Текст книги "Отчет 3. Иди туда, сам знаешь куда, получи то, сам знаешь что."

Автор книги: Евгений Связов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

«Ну-ну… это еще бальшой вопрос, какая профессия древнее…» птичка-папарацци, напарница Змея-Искусителя

Кафе «Круговая оборона», взгромоздившееся на крышу четырехэтажной башни торгового центра Правой Ладони, как нельзя лучше соответствовало обстановке встречи.

Я выглянул в амбразуру и посмотрел на один из гигантских экранов, развешанных на кронштейнах вокруг башни. Экран от края до края занимало шоколадное лицо красиво раскрашенной ведущей, объявлявшей анонс.

– Итак, в прямом эфире через десять минут – прямой репортаж с новым ужасом планеты, самым опасным, ужасным и непредсказуемым Черным Звездецом.

Картинка сменилась рекламой бронежилетов, и я отвернулся от амбразуры, чтобы посмотреть на ведущую живьем.

– Готов? – по рабочему напряженно спросила она, поправляя в ухе наушник рыжего пластика, успешно прячущийся в прическе, раскрашенной в цвета пламени так качественно, что руки сами тянулись за огнетушителем.

Я молча вытащил из кармана личную карточку и помахал ею в воздухе.

Повинуясь этому сигналу, от стойки оторвался официант в каске, бронежилете и униформе и, пригибаясь под лазерным шоу, стилизованном под перестрелку, перебежкой переместился к столику.

Положив на стол платежный аппарат, он присел на корточки с блокнотиком в руках.

– Пока ничего, рядовой. Будет хорошо, если через пять минут вы сможете доставить литр вкусного раствора витаминов. Думаю, нейро-2. И оставьте для легкости перемещений, излишнее оборудование. – я кивнул на платежник.

Он козырнул и перебежкой удалился.

– Готовьте платеж. – сказала ведущая и кивнула на платежник.

Хмыкнув, я вставил карточку. Он высветил цифру баланса.

Посмотрев на вытянутое лицо ведущей, я не стал демонстрировать признаки охренения тем, что счет ни с того ни с сего стал 26.036.

– Интересно вы зарабатываете… – буркнула ведущая, волевым усилием натягивая на лицо профессиональную маску.

– Не жалуюсь, не жалуюсь. – добродушно-сыто протянул я. Цифра мигнула и стала 36.036. Покосившись на эту красоту, я выдернул карточку, покосился на экран и достал трубку.

– Теперь готов. – гордо сообщил я, начав набивать ее поплотней.

– Тогда мы должны сделать репортаж, в котором ты будешь монстром. Общественность уже взбудоражена твоими выступлениями в стиле чистильщиков, и надо развить тему… минута до эфира… Так что будь добр, постарайся.

Я покосился на висящий на висящий над столом шарик камеры, убрал кисет в карман, щелкнул зажигалкой и начал не спеша раскуривать трубку, мысленно считая минуты до эфира.

Выпустив в камеру облако дыма, я перевел взгляд на растопыренные пальцы ведущей, считающей секунды до эфира и сообщил:

– Извините, на шоу я не договаривался – только на интервью.

Пару секунд она собиралась мне что-то ответить, а потом, осознав, что она уже в эфире и ее шок транслируется миллионам телезрителей, растянула губы в рабочей ухмылке и начала:

– Итак, сегодня у нас в прямом эфире человек, возрождающий лучшие традиции наемных убийц, один из самых страшных людей на планете – Черный Звездец. Наш оператор ждет ваших звонков по Сети Маровик абоненту Телесеть-1. А пока наш первый вопрос: на кого вы работаете?

Я покосился на свое лицо на гигантском экране, пустил в угол изображения дым и сознался:

– Как ни страшно это прозвучит, я не работаю, а служу, да и то под сомнением, потому что на настоящий момент нет ни одной копии ни одного контракта, приведенной в действие.

– То есть вы работаете по устной договоренности? – очень загадочным тоном вклинилась ведущая.

– Можно сказать и так…

– Понятно. – Вклинилась ведущая. – Следующий вопрос: сколько людей вы уже убили?

– … но на самом деле я ни с кем не договариваюсь ни о чем. Мне просто говорят, что я могу быть там-то и делать то-то. Это что касается договоренностей и на кого я работаю. Касательно вашего второго вопроса, я, к сожалению, не вел подсчеты людей, которые пытались убить меня или моих друзей.

Я посмотрел в ее злобные глаза и пыхнул в камеру, пользуясь тем, что она снимала ее.

– У вас есть друзья? – скептически осведомилась она.

– Если вы под этим словом "люди, ради которых я готов на все – то их просто нет в природе, я не больной, чтобы обожествлять людей. Однако, у меня очень много друзей – тех, кто ко мне хорошо относиться и готов мне помочь выжить и добиться моих целей. И к которым я отношусь так же.

– Вы имеете в виду, за деньги?

– Нет, я просто имею в виду тех, кому хорошо от того, что я есть в живых.

Пару секунд поборовшись с рушащимся на нее отупением от безуспешных попыток понять, что я имею в виду, она опомнилась и заученно затараторила:

– Отлично! У нас есть интересный звонок. Вы в эфире, представьтесь, пожалуйста.

– Начальник полицейского управления База-2. – прогудел шарик низким хриплым голосом. – Я хотел бы услышать, как вы прокомментируете растер вами полицейского катера.

– Я бы хотел ответить, что маньяк, похитивший на бульваре левой руки нашего работника, не имеет ко мне никакого отношения, но если вы хотите – я могу, как частное лицо, прокомментировать его действия.

– Да-да, пожалуйста.

– Гм. – я отхлебнул из чашки и сказал: – Во первых, мне показалось, что на экранах это выглядело красиво. Во вторых, действия этого лица правильнее будет классифицировать как «выведение из строя», а не «расстрел», поскольку «расстрел» предполагает решечение пулями и ракетами и резку лазерами с целью уничтожения экипажа, каковых действий на бульваре не было, насколько я слышал. И в третьих, насколько я понял, это была тактическая игра между вами, им и некоей бандой преследователей, которые гнались за курьером. Кстати, вы не знаете, что с ними?

Я сделал паузу на глоток сока и не дождавшись, конечно, ответа, продолжил:

– Так что он вас просто обыграл.

– В это раз – да. – буркнул полицай. – Спасибо за комментарий.

– Спасибо господину начальнику полиции. – сладко улыбаясь, сказала ведущая. – Мы к вам вернемся через несколько секунд.

На экране пошла реклама, и она, изменившись в лице, зашипела:

– Что ты делаешь, идиот?

– Даю интервью. – невинно отозвался я. – И отказываться поздно – оплачено.

Она замерла с открытым ртом, видимо, услышав в заоравшем наушнике инструкцию.

– Твое счастье, что рейтинг пошел вверх. – злобно буркнула она, когда наушник затих.

– Конечно. В отличие от тебя, я знаю, что делаю.

Экран показал ее злобное лицо, сменившееся маской застекленевшей улыбки.

– У нас следующий звонок. Представьтесь, пожалуйста.

– Старший историк ПД. – продребезжал старческий голос. – Молодой человек, вы не могли бы рассказать, по какому принципу вы подбирали экипировку. Я, знаете ли, хотел выяснить, в свое время, этот вопрос у наемников, но сами понимаете… И, заодно, вы не могли бы продемонстрировать, чем вы вооружены.

Хихикнув, я вытащил из кармана мини-проектор и включил его.

На голопроекции за моей спиной прокрутился небольшой ролик про магнитометы первой конфедерации и про коньки.

– Считайте, показал. – весело сказал я, убирая проектор. А подбор таких вещей сами знаете, как происходит – гравискользунки классифицируются как личный транспорт, и нужны для того, чтобы можно было спокойно носить стволы. А стволы, в свою очередь, попадаются, надо только достаточно большой и старый склад оружия и хорошо попросить, чтобы дали что-нибудь с емким магазином… и дальше по тексту ролика. Обычно, если человек на самом деле хочет сделать что-то, все необходимое для выполнения оказываться у него, можно сказать, само.

– То есть вы хотите сказать, что эти предметы – не атрибут вашей личности, а всего лишь оборудование?

– Простите, если человек думает, что какой-то предмет – это атрибут его личности – это болезнь, к тому же опасная тем, что он становиться еще более уязвим, чем в том случае, если он считает, что он – просто тело. Например, «я – тот, у кого есть сапоги». Потом сапоги исчезают, крадут их, например, и человек становится тем, у кого нет сапог. Смешно, да?

– Действительно. Как я понял, вы сторонник идеи переселения душ, которую исповедуют все наемные убийцы? То есть вы верите в переселение душ?

– Я не верю в переселение душ. Точнее, я знаю, что я – не тело, потому что я – нечто от него отличное, поскольку мне уже приходилось пережить смерть, а потом оживление.

– Спасибо. – скептически бзякнул он.

– Спасибо вам за звонок. Звонки пошли валом, и пока наш гость отвечает на следующий, а попытаюсь собрать наиболее частые вопросы, чтобы потом задать их. Прошу.

– Начальник конфедеративного космодрома База-1. Расскажи-ка, где ты научился так стрелять, а заодно, где тебя убили и оживляли.

– Я? Стрелять? Меня не учили, я такой родился. Хотя, если принять во внимание, что я, чтобы родиться, сначала где-то умер, и так далее, то стрелять меня учили… – память, поворчав, выдала название. -… на спецполигоне Кархырг, система Уршанг, Сектор 2 Галактики 2.

– Это у злоблинов что ли? – с парусекундной задержкой спросил он.

– Ага. И они же меня оживляли, когда меня выкинули в вакуум с корабля, на котором я летел с родной планеты.

– И не стерли память? – скептически осведомился он.

– Нет, наоборот, восстановили и я вспомнил, что являюсь майором их внешней разведки и попросил их отвезти обратно что они и сделали.

– Ага. – скептически сказал начкосмодрома.

Я посмотрел на испуганную ведущую

– Шутишь? – рассеяно спросила она.

– Чтоб у тебя все яйца стухли! – прорычал я ее на злоблинском.

Камера передала в эфир ее подпрыгивание на стуле, а потом передала в эфир доброе радушие злоблина, появившееся на моем лице вплоть до приобретения кожей зеленного оттенка. Я сбросил эту бытийность и по-человечески смущенно улыбнулся, и пока ведущая приходила в себя, сообщил:

– Так что в настоящий момент я являюсь крупным специалистом по галактике-2, и могу оказать и оказываю человечеству помощь в устранении разных неприятностей. Я как бы, человек и я стараюсь быть хорошим человеком и у меня неплохо получается, я надеюсь.

– Да-да. – невнятно пробормотала ведущая. – Хорошо… у нас следующий звонок.

– Сколько раз в день вы занимаетесь сексом? – выпалил динамик.

– Очень приятно, а меня Харш. – вежливо ответил я и потянул руку к стакану, давая неизвестному психоаналитику очухаться.

– Простите, Марли Айан, хозяйка павильона 18 парка подмышки со стволом. Так все-таки, сколько.

– М-м-м… – задумчиво протянул я. – Вас интересует сегодняшнее число или среднеарифметическое с момента первой осознанной эякуляции?

– И то и то. – взволнованно призналась она.

– Ну, сегодня ни разу, а за указанный период – возьмите калькулятор, если есть свободная рука, и помножьте… э-э-э… сто восемьдесят на двадцать и разделите на раз, два, три, четыре, пять… да, на пять и получите интересующее, или уже не очень, число.

– То есть… за… за две тысячи сто шестьдесят дней вы занимались сексом пять раз? – шокировано резанул ее голос.

– Ага. – скромно подтвердил я и хлебнул сочку.

– Но почему? – выдавила она. Я глянул на шокированное лицо ведущей, плавно перетекающее от шока злоблинской руганью в шок от полового воздержания, и нежно сказал:

– Просто женщины, на которых у меня… как бы этот по проще… встает, встречаются довольно таки редко, и как и я, очень заняты получением удовольствия от более приятных дел, чем трах.

С наслаждением услышав последнее слово из динамиков экрана, а не жалкий смешной «бип», я от души затянулся и подождав, не скажет ли чего ведущая, посмотрел на часы и громко попросил:

– Следующий вопрос, пожалуйста.

Пару секунд ничего не происходило, а потом шарик камеры гадостно прошептал:

– Уважаемый, а вам не кажется, что вы зарвались?

Голос был настолько резок и настойчив, что я начал озираться, чтобы убедиться, что он идет из динамика, а не из-за спины.

Ведущая, откинувшись в кресле с расслабленным лицом наблюдала за интервью.

В зал, не обращая внимания на испуганно застывших официантов, вваливались люди в черных скафандрах.

За столико за моей спиной сидел крупный лысый мужчина в черном балахоне и пялился на меня сквозь стоящую перед ним кружку чего-то. По левой его пол-лица растекался телефон.

– Возможно, и зарвался, особенно если вы представитесь и объясните, где и как именно я зарвался.

– Если вам как-то угодно меня называть – Большой Папа. Я бы хотел обсудить с вами вопрос о вашей эвакуации с моей планеты и заодно протранслировать его широкой публике, сам, впрочем, оставаясь в тени.

– А почему, собственно, вы хотели бы, чтобы я эвакуировался? – спросил я, поворачиваясь к нему впол-оборота, чтобы не терять из виду экран.

– В первую очередь, потому что эта планета – для отдыха и разгуливающие… простите, разлетывающие по ней на досках головорезы типа вас не способствуют отдыху. Во вторых, хотя и первого достаточно, потому, что за чрезвычайно краткий промежуток времени – несколько дней, вы умудрились создать ситуацию, которая, потенциально, может привести к тому, что вы станете местным героем вам начнут подражать, что, согласитесь, может привести к революции, которую вам же и предложат возглавить. Что при любом раскладе приведет к массовым жертвам среди местных и закрытию заведения для клиентов.

Его очень убедительный и проникающий в сознание голос на мгновение замер.

– И, в третьих, потому что как владелец этой планеты я объявил на себя риск объявить вас персоной, нежелательной на планете!

Из– за ряда штурмовиков, окружавшем меня плотным кольцом, выпрыгнул ком чего-то невидимого, но физически ощутимо мерзкого, зубастого и гнусного. Ком, мгновенно, даже не дав времени толком напугаться, проскочил разделявшее нас пространство и врезался в голову.

Я оказался в метре от тела, выбитый туда комом злобы на все живое, в особенности на все, что смеет ко мне прикасаться. Злоба, выплеснутая телом в ответ на шарик, примораживала смертью.

Костюм взвыл, обиженно, жалобно, а потом яростно, ответив смерти волной злобы. Волны холодной смерти замерли между телом к костюмом, начав разрушать обоих.

Тело начало изгибаться в агонии.

Костюм, дрогнув, начал стекаться в сеточку.

Потом я опомнился и понял, что в меня запулили какой-то гадостью, которая делает так, что я становлюсь настолько «вонючим», что ни один костюм на меня не налезет.

Понимание, зацепив, с грохотом уронило меня обратно в тело. Злоба, выдавленная из тела комком меня, ударила в костюм, смешиваясь с ним и убивая его. Он испустил жалобный вопль, в котором последний миг жизни смешался с болью верного друга, коварно преданного и убитого.

Вопль, раскатившись, ударил в костюмы окружающих, тихо вскрикнувшие и умершие, и, отразившись, пошел дальше.

Сделав пару глубоких всхлипов, я вернулся к нормальному дыханию.

На теле под курткой кусками висела слизкая масса. Труп.

Я поднял глаза на Папу. Папа с охреневшим лицом смотрел на куски слизи у себя на ладони. Краешком сознания отметив, что его люди чувствуют себя так же, я прохрипел:

– Я улечу.

Впрыгнувший в руку пистолет с гудением полоснул струей по полукругу черных тел. Крайние, опомнившись, успели выпалить в кресло, в котором я сидел до того, как выпрыгнул на пол.

Закончив очередь на груди Папы, я отпустил курок и послушал, как тишина наполняется стуком падающих тел и хлюпаньем крови.

Вовремя увернувшись от капнувшей со столика крови, выплеснувшей из груди рухнувшего на столик Папы, я поднялся на ноги и повернулся к побелевшей ведущей и камере.

Удостоверившись, что камера транслирует меня, я убрал пистолет в кобуру и прохрипел:

– Дамы и господа, я уверен, что помимо частных герметичных убежищ со стерилизаторами, конфедеративные зоны имеют достаточно места, чтобы вместить и простерелизовать перед эвакуацией всех.

Потом я поднял с пола трубку, сунул ее в зубы, пыхнул последними крохами табака, засунул ее в карман и внятно сказал:

– Для тех, кто не понял, объясняю – костюмы умерли, планета эвакуируется.

Приподняв автомат, я прострелил камеру.

Шарик камеры грохнулся на стол, заставив платежник с моей карточкой подскочить.

На экране была неожиданная цифра. За время интервью я стал на сотню тысяч богаче.

«Ну, в общем, собственно, все»Таран

– Все. – сообщил я, снимая наушники, выбивавшие барабанную грохот. Слова глухо прозвучали под шлемом.

Полковник кивнул и кинул мне пакет с ярлычком «Осторожно, Бактериологическое заражение Х-А-142-8.4» Заложив в пакет стопочку исписанной бумаги и загерметизировав его, я положил его с большим мешком с надписью «Стерильно». В мешке лежали кисет, трубка, оружие и коньки.

– Тогда давай на посошок. – Устало вздохнул полковник.

Стол, зажужжав, выдвинул бутылки.

Полковник разлил по стаканам, вставил соломинки и присоединил свой стакан к клапану питания.

Я сделал то же самое и хлебнув коньяка, спросил:

– Что происходило, пока я писал?

– Ничего. Половина эвакуирована тем, что было. Вторая половина ждет эвакуации через пару часов. Потери – сорок человек на планету. Это – учтенных.

Он устало улыбнулся, глядя сквозь выбитое взрывом окно на взлетающий корабль.

– Публичному Дому пришел Черный Звездец. – смаканул он на вкус и заржал.

Я за компанию. Просмеявшись, он сообщил:

– Тебя, как только допишешь, велено отослать на Базу-1. Пока ты писал, заходили спецы, но я им показал и сказал, что пусть, если ты им нужен, забирают с Базы-1. Так что счастливо тебе добраться.

Он махнул стаканом и высосав его в глоток, потянулся к бутылке.

Дверь распахнулась и в комнату, чуть подрагивая, вошла Хари. Не обращая на нас внимания, они подбрела к столу, налила стакан и залпом выпила, поскольку шлема и скафандра на ней не было.

– Хари, ты чего?… решила… уйти… со своими? – грустно выдавил полковник.

Она, налив второй стакан, чокнулась с ним, со мной, подарив взрыв веселых глаз, и опрокинув стакан внутрь, плюхнулась на упавший с потолка табурет и буркнула:

– Ни в коем случае. Я просто праздную, что мне не надо больше возиться с одеванием разных господ, которые прибывают и влезают в моих детей, чтобы потрахаться, и можно перейти к нормальной работе.

– А… а скафандр? – растерянно спросил полковник. – Грибки же…

Она, наливая третий стакан, хихикнула.

– А я с ними договорилась, что меня они есть не будут.

Чокнувшись с нами, она принялась пить мелкими глоточками.

Внимательно посмотрев на нее, бушующий шторм веселья существа, выскользнувшего из-под бремени и обязанностей, чтобы приступить к Работе, я мимолетно коснулся ее, чтобы определить, как это – договориться?

Воздух оказался наполнен тусклыми искорками полуразложившихся мелких существ, которые хотели есть. Тысячи и тысячи их осаждались на скафандр полковника и бессильно бились об пластик, пытаясь прогрызть дорогу к еде.

Коснувшиеся поверхности моего скафандра замирали, замороженные.

– А ты чего в шлеме? – не дала мне обдумать этот факт Хари. – Ты же теперь иммунен ко всему вообще. Впрочем, был с самого начала, иначе бы тебя мой Мозгун съел бы.

Я пару секунд осмысливал эту информацию, а потом поставил стакан на стол и снял шлем.

Подняв стакан, я с наслаждением чокнулся с ней и выпил.

Полковник, посмотрев на нас, разразился истерическим хохотом. Я сердито на него посмотрел, а потом встал со стула и пошел к мешку с бумажками, чтобы написать разным вредным дядям, что я теперь такая зараза, к которой ничего не липнет.

Конец отчета 3.