. Оказывается здесь была чистая вода. В глубине выработок, как я узнал позднее, был выход грунтовых вод, так что проблем с этим не было. Более того, когда проснулись большинство вулканов и усилилась сейсмоактивность, то вода стала не просто тёплой, а горячей. Так что от этого термального источника в подземелье было достаточно тепло, хотя и несколько сыровато. Потом со мной встретились главные в этом убежище. В отличии от захватившего власть в городе чиновника, они показались мне вполне адекватными людьми. Расспросили меня, кто я и чем раньше занимался, как смог уцелеть во время удара и как потом выживал. В общем пообщались вполне доброжелательно.

После меня опять забрал врач и поместил на карантин на неделю. Каждое утро мне давали выпить какую-то слегка горьковатую настойку. Как сказал доктор, это для повышения иммунитета и для борьбы с последствиями применения химического и бактериологического оружия. Я не знаю, какой состав был у той настойки, но после неё становилось легко и спокойно. Я отсыпался и отъедался нормальной горячей пищей.

Через неделю меня представили остальным обитателям подземелья. В самом широком коридоре, который являлся своего рода развилкой, был сооружён помост, на котором стояли уже виденные мной местные руководители. Они стояли, одетые в белые свободные одеяния. Меня вывели на помост и один из них, воздев руки к потолку, громко произнёс; – Возрадуйтесь, братья и сёстры! Господь привёл в наше Единство ещё одного выжившего, явив очередное чудо! Примем же его в наши ряды и возблагодарим Господа! Мы едины, братья и сёстры!

– Мы едины!– как один организм выдохнула паства.

Я уже давно понял, что здесь всё бытие с религиозным уклоном, но ничего плохого в том не видел. В такие времена людям необходима ВЕРА. Довольно красивая девушка поднесла мне чащу с каким-то напитком. Она отпила из неё сама и протянула мне с искренней улыбкой на лице. Я отпил и хотел отстраниться от посудины, но она рукой придержала чашу. Пришлось пить до дна. Вкус очень напоминал ту настойку, что давал мне доктор. И мне стало по-настоящему хорошо. Что было потом я помнил смутно. Вокруг все пели и радовались и было ощущение бесконечного счастья.

В себя пришёл я от того, что мне в спину упёрлось что-то тёплое, мягкое и приятное на ощупь. Повернувшись я обнаружил, что лежу голый под одним одеялом с той красоткой, что поила меня из чаши. Меня ни сколько не удивил тот факт, что на ней одежды тоже не было. Она чуть приоткрыла глаза и, томно вздохнув, потянулась. Это было настолько эротично, что я не выдержал. А если учесть, что женщины у меня не было уже очень давно, то я сгрёб незнакомку и подмял под себя, чему она ни сколько не сопротивлялась. Прокувыркались мы с ней довольно долго. Когда мокрые от пота и довольные мы лежали обнявшись, я спросил; – Тебя как зовут?

– Инга. Но здесь не принято обращаться по именам и не принято вспоминать, кто кем был и чем занимался раньше. Всё это осталось там, в прошлой жизни. Здесь мы все братья и сёстры и мы все едины. Ты привыкнешь к этому. Теперь ты один из нас и часть целого, а каждый из нас теперь часть тебя,– она встала и потянулась как кошка. Ну какой нормальны мужчина такое выдержит, когда молодая красивая девушка, и при этом абсолютно голая, так красуется перед ним. Я потянулся к ней, но она шутливо погрозила мне пальчиком,– Не сейчас. Нам нужно идти. Нас, наверное, уже заждались. Всё остальное потом,– она лучезарно улыбнулась и показала мне свой язычок, на котором блеснул крохотный шарик пирсинга, при этом вильнув своей великолепной попкой.

Так началась моя жизнь в подземелье. От Инги я узнал, что первоначально народа здесь было значительно больше. Примерно 2 тысячи человек. Но со временем кто-то умер от лучевой болезни, кто-то от последствий применения химического оружия или подцепив на поверхности какую-либо гадость. А многие уже, как сказала Инга, находятся в лучшем мире. Тогда я не придал значения этим её словам, посчитав, что лучший мир это рай после смерти.

Каждый день начинался с того, что все пили из одной чаши отвар, произнося перед этим "Мы едины". Потом была молитва, больше похожая на те, что когда-то видел в фильмах и в интернете, когда показывали американские церкви. Все весело пели, прихлопывая при этом. Пел и я вместе со всеми. Во время ритаула меня просто захлёстывало ощущение счастья и лёгкости. После следовала общая трапеза и распределение на работы. Хотя все в основном и так знали свои обязанности.

На самом деле работы было не так уж и много. Большую часть времени занимали совместные молитвы. Поначалу мне это казалось немного странным, но вскоре я привык. Меня распределили в помощники к местному энергетику, обслуживающему генератор и ветряк, от которого был запитан маяк и который являлся резервным источником электроэнергии. В мою задачу входило остановить генератор на ночь, заглушив дизель, и запустить его утром. Затем я шёл на общую молитву и на завтрак. Кормили, надо сказать, дважды в день и вполне не плохо. Сытная похлёбка, сваренная на бульоне с галетами вместо хлеба. Иногда давали и хлеб.

А ещё от своей новой подружки я узнал о Лётчике. О нём все если и говорили, то с восхищённым придыханием. Лётчик был кем-то сравни ангелу небесному. Примерно раз в десять дней он, по словам местных обитателей, прилетал на своём самолёте и забирал с собой пару человек. Как мне объяснили, где-то в центре Африки, на берегу озера Виктории, есть живой оазис, который согревают геотермальные источники, образовавшиеся в результате извержения вулкана Килиманджаро. Там живёт достаточно много людей всех национальностей, там есть чистая плодородная земля и растут сельхозкультуры. Там чистое небо и светит Солнце. Там есть все шансы переждать ядерно-вулканическую зиму.

Всё это по-началу показалось мне странным. Ведь я видел снимки из космоса и там над той же Африкой не было ни единого просвета в облачности. Более того, почти все страны посчитали своим долгом нанести ядерные, химические и бактериологические удары по Ближнему Востоку, а там ведь и до центральной Африки рукой подать. Так что зараза всяко должна была туда добраться. Хотя, кто знает. В сети абонентов из тех краёв не было. Да и сам факт того, что кто-то мог летать в нынешних условиях, вызывал сомнения. Я хотел уже пойти к руководству и поделиться своими мыслями, когда по подземелью пронёсся благоговейный шёпот ; – Лётчик! Лётчик прилетел!

На общей молитве Пастырь, как его все называли, обратился с речью;– Братья и сёстры! Возрадуйтесь! Господь наш послал к нам нашего отважного Лётчика, который преодолев бури и непогоду смог принести нам благую весть! Поприветствуйте вестника Господа нашего!– на помост поднялся человек в лётном комбинезоне и в шлеме с закрытым затенённым забралом. Пастырь, между тем, продолжил,– Наши братья и сёстры, улетевшие ранее на чистую землю, шлют нам свой привет и вспоминают о нас в молитвах своих. Сегодня двое избранных отправятся в трудный и опасный путь к нашим братьям и сёстрам. Давайте благословим их и пожелаем благополучно добраться до цели. И помните, мы-едины! Каждый это частица всех и все-частица каждого.

Двое избранных, мужчина и женщина, оба среднего возраста, ушли вслед за Лётчиком. Их провожали общей молитвой с непременным распитием из общей чаши. А я подумал, что всё ведь возможно. Может действительно что-то изменилось в атмосфере за то время, что прошло с момента, когда сеть окончательно перестала работать. Может и правда на экваторе стало возможно жить под открытым небом. Да и самолёт может быть каким-нибуть всепогодным военным. Об этом говорило то, что с собой можно было взять лишь двоих. В общем я решил не отвлекать людей своими размышлениями.

Дни шли за днями. Лётчик прилетал ещё несколько раз и, видимо, с собой привозил немного продуктов, в частности свежего мяса. Во всяком случае после его отлёта мы несколько дней питались очень наваристой похлёбкой. Я дважды ездил с поисковиками к мёртвым посёлкам, которые были поблизости. Мы искали всё то, что могло нам пригодиться. Продукты, медикаменты, тёплые вещи, горючее. Предварительно всё проверяли дозиметром. Уровень радиации хоть и был повышенный, но в пределах допустимого, как сказал наш старший. Обратно возвращались с хорошей добычей. Я спрашивал у своих спутников, где находится аэродром, на который прилетает самолёт из Африки, но ни один из них точно не мог ответить мне. Все кивали в сторону старшего, а он, в свою очередь, показывал рукой куда-то за горы и говорил, что аэродром где-то там. Странно всё это было.

Странным было и то, что в подземелье были места, куда заходить можно было лишь отдельным избранным. Такими были кухня, на которой работал Повар и три его помощника, лаборатория, где единолично царствовал Доктор и склад, вотчина Кладовщика с двумя помощниками. Ещё вход был запрещён в Резиденцию, где жил Пастырь. Все эти места охранялись вооружёнными охранниками. И если со складом и лабораторией всё было понятно, то почему запрещено ходить на кухню, было не ясно.

В один из дней я работал в распределительном щитке, в котором кто-то обнаружил искрящийся кабель. Дотянуться до кабеля никак не получалось и пришлось, предварительно обесточив щиток, лезть туда целиком, благо если постараться, то протиснуться туда было вполне возможно. Пока я зачищал зловредный кабель, снаружи послышались чьи-то голоса.

Разговаривали вполголоса несколько человек.

– Сколько у тебя ещё дури осталось?-спросил неизвестный голосом Пастыря.

– Да дохрена. И готовая есть и ещё синтезировать не проблема. Из последнего поиска притащили чуть ли не целую аптеку, так что есть с чем работать,– по голосу вроде Доктор.

– Ну а продуктов много нашли?– снова Пастырь.

– Нормально,– третий голос, мне не знакомый,– В основном крупа в герметичных упаковках, немного консервов и хренова куча собачьего и кошачьего корма. Так что есть чем всех кормить. Да ещё и мяско осталось,– говоривший хохотнул.

– Ты нас тем мяском не накорми случайно,– ещё один голос,похожий на голос старшего, с которым я ездил на поиск,– Или собачьим кормом.

– Не боись,– голос, очевидно, Повара,– то мяско для остальных. Им же и все эти вискасы скормим. Схавают, тем более их поголовье постепенно уменьшается. А нормальной еды нам лет на 20 хватит. Кстати, не плохо было бы и запасец мяса пополнить. Его ещё через мясорубку надо пропустить, а это тоже не быстро.

– Жди ещё пару дней,– голос Пастыря,– Слишком часто Лётчик прилетать не может. Слишком это подозрительно будет. Что там новенький? Как себя ведёт?

Я перестал дышать.Речь явно была обо мне.

– Вопросов много задаёт,– раздражённо ответил Старший,– Интересовался, где у нас аэродром. Похоже твоя бурда на него не действует, Док.

– А что ты хочешь? Он недавно у нас и нужно время, чтобы подействовало как надо. Я же предупреждал, что не нужно его так рано наружу выпускать. Пусть бы здесь потусил, песни со всеми попел, пока мозги не начнут работать как нам нужно, а когда стал бы совсем послушным, вот тогда и делайте с ним всё, что хотите.

– Кстати, его подружка очень уж настойчиво пыталась ко мне на кухню попасть.

– Ну и..?

– Шуганул слегка. Сказал, что тебе пожалуюсь и её накажут и она пропустит свою очередь на полёт. Вроде отстала.

– Ну вот её и отправим первым же рейсом. Чтобы под ногами не крутилась.

– Жалко. Девка то смачная.

– Этих смачных девок ещё полно, так что будет из кого выбирать.

Голоса медленно удалились вглубь подземелий и я смог наконец-то вздохнуть. Странный разговор. То, что всех здесь чем-то опаивают я уже понял. Да и объяснили мне, что этот отвар помогает бороться с последствиями лучевой болезни и выводит из организма всякую дрянь. Ну а то, что вызывает эйфорию, так это побочный эффект и не самый неприятный. Но вот остальная часть разговора мне показалась какой-то подозрительной.

Через два дня, как и обещал своим собеседникам Пастырь, в подземелье вновь появился Лётчик. И как и прежде его появление было встречено всеобщим ликованием. Ликовал и я. Вернее делал вид. После подслушанного разговора я перестал пить тот отвар вместе со всеми. Лишь делал вид, что пью. И теперь я мог наблюдать явно ненормальное поведение окружающих. Застывшие остекленелые глаза, расширенные на всю радужку зрачки. Ёлы-палы, да они все под кайфом. Я такое видел в ночном клубе, когда некоторые посетители в сортире закидывались лёгкой дурью.

Вполне ожидаемо избранной стала Инга и ещё один мужчина. Накануне я пытался убедить эту дурёху всеми способами отказаться от этого. В ответ она обиделась и заявила, что я просто не хочу остаться без неё. Мои слова она не слушала и в ответ пыталась убедить уже меня в том, что там, на чистой земле, она меня дождётся и мы будем навсегда вместе. В конце концов она просто заявила, что я эгоист, который думает лищь о себе и ушла. И вот теперь она стоит на помосте и счастливо улыбается.

Без Инги стало совсем тоскливо. Я даже начал подумывать опять начать пить ту бурду, которой поили всех. Забыться и не думать ни о чём, что может быть лучше?

А ещё через пару дней на ужин была наваристая похлёбка с крупой. Получив свою порцию я отсел в сторону и принялся работать ложкой. Хандра хандрой, а кушать всё равно хочется. Внезапно на зубы попало что-то твёрдое. Косточка? Я выплюнул на ладонь и уставился ошарашенным взглядом на то, что мне попалось на зубы. Это был так хорошо знакомый мне шарик от пирсинга, который я много раз видел на язычке у Инги. И тут у меня по телу прошла холодная волна. Я внезапно понял, ЧЕМ именно нас кормили всё это время.

Не было никакого Лётчика. Не было никакой чистой земли в Африке. Всё это было лишь для того, чтобы успокоить всех. Всё в этом подземелье было лишь для того, чтобы обеспечить выживание горстки избранных. Все остальные были лишь послушным стадом, одурманенным наркотиками и религиозным бредом. Стадо само себя откармливало своими же сородичами, пожирая их, экономя при этом нормальные продукты для пастухов, да ещё и пополняя периодически ресурсы для них.

Первым порывом, когда я силой воли кое-как успокоил рвотные порывы, было вскочить на помост и, так сказать, открыть глаза всем на происходящее вокруг них. Но, посмотрев вокруг,я решил этого не делать. Бесполезно. Мне просто никто не поверит и я, скорее всего, стану завтрашним ужином для всех. Как там они говорят? Каждый станет частью всех? Как верно подмечено. Пастырь откровенно постебался, когда придумывал эту фразу. Всех вполне устраивает их жизнь. И не факт, что узнав о том, чем, вернее кем, они питаются, местные обитатели не скажут, задумчиво посмотрев в свои плошки, что не мешало бы и подсолить да лаврушечки добавить. Они будут с причмокиванием жрать своего вчерашнего соседа в надежде, что уж с ними то подобного не случится. И будут каждый раз радоваться, когда участь стать ужином выпадет на кого-то другого, но не на них. И при этом палец о палец не ударят, чтобы это всё изменить. ИХ ВСЁ УСТРАИВАЕТ. ИМ ХОРОШО СЕГОДНЯ. Даже тот бывший чиновник, что стал Хозяином в городе, выглядел честнее, чем здешние вожди. Он был сволочью и мерзавцем и не скрывал этого, а здесь всё было под религиозным благообразным камуфляжем.

Стараясь не подать вида я улыбался всем вокруг и отвечал на их обычные приветствия. С огромным трудом дождался того часа, когда нужно было идти останавливать генератор. Я твёрдо решил, что ни на день не задержусь здесь.

Генератор мерно тарахтел, а у ворот переговаривались двое дежурных. Оба вооружённые. У одного, кстати, на плече висела моя "Сайга". Забравшись в будку генератора я взял из висевшей здесь сумки увесистый гаечный ключ и несколько раз глубоко вздохнул успокаиваясь.

– Брат!– я выглянул наружу,– Помоги, пожалуйста. Мы едины.

– Мы едины, брат,– ответил один из охранников, направляясь ко мне. Я помог ему забраться внутрь и что было сил ударил сзади по голове. Шум работающего генератора заглушил звук падения тела. Я быстро снял с него свою "Сайгу" и передёрнул затвор, при этом мысленно благодаря её бывшего владельца, который переделал карабин под автоматическую стрельбу. Пусть это и было незаконно, но где они сейчас, те законы.

Второй охранник умер, не успев понять, что именно его убило. Короткая очередь в три патрона впилась ему в грудь. Испытывал ли я к ним жалость? Нет. Это были люди Пастыря. Не удивлюсь, если завтра они оба попадут на стол в качестве главного блюда. Станут, так сказать, частицей каждого.

Я быстро раздел того, которого оглушил, и переоделся в тёплую одежду. Оставаться здесь я не собирался ни одной лишней секунды. И пусть в кармане у меня из еды лишь несколько галет да бутылка с водой, но я предпочту умереть подальше отсюда, чем ждать здесь в тепле и относительном комфорте, когда тебя банально сожрут.

Открыв калитку в воротах я, хоть и с трудом, вытолкал наружу свой снегоход. Бак был заправлен полностью и уехать я смогу далеко. Вернувшись, я заглушил генератор и прикрыл за собой калитку. Раньше утра хватится меня не должны.

И снова колючий обжигающе-морозный ветер бил мне в лицо, а фара освещала небольшой пятачок впереди. Я гнал что было сил вдоль русла замёрзшей реки под аккомпанемент вспышек на небе и громовых раскатов. Часа через три впереди по ходу движения заметил какой-то туман, стелящийся над речным льдом. Объехать по берегу возможности не было, с обеих сторон высились скалы, и я рискнул продолжить движение прямо через туман. Скорость сбросил и ехал, что называется, наощупь.

Внезапно я понял, что куда-то проваливаюсь. Мгновенье и я оказался в воде. Снегоход камнем пошёл ко дну и не успел я выпустить руль из рук, как оказался уже глубоко под водой. Одежда мгновенно промокла и вместе с перекинутой за спину "Сайгой", словно якорь потащили меня вниз. Вот и всё. Даже какое-то облегчение возникло в душе.

***

Полковник отложил тетрадь в сторону и закурил. Мрачноватые картины ожидают нас в таком будущем. Мрачные и мерзкие. Он придвинул к себе блокнот и сделал несколько пометок. Установить личности многих людей, хоть и автор не называл имён, вполне реально. Так же реально установить описанные в тетради места.

ЗАПИСЬ № 7.

Невозможно передать словами то разочарование, когда я понял, что всё ещё жив. Я лежал, укутанный во что-то мягкое и мне было тепло и сухо. Пахло дымом, мокрой одеждой и...кофе. Через закрытые веки я видел мельтешение света и мне явственно слышалось потрескивание горящих дров. Собравшись с силами я приоткрыл глаза. Первое, что я увидел, это отсветы пламени на металлических стенах небольшого помещения. Судя по всему я лежал на полу. Чуть повернув голову я увидел сидящего спиной ко мне и лицом к огню мужчину в наброшенной на плечи телогрейке. Видимо он услышал шорох за спиной, потому что резко обернулся. На меня смотрел бородатый мужик. Из под телогрейки просматривался его голый торс. Что характерно, штанов на нём тоже не было. Он сидел в одних трусах.

– Очнулись,– то ли спросил, то ли констатировал бородач,– Как же это вас, мой друг, угораздило не заметить полынью? Вам крупно повезло, что я оказался рядом и успел вытащить вас из воды, пока вы не ушли под лёд. Увы, но ваше транспортное средство утонуло и достать его не представляется возможным.

– Зачем?– чуть слышно спросил я.

– Простите, не понял вас,– переспросил бородач.

– Зачем вы меня вытащили?– я закашлялся.

– А, вот вы о чём,– он чуть склонив набок голову внимательно посмотрел на меня,– Наверное потому, что даже в той ситуации, в которой мы все оказались, нужно оставаться человеком. Да и не производили вы впечатление самоубийцы. Я ведь вас издали заметил, а услышал ещё раньше. Вы вполне целеустремлённо куда-то спешили. Увы, но я не успел добежать до полыньи раньше вас и остановить, но успел нырнуть в воду вслед за вами.

Я прикрыл глаза и вздохнул. Видимо Судьба решила, что ещё мало со мной поразвлекалась и сохранила мне жизнь.

– А где это мы?– спросил я, вновь открыв глаза.

– Ах, это,– бородач обвёл взглядом помещение,– Когда-то это было термобудкой на "Газели". Тут чуть повыше раньше дорога была. Когда всё началось, водитель, очевидно, испугался и не справился с управлением. Так она и очутилась здесь. А потом я приспособил её под свои нужды как промежуточную стоянку,– он протянул руку к развешенной здесь же одежде,– Ну вот и ладушки, одёжка совсем высохла. Сейчас оденемся и будем пить кофе. Я ради такого случая распечатал свой неприкосновенный запас. Всё же не каждый день сейчас встретишь живого человека.

За распитием горячего напитка познакомились. Моим спасителем оказался самый настоящий учёный-метеоролог, профессор Российского государственного гидрометеорологического университета Антонов Максим Юрьевич. Он приехал в эти края, чтобы собрать на расположенной неподалёку метеостанции материал для своей научной работы.

– Вы не представляете, друг мой, какие это открывало перспективы,– увлечённо рассказывал профессор,– Изучение влияния глобального потепления на движение воздушных масс и, соответственно, на изменение климатической картины в Зауралье могло способствовать более точному прогнозированию изменения климата в регионе. Увы, но теперь это уже не актуально. Едва я добрался до метеостанции, как всё началось. Местный смотритель, когда увидел поднимающиеся над горами грибы ядерных взрывов, умчался на машине к своим родным и больше я его не видел. А вообще вид на конец света, оказывается, просто завораживающий. Конечно если не брать во внимание миллиарды погибших людей.