Текст книги "Нина (отрывок)"

Автор книги: Евгений Костюченко

Соавторы: Илья Авраменко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Алло, Дмитрий? Это Нина Силакова. Я буду у вас не позже двух. Подготовьте все документы по дому, чтобы не ждать. Я от вас сразу туда.

– А, собственно, уже все готово. Мы договор оформили на вашего мужа, ничего?

– Конечно, ничего. Какая разница!

– Приезжайте, мы ждем. Только деньги надо за три месяца вперед.

– Да, хорошо, я заплачу, сколько вы скажете.

Уже положив трубку, Нина сообразила, что сегодня ей никак не удастся переехать, если Саша не вернется к двум часам. Потому что одна, без него, она просто не справится с перевозкой вещей.

Направляясь домой, она названивала Саше под каждым красным светофором, но абонент был по-прежнему недоступен.

Дома Нина принялась укладывать вещи. В загородном доме, согласно условиям договора, была вся необходимая мебель, посуда и утварь. Но откуда этим риэлтерам известно, какая именно посуда необходима Нине?

Навряд ли они припасли для нее чугунный казанок, в котором Нина любила готовить плов. И ножей двенадцати видов в загородном доме тоже наверняка не имеется. Не говоря уже о глубокой сковороде, которую Нина привезла из Таиланда и в которой так здорово получаются любимые Сашины креветки, обжаренные с овощами... Нет, все это придется брать с собой отсюда.

Так постепенно и набралось багажа на два чемодана, сумку и коробку. Нина устало опустилась в кресло. Конечно, все это поместится в ее "вольво". Но как она одна будет таскать этот груз? Ну где же ты, Саша?

Она включила телевизор, чтобы не заводить себя еще больше. Сейчас она всерьез злилась на мужа: раскатывает неизвестно где, а ты тут с тяжестями надрывайся. "Сообщение из Санкт-Петербурга", – прозвучал тревожный голос диктора, и Нина невольно обернулась к экрану.

"Сегодня в девять часов по местному времени на пороге своего дома был застрелен глава думской фракции Василий Дерюгин. Как сообщил представитель правоохранительных органов, убийца нанес депутату три ранения в область груди и в голову, каждое из которых было смертельным..."

– Вот что творится там, в криминальной столице, – возмущенно проговорила Нина и снова взялась за телефонную трубку.

Ей пришлось пересилить себя, чтобы набрать номер Егора. Но больше никого с Сашиной работы Нина не знала.

– Привет, Егор. Это Нина. Егор, что-то Сашин телефон не отвечает. Ты не знаешь почему?

– Нинок, здорово! Ну, типа, он в метро едет. Или там роуминг не включается. Всяко бывает.

– Когда он вернется?

– Ну я-то откуда знаю? Как дела все сделают, так и вернутся пацаны.

– А почему он так тайно уехал? Не предупредил, не попрощался. Что это за дела такие?

– Нинок, ну ладно, все нормально... Срочный выезд... Клиентура у нас тут... По лому цветных металлов. Шведы приехали, надо крупную партию им пихнуть. Санек поехал, как самый продвинутый...

– Он же вроде бы недвижимостью занимался?

– Да? Ну, я не знаю. Это когда было. У нас тут все: и цветные металлы, и черно-белые... Время, Нинок, такое – всем приходится заниматься. Слушай, я сейчас на Кутузовском, тут движение... тебе что-то срочно надо?

– Там депутата убили, ты знаешь?

– Ну, а мы-то здесь при чем? Сейчас каждый день кого-то убивают. Не переживай, все нормально. Нинок, я тебе из офиса позвоню, когда доеду. Пока.

Во время разговора Нина продолжала смотреть на экран телевизора, где все еще сообщались новые подробности гибели депутата.

"...По некоторым сведениям, убитый сегодня около девяти утра глава правой думской фракции Василий Дерюгин был связан с крупной преступной группировкой...

Следствие полагает, что одним из мотивов преступления...

Объявленный по городу план "Перехват" пока результатов не дал...

Все говорит о том, что это заказное убийство, и совершил его профессионал..."

Нина выключила телевизор и услышала, что кто-то позвонил в дверь. Позвонил коротко, робко, слегка коснувшись кнопки звонка. Нина открыла дверь и увидела на пороге незнакомую девушку.

– Здравствуйте. Я – Варя. Вы мне утром визитку дали. А я вам звонила, а у вас все время автоответчик... А потом занято, занято. Я и от метро звонила, занято. Приехала...

"Только тебя мне и не хватало", – с досадой подумала Нина. Ее всегда раздражали девицы, появившиеся в их агентстве по протекции. Как правило, это были чьи-то малолетние любовницы, и обещание пристроить в модели было одной из форм оплаты. Дурочки и не подозревали, что стать моделью может любая, а вот оставаться ей – это дано не каждой.

– Вижу, что приехала. А зачем? – спросила Нина, возможно, чуть резче, чем хотела.

– Я не вовремя, да? Извините. Ну, тогда... Я пошла?

Она, опустив голову, повернулась к лифту.

– Куда ты сейчас? – спросила Нина неожиданно для себя.

– Не знаю. Погуляю вокруг вокзала.

– Почему вокруг вокзала?

– Ну, я там ночую, на Казанском.

Нина открыла дверь шире и отступила внутрь квартиры:

– Заходи, Варя-Варвара.

Глядя на эту девочку, Нина вспомнила, как сама стала моделью. Ей никто не помогал, никто не приводил за руку, никто за нее не просил. Наоборот, это ее просили.

Еще когда она жила в Сходне, ожидая своего пропавшего Сашу, однажды прямо на улице к ней подбежали двое ребят в джинсовых костюмах. Один был с видеокамерой, другой – с микрофоном. "Я – Иван Бобровский, звезда тележурналистики, – скромно представился паренек с микрофоном. – А вы, девушка, звезда рекламы. Вы оказались в нужном месте в нужное время. И сейчас вас увидит вся страна". Нина чуть не убежала тогда от них, но Иван все же уговорил ее сняться в небольшом сюжете. От нее требовалось выйти из только что открывшегося магазина, со счастливым лицом прижимая к себе бумажный мешок с покупками. Сразу после нее ребята сняли еще нескольких девушек. Но только Нина получила от них приглашение на новые съемки. Там, в студийном павильоне, ее увидел Исаак Крымский, хозяин сети модельных агентств. Он сам подошел к Нине, и сам долго убеждал ее в том, что она прирожденная модель. Нина поверила ему. Впрочем, она всегда всем верила. Но на этот раз ей не пришлось раскаиваться в излишней доверчивости. Крымский отдал ее в руки настоящих профессионалов, двух французов, и они целый месяц занимались с ней с утра до ночи. От них она узнала, как надо питаться, как мыть волосы, как улыбаться и как смотреть в камеру. Они открыли ей тысячи разных секретов, и она схватывала все на лету. Больше всего она поначалу боялась, что за все эти уроки придется расплачиваться собой, и Нина уже придумала несколько способов избежать этого. Но все опасения оказались напрасными, потому что ее наставники не интересовались женщинами.

А вот Ванька Бобровский очень даже интересовался, и потом еще долго подкатывался к Нине, пока не увидел рядом с ней Сашу. С тех пор их отношения сохранились на уровне целомудренного приятельства.

"Кстати, надо бы ему позвонить, – подумала Нина. – Мужик он или кто? Неужто не согласится поднести пару чемоданов старой приятельнице?"

– Ну что, Варя, в чем проблема? Тебе нужны фотографии, так?

Варя кивнула, растерянно оглядывая прихожую. "А в ней что-то есть, подумала Нина, набирая номер своего знакомого фотографа. – Лицо свежее. Глаза темные, а волосы светлые. Может получиться очень яркая картинка".

– Макс, привет, это Силакова. Макс, зайка, я к тебе одну девочку отправлю, отщелкай ее, пожалуйста. На портфолио. Сколько, двести? Сейчас уточню.

Прикрыв трубку ладонью, она спросила у Вари:

– У тебя деньги есть?

– Конечно... вот. Сколько надо?

– Двести долларов.

Варя в ужасе приложила пальцы к губам, а потом понурилась и повернулась к выходу, пытаясь справиться с замком.

– Да постой ты! – Нина вздохнула. – Горе ты луковое. Слушай, Макс, ты с нее не бери, мы с тобой потом разочтемся. Нормально? Зовут ее Варя. Спасибо, зайка.

Нина положила трубку и подтолкнула Варю в комнату:

– Чего ты там топчешься, проходи.

Варя растерянно оглядела голые стены и пустой распахнутый шкаф.

– Ой... а я думала, у моделей богато...

Нина усмехнулась.

– Ты хочешь стать моделью, чтобы быть богатой?

– Ну а что? Это не помешает. А моделью я хочу, потому что я могу быть только моделью, и больше никем.

– Как же ты, Варя, приехала в модели поступать, в Москву, а ни портфолио, ни денег с собой не взяла?

– Почему вы так говорите? У меня есть деньги. Вот, триста рублей. Это большие деньги. Мне их вся деревня собирала, все девчонки. А портфолио мне брательник сжег. Он хочет, чтобы я в Николаевке осталась, чтобы за Мишку пошла... Они как выпьют, Мишка ко мне лезет... я брательнику говорю: "Дай ему в морду, что он лезет!", а брательник молчит... он Мишке должен.

– Так что же он, тобой решил рассчитаться?

– На то похоже...

– Поэтому ты уехала.

– Нет, не поэтому. Потому что... но вы же сами знаете, как это бывает, когда понимаешь про себя, кто ты и кем ты будешь! Я буду моделью! И я готовилась!

Варя подбежала к приемнику.

– Можно?

Она включила радио, нашла какую-то музыку и, послушав ее несколько секунд, начала танцевать. Поначалу Варя двигала только руками, потом включились плечи, несколько движений на месте – и вот она закружилась по комнате.

Если бы ее сейчас увидел профессионал вроде Крымского, он бы сразу отметил не только пластику и стройную фигурку. Каждое движение Вари было женственным, но не вызывающим. В ней было достоинство, но ни капли высокомерия. Она была, безусловно, очень красива, и в то же время – такая же, как все. "Далеко пойдет, – подумала Нина. – Если не сломается по дороге".

Песня закончилась, и зазвучал голос диктора: "Тринадцать часов в столице. Новости. Циничным и хладнокровным назвали сегодняшнее убийство Василия Дерюгина..." Нина резко выключила приемник.

– Молодец, хорошо двигаешься.

– Мне бы теперь к вашей главной попасть... Помогите, а? А то я неделю ждать не могу. Я с ментом на вокзале договорилась, чтобы он меня не гонял, денег дала. Он сутки побыл и сменился. А другой пришел, вообще не разговаривает. Ложись, и все. А не дашь, говорит, я на тебя оперативку составлю, тебя на любом углу задержат. Вообще все отделение пропустишь. Я ушла от греха... Что они ко мне лезут!

– Привыкай... К таким, как ты, всегда будут лезть.

– И что делать?

– Привыкнешь. Надо просто помнить о том, кто ты такая. Знать себе цену. Это ты выбираешь себе мужика, а не он тебя. Понимаешь? Вот заведешь себе надежного друга, тогда и приставать будут меньше.

– А без друга – никак? Я продаваться не собираюсь.

Нина прошла в кухню, включила электрочайник.

– Садись, Варя-Варвара, чайку попьем. Даже не знаю, стоит ли рассказывать о том, что тебя ждет. Не собираешься продаваться? Это хорошо. А ты знаешь, сколько стоит один показ? Сколько ты заработаешь за вечер на подиуме? Тридцать долларов.

– Ух ты! – Варя оживилась. – За один только вечер!

– И таких вечеров у тебя будет... Знаешь сколько? Два-три в месяц. А тебе на эти деньги надо не только прожить. Но еще и в солярий попасть, и в бассейн, и на массаж, и в спортзал, и все остальное.

– Ничего, я девочка экономная, – весело ответила Варя.

4

Журналист Бобровский сам собирался позвонить Нине. Собирался с самого утра. Но не успел. Едва добравшись до телестудии, он сразу же был вызван на ковер к шефу.

Не нужно было прибегать к услугам астролога, чтобы предсказать, о чем пойдет речь. Иван знал, что шеф недоволен его работой. В глубине души он признавал, что у шефа были для этого причины. Криминальная хроника, которой заведовал Бобровский, в последнее время стала самым слабым звеном во всем пакете программ. Чтобы делать действительно громкие репортажи о преступлениях, нужно обладать связями в милиции. Те менты, с которыми контактировал Бобровский в начале своей карьеры, за последнее время перестали снабжать его информацией. Одни пошли на повышение и стали недоступны. Другие, их было большинство, спились и уволились, подавшись на коммерческие хлеба. А установить новые связи в угрозыске или РУБОПе сегодня было гораздо сложнее, чем в прежние времена. Раньше менты по-детски радовались тому, что их показывают по телевизору. В них еще жило чисто совковое преклонение перед журналистами, которые казались посланцами иных миров, и чей голос мог дойти до самых верхних этажей власти. Новое поколение смотрело на жизнь практичнее. Новое поколение понимало, что информация – это товар. Его можно либо продать за деньги, либо обменять на другой товар, равноценный.

Но у Ивана Бобровского не было возможности платить своим информаторам, потому что его передача имела низкий рейтинг и не приносила много денег. А рейтинг был низкий, оттого что он не мог платить своим информаторам.

Из этого замкнутого круга можно было вырваться, если бы Иван снабжал своих друзей в погонах какими-то полезными для них сведениями. Но, замкнувшись в своем телевизионном мирке, Бобровский не мог вырваться в свет, в большую тусовку, где его уловом могли бы стать авторитетные слухи и сенсационные сплетни. Его не пускали наверх, потому что у его передачи был низкий рейтинг. А рейтинг был низкий потому, что Бобровский не бывал наверху.

Не далее как вчера Иван увидел репортаж с очередного показа мод. Он не сразу узнал в царственной красавице, улыбающейся с подиума, свою старую знакомую Нину Силакову. Но, узнав, тут же подумал, что Нина может помочь ему. Например, через нее он мог бы попасть на какую-нибудь презентацию. Почему бы и нет? На этот раз он побежит туда не только ради бесплатной выпивки и жратвы. Нет, теперь-то он постарается, он в лепешку разобьется, он пустит в ход все свое обаяние и обязательно познакомится с нужными людьми.

Но до презентации было еще далеко, а шеф – вот он, рядом, по ту сторону дубовой двери.

И теперь Иван стоял на пороге кабинета, прекрасно зная все, что скажет ему шеф. "Это будет бессмысленный разговор. Но пока с тобой говорят, а не бьют сразу в морду – значит, еще не все потеряно", – утешил себя Иван и, подмигнув секретарше, вошел в кабинет.

Босс – огромный, толстый, шумный, курил сигару и ходил по кабинету из угла в угол, как рассерженный лев по клетке.

– Здравствуйте, о всемогущий повелитель телеэфира, – Бобровский смиренно сложил ладони у подбородка.

Но его шутливое приветствие не смягчило начальственного гнева. Наоборот. Рассерженный лев чуть не подавился своей сигарой. Босс откашлялся и спросил:

– Вазелин принес?

– Я его всегда беру на встречу с вами. На всякий случай.

– Ну и как, Бобровский, ты что предлагаешь – сначала тебя употребить, а потом выгнать или сразу выгнать?

– Других вариантов нет?

– А откуда им взяться?

Босс решительно направился к своему креслу и опустился в него с видом человека, принявшего эпохальное решение.

– Так вот, Бобровский. Есть новость, которая тебя заинтересует. Мы закрываем твою передачу. Все. Всем надоели твои мелкие уголовники и всякая шантрапа. Ты один просрал три последних громких скандала. С прокуратурой, с Верховным судом и с Министерством обороны! Они прошли по всем каналам!

Иван кивнул, сохраняя спокойное выражение лица. Хотя ему и хотелось заорать в ответ, но он проговорил веско и сдержанно.

– Да, все каналы там потоптались. А информации – ноль. Одни сопли и вопли. Потому-то я и не делал...

– Чушь! Ты не делал, потому что у тебя нет концов. Все твои хваленые ментовские связи – не круче вшивого мусорка с земли, в звании капитана.

– Мои капитаны уже носят генеральские лампасы. Ничего не поделать, в команде информаторов идет смена поколений.

– Пока идет смена поколений, ты вместе с командой можешь вылететь из высшей лиги! Да ты уже вылетел! Мы опять в жопе, и все из-за тебя. Где передача? Где настоящая передача с настоящим криминалом? Мы тебе платим не за карманников и лохотронщиков! Сегодня убили Дерюгина! Много ты об этом знаешь?

– Чуть меньше, чем убийца.

– Блефуешь, Бобровский. Откуда ты можешь что-то знать?

– Еще не время раскрывать свои карты.

– Так поделись с людьми! Выдай материал! Сделай передачу, чтоб не стыдно было пустить в эфир!

– Дайте мне неделю.

Босс прищурился, разглядывая Ивана. Наверно, на него все-таки подействовал спокойный и уверенный тон журналиста. И он вынес вердикт:

– Два дня. Сделаешь Дерюгина – пойдешь в гору. Обещаю. Не сделаешь пойдешь в жопу. Свободен.

– Слушаю и повинуюсь, – Иван снова сложил ладони и поклонился.

Он вышел в приемную, закрыл за собой дверь и несколько секунд стоял, медленно втягивая воздух и шумно его выдыхая.

– Что, йогой занимаешься? – не без ехидства спросила секретарша.

– Устраняю пробои в ауре, – интимно понизив голос, ответил Бобровский и присел на край ее стола. – Но это не йога. Это Тантра. Искусство магического секса.

– Так вот чем ты с шефом занимался, – протянула секретарша. – Кстати, тебе тут девушка звонила. Я просила перезвонить через десять минут. Не думала, что вы так быстро кончите.

– Я кончаю строго по расписанию, как "Восточный Экспресс", промурлыкал Бобровский, откровенно заглядывая в вырез ее кофточки.

– Ой, кто бы говорил.

Зазвонил телефон, и секретарша, подняв трубку, глянула на Ивана.

– Не знаю, освободился ли он. Сейчас посмотрю...

Бобровский прошептал ей в ухо: "Узнай, кто спрашивает".

– Что-то не видно его поблизости... Вы не могли бы представиться? Силакова?

Иван спрыгнул со стола и закивал головой, показывая пальцем на параллельный аппарат.

– Слушаю, Бобровский.

– Ванька, привет! Я наконец-то сняла дом! Тот самый, в Архангельском.

– А-а... поздравляю, – озабоченно ответил он.

– Ты что такой унылый? Что у тебя случилось?

Иван устроился в кресле поудобнее, закурил и заговорил еще более печально:

– Да так... ничего. Думаю вот, подождать, пока уволят, или самому написать, "по собственному"?

– Вот те раз! У тебя же так хорошо все шло.

– Ну, старуха, знаешь... Шло, шло, а потом как встало! Интриги. Им же все время рейтинг поднимать надо. Погоня за дешевой сенсацией.

– Подожди, Вань! Ты знаешь, ты приезжай. Все расскажешь. И заодно поможешь. Мне как раз нужна твоя помощь. Твоя грубая физическая сила.

– А что такое? – удивился Бобровский.

– Ванька, так я же сегодня переезжаю в этот дом! А ты бы мне помог сумки снести. Ванечка, помоги, а? В Архангельское съездим. Наш новый дом посмотришь. А по дороге расскажешь все. Может, что-нибудь придумаем.

– Да? А Саши что, нету?

– Нет, он в Питере.

– Что ты говоришь? В Питере?

– Да.

"Все уже в Питере, а я тут торчу!" – подумал Бобровский. Его охватила досада при мысли о том, что вместо работы над блистательным репортажем с места происшествия он сидит тут в Москве, смотрит на соблазнительные коленки секретарши – о, да она не в колготках, а в чулках! – и нанимается в грузчики к деревенской красотке, жене криминального авторитета... Стоп!

То, что Нина Силакова была женой криминального авторитета – это была мимолетная фантазия. Бобровский знал, что Саша работает в каком-то фонде ветеранов. Да все эти фонды часто оказывались замешанными в какую-нибудь темную историю. Но почему-то Ивану никогда и в голову не приходило, что Нина и Саша, его старинные приятели, могут быть связаны с криминалом... "Саша. Вот кто может быть моим новым информатором, – подумал Иван. – К нему подкатимся через супругу. Самый надежный подход. Так-так, уже теплее".

– А когда Саша вернется, Нина?

– Не знаю... А что? Почему ты все это спрашиваешь?

– А он не будет ревновать? Все-таки таскать сумки – это как бы супружеские обязанности.

– Дурак. Ты едешь или нет?

– Я не еду, я лечу!

Он действительно добрался до Марьина как на крыльях. Таксист попался толковый, обошел все пробки, словно Марадона. Иван даже почти не торговался с ним, и заплатил всего на десятку меньше, чем требовал извозчик.

Он взлетел на площадку, позвонил и увидел за открытой дверью Нину и еще какую-то красотку-малолетку.

– Грузчика из Быстроупака вызывали? Чай пить не будем, там попьем. Это кто, что за дитя природы? Здорово, дитя. Я прогрессивный журналист Бобровский, а ты кто?

Девчушка залилась краской, и Нина осадила Ивана:

– Это Варя, но ты к ней не приставай. Побереги свои силы вот для этих чемоданчиков.

Она отвела волосы со лба, оглядывая квартиру.

– Так, ладно. Дайте мне собраться с мыслями... Это я взяла, зубные щетки взяла, жидкость для посуды взяла... вроде бы все взяла. Теперь с тобой разберемся. – Она повернулась к Варе, подвела ее к столу и что-то черкнула на странице календаря. – Это – мой мобильный. Это – телефон Макса, фотографа. Сейчас поедешь к нему, он тебя отснимет. Вот ключи. До поступления поживешь у меня. Нечего ментов баловать, у них и так морды кирпича просят.

Бобровский, уже стоя на пороге с двумя чемоданами, оглянулся:

– Что это, старуха, ты такие серьезные заявления делаешь?

– Ты знаешь, теперь на вокзале, оказывается, переночевать нельзя, чтобы под мента не лечь.

– Почему? Я – могу. А кто не может?

– Вот она.

– А почему она ночует на вокзале? Дитя! В чем дело?

– Я приехала поступать в модели. А мне говорят....

– Так, понятно, – кивнул Иван. – Нина, ты решила поселить это дитя у себя?

– Да. Мы все равно переезжаем.

– Ну хорошо. Не запирайся, дитя, я еще вернусь. Нин, ты машину-то открой.

Нина все не могла закончить инструктаж:

– Замок простой. В холодильнике можно брать все. В квартире не курить. Вечером позвони мне на мобильный. Все, Варя-Варвара. Выше нос. Все у тебя получится. Пока!

Иван спустился вместе с Ниной, погрузил чемоданы в багажник и сказал:

– Заводи свой агрегат, пока я сбегаю за коробкой.

Вернувшись наверх, он увидел, что Варя уже подтащила тяжелую коробку к самому порогу.

– Вот что, дитя курятника. Не надрывайся, а то искривление ног заработаешь, – сказал он. – А паспорт у тебя есть? Ну-ка, предъяви.

– А что, не похоже? Мне шестнадцать уже давно исполнилось. А почему дитя курятника?

– Потому что курочка ты нетоптаная, вот почему. – Иван перелистал паспорт и опустил его в карман своей куртки. – Пусть пока у меня побудет. На всякий случай. Я к тебе заеду. Не прощаемся, цыпочка.

Погрузив коробку на заднее сиденье, он уселся рядом с Ниной. Машина дернулась, трогаясь с места, и Бобровский не удержался от замечания:

– Кто тебя учил ездить? Не бросай сцепление. Поворотник включи.

– Не нравится, иди пешком, – отрезала Нина, дерзко выруливая в левый ряд и не обращая внимания на возмущенный гудок притормозившего "Москвича".

Иван прикусил язык. Каждый водитель считает себя асом. А женщина за рулем – не просто ас, а королева автострады. Спорить с Ниной не стоило, особенно сейчас. Но все же, как только они выбрались на кольцевую, Иван сказал:

– Скажи мне, пожалуйста, Ниночка, ты окончательно рехнулась или как? Что эта за девица?

– Я бы все-таки назвала ее девочкой. Приехала из какой-то Николаевки поступать в модели.

– Из Николаевки Волгоградской области. Это я понял по ее паспорту. Это все, что тебе о ней известно?

– Ну, в общем-то, да. У нас Маркиза умотала на неделю в Прагу, и все просмотры перенеслись. Девчонке жить негде.

– И ты решила поселить ее у себя. Чтобы она там обдолбилась наркотой, сожгла квартиру или в лучшем случае все бы оттуда вынесла.

– Да что она оттуда вынесет? Шкаф? Старый холодильник? Брось, Ванька, ерунду говорить. Разве ты не видишь, что это – нормальная девочка!

– Не вижу. Я вижу, что она проныра и уже научилась ловко устраиваться.

– А я вижу, что она несчастная, бедная деревенская девочка. И я хочу ей помочь.

– Таких девочек – пол-Москвы. Всех у себя селить будешь?

– Ко мне за помощью обратились не все, а только она. Ты, может быть, забыл, я тоже из деревни.

– Ладно, старуха, не заводись, – Бобровский понял, что зашел слишком далеко. – В конце концов, Москва – та же самая деревня, только с асфальтом.

Он замолчал, обдумывая, как бы перейти к разговору о своих грандиозных планах по повышению рейтинга. По радио начался очередной выпуск новостей, и опять его открывала информация о заказном убийстве депутата Дерюгина.

– Саша-то когда приедет? – спросил Иван.

– Не знаю.

– А что за дела у него в Питере?

– Ой, Вань, спроси что-нибудь полегче. Он туда по два раза в неделю последнее время мотается. Какие-то шведы, какие-то металлы... Уехал ночью, не предупредил... я спала. Проснулась, его нет. Надоел мне этот его бизнес хуже горькой редьки. Не желаю о нем даже говорить.

– Да ты хоть знаешь, что за бизнес?

– Ну так, в общих чертах. Цветные металлы, недвижимость, лес. Все, что приносит деньги.

– Деньги много что приносит, – задумчиво произнес Иван, все больше склоняясь к мысли, что он попал на золотую жилу.

"Нет, Ниночка, плохо ты знаешь своего мужа, – думал Бобровский. – И поговорить о его бизнесе очень даже интересно. И мы обязательно с ним поговорим".

5

Еще не доехав до своего коттеджа, Нина почувствовала, что у нее голова кружится от счастья. А когда машина остановилась перед резным крыльцом, взрыв ликования просто вытолкнул Нину наружу, и она колесом прошлась по газону.

– Ванька! Я об этом мечтала всю жизнь! Воздух! Тишина! Деревья! А там – речка!

– Ты же деревенская. Корову заведешь?

– Нельзя... большая ответственность. Не уехать. А я бы завела. Ух, как люблю это дело!

– Я городской мальчик, – проговорил Бобровский, иронично улыбаясь и разводя руками. – В деревне у меня начинается кислородное отравление. Моему организму нужен смог. Нужна асфальтовая пыль, нужна толпа. Пойдем, что ли, вещи в дом отнесем?

Чья-то заботливая рука приготовила дом к приезду новых хозяев. Возле камина даже были сложены березовые чурочки. В кухонных шкафчиках стояла новая посуда, все сверкало чистотой.

Нина взбежала по лестнице, схватив Ивана за руку, как маленького, и повела его по всем комнатам, распахивая двери:

– А это – детская. Вот Петьке-то раздолье! А тут что? О, это спальня!

Она со смехом упала на широкую постель, раскинув руки. А Бобровский передразнил:

– А это спальня. Вот Саше-то раздолье!

Они спустились в кухню, и Нина включила электроплиту, потом спустила воду из кранов. Все работало как часы. Она вскипятила воду и заварила кофе.

Иван все ходил по кухне и заглядывал во все уголки. Наконец, он уселся на табурет и произнес ревниво:

– Я вижу, здесь есть абсолютно все, даже бумага в сортире.

– Ты и там успел побывать? Видел, какое окно в ванной?

– Да, это класс. Признаюсь тебе, я всегда мечтал о ванной с окном.

– Будешь приезжать к нам мыться по субботам.

– Сколько же стоит аренда этого дома?

– Ой, Ванечка, боюсь даже сказать. Бешеные деньги.

– Не понимаю. Какой смысл тратить бешеные деньги на аренду? Вы же хорошо зарабатываете, и ты, и Саша. Почему вы не купите себе нормальный дом?

– Саша не хочет ничего здесь покупать. Он даже деньги держит не здесь, а в каких-то западных банках. Говорит, что скоро уйдет из бизнеса, и тогда мы уедем. Не знаю куда. В Грецию, в Испанию...

– Ты в это веришь?

Задумчиво помешивая кофе, Нина отвела взгляд. Ей не хотелось говорить на эту тему. Она боялась даже подумать о том, как сможет жить за границей, среди чужих людей, где даже вывески на непонятном языке. И что она там будет делать? Ну да, Петьке там будет лучше. Правда, его самого об этом никто пока не спрашивал.

– Не знаю, Ваня. Я не хочу уезжать отсюда. Но последнее время Саша говорит об этом все чаще и чаще. Многие так поступают, ты же знаешь.

– Я сильно сомневаюсь, что он когда-нибудь сможет бросить свой бизнес, – покачал головой Бобровский. – В любом случае этот бизнес не бросит его.

– Почему?

– Потому что есть такие организации, куда вступают пожизненно.

– Мне не нравятся твои намеки, – сказала Нина. – Мой муж не может связаться ни с чем противозаконным. Он сам служил в милиции, ты забыл?

– Ну, положим, не в милиции, а во внутренних войсках, – возразил Бобровский. – И не на посту стоял, а спортом занимался. Это немного разные вещи. Кстати, из таких вот спортсменов и вышла вся наша родная мафия. Все рэкетиры – бывшие борцы и боксеры. А киллеры – стрелки да биатлонисты. Так что твой аргумент, извини, не проходит.

Нина встала и принялась мыть чашки. Ей не хотелось продолжать этот разговор. Но слова Ивана разворошили все то, что она тщательно скрывала от самой себя. Она пыталась успокоиться, привычными движениями наводя порядок. Но ее вдруг захлестнула обида за мужа. И она снова повернулась к Бобровскому:

– Саша честный и чистый человек. Я знаю это лучше других. И ты не смеешь ни на что намекать! Неужели ты думаешь, что я не вижу, не понимаю? Неужели ты думаешь, что я могу полюбить преступника, убийцу, родить от него и любить его все эти годы и не разобраться в нем?

– Любовь зла...

Нина выронила блюдце, и оно с громким звоном взорвалось на полу.

– К счастью! – бодро сказал Бобровский.

Но Нина, молча собирая осколки, не поддержала его энтузиазма.

На обратном пути Иван травил анекдоты и всячески пытался отвлечь Нину, но она не поддавалась и распрощалась с ним сухо и отчужденно.

Вся радость ее померкла. И даже загородный дом, о котором она так долго мечтала, уже не казался ей таким чудесным. Этот Бобровский не стал бы затевать разговор просто так. Он что-то знает. Что-то такое, чего не знает Нина. И что Саша скрывает от нее.

6

Вообще говоря, кастингом называется распределение ролей. Но в модельном агентстве "Маркиза" это американское словечко обычно употреблялось вместо простого русского слова "просмотр".

Получив задание отправиться на кастинг в фирму "Каспий", Нина почти не сомневалась, что кастинг пройдет успешно, и для рекламы выберут именно ее, сколько бы конкуренток ни просматривалось вместе с ней. Однако, поднявшись на второй этаж гостиницы и остановившись перед номером, указанном в записке Пестровой, Нина была удивлена тем, что никаких конкуренток тут и близко не было.

На двери гостиничного номера была скотчем приклеена страничка из блокнота. Красным фломастером выведены четыре слова. "ФИРМА КАСПИЙ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ".

"Этой фирме неплохо бы подыскать другого дизайнера", – подумала Нина, постучав в дверь.

– Открыто, давно открыто! – прозвучал голос с сильным кавказским акцентом.

Обстановка для кастинга была не совсем обычная. Посреди холла Нина увидела стол, богато заставленный напитками и фруктами. В кресле неподвижно сидел огромный, жирный, очень важный мужчина восточного типа, с багровым лицом и сросшимися бровями. Он опирался на роскошную трость, словно персидский шах на свой посох.

– Здравствуйте, я из агентства, – сказала Нина, удивленно оглядываясь. – Простите, а где будут пробы для фирмы "Каспий"?

Персидский шах облизнулся и шумно выдохнул. Из соседней комнаты выскочил жгучий брюнет в кожаном пиджаке.

– Здравствуй, дорогая, проходи, садись, – заговорил он, широко улыбаясь. – Здесь будут и пробы, и все, что хочешь. Тебя как зовут?

– Нина Силакова.

Вслед за кожаным пиджаком из соседней комнаты выглянул бритоголовый абрек.

– Ниночка, я Артур. Этого солидного дядю зовут Ахмед, а этого красавца – Руслан.