Текст книги "Землей рожденные"

Автор книги: Евгений Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Не сразу Конструктор продолжил свой рассказ, сбитый с толку откровением Бара. Из этого откровения ему открылось и то, почему Оранжевый предпочитал всем местам на Станции побережье, вспомнил он и о пристрастии Герия лазать по скалам – их всех тянуло к настоящему, к земному... Вняв просьбе Бара, он решил оставить все прочее на потом и стал рассказывать свою историю дальше.

Поместив лоскуток кожи Бара к образцам тканей. Конструктор на долгое время забыл о нем. Нужно было воспитывать Бара и Герия, и на это уходили все силы. Потом началась затяжная борьба с прежним Советом за признание клона Конструктора полноценным и жизнеспособным.

Борьбы могло и не быть, если бы Конструктор не рассказал на Совете об изменениях и реконструкции своего клона. Ее могло не быть, действуй он по схеме Бара – доведении абсурда до понятной логики. Но Конструктор хотел добиться признания в честном поединке, хотел, чтобы Совет увидел качество мышления новых моделей и по достоинству оценил. И ему казалось тогда, что он победил. Однако до тех пор, пока не узнал, что победа была добыта Баром.

И вот близнецы сняли оранжевые комбинезоны и облачились в серебристые – членов Совета, стали действительными правителями Колонии. Бар нашел такой шаг правильным решением: он взял на себя, с молчаливого согласия Герия, управление обществом. А Конструктор, глубоко обидевшись на самоуправство и бесчестный, по его мнению, поступок Бара, отошел от дел. Он уже собирался подать в отставку и прекратить свое существование, но... Передавая своему помощнику дела, Конструктор увидел лоскуток кожи с руки Бара. Он ничего не сказал Виту об этом клочке ткани. А потом, быстро избавившись от помощника, отослав его к Пищевикам, он выделил из кожи клетки и поместил их в регенерирующий раствор.

То были первые клетки Оранжевого.

Рассказывая эту часть своей истории, Конструктор не смотрел на Бара потому, что считал свой поступок тоже не совсем честным. В чем он сейчас и сознавался. И чтобы поскорее избавиться от признаний, он без предисловий вдруг сказал:

– Знаешь, Бар, мне почему-то кажется сейчас, что только Оранжевый способен назвать нас людьми. Ему одному удалось увидеть живое в простых камнях. Видение это, конечно, воображаемое, придуманное. Но... никому из нас не приходило в голову оживлять камни, находить в них очарование...

Дребезжание зуммера перебило Конструктора. Он посмотрел на экран, но никого постороннего не увидел. Там все еще было побережье. Только сейчас оно было опустевшим. Опустевшим и неодушевленным без Оранжевого... А в углу экрана он видел сосредоточенное лицо Бара, нервно покусывающего губы. Видимо, тот, кто вызывал Конструктора на связь, не решился без особого позволения влезать в экран.

– Оранжевый, может, и не человек, – продолжил тогда Конструктор, но он более человечен, чем мы, и потому он мне дорог. Для меня он не только модель. Да и тебе, я полагаю, он тоже стал не чужим, называй ты его или не называй сыном или еще как-то.

Вызов повторился.

– Подожди, я отвечу, – сказал Конструктор.

На связь вышел старший клона Службы Безопасности. С невозмутимым видом, будто только выполняя ритуал доклада, он сообщил, что Помощник Конструктора Вит дезорганизовался – у него отказал мозг из-за пересыщения информацией по вопросу, не имеющему решения, – теперь Вит помещен в Изолятор. Старший клона СБ спрашивал, что делать с Витом дальше.

– А где Оранжевый? – спросил Конструктор.

Старший клона СБ некоторое время непонимающе смотрел на Конструктора.

– Где он сейчас?! – неожиданно закричал Бар. – Он жив?! Говори, жив? Ну же!..