Текст книги "1971. Восхождение"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А то ты меня держишь, что моя бригада работает лучше всех! И не бухает при этом! – усмехнулась женщина. – И потому ты будешь вопить, плеваться, но меня все равно не выгонишь. Во-первых, не за что. Во-вторых, будешь выступать – я и сама уйду, и со мной бригада уйдет! И кто потеряет на этом – догадайся!

– Ладно, ладно – ша! Все сказали! – поморщился Нарышкин. – Слухай сюда! Вот человек (он показал на меня, и Марина оглянулась, окинув меня взглядом снизу доверху). Ему надо сделать ремонт в квартире. Сейчас пойдешь в прорабскую, сядешь с ним за стол, посчитаешь! Да знаю, знаю – пока не увидишь, точную цену не скажешь! Но примерные-то объемы можешь посчитать! И вот что – документы сделай на поклейку обоев. Остальное – отдельно. Поняла? Все поняла?

– Поняла! – Марина кивнула, повернулась ко мне: – Пойдемте за мной.

Когда мы вышли в коридор, спросила:

– Вас как звать? – (Я ответил.) – Михаил? Я где-то вас видела! Где вот… не помню. Вы где работаете? Не киноактер?

– Я писатель. Фантаст.

– Писатель? – Марина удивилась, брови ее поднялись. – А что написали?

– А вы читаете фантастику? – пришел черед удивляться мне.

– А почему нет?! – Марина, похоже, слегка обиделась. – Я что, похожа на тупую клушу? Которая читает только вывески?

– Нет, но… стройка и все такое прочее. Все такое… приземленное, кажется, что тут нет места фантастике. А я написал несколько книжек про Найденыша, Неда. Карпов моя фамилия.

– Карпов! Ух ты… – Марина вытаращила глаза и недоверчиво помотала головой. – Тот самый Карпов?! Да у меня все ваши книжки есть! В профкоме выдрала, чуть глотку за них не порвала! Вы обязательно должны мне расписаться на ваших книгах, раз попались мне в сети! Хи-хи-хи…

Обсуждали мы недолго, сошлись на том, что сидеть сейчас и рассуждать о том, что нужно сделать в квартире, – просто глупость, и надо видеть фронт работ. Я дал адрес, договорились, что Марина подъедет ко мне завтра к десяти утра, на том и расстались. А я потащился домой – вначале на автобусе до станции метро, а потом уже до «Динамо». От станции до квартиры пять минут ходу – великое счастье, при практически полном отсутствии такого транспорта, как маршрутное такси. Это в 2018-м стоит выйти на остановку общественного транспорта, и тут тебе сразу десяток маршруток на выбор, а в 1971-м ты можешь полчаса стоять и дожидаться вонючего, исторгающего клубы синего дыма «лунохода», как его называют «аборигены». А потом ехать в нем, прижатый к спине дебелой мадам, вдыхая запах пота вперемешку с запахом «Красной Москвы». В жару это удовольствие особенно не доставляет ни малейшей радости.

Дошел. И с облегчением растянулся на диване, вытянув ноги и глядя в требующий покраски потолок. В квартире неуловимо пахло… не знаю, чем пахнет, но замечал – такой запах в тех квартирах, где живут старики. «Старушечий» запах. Из чего он состоит – не знаю. Керосин? Нафталин? Старые сладкие духи? Земляничное мыло? Хлорка для туалета? Старые газеты? Все вместе и все сразу. И запах этот впитывается в стены, в пол, в потолок, в мебель. Даже в одежду, и в ту впитывается. Потому, чтобы от него избавиться, нужны радикальные меры – выдрать все до голого бетона, до голых кирпичей! Ну кроме паркета, конечно. Его просто отциклевать.

Об этом я и сказал на следующее утро Марине, приехавшей ровно без пяти минут десять, чем меня немало удивила. Я ожидал, что она опоздает как минимум на полчаса, а то и часа на полтора. Во-первых, женщина. Во-вторых, строитель, работяга. А работяги-строители всегда отличались своеобразным пониманием дисциплины и обязательности: «Я же приехал! Опоздал на час, ну и что?! Проблемы были!» Их никогда не интересовали твои проблемы, твое убитое время – свои-то проблемы ближе к телу!

Вообще, я ненавижу необязательность и никогда не опаздываю. Когда говорят о том, что какие-то обстоятельства помешали человеку прийти вовремя, всегда вспоминаю о том, что писал Экзюпери в своем романе «Ночной полет». Там он описывал свою жизнь, свою работу – когда он, летчик, возил через пустыню Сахару почтовые отправления. Так вот: за опоздания летчиков нещадно штрафовали, не принимая во внимание ни встречный ветер, который затормозил самолет, ни неполадки, вдруг возникшие в движке (тяга упала). И что интересно – опозданий не было! Не-бы-ло!

Откуда в русском народе взялась эта необязательность, этот «пофуизм»? Мне кажется – это чистой воды азиатчина. Восток, как сказал товарищ Сухов, – дело тонкое. На Востоке никуда не торопятся, не спешат выполнять свои обещания. Чтобы добиться выполнения договоренностей с восточным человеком, нужно заставить его поклясться на Коране. Аллаха они боятся, наказаний за неисполнение подписанных договоров – нет.

В Афганистане на это дело насмотрелся. Если ты сидишь с афганцем, пьешь чай, ешь и договариваешься на завтра на десять утра куда-то вместе поехать, жмешь руку, уверенный, что все будет так, как вы договорились, – жестоко ошибаешься. Вы ни о чем не договорились. Ни о том, что он придет к тебе в десять утра, ни о том, что вы вообще куда-то поедете. Просто человек ты хороший, отказать тебе как-то нехорошо – опять же, чай вместе пили! А вот выполнять договоренности никто не собирается. Иншалла!

Марина совсем не походила на вчерашнюю бой-бабу в рабочем комбинезоне: Джинсы, обтягивающие круглую попу, рубашка с лейблами, импортные (вроде как чешские) кроссовки – попробуй разгляди в ней работягу! Видимо, хорошо зарабатывает.

В том, что она хорошо зарабатывает, я убедился уже через полчаса, когда мы посчитали примерный объем работ и Марина назвала цену. Хорошая цена! Для нее. А обычный клиент небось взвыл бы от таких цифр. Известно, что стоимость отделочных работ составляет не менее тридцати процентов от стоимости помещения, которое отделывают. И это без всяких изысков.

Торговаться я не стал, деньги есть, мне главное – качество. О чем я и сообщил Марине. А еще – мне важны сроки. Если они не уложатся в десять дней – сумма уменьшается на двадцать процентов.

Само собой, Марина была недовольна таким обстоятельством, но, судя по тому, как достаточно легко пошла на сделку, – накрутила она мне цену своих услуг по верхнему пределу. Небось ждала, что я буду торговаться. Но я не стал. Договорились, что плитку, сантехнику и все остальное я куплю сам, без их помощи, – написала мне, какие объемы плитки мне будут нужны, а что касается стройматериалов вроде краски, лака и всякого такого – это она возьмет на складе стройуправления. На что ей нужны наличные деньги.

Я без возражений выдал Марине тысячу рублей, и мы расстались, довольные друг другом. Пока что меня все устраивало. Бригада приедет завтра, к обеду – привезет стройматериалы и начнет работу.

Не откладывая дела в долгий ящик (сам же подгонял Марину!), рванул в магазин «Березка», собрав все свои валютные ресурсы. В виде сертификатов «Внешторгбанка», конечно. Кстати сказать, нужно будет еще в издательство заехать, подписать бумаги на получение сертификатов, вырученных на валюту от продажи моих книг в «братских странах», как сейчас называют всякие польши и чехословакии с германиями. Кусок должен получиться очень даже приличный! Другое дело, что и потратить-то особенно не на что. Если только дом построить? Где-нибудь в Ялте? Или в Сочи.

Впрочем – Сочи с его гнилыми болотами я не люблю. Жил там некоторое время. Помню, утром встаешь, а на твоей машине слой воды толщиной чуть не в палец – стекает с нее ручьями. Нездоровый климат, болота. Когда-то сюда ссылали декабристов – на каторгу. Жара, кровососы и безумная влажность быстро научили декабристов уму-разуму, только было уже поздно. Померли. И да – лучше Сибирь, чем вонючие болота в тропической жаре. И вот, поди ж ты – курорт! Кто там устроил курорт – ему надо палкой по башке настучать. Даже посмертно.

В уже знакомой «Березке» на Сиреневом бульваре меня встретили как дорогого гостя. Даже сам удивился! Тот же самый милиционер, что встретил меня в первый раз и потребовал показать сертификаты, – сейчас ничего не потребовал, а только встал из-за стола, когда меня узнал, и почтительно поздоровался. А я пожал ему руку.

Продавщицы улыбались, а та, что заведовала в том числе и отделом книг, – подбежала и заговорщицким шепотом попросила оставить автограф и на других моих книгах, что сейчас имелись на полках магазина. В прошлый раз книги с автографами (с ее слов!) разлетелись как горячие пирожки. И откуда только узнали, что в магазине есть книги с автографами автора! Половина Москвы прибежала купить эти книги! (опять же – со слов продавщицы).

Я не отказался, только попросил отсрочку, пока не куплю то, что мне нужно. И когда заведующая магазином узнала, что мне нужно (она тоже подошла, ей уже кто-то сообщил), повела меня в святая святых – на склад. В той же «Березке» кроме дефицита был и супердефицит! Так всегда бывало – самое лучшее под прилавок, для своих. Система, однако. Казалось бы – чего в «Березке»-то прятать? Тут и так все то, что недоступно простому советскому гражданину! Так нет же – и тут «все животные равны, но некоторые – равнее».

На полках – турецкая плитка. Хорошая, да! Но итальянская-то лучше. На полках – чешский сантехнический фаянс. Но немецкий-то лучше! Пусть и немного дороже, но…

В общем – закупился я по полной! Еще и лака прикупил импортного на паркет – после циклевки положат, и не в один слой.

Вообще-то я терпеть не могу ходить по магазинам, покупать какую-то плитку и все такое прочее – у меня этим всегда занималась жена, я только лишь платил и доставлял – и жену, и стройматериалы. Но тут… странное дело – у меня проснулся какой-то даже азарт! Ни у кого нет – у меня есть! Не просто дефицит, а супердефицит!

Организовали и доставку – у магазина имелся свой транспорт – два тентованных бортовых «уазика». Один для перевозки моих строительных сокровищ и подрядили. Оформили официально, плюс я сунул водиле пять рублей сертификатами и четырем грузчикам – тоже по пять.

Пока грузили барахло, я сидел и подписывал книжки, до того наподписывался – аж в глазах зарябило! Ох, никак не привыкну к тому, что надо писать рукой! Отвык. Совсем отвык с этими чертовыми компьютерами! Оставшимися в 2018 году… увы.

Впрочем, я и здесь пишу не руками, а на машинке, на импортной электрической машинке. Она осталась у Зины, но я не стал жадничать и прикупил новую – тут же, в «Березке». Деньги есть, так чего жаться? Тем более что стоит она здесь в три раза дешевле, чем если бы покупал ее в обычном магазине.

Мебель – кухонную и комнатную, всякие там гарнитуры – это после того, как сделают ремонт. Глупо завозить все это барахло, чтобы рабочие потом таскали его из угла в угол.

Я уселся в кабину – показывать дорогу, грузчики – в кузов, и мы поехали ко мне на квартиру. Подъехали уже к вечеру, когда на скамейке возле дома, как стая ворон, расселись старушки, проживающие в этом же подъезде. Я поздоровался, мне вразнобой ответили и с любопытством воззрились на кузов «уазика», из которого начали выпрыгивать дюжие грузчики.

Кстати, в «Березке» и грузчики были другими. Дефицитными, как и все, что находилось под крышей этого магазина. Дюжие мужики в чистых комбинезонах, от которых ничуть не пахло ни перегаром, ни свежим алкогольным испарением. Чтобы от грузчика не пахло бормотухой? Да это нонсенс! Фантастика!

– Ремонт будете делать? – сладким голосом осведомилась одна из старушек, пошептавшись с товарками. Я как раз спустился из квартиры, проследить, осталось ли что-то в кузове машины. Я так-то людям доверяю, но не надо ставить их в такие условия, когда они волей-неволей будут поставлены перед выбором – попереть плохо лежащее или пусть совесть будет чиста.

– Ремонт буду делать! – сумрачно ответил я и едва не добавил: «А с какой целью спрашиваете?» Не стоит портить отношения с этими мегерами. Они могут быть как и хорошими помощниками, так и яростными врагами. Все зависит от того, как поставишь себя перед ними.

– Жалко Капу! – сделала горестную физиономию старуха. – Конечно, женшчина была карахтерная, на хромой козе к ней не подъедешь – поетесса! Но все равно – жалко. А вы кем ей приходитесь?

– Племянник. Внучатый! – так же спокойно ответил я и, пожав плечами, добавил: – Все вопросы? Или еще есть?

– А вы женатый? – не унималась старушка. – А то у меня племянница – хороша девушка! И не балованная – сама из-под Рязани. Хозяйка – замечательная! Ейный муж прошлой зимой утоп, напился и через реку пошел. Вот потом весной-то и всплыл. А баба хароша!

– Хароша, хароша баба! – подхватили остальные сводницы, и мне вдруг стало смешно – вот же чертовки! Это они свою вдовушку пристраивают! А я-то… чуть в шпионки их не записал. Да, не все такие, как бабки из Зининого дома – бывшие жены ответственных работников. Эти точно попроще и почеловечнее, наверное.

– Мне жаль, но я женат! – почти не покривил я душой. – Жена сейчас… далеко, она беременна. Ребенок у нас будет. Вот отремонтирую квартиру и привезу.

– А сколь ей годков? Молодая небось? – это первая старушка, глаза которой поблескивали от любопытства. – Щас-то все мужики стараются на молоденьких жаницца! Да штоба в два раза моложе!

Кстати, так и не пойму ее говора, – точно откуда-то приехала. С Севера? Из Архангельска? Забавный такой говор. Хотя… там же «окают», а тут «акает». Но то, что приехала, а не коренная москвичка – рупь за сто.

– Пятьдесят лет – легко ответил я, не думая о последствиях. И они последовали.

– Пятьдесят?! Ой-ей! Охо-хонюшки! Да как же она рожать-то будет! В таким-та возрасти?!

Я пожелал всем охающим бабулькам здоровья и пошел за последним ящиком с плиткой, двигающимся ко входу в подъезд на руках могучих непьющих грузчиков. Уже наверху, в квартире, я осмотрел штабель из драгоценных ящиков и вручил старшему грузчику десять рублей – на всех. Премиальные, так сказать. Тот спокойно и достойно сказал: «Спасибо!», и мы распрощались, довольные друг другом. Они не побили ящики, а я оказался совсем не жадным клиентом. Всегда хорошо, когда люди довольны друг другом и не держат за пазухой камень. У меня есть деньги – так почему не дать заработать другим? От меня не убудет!

За всей суетой забыл купить чего-нибудь на ужин. Вспомнил уже тогда, когда за окном стало темно и в домах загорелись окна. Идти куда-то ужасно не хотелось, да и куда? Круглосуточных магазинов здесь нет, все гастрономы и просто продуктовые магазины позакрывались – и что делать? Это социализм, деточка, тут отработал свое время – и трава не расти! А если хочешь, чтобы человек работал дольше своего рабочего времени – плати в два раза! Двойной тариф! И будет тебе счастье.

В ресторан пойти? В принципе, можно… вот только тащиться куда-то душа не лежит. Хотя… до станции метро – пять минут хорошего ходу. Потом в центр, и уж, наверное, где-нибудь в «Праге» или «Арагви» приютят и накормят голодного писателя! Все-таки надо было позаботиться заранее – вот купил бы в «Березке» палку колбасы да каких-нибудь консервированных болгарских перцев – и не надо было бы тащиться в ночь-полночь, чтобы съесть котлетку с картошкой пюре!

При мыслях о картошке и котлетке у меня началось такое бурное слюноотделение, что я все-таки не выдержал, натянул ботинки и решительно шагнул к двери, подцепив по дороге свою шикарную джинсовую куртку. Ночью в мае все-таки еще холодновато, а я придерживаюсь той истины, что лучше вспотеть, чем замерзнуть.

До метро дошел быстро, даже слегка разогрелся. Спустился, вошел в подошедший поезд и уселся в уголке, глядя в темное стекло на противоположной стороне вагона.

Грустно как-то. Честно сказать, настроение не очень хорошее. Один, в чужом – пока чужом! – городе, голодный, усталый, а впереди неизвестность. Нет, не сейчас неизвестность – сейчас я закажу вкусной еды. И попрошу еще и с собой упаковать – на завтрак. Чего стесняться? Деньги-то есть. Тут за десятку можно поесть от пуза, это тебе не 2018 год. И качество совсем другое. Здесь за обман клиентов сажают. ГОСТ, однако. Одно из достоинств советского времени – если уж что-то производят, то отступление от ГОСТа считается преступлением. Чем-то напоминает Белоруссию моего времени, когда белорусский Батька дрючит производителей так, что они и помыслить боятся сделать заведомую каку. Не то что российские производители колбасы из сисек-писек.

Ну да, я слегка идеализирую и советское время, и Батькину деятельность, но по большей части все так и есть. Я, когда деньги имелись, с пенсии покупал нам домой белорусской колбасы – сыровяленой или сырокопченой. Дорогая, сволочь, но ее хоть ешь и радуешься! Со свежим лавашом из пекарни на конечной остановке автобусов, наделать бутербродиков, и… ммм!

Опять слюни потекли. М-да! Проголодался, как молодой! Когда тебе за сорок, ты уже не так остро чувствуешь голод. Это в юности, когда идешь с рыбалки и в садке десяток окуньков и плотвичек, – ты готов сожрать целого быка. Внутри у тебя все трясется от голода, и ноги сами собой ускоряются, пока не переходят на бег – домой! Скорее! Жрать! Жрать!

А когда ты взрослый мужик, видавший виды и побитый жизнью, все уже не так ярко и радикально. Ну да – хочется поесть. Но можно и потерпеть – час, два, три… пять часов. Потом сел, аккуратно, контролируя каждую съеденную калорию (растолстеешь же!), поел и тут же захотел спать. Прикорнуть после обеда – святое дело! И ученые советуют – раздельный сон! Разбиваешь свой сон на часы – шесть часов ночью, пару часов днем – после обеда и вечером, и это полезнее для организма, чем единый ночной восьмичасовой сон. Хорошая теория! И кто мы, чтобы протестовать против выводов умных ученых? Спать!

Мне кажется, что ближе к пятидесяти процессы в организме затормаживаются. Потому и не чувствуется такого сильного голода. Это у молодого организма все обновляется, растет, бурно и яростно – как трава после хорошего дождя на солнечной грядке. А мы, пятидесятилетние, уже тихонько увядаем. Мы застыли в безвременье и ждем, когда же начнем спускаться вниз. Мы еще сильны, реакция – быстрее, чем у многих молодых, но организм ЗНАЕТ, что это вершина и дальше нам только вниз.

Упадочные мысли, я знаю. Я же говорю – депрессуха, упадок настроения и всякое такое. И, кстати сказать, мне ли депрессовать? Сколько людей в мире обижены судьбой! Инвалиды, умирающие раковые больные, нищие, которые копаются в помойках в надежде найти пропитание. А я – успешный писатель, можно сказать, по советским меркам – богатый человек! Который едет в ресторан, чтобы поужинать. И какого черта я ною?!

И что касается организма – моего организма, – с ним происходит странная вещь. Я молодею. Я на самом деле молодею! У меня почернели практически седые волосы (я седеть начал уже с тридцати лет). Мой организм работает так, как работал в лучшие мои годы, на пике формы – лет в двадцать пять или тридцать. Я сбросил лишний вес, и меня теперь можно было бы выставить рекламой какого-нибудь тренажерного зала – мышцы, мышцы, мышцы! И даже старые раны перестали ныть перед дождем! Я ведь метеозависимый человек – как перемена погоды, так, черт подери, – начинается! Голова, много раз ушибленная, болит, раны, переломы ноют. Хоть напивайся, чтобы ничего не болело!

Кто-то сказал: «Если ты после пятидесяти просыпаешься и у тебя ничего не болит – значит, ты умер». У меня это началось гораздо раньше, я еще и до пятидесяти дожить не успел. Жизнь у меня была такая… бурная! Слишком бурная для одного человека.

Вышел из метро в центре, на Арбате. Куда пойти? В «Прагу»? Или в «Арагви»? А может, в ресторан «Арбат»? Его не так давно открыли, и у него очень большой зал. Типа рекорд такой – две тысячи мест. А что, наверное, в него и пойду. Уж точно место найдется! А то придешь, а в ресторане-то и мест нет. Советские граждане же такие бедные… в ресторан хрен попадешь! Это как в 2018 году – все плачут, что совсем обнищали, денег нет. Но, однако, на улицах хрен протолкнешься от машин, а все кафе и рестораны забиты посетителями. Это вот как так? Для меня лично – загадка.

Или как с врачами дело обстоит – очень низкие оклады, врачи все время стенают, рассказывая, как трудно живется с такими окладами. Но, однако, ездят на приличных иномарках и как минимум раз в год ездят на заграничный курорт. Да не один раз в год. Как умудряются так экономить, чтобы купить новую квартиру? Я вот на свою пенсию в двадцать тысяч едва-едва концы с концами свожу. А тут – кудесники экономии на двенадцать тысяч оклада!

Много в жизни загадок, точно. Простым умом не разгадать! Шибко надо подумать, чтобы догадаться!

Да, зал впечатлял! Это какое-то футбольное поле, а не зал! И обслуживают неплохо. Без хамства и подобострастия – тут же метрдотель провел меня к свободному столику, официант мгновенно подал меню, я посидел, читая перечень блюд и усмехаясь ценам. Уж больно странно выглядели цены в советских рублях. Борщ – рубль. Бифштекс с яйцом – рубль пятнадцать копеек. И это в ресторане высшего разряда! Смешно, правда.

– Скажите, а виски у вас есть? – внезапно спросил у официантки, подошедшей принять заказ.

– Виски? – слегка удивилась она. – Есть, вот, в меню. Вам какой?

Я сам не знал – почему заказал виски. Я же не пью уже давно, и тут вдруг… накопилось, что ли. Усталость, нервная перегрузка… От ста граммов виски ничего не будет, что для меня – сто граммов? А нервы успокоятся. Как лекарство.

Борщ, два бифштекса с картошкой пюре, салатик из свежей капусты (ну люблю я его, чего уж!). Два чая с лимоном – зеленый чай! Только зеленый! Пару бутербродов с осетриной и пару с черной икрой – виски-то надо закусить? С собой – пирожки с капустой, с мясом, с яблоками, бутерброды с колбасой (вот чего я в «Березке» колбасы не купил, болван!), ромовых бабок пять штук. (Люблю! Чтобы сочные!) Ну и хватит. Завтра чего-нибудь в магазине накуплю, благо, что это Москва, и купить тут есть чего. Не Саратов же.

Залпом выпил виски, закусил бутербродом с черной икрой. Надо признать – хорошо пошло! Как огонь в желудок пролился. Потеплело, и настроение чуть-чуть улучшилось. Вроде как стало отпускать. Хорошо!

– Мужчина, извините, вам компания не нужна?

Выныриваю из теплого тумана безмыслия и неги, вижу рядом со столиком двух девиц – микроплатья, сетчатые чулки, боевой раскрас – это не девки, а пародия на проституток! Ну надо же так глупо и вульгарно себя раскрашивать! На кого расчет? На «гостей из солнечного Азербайджана»? Ну так и идите к ним, кошелки!

– Нет. Отвалите!

– Грубиян! Хам! – хором, потом топот каблучков.

Сижу раздумываю – а может, еще сто граммов виски? Ну а чего такого? Мне как слону дробина! Что случится, если я выпью двести граммов? На Новый год с Зиной бокал шампанского пил – ничего не случилось! А сейчас чего? Будто заклятие на меня наложили: выпьешь – и беда случится! Глупости это все!

Подзываю официанта, заказываю еще сто граммов. Как раз приносят борщ, и я начинаю наслаждаться горячим, остро пахнущим перцем хлебовом. Люблю борщ! Красный, свекольный, сладкий, из свежей капусты! И чтобы посредине чашки – пятно белой сладкой сметаны. Разве что-то сравнится с борщом?! Если только домашние пельмени…

Под борщ – еще сто граммов виски. Под горячее – дело святое! Водка противна, а вот виски неплохо идет. Есть в нем что-то такое… природное. Деревом отдает, угольками. А водка – просто разбавленный спирт! Коньяк тоже не люблю – сладкий какой-то, неприятный. Вино – сухое или полусладкое – ничего идет, но мне надо его много выпить, чтобы в голове что-то было. Для меня оно как компот. Или квас.

Кстати, надо сказать официанту, чтобы с собой положили газировки. Ну или квасу – есть же у них квас. У меня в квартире даже чая нет. Или есть? Но даже если есть – это все от старушки осталось, что там за чай – непонятно. Опилки какие-нибудь…

Кстати, старушка шептала мне, чтобы я коробку прибрал, что в крупах и сахаре спрятана. Хорошо, что вспомнил, – как домой приеду, надо посмотреть, что там за коробка. Безделушки ее, не иначе – сережки, кольца. Какая бы ни была пролетарская поэтесса, а все-таки женщина, и как любая женщина, вероятно, любила украшать себя всякой мишурой. Я этого не понимаю, но и не порицаю. Нравится – да ради бога! Носи! У Зины тоже полно всяких побрякушек, я даже не смотрел каких. Муж ей покупал. Говорила – очень дорогие есть побрякушки, и если нам, мол, туго придется – можно продать, и очень выгодно.

Из-за стола вышел тяжелый, объевшийся, как давно не жравший удав, проглотивший капибару. На чай оставил пятерку – вполне нормальные чаевые. Официант благодарил, и видно, что искренне. Кстати, все еще плаваю в здешних ценах. Норовлю оставить чаевые едва ли не как в своем времени. Интересно, как бы вытянулась физиономия официанта, если бы я оставил ему на чай пятьдесят или сто рублей? При обычной для этого времени зарплате в сто пятьдесят рублей в месяц.

Вообще, если разобраться, – цены в ресторане очень даже кусаются. Чтобы человеку с зарплатой в сто пятьдесят рублей поужинать в ресторане… это фантастика. Нет, поужинать-то можно, вот только потом как жить? Одеваться, обуваться и всякое такое? Ресторан не для простых советских граждан, коих в стране большинство, он для той прослойки, которая очень хорошо зарабатывает. Для номенклатуры, для всяких артистов и музыкантов с певцами. Ну и для писателей – богатеньких, как я.

Дотащился до станции метро по пустынной, с редкими прохожими улице. Поздно уже. И не заметил, как время подкралось к полуночи. Вроде только что вошел в ресторан, и… почему-то там время летит быстро – пока ждешь заказа, пока съешь. В ресторане ешь не так, как где-нибудь в палатке под Хасавюртом – скорей, скорей, вдруг сейчас вызовут, останешься голодным! Ножом, из грубо вспоротой банки! Черствым хлебом в теплую, пахучую жижицу в банке! Разогреть нет времени, так, на холодную… В ресторане – смакуешь еду, наслаждаешься каждым кусочком. Ресторан – это спектакль кулинарии. Это театр еды. И спешка здесь неуместна. Опять же – «за что уплочено, должно быть проглочено!» – и ты втискиваешь в себя заказанное, даже если понимаешь, что можно было и бросить – хватит обжираться!

Переместился на Замоскворецкую линию, сел в вагон – почти пустой, кроме меня два человека. Уселся в угол, положил рядом пакет с моим завтрашним завтраком – обычных пакетов-маечек здесь нет, но есть фирменные картонные пакеты из ресторана, вполне себе удобные. Туда мне все и сложили, честно заслужив свои чаевые.

После обеда или ужина меня всегда тянет в сон – ну вот такая особенность организма! Хоть десять минут, да поспать! А тут еще и двести граммов виски… В голове мутное тепло… хорошо! Уютно, даже в вагоне метро! Ехать не так уж далеко, но и не близко. Греха не будет, если десять минут придавлю храпака.

В общем, свою станцию я благополучно прое… хмм… пропустил. Очнулся, когда чья-то рука бесцеремонно ухватила меня за воротник и встряхнула – ощутимо ударив по скуле. Открывая глаза, на автомате я уцепил эту самую руку и, сжав у запястья, взял ее на излом, опуская противника к полу. И только тогда заметил, что держу на болевом приеме милиционера!

– Сука! Он мне чуть руку не сломал! Ах ты мразь! Пьянь е…я! Тварь!

Я отпустил руку мента, милиционер вскочил и потянул из-за пояса дубинку, но я тут же примирительно поднял руки вверх, как сдающийся фриц:

– Эй, эй, парни! Вы чего? Я думал, вор какой-то ко мне лезет! Извините, что так вышло! Искренне приношу свои извинения!

– Извинения он приносит… твою мать! – процедил мент, потирая руку. – Встал и пошел, пьянь! В пикет! Там разберемся, какие ты там приносишь извинения!

Мне очень не понравилось, что милиционер матерится, как портовый грузчик, но чего не бывает? Мало ли… я тоже не промах – могу так отматерить, что уши в трубочку свернутся. В армии без этого нельзя, армия на мате держится и матом погоняет. Но… все-таки – милиционер же. Скромнее надо быть. Культурнее. Читал, что в семидесятые в менты набрали много «лимиты» из глухих провинций (к двухтысячным они уже станут «коренными москвичами» и будут задирать нос: «Мы, москвичи!»).

Вели меня довольно-таки мирно, даже наручники не надели. Может, потому, что у них не было наручников? Не били. Только тот, что вел меня, держа под правую руку, ткнул один раз кулаком в спину – ощутимо, но не критично. Неприятно, конечно. Маститого писателя ведут как какого-то гопника!

Привели меня в «пикет», что прямо на станции. Название «пикета» я не разглядел, не успел – меня впихнули внутрь, и я чуть не упал, споткнувшись о стоявший у выхода стул.

– О! Это что еще за чудо? – слегка гнусаво спросил парень с лейтенантскими погонами, сидевший за столом в углу. Стол перед ним был грязен – крошки, надкусанные куски хлеба, шкурки от кусков колбасы. А еще – перед ним стояли стакан и пустая бутылка из-под водки.

«Черт, да он же в дупель пьяный!» – тут же проскочила в голове мысль, и все встало на свои места. Те менты, что меня задержали, тоже были нетрезвыми – неестественно блестевшие глаза, речь, пересыпанная нецензурной бранью.

Я напрягся, ожидая самого худшего. А еще – у меня возникло чувство дежавю. Было! Уже было! Нет – будет. Позже, и не на этой станции. Но такова Система. Система, которую развил Щелоков.

Кое-кто говорит, что Щелоков ничего себе не брал, ничего особого из благ не имел и вообще был порядочным человеком. Только вот откуда в милиции, которую он возглавлял 16 (!!!) лет, взялись повальная преступность, круговая порука, укрывательство преступлений сотрудников и полная безнаказанность?! Можно ничего себе не брать, но поставить дело так, что… лучше бы «брал». Но только чтобы подчиненные работали как положено, а не грабили людей, которых должны защищать! Поднимать престиж милиции фильмами, сериалами – это, конечно, замечательно. Только вот какой милиции? ЭТОЙ?! Престиж этого пьяного мента, который не стесняется в рабочее время пить водку и даже не скрывает своего поведения от чужих людей? Безнаказанность, вот как это называется. Абсолютная безнаказанность!

– Прошу сообщить мне причину задержания и предъявить ваше удостоверение.

Я постарался, чтобы голос мой был как можно более холоден – может, это проймет? Решат, что задержанный какая-то «шишка», и побоятся?

– Сообщаю! – радостно ухмыльнулся сопровождавший, тот, кого я уцепил за руку. – Ты находился в нетрезвом виде в общественном месте! А еще – напал на милиционера при исполнении! Удостоверение ему! Козел! Может, еще сберкнижку показать?

– Вы его обыскали? – лейтенант довольно осклабился. – А может, у него нож есть! Или вообще это какой-то шпион! Американский!

В углу комнаты захохотал сержант – такой же расхристанный, в одной расстегнутой рубашке и с форменным галстуком, висящим только на заколке: