Текст книги "Северная звездочка Гайдара"

Автор книги: Евгений Коковин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Коковин Евгений
Северная звездочка Гайдара

Евгений Степанович КОКОВИН

СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДОЧКА ГАЙДАРА1

После продолжительного ярого шторма к пустынным берегам Беломорья подступило утреннее бледно-розовое затишье. Стылые воды Сухого моря ртутно покоились под низким безлучевым солнцем и казались тяжелыми и непроницаемыми. Прихваченный ноябрьским заморозком, мелковолнистый береговой песок походил на рифленое железо. Дальше он тянулся от берега к сопкам уже гладкий, словно отутюженный. За Сухим морем, как огромная камбала, распластался низкий и сумрачный остров Мудьюг. Еще в Архангельске Гайдар многое слышал о нем. В 1918 году интервенты устроили на острове каторжную тюрьму. За колючей проволокой, в дощатых, продуваемых всеми ветрами бараках и в полузатопленных водой землянках томились узники – большевики и заподозренные в сочувствии Советской власти северяне. Истощенных голодом, болезнями и пытками людей заставляли без всякой надобности перетаскивать с места на место камни и песок. В стены и в потолок тесной бревенчатой избы для допросов были вбиты крюки и скобы. Крошечный и всегда мирный кусочек земли в Белом море получил тогда новое название "Остров смерти". Смерть от голода и от тифа, смерть в ледяном карцере-подземелье, смерть в избе пыток, смерть от винтовочных залпов на расстрелах и от пистолетного выстрела "при попытке к бегству". Все это было десять лет назад. Сейчас Гайдар – корреспондент северной краевой газеты – приехал на Беломорье по заданию редакции. Он легко шагал по примерзшему песку и вглядывался через пролив в очертания недалекого острова. Его сопровождал местный житель Егорша. Егорше было четырнадцать, а в Поморье это уже возраст рыбацкий. На промысловых ботах и на рыбацких тонях можно встретить и десятилетних ребятишек-зуйков, но они к рыболовным сетям касательства пока еще не имеют. Они варят кашу, моют посуду да драят палубу. Зуйком, когда ему было девять лет, пришел на промысел и Егорша. Зуек – птица, большеголовая и тонконогая. А в Поморье зуйками с давних пор стали звать мальчишек, выходящих на промысловых ботах в море. Зуек работает, но заработка ему не положено. Только – харч. – Ты знаешь, что было на этом острове? – спросил Гайдар у своего спутника. – Как не знать, – деловито, по-мужски ответил Егорша. – Каторга была. У меня там дядя сгинул... – Большевик был? – Не-е. Он карбаса на Мудьюге оставил, а на тех карбасах люди на наш берег с острова бежали. Вот его беляки и забрали по доносу. Кто говорит расстреляли, а кто – будто на Иоканьгу, на другую каторгу отправили. Только домой он не вернулся. – Кто же донес? – спросил Гайдар. – Потом узнали? – Ничего не узнали. Поговаривали, что Шунин, а кто говорил, что сын Гроздникова. – Кулаки? – Ясно дело, не из наших, – подтвердил Егорша. – Сын Гроздникова белогвардеец был, в отпуск тогда к отцу приезжал. Егорша помолчал, потом сказал: – У нас и сейчас дела неладные. И все они... – А что? – спросил Гайдар. – Третьего дня Анку Титову чуть не убили. Секретарь она в сельсовете и комсомолка. – И опять не узнали? – Ни-и. Милиционер приезжал, а только ни в чем не разобрался. "Не разобрался, – сердито подумал Гайдар. – Значит, в этом должна разобраться газета!" Егорша остановился, оглянулся: – И чего это мать копается?! Вечно вот так, – ворчливо сказал он. – Давно бы к тоне подъехали. Хоть карбас-то не обмелел. – Хороший карбас? – спросил Гайдар. – Какое там! – махнул рукой Егорша. – Разве он хороший даст. На хороших он сам промышляет. – Кто сам? – Да Шунин. Карбас-то у нас не свой, его. Ему мать сети вяжет, а он нам за это карбас дал. Эх, свою бы нам посудину! В голосе парнишки Аркадий почувствовал неизбывную горечь и светлую мечту о карбасе – о своей посудине. – У него карбасов много, – чуть подумав, сказал Егорша. – Вот он и сдает внаем за сети, за рыбу, а сетей у него тоже хватает, их тоже сдает мужикам за рыбу. Завидущий. – Так у вас же колхоз есть. – Есть. Да в колхоз кто идет, кто нейдет. А бывает, идут, потом обратно вертаются. – А кто в колхозе заправляет? – Василий Федоров, хороший такой, нашенский. Он из Красной Армии вернулся. Подошла мать Егорши – высокая, худощавая поморка в летах. Приветливо поздоровалась, не опросив Гайдара, кто он и откуда. – Поехали? – Давно пора. Молча втроем подошли к карбасу. – И ты с нами? – спросила поморка, впрочем, без особого удивления. – Хочу посмотреть, – сказал Гайдар. – Ну-ну, – согласно кивнула женщина. "На этого Шунина нужно посмотреть, – подумал Аркадий Петрович – По всему видно, паук не из мелких. А с Василием Федоровым поговорить. Если Егорша говорит "нашенский", значит, ему-то и нужно помочь. В Красной Армии служил..." Сразу же возник образ: красноармейский шлем, шинель, звездочка... Как все это было близко и дорого Аркадию Петровичу! – Ну, с богом! – сказала женщина, берясь за весла. Стоя в карбасе, Гайдар взглянул на розовеющее поздним восходом небо. На востоке он вдруг заметил маленькую, чуть мерцающую одинокую звездочку. "Не первой величины, но моя, солдатская! А может быть, и писательская!" подумал Гайдар. Занятые работой на веслах, Егорша и его мать не обращали внимания на корреспондента. А у Гайдара уже рождался замысел очерка. ...Оказалось, здесь люди заняты не только промыслом рыбы. Они еще заготовляли лес. Федоров, организатор колхоза, о котором говорил Егорша, уехал на лесозаготовки. Неделю назад там злая рука подкулачника перерезала гужи у конного обоза. Сегодня утром, когда Гайдар с Егоршей выезжали на тоню, тот же нож уже подобрался к лошадиным шеям. Не застав дома Федорова, Аркадий Петрович решил навестить Шунина, того, что за сети и рыбу сдавал внаем-аренду свои карбаса. Дом у Шурина был добротный, пятиоконный, под железной крышей. А хозяин выглядел тихим и смиренным мужичком с маленькой, аккуратно подстриженной бородкой. Внешность Шунина удивила Гайдара. Ни о карбасах, ни о перерезанных гужах Гайдар даже не заикнулся. А о колхозе все-таки спросил: как, мол, народ относится?.. – А что колхоз... Мое тут дело сторона, – отвечал Шунин с едва заметной усмешкой. – Ну и пускай колхоз. Я колхоза не трогаю. Человек не рыба: не треска, не селедка, чтобы ему косяком ходить. Работать надо, а не в стада сбиваться... "Страшный человек, страшный своей видимой смиренностью. Вредный, и особенно – для колхоза", – подумал Гайдар, но пока промолчал. С Василием Федоровым он встретился на другой день перед колхозным собранием. Бывшие воины Красной Армии, они долго толковали – у них легко нашелся общий язык. ...В Архангельск Аркадий Петрович уезжал на дровнях, на низкорослой, но бойкой лошадке-мезенке. Наступали сумерки. Небо пустовало. Не было ни единой звездочки. Зато тетрадь Гайдара была заполнена суровыми фактами, жесткими цифрами, фамилиями. И в той же тетради уже был начат очерк о рыбаках. Гайдар, командир полка, журналист и писатель, готовился дать бой кулачью за рыбацкую бедноту, за колхоз. На странице у заголовка очерка горела пятилучевая звездочка. Северная звездочка Гайдара, которая скоро, очень скоро достигнет первой величины.

1 На первых страницах своих рукописей в верхнем правом углу Гайдар неизменно рисовал пятиконечную звездочку.