Текст книги "Окликни меня среди теней. Книга 1"

Автор книги: Евгений Кривенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Лилит (или та, кто изображает ее), встает с трона и идет меж багровых гобеленов. Сквозь водопад каштановых волос видно, как колышутся груди с красными сосками. Останавливается напротив – губы красные и полные, а глаза головокружительно зелены.

– А что же ты? – она смотрит лишь на Сувора, голос чувственный и звучный. – Сегодня каждый мужчина волен выбрать любую женщину. А она, мужчину.

Сувор отпускает колено Хельги, встает и кланяется.

– А если я выберу тебя, несравненная?

Лилит насмешливо улыбается, и красный язычок скользит между красных губ.

– Сегодня я не могу отказать. Только сбрось свою дурацкую форму.

Черное ложе поднимается позади нее из пола, и Лилит откидывается на нем. Сувор торопливо скидывает одежду. Хельга глядит, оцепенев от возмущения и стискивая кулаки.

Вот ее спутник ложится на женщину, и ягодицы начинают двигаться. Хельга стонет от ненависти. Толчки все быстрее, и все более яростной зеленью горят глаза Лилит. Вдруг она подхватывает свои волосы и накидывает на шею Сувора. Тот начинает стонать от наслаждения, но стоны переходят в хрипение – Лилит сдавливает ему шею волосами, как удавкой. У Сувора все же вырывается крик, тело сотрясается, а потом начинает корчиться, будто в агонии.

Вне себя, Хельга вскакивает, прыгает к ложу и пытается ослабить петлю, но волосы шелковисто ускользают и начинают спутывать ей руки. Ничего не выходит, а у Сувора уже стекленеют глаза! В отчаянии, она изо всей силы откидывается назад, увлекая за собой ложе и обнаженную пару. Всё с грохотом летит на пол.

Хельга падает на бок, больно ушибив локоть. Лилит мгновенно вскакивает и вскидывает свои волосы как черный бич. У Хельги кружится от падения голова, но в ней вдруг проясняется. Это не актриса! Не медли!

Она поспешно встает на колени, а слова будто сами льются с языка:

– О, Владычица, прости меня! Оставь немного и мне. Это мой мужчина, и мне жалко его потерять.

Лилит задерживает руку с бичом. На губах появляется улыбка презрения и торжества. Не говоря ни слова, она протягивает другую руку, и Хельга поспешно целует ее. Будто холодный огонь пронизывает ее тело, и все плывет перед глазами.

Когда видит яснее, Лилит уже нет. Хельга в исступлении хлещет Сувора по щекам, а по ее собственным текут слезы. Наконец Сувор моргает, и взгляд становится осмысленным.

– Дурак! – кричит она, и напоследок дает еще одну оплеуху. – Сейчас бы валялся трупом, со слюнявым ртом! Сколько таких уже было!..

Конечно, Сувор ее не простил. Но и убить не мог – это запрещено под страхом смертной казни, а на дуэль женщин не вызывают. Только она сама, если захочет…

Они вернулись в солнечный свет. Хельга достала из сумочки платок и промокнула лоб.

– Ненавижу эту смесь мистики и секса. Вот с тобой вышел простой и здоровый секс. Ты меня хотел, и я с удовольствием откликнулась. Разве тебе было плохо?

– Нет, – пожал плечами Метельский. – С тобой лучше, чем с Аэми. Ты более… живая.

Хельга резковато рассмеялась.

– Уж наверное. Но вообще-то у тебя должно быть полно женщин.

– Хватало. Когда хотелось секса, летал в Барнаул, да и в Москве немало встречался. Но одних интересовали лишь удовольствия, а других деньги, и никто надолго не задерживался.

– Да уж, – вздохнула Хельга. – Да и тебе вряд ли захочется себя связывать… Давай в отель, устала от жары, а местные достопримечательности что-то однообразны.

Пообедали в прохладном ресторане, повалялись на роскошной, с балдахином, кровати. От простого и здорового секса Хельга, похоже, не уставала, а Метельский не возражал. Потом заказали в номер ужин, и поглядели новости.

В Иерусалим нечего было и соваться: беспорядки разрослись, и до военных действий не дошло только из-за отсутствия у враждующих сторон армий. Но они спешно воссоздавались: армия Израиля и бывшей (опять вспомнили о ней) Исламской конфедерации. Мадос выступил с увещеваниями, но какими-то вялыми.

– Он давно к этому готовился, – с зевком сказала Хельга. – Хочет властвовать, а власть пресна без насилия. Нас в легионе давно к этому исподволь готовили.

– А как ты оказалась в этом легионе? – спросил Метельский.

Хельга передернула плечами. Белые, округлые, соблазнительные даже после недавних утех.

– Да по глупости, захотелось приключений. – Все же она как будто замялась, но у Метельского уже неудержимо слипались глаза…

Он очнулся от холода, в полной темноте. Протянул руку в сторону, где лежала Хельга – ни ее, ни постели, холодная гладкая поверхность. И ягодицы сводит от холода – похоже, он лежит голый на металлическом полу.

Что за хрень?

Он с трудом встал. Шатнуло, но побрел наугад. Почти сразу наткнулся на стену – похоже, и она из металла. Не отрывая руки, пошел вдоль нее – угол. Опять вдоль стены. На этот раз ударился голенью обо что-то твердое, и чуть не взвыл от боли. Нагнулся и ощупал – похоже на низкую металлическую койку, на ней тюфяк. Пошел вдоль стены дальше – водопроводная раковина. Во рту гадкий вкус, так что открыл кран и напился холодной воды.

Опять ощупью вдоль стены – угол. За ним что-то вроде двери, но без ручки. Дальше… Снова ударился больным местом, и на этот раз выругался в полный голос. Ощупал – унитаз.

Все ясно, он в камере. Должно быть, что-то подмешали в еду или кофе, отсюда и мерзкий вкус во рту. Скорее всего, это легион – Хельга недооценила его. Кстати, где она сама?

«Сивилла, вызови Хельгу».

«Связь невозможна, Лон».

Да, влипли. Вдобавок тошнит и ноги подкашиваются, наверное от этого зелья. На ощупь добрался до койки и лег. Стало чуть легче, тошнота прошла, только колотило от холода.

Он нащупал у стены хлипкое одеяло, закутался в него, и стало чуть теплее. Да, это тебе не «Хилтон». Тюрьма легиона? Возможно, и наверное таких немало. Кое-кто развил бурную деятельность, пока он сибаритствовал в своей усадьбе на Телецком озере.

Медленно посветлело, мертвенной зеленью налился потолок. Вокруг голые стены. Дверь медленно открылась, и в проем въехал полицейский робот.

– Следуйте за мной, – произнес он жестким голосом.

Приходится кое-как встать, иначе без долгих церемоний начнет хлестать болевыми разрядами. И идти следом – робот, не разворачиваясь, катит обратно. А зачем разворачиваться, у него четыре глаза вокруг головы.

В коридоре такой же сумрачный зеленоватый свет и холодно. Сволочи, даже обуви не дали, вынужден шлепать по металлическому полу босиком. Однако препираться с роботом бесполезно. К счастью, идти недолго.

Некое помещение, круглая лампа на потолке, свет ярче, но тоже зеленый. В центре пола что-то вроде лежанки из нержавеющей стали.

– Лечь на спину! – приказывает робот. Из корпуса выметывается щупальце и срывает с плеч одеяло. Метельский пытается удержать его, но тело скрючивает от болезненного укола, словно ужалила пчела.

– Лечь! – повторяет робот.

Приходится забраться на лежанку, холодный металл обжигает плечи и ягодицы. Робот откатывается в сторону, а следом в стене открывается дверь и входят две женщины в белых халатах. За ними катится столик с какими-то медицинскими принадлежностями.

– Выполнять все указания! – предостерегает робот.

Уже понятно, что предстоит. Одна женщина перетягивает руку жгутом, а другая вгоняет в вену шприц. Лица трупно-зеленоватые, глаза пустые. По прозрачной трубке начинает струиться кровь, а тело все больше наливается холодом…

Очнулся в камере: лежит на койке, накрытый одеялом, однако продолжает бить озноб. В тусклом свете видно, что к постели придвинут столик, а на нем бокал с каким-то питьем и тарелка, как будто омлет.

С жадностью пьет, а потом ест, хотя голову приподнять трудно, да и руки трясутся. Видно, крови из него выкачали порядочно. Прав был Кай: «Эта кровь кое для кого имеет большое значение. И вам тоже лучше оставить этот мир». Только куда он теперь денется, так и сдохнет в этой клетке. И что с Хельгой?..

Он пытается сесть, но не выходит. Камеру все так же освещает тусклый зеленоватый свет.

Думай!

Кто сконфигурировал «Сивиллу»? Как она сама сказала, бывший сенатор Илья Варламов. Про него смутно помнится, что организовал заговор против Мадоса и был казнен. И еще «Сивилла» сказала, что она в постоянной связи с неким особым сектором «Кводриона». А если проверить, насколько эта связь постоянна?

Он сглотнул. Во рту опять сухо – хорошо, что не надо говорить вслух.

«Сивилла, мне нужно переговорить с Хельгой. Ты ведь можешь использовать некие особые возможности «Кводриона».

Сивилла некоторое время молчала.

«Доступ предоставлен, – наконец сказала она. – Связь будет идти через интрасеть».

Что за интрасеть? Но неважно.

«Хельга, слышишь меня?».

«Да, Лон. Как ты связался со мной, у меня трансид словно умер».

«Неважно. Я как будто в тюремной камере. А ты? И есть догадки, что произошло?»

«Извини, Лон. Я была очень наивной. Нас отследили, и я уже имела удовольствие пообщаться с Сувором. Нет, пока он меня не насиловал. Только потешился, плевал в лицо и хлестал по щекам. Но все впереди, я больше не его сослуживица. Сейчас я тоже в камере».

«Вот сволочь!»

«Лон, если у тебя есть какая-то связь… не представляю, как это возможно… позвони по этому номеру, я сейчас продиктую. Скажешь только три слова: Хельга, Рагнарок и Багдад. Диктую номер…»

«Сивилла, запомни. А что…»

«Лон, всё. Дверь открывают».

Наконец удается сесть на кушетке, трясет не только от холода, но и ненависти. Над Хельгой издеваются, а он ничего не может сделать! Будь это обычная полиция, но здесь деньги не помогут. Ладно…

«Сивилла, звони по только что полученному номеру».

«Связь установлена, Лон».

Молчание, и как будто потянуло холодом.

– Хельга. Рагнарок,66
  Рагнарок – конец света в германо-скандинавской мифологии.


[Закрыть] – с трудом выговорил Метельский. Что означает это слово? – Багдад.

– Принято, – прозвучал в ответ бесплотный голос. – Конец связи.

Ну и что будет дальше?

Больше нет сил сидеть, он ложится, с облегчением откидывает голову на тощую подушку, и постепенно погружается в сон. Он идет по некому темному коридору, ледяной ветер пронизывает насквозь, а навстречу летят кричащие черные птицы… Пробуждается – вокруг опять зеленоватая полутьма – и погружается в сон снова. Теперь виден выход из коридора, за ним серый туман и какой-то темный замок над ним… Опять зеленый сумрак. Он то засыпает, то просыпается, а замок все ближе…

– Встать! – Зыбкий сон улетучивается. Приподнимает голову: перед койкой опять полицейский робот. Метельский спускает ноги на пол – голова кружится, и встать не выходит. Сейчас опять уколет каким-то ядом!

Но робот медлит, а спустя некоторое время те же две женщины завозят в камеру каталку. С неженской силой перекладывают на нее Метельского. Снова коридор – но почему так сумрачно, экономят на освещении? – и снова помещение с металлической лежанкой…

Очнется ли он в этот раз?

Дверь вдруг с грохотом разлетается на куски. Врывается какой-то гигант с огромным топором в руках. Робот почему-то не стреляет, а устремляется к ворвавшемуся, растопырив металлические щупальца. Сила в них неимоверная, робот способен запросто отшвырнуть в сторону глайдер… И наверное, с не меньшей силой на голову робота опускается топор, расплющивая ее. Туловище оседает на пол. Женщины визжат, прижимаясь к стене.

В помещение вбегает другой человек – этот не такого богатырского сложения, но тоже обладает огромной силой: он хватает Метельского и зажимает его под мышкой. За поясом тоже топор, хотя поменьше. Гигант устремляется к выходу, а его соратник следует.

Их пытаются задержать! В зеленоватом свете видно, как несколько человек пятятся по коридору – почему-то тоже не стреляя, а махая какими-то алебардами. Но что могут алебарды против чудовищного топора? Раздается лязг, дикие вопли, в стороны летят обломки металла и отрубленные руки. Мимо пролетает и голова, оросив фонтанчиком крови.

Метельский едва может дышать, а тот, кто его несет, пинками отшвыривает изрубленные тела. Скатываются по лестнице, пробегают какой-то зал, и вдруг оказываются при свете дня. На площадке стоят два транспортных ховера, вокруг тоже разбросаны трупы, а за ховерами серая пелена, по которой пробегают рыжие сполохи.

Снова все меркнет…

Очнулся от холода в руке. Лежит на диванчике, а в руке опять торчит игла, и по трубке стекает какая-то прозрачная жидкость. Он дергается, но рука зажата металлическими скобами.

– Спокойно, милый! – Светлые волосы Хельги касаются его лица, она целует его в щеку и отодвигается. – Всё позади. Мы вводим внутривенно питание и препараты для активизации кроветворения. У тебя большая потеря крови. Ничего, скоро прилетим домой и сделаем переливание. Здесь у нас нет нужной группы.

Прилетим?.. Ну да, он в ховере – за окошками плывут облака. Впереди раздвигается перегородка и выглядывает давешний гигант. Белокурый, как и Хельга, а руки похожи на брёвна. Он что-то говорит – да это по-немецки!

– Мы действительно устроили им Рагнарок! Давно не было так весело.

– Скучал, Рогволд? – улыбается Хельга. – Ничего, наступают веселые времена. Но не говори так громко, а то мой спутник опять уплывет. Для него такое в новинку.

Хотя голова и в самом деле куда-то плывет, Метельский облизывает губы и хрипло спрашивает:

– Что это было? Секира, алебарды, какой-то потусторонний свет?

– Мы были в стасис-поле, милый. Это защита, которую легион применяет в своих тайных убежищах. Ну, не совсем стасис-поле, там жизнь вообще невозможна, но некое приближение к нему. Я в этой заумной физике не разбираюсь. Не действует ни огнестрельное, ни лучевое оружие, а скорость передачи импульсов в нервной системе едва достаточна для поддержания жизни. Эффективно только холодное оружие, вот почему нас обучают владеть им. Но не одни легионеры это умеют. Таких, как Рогволд, там вообще не найти.

Гигант довольно осклабился, а Хельга покачала головой:

– Вот почему меня потрясло, что ты сумел выйти на связь. В стасис-поле такое невозможно.

– Это не я, опять Кводрион… – Тут же прикусил язык, не стоит болтать при посторонних, просто голова еще ненормальная. Но Хельга только усмехнулась.

– Никто и не ожидает от тебя сверх способностей. Просто, как я и сказала, за тебя походатайствовал кто-то очень влиятельный. Ну и мне повезло, а то расстреляли бы, как шпионку.

Метельский поморгал:

– Ты что, шпионка?

– Ага, – весело сказала Хельга, – но теперь меня раскрыли. Надо было сразу рвать когти, есть такое забавное выражение. Только не хотелось прерывать наше путешествие, оно вышло таким приятным.

– Вряд ли оно уже закончилось, – пробормотал Метельский. И снова провалился в сон…

Он проснулся в Асгарде.

Смутно помнилась палата, где ему переливали кровь, делали еще что-то. Сейчас он лежал в постели, совершенно голый, только на бедра накинуто покрывало. Помещение заливал ровный холодный свет, а рядом посапывала Хельга – тоже нагая, до пояса прикрытая легким одеялом.

Метельский сел на постели – голова не кружится, и вроде чувствует себя как обычно. Встал на ноги, тоже нормально. Поискал тапки, но их не было, и подошел к окну босиком.

Снега! За оградой – грубые металлические копья между щитов – заснеженная долина, куда спадают белые склоны гор. Над ними стоит неяркое солнце. Справа и слева какие-то постройки, но их не разглядеть.

Какое-то движение поймало взгляд, и Метельский повернул голову. Большая черная птица сидит на жердочке – похоже, ворон. Посмотрел одним глазом и снова нахохлился.

Метельский вернулся к постели. Похоже, он на севере, в окрестностях его усадьбы снег выпадал пока только в горах. Надо бы одеться, а то прохладно. Метаморфный пояс куда-то делся – наверное, так и остался то ли в Вавилоне, то ли в Багдаде. Однако на вешалке возле двери оказалась одежда – грубоватая, из кожи. Кожаные штаны пришлось натягивать на голое тело, но не бегать же неизвестно где в поисках трусов и майки. И рубашка из кожи, но более тонкой выделки. Из обуви только сапоги, на два размера больше, чем нужно. Рядом стоят сапожки поизящнее, наверное Хельги.

К стене придвинут столик с кувшином, и Метельский налил полную кружку, пить хотелось ужасно. Пиво! Темное, плотное, и, хотя не любитель пива, выпил все целиком. В голове слегка зашумело, и жизнь стала казаться более сносной.

Хельга открыла глаза, потянулась и положила руки под голову. Груди приподнялись.

– Доброе утро, милый. Всё, как я мечтала: проснуться в Асгарде, а вокруг снега. Так надоела слякоть… И не глазей на меня, тебе еще пару дней нельзя. Тебя вытащили с того света.

– Что за Асгард? И что, собственно, произошло?

– Ты запросил помощь, а в этом случае не отказывают и не медлят. Два десантных ховера, штурмовой отряд. Место определили по последней отметке моего трансида, пока он еще не вырубился. Опустились в экранирующем режиме, включили защитное поле на полную мощность, ну а внутри статис-поля стали крушить всех секирами. Сразу выпустили моего ворона, он стрелой ко мне. Птицы каким-то образом ориентируются и в стасис-поле. Ну а я крикнула, чтобы освободили тебя. В легионе эту бойню надолго запомнят.

– Вот это да! Будет сюжет для новостей.

– В них ничего не появится, милый. Это внутренние разборки, две конкурирующие организации, выживает сильнейший. А что такое Асгард? Город богов. Один чудаковатый миллиардер, вроде тебя, построил селение для любителей древнегерманской мифологии. Ну, они и стали стекаться. Но сейчас Асгард уже нечто большее.

– А где он находится? Это как будто север.

– Милый, о деталях я умолчу. Ко мне и так будут относиться с подозрением: сплю с тобой, а ты темная лошадка. Но это действительно в северной Европе.

– А в этом городе богов найдется мужское белье? Или метаморфный пояс?

– Воздушную одежду здесь не используют, все должно быть натуральным, как в древности. Ты сейчас неплохо выглядишь, будто настоящий викинг. Но бельишко я поищу, это в моих же интересах, а то натрешь себе кое-что, – и Хельга хихикнула.

Да, Хельга не церемонится. Но от этого даже уютнее. Совсем другая, чем церемонно-вежливая Аэми. И другие женщины, что попадались, все слишком предсказуемые. А сейчас у него любовница – шпионка из Асгарда! Метельский улыбнулся.

– Ты чего? – подозрительно спросила Хельга.

– Так, ты мне нравишься.

Хельга моргнула.

– Пойду, принесу овсянки. Тебе сейчас полезно, милый.

Поднялась, накинула легкий халатик и вскоре вернулась с полной тарелкой. Метельский поморщился, но с пивом оказалось сносно.

– Всё, что доктор прописал, – улыбнулась Хельга. – Еще лучше свежая кровь, но ты не настолько плох. Кухонька здесь маленькая, это апартаменты для временного проживания. А пообедаем в другом месте.

Она критически оглядела Метельского.

– Знаешь что, пойдем вместе. Тут не принято долго валяться в постели.

Стала одеваться, тоже кожаные штаны и куртка с меховым капюшоном. Метельский забежал в маленький туалет, набросил подобную же куртку, и вышли в коридор. Бревенчатые стены, увешанные оружием, а вниз ведет деревянная лестница. Сошли по ней и оказались снаружи.

Площадь припрошена снегом, в центре большое здание, а вокруг двух и трехэтажные, наподобие того, из которого они вышли. На первых этажах как будто кафе, магазинчики, через сотню метров зашли в один.

– Привет, Магда! – улыбнулась Хельга невысокой темноволосой женщине. – Давно тебя не видела. Это Лон, мой спутник. Надо его приодеть: белье, сапоги по размеру. Только пусть раздевается в кабинке, под штанами ничего нет… – она запнулась и прыснула. – В смысле, ничего не надето. Некогда было размениваться на мелочи.

– Это жена Рогволда, – обернулась она к Метельскому, – держит магазин мужской одежды. Весьма популярна, но заигрывать с нею остерегаются, муж настоящий берсерк.77
  Берсе́рки, или берсе́ркеры (др.-сканд.) – воины из древнегерманской и древнескандинавской мифологии. Считается, что они отличались неистовостью в сражениях.


[Закрыть]

Магда проводила в нужный отдел, а там управился сам. Потом обе женщины помогли подобрать сапоги: ботинки или туфли здесь, похоже, были не в моде.

– Оружие подберешь сам, – сказала Хельга. – Хотя ты, кажется, не любитель всяких железок.

Расплатился через «Сивиллу», опять попросив скрыть факт оплаты. Хельга вздохнула:

– А мне придется заблокировать трансид, разве что разговоры с тобой. Как бы и мне подольститься к Кводриону? Жалко, что он не мужик.

Пошли по площади, встречные были одеты вроде Метельского, многие с оружием.

– Не ввязывайся в ссоры, – предупредила Хельга. – Здесь тоже популярны дуэли, а махать мечом ты вряд ли умеешь. Конечно, вылечат, даже отрубленные руки приживляют, но застрянем надолго.

Посмотрели учебную арену, где как раз махали мечами, потом музей древнескандинавских богов. Поднялись на смотровую площадку высокой деревянной башни, и стало видно, что Асгард стоит в долине между горами. Долина сужается в сторону еще более высоких гор, хотя до Катунского хребта, конечно, далеко. За отрогом видны еще какие-то строения.

– Трудхейм, – пояснила Хельга, – что-то вроде военной базы. Асгард, по сравнению, мирное селение, хотя и несколько милитаризован.

– Странно, – удивился Метельский. – Я думал, про войны забыли. Два столетия мира, разве только стычки с хэ-ути, но и это было давно.

– Многим дворцов наслаждений мало, хочется чего-нибудь поострее. Или потустороннего, – Хельга передернула плечами, – или крови. Конечно, есть игры, но они только разжигают аппетит.

– Неужели за вылазку в Багдад вам ничего не будет? Ведь погибло, наверное, с десяток человек.

– Тринадцать, – гордо сказал Хельга. – Один Рогволд зарубил семерых. Жаль, что Сувор куда-то смылся. А нам… могут попытаться отплатить, той же монетой. И тоже только холодным оружием. Так что расслабляться нельзя.

Спустились с башни и пошли обедать. Хельга заставила Метельского есть полусырую печенку, опять запивая пивом.

– Небось, Аэми кормила тебя изысканнее, – усмехнулась она, – но у тебя задача побыстрее вернуться в боевую форму. Жду, не дождусь.

После плотного обеда Метельского разморило, и вернулись в апартаменты.

– Поспи, – сказала Хельга. – Я не буду ложиться, вдруг захочется чего-нибудь. Лучше кое с кем пообщаюсь.

Метельский заснул как убитый, а когда проснулся, за окном синели сумерки. Хельга сидела у окна и кормила ворона. Тот громко щелкал клювом по подоконнику, а Хельга посмеивалась и порой ерошила громоздкой птице перья.

– Вот так мы и живем, – сказала она. – Большинство бездельничает, однако кое-кто подает надежды. Скоро пойдем на пир. Посидим за столом, но вообще тебя хотел видеть Адольф. Ты как будто пришел в норму.

Метельский зевнул. – кто А это?

– Адольф Гунтер, наш вождь. Поговаривают, это тот самый, кто едва не захватил власть над миром в двадцатом столетии. У нас верят, что павшие воины не только пируют с валькириями88
  Вальки́рия (др.-исл. – «выбирающая убитых»), в скандинавской мифологии дочь славного воина, или конунга, которая реет на крылатом коне …


[Закрыть], но порой возвращаются в новом теле. Теория реинкарнации.

– Гм, – сказал Метельский. – Круговорот, колесо сансары. Кто-то вырывается из него, а кто-то продолжает крутиться дальше.

– Надо же, – удивилась Хельга, – не одни студентки были на уме.

Когда вышли на улицу, уже стемнело.

– Здесь темнеет раньше, чем на Алтае, – сказала Хельга. – Северные широты. А ты постоянно там живешь?

– Нет, в основном летом. В остальное время больше в Москве-2 или Канаде. Там тоже есть имение, но мое только на треть.

– В общем, без крыши над головой не остался, – ехидно заметила Хельга. – Везет же некоторым.

– Главное, саму бы голову не потерять.

Под ногами хрустел снежок, и в свете стилизованных под факелы фонарей место выглядело таинственно: темные арки, островерхие крыши. Остановились перед большим зданием с узкими стрельчатыми окнами.

– Дворец Одина,99
  О́дин (др.-сканд.) – верховный бог в германо-скандинавской мифологии, отец и предводитель асов


[Закрыть] – сказала Хельга. – Конечно, его самого тут нет. Здесь пиршественная зала, помещение для собраний и прочее.

К крыльцу со всех сторон подходил народ, поднялись со всеми в высокие сени. Хельгу хлопали по плечам, а порою шлепали значительно ниже, и пару раз она ответила оплеухой.

– Это в порядке вещей, – сказала она, раскрасневшись. – Не будь тебя, и не такое себе позволили. Приходится кое-кого ставить на место.

Вошли в зал с высоким потолком, по стенам опять светильники в виде факелов. Большой стол, вокруг него деревянные стулья.

– Всё под старину, – сказала Хельга. – Только приглашения рассылают через трансиды, а то на всех мест не хватит.

Верхнюю одежду и оружие вешали на вбитые в стены крюки, шумно садились. Особого порядка не наблюдалось, но во главе стола остались свободны три стула.

– Для вождя и его гостей, – объяснила Хельга. – Кстати, сегодня мы гости. Только садиться там пока рано, посидим на скамье.

Сели на тяжелую, похоже из дуба, скамью у стены. Распахнулись двери в конце зала, и скудно одетые девушки стали вносить блюда. Двое протащили мимо целого борова на большом подносе. На них были только кожаные нашлепки на груди и такие же переднички, так что голым ягодицам доставалось от мужских шлепков.

– Ничего! – фыркнула Хельга. – Зато после могут выбрать любого мужчину, и отказывать не полагается. Даже конца пира обычно не ждут, а то мужиков развезет. Среди девиц сюда настоящий конкурс, это увлекательнее, чем во дворцах наслаждений. Как тебе такие обычаи?

Метельский пожал плечами: – Да почти везде то же самое. Тут скандинавская экзотика, где-то другая.

– Гм, – сказала Хельга. – Забываю, что при таких деньгах ты, наверное, все перепробовал.

– А вот и нет. Быстро надоедает, и хочется чего-нибудь для души.

– Это Аэми, что ли? Она вообще неживая.

– Аэми очень изысканна, в нее заложен профиль классической японской культуры. Жаль, если с нею обошлись грубо. Но знаешь… ты меня увлекаешь больше.

Гм, – опять сказала Хельга и помолчала. – Только вот изысканности от меня не жди.

Раздалась громкая музыка – «Полет валькирий» Вагнера. Открылась дверь позади трех стульев, и вошел мужчина среднего роста, с небольшими усиками под носом. Все встали и зааплодировали. Следуя Хельге, Метельский тоже встал и слегка поклонился.

Мужчина повел рукой, сел на центральный стул и поманил Хельгу. Все опять стали садиться, застучали кружки (бокалов на столе было немного).

– Приветствую, мой вождь! – сказала Хельга. Коснулась губами руки мужчины, и села справа от него. Метельскому досталось место слева.

– Здравствуйте, – представился он. – Метельский, Лон.

Было непонятно, протягивать ли руку, поэтому просто сел.

– Зовите меня запросто, Адольф, – сказал мужчина. Голос резковатый, лающий. – Мне докладывали о вас. Это безобразие, что при Мадосе такое творится. Впрочем, он обманщик и узурпатор. Получил власть в результате подлога, что доказал еще полвека назад сенатор Варламов, и мне приятно встретить его родственника. Вокруг меня собираются те, кто на дух не переносит Мадоса и его шайку. Бедняжке Хельге пришлось забраться в осиное гнездо, чтобы мы узнали их замыслы.

Подошли сразу три девицы, эти в скромных туниках. Поставили тарелки с рыбой, бокалы, налили вино.

– Рекомендую, белое рейнское, с моей бывшей родины. Изумительно сочетается с горной форелью. Рыбу я иногда ем, хотя предпочитаю вегетарианские блюда. Но здесь они не особо популярны.

Хельга подняла бокал: – Будь здрав, вождь!

Вокруг стола заорали: «Хайль вис!»1010
  Древнегерманское приветствие – «Да сохранишь ты себя в целости и сохранности» (Прокопий, «История готов», прим. 555 г.)


[Закрыть], хотя чокались в основном кружками. Некоторое время ели молча – действительно, вкус изумительный. Адольф ел мало, вино отхлебывал понемногу.

– Как мне сказали, вас вызволили из Багдада. В тех местах начинается буча. Мадос коварен, одной рукой поддерживает евреев, разрешив им восстановить храм Соломона, а другой подзуживает арабов. Я думаю, его цель – снова сделать евреев козлом отпущения. Что бы не заявлял, он не любит их за упрямство – ни универсальную религию не приняли, ни его как верховного наставника. А вот чтобы создать благовидный предлог для войны, вполне сойдут. Хитро задумано, восстановить против евреев почти два миллиарда мусульман.

– Вы думаете, начнется война? – спросил Метельский.

– Несомненно. Мужчины устали от мира, вот у нас постоянные поединки. Я не запрещаю их, но допускается только холодное оружие, и смерти редки. Надо готовить бойцов, а не разбрасываться ими.

– Извините… Адольф, но против кого вы собираетесь выступить?

– Против Мадоса, конечно. Его не признает треть населения Земли, и я соберу всех недовольных. А еще против этих наглых захватчиков, хэ-ути. Мадос сюсюкает с ними, предоставляет всякие льготы, а человечество тем временем превратилось в аморфную массу. Надо заново воссоздать арийскую расу, которая примет на себя руководство обычными людьми. В этом мое коренное отличие от Мадоса: он деспот, а я готов разделить бремя власти с тысячами и миллионами достойных людей.

– Тебе надо послушать вождя, когда он выступает в зале собраний, – вставила Хельга. – Его слушают как завороженные. За то, чтобы ваши планы сбылись, вождь!

За столом опять ответили нестройным «Хайль вис!», и пирушка продолжилась. Стало заметно, что за столом становится меньше людей: порой девушка в кожаном передничке недвусмысленно прижималась к какому-нибудь гостю, и парочка уходила. Хельга усмехнулась:

– Те, кто хотят служить в Асгарде, проверяются по расовому признаку и еще желательно аннулировать прививку от беременности. Всё для умножения арийской расы. Однако о детях очень хорошо заботятся, матери могут общаться с ними, сколько угодно, да и забрать в семью. Будь ты один, милый, тебя уже увели.

Девушки в туниках вели себя скромно, и по окончании трапезы подали чаши с простой водой.

– Не вздумай пить, – шепнула Хельга. – Это для омовения рук, как на древнегерманских пирах.

Когда сполоснул руки и озирался в поисках полотенца, девушка проявила неожиданную вольность, наклонилась и вытерла ему руки своими длинными волосами. Хельга фыркнула:

– Вот теперь можешь взять ее за руку и отвести в боковые комнаты. При этом я даже зарезать тебя не имею права, это древний обычай гостеприимства. Но гостей не принуждают.

– Спасибо, – неловко пробормотал Метельский, а девушка насмешливо улыбнулась и отошла.

Похоже, Хельга хотела что-то сказать, но покосилась на Адольфа и промолчала. Тот встал.

– Продолжайте пир без меня, – сказал он гостям. И, обернувшись к Хельге, добавил: – Через полчаса заходите ко мне, оба.

Ушел, а вскоре Хельга потянула Метельского в коридор.

– По тебе было видно, что повелся на ту девицу, что вытерла волосами руки. Она явно обиделась, что не увел ее с собой. – Хельга кивнула на двери по другую сторону коридора, откуда доносились красноречивые охи и стоны.

– Валькирии услаждают уставших от битвы воинов. Конечно, битвы не было, но услаждают по-настоящему.

– Просто вспомнил Аэми, – пробормотал Метельский. – Она тоже проделывала этот фокус с волосами, только обтирала все тело.

Хельга передернула плечами: – Воображаю, где она заканчивала. А ты, оказывается, довольно развращен. Впрочем, могла сразу догадаться, когда увидела ту красотку.

Метельский слегка обиделся: – Ну, извращений не было, с Аэми такое в голову не приходило. Но репертуар у нее большой. А еще танцы, чтение стихов, чайная церемония…