Текст книги "Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра"

Автор книги: Евгений Соломенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10
ЖИВЫМ НЕ БРАТЬ

(Москва, 20.. год)

Улицы Первопрестольной были размыты сумерками, наполовину разбавленными обманчивым светом фонарей. Вся эта серо-желтая акварель проплывала за тонированными, сверхпрочными стёклами, которые не по зубам и автомату Калашникова – всемирно популярному достижению российского технического гения. Привольно разместившись в недрах чёрного бронированного лимузина, бок о бок с Главным Шефом, Ледогоров катил с родной Лубянки в Святая Святых.

Старший опер-«важняк» отнюдь не трепетал от гордости в связи с предстоящей аудиенцией. Понимал: если верховный главнокомандующий назначает встречу одному из тысяч своих подполковников, значит, подполковнику этому судьба-индейка приготовила совсем уже крупную подлянку.

Впрочем, и грустить по этому поводу он также не собирался. И сейчас, в преддверии встречи с президентом, Весёлый Роджер, по всегдашнему своему обыкновению, держал хвост пистолетом. Он даже начал про себя подмурлыкивать:

 
В Кейптаунском порту
С какао на борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но прежде, чем уйти
В далекие пути,
На берег бык отпущен экипаж…
 

Эта абсолютно безыдейная песенка, любимая с юности, сопровождала Роджера всегда и повсюду. Именно ее он орал, оскалив зубы, когда среди кромешного пекла отбивался короткими очередями от смыкающих кольцо сомосовцев. Впрочем, подопечные Роджеру сандинисты пребывали в неколебимой уверенности: камарадо Алехандро (под этой кличкой Ледогоров был командирован в Никарагуа) выкрикивает высокие марксистские лозунги!

И вот сейчас, в начальственном лимузине, он тихохонько мычал под нос:

 
Идут, сутулятся,
Вливаясь в улицы,
И клеши новые ласкает бриз…
 

Впрочем, кажется, не вполне тихохонько. Ибо директор неодобрительно покосился на меломана в штатском. Но ничего не сказал.

Роджер хмыкнул: «Что-то Шеф не в меру толерантен! Видать, задание предстоит и впрямь аховое!».

* * *

«Н-да, Валера: делишки-то – аховые! – думал президент, водрузившись суровым утёсом напротив секретаря Совета безопасности Горобцова. – И не только эта катавасия с гадским ультиматумом, а вообще. Сидишь тут, словно в кабине бульдозера, разгребаешь наши всероссийские завалы дерьма, а их становится только больше. И сам ты – не президент, вроде, а самое что ни есть чмо болотное, Говночист Всея Руси. И бульдозер – аппарат твой государственный – тоже чмошный. На рычаги жмешь, а они-то – картонные! И никому об этом не расскажешь, – разве что во сне пожалуешься старому Черепаху Тортиллу – деду Анисиму, царствие ему небесное!».

– Значит, говоришь, послал нам этот «динозавр» свою анонимку из интернет-кафе, и никаких ниточек к нему не прослеживается? – глянул Фатеев на главу Совбеза. – А ракеты наши баллистические он каким макаром с боевого дежурства поснимал? Тоже из интернет-кафе? У них же, вояк наших, сеть – закрытая, в нее можно войти только со своих, минобороновских компьютеров!

– Что тут сказать? – пожал плечами Горобцов. – Не исключается, что этот парень имеет выход и на компьютеры нашего «Пентагона». Он, судя по всему, человечек непростой…

– Да уж! – ощерился глава государства. – Простые человечки ядерными боеголовками не жонглируют и президентам ультиматумов не шлют!

И совсем уже обратился в грозовую тучу:

– А где у наших славных оборонцев их хваленое «горячее дублирование»? Почему не сработало, почему ракетный щит «обесточенным» оказался? И как это они не смогли вычислить свой же компьютер, с которого поступила блокирующая команда? У них что, спецы перевелись, или наши генералы совсем уже мышей не ловят?

– Да специалисты-то есть…

– Так в чем же дело, леший их бабушку дери?! – грохнул президент.

Его собеседник скорбно вздохнул:

– Бардак…

Тут у Фатеева заныло под ложечкой. Он люто ненавидел это слово, боялся его, считал самым заклятым, самым злокозненным своим врагом. Этот универсальный диверсант, не имеющий ни лица, ни имени, устраивает пожары на военных складах, валит наземь вертолеты, зимой оставляет без тепла микрорайоны, а то – и целые города. Гигантские комбинаты распродаются по цене занюханной хлебопекарни? – Бардак. Деньги казенные миллиардами разворовываются? – Бардак.

Чиновные паскудники волокитят, без персональной мзды палец о палец не ударяют? – Опять же бардак.

Объяснение универсальное, на все случаи жизни. Произнесешь это шаманское заклинание – и, вроде, всё ясно, и виноватых искать не надо. У нас на Руси бардак повсеместен и, кажется, вечен. И при Юрии Долгоруком он был, и при Иване Калите, и даже при князе Всеволоде Большое Гнездо, наверное, тоже царил во всю Ивановскую.

Валерий Фатеев неплохо для дилетанта знал родную историю. И она его тоже не бодрила. Анна Иоанновна для увеселения души завела в столице слоновник. А дабы теплолюбивые индийские гости в нашем северном климате не простыли, повелела: каждому слону ежедневно спаивать по ведру водки – для сугреву. Не прошло и года, как последний исполин отдал Богу свою слоновью душу. Не морозов русских толстокожие гиганты не вынесли, а – русской водочки. Бардак!

Екатерина Великая уж на что женщина была основательная – и та аж три императорских указа накатала, один строже другого. Запрещаю, мол, своей монаршей властью, чтобы российские подданные забавлялись кулачным боем. А подданные как ходили стенка на стенку – так и продолжали ходить. И не где-нибудь втихаря запретной забавушкой душу тешили, а под самым царским носом: прямо в Санкт-Петербурге, на берегу стольной реки Фонтанки. И плевать хотели на всякие там царские запреты: русскому человеку и Государев Указ – не указ. Бардак? Бардак!

Вот и нынче – в новом, можно сказать, миллениуме – этот всемогущий и всепроникающий отечественный бардак поживает себе припеваючи и оказывается посильней его, президента державы. Фатеев частенько задумывался: а существовал ли бардак при Иване Грозном? Или, может, Иоанн Васильевич сумел-таки одолеть этого супостата: как кто-то чего не выполнит надлежаще – так сразу ослушника на кол сажал его неисполнительной задницей?

Тут же Фатеева посещала крамольная мысль: не худо бы и нам такой порядок устроить! Развел вкруг себя халатность, воровство и прочую разлюли-малину – скидавай портки и пожалуй на кол намыленный!

Ан нет, нельзя! Какие там колья? У нас расстрел – и тот под мораторием оказался. Мы ж – цивилизованные, политкорректные до рвоты! А что бардак у нас на каждом шагу, – так он, будем считать, цивилизованности нашей – не помеха…

Весь этот вихрь пролетел в президентской голове за считанные секунды. Фатеев кивнул нерадостно своему соратнику:

– Слушай, а на кой ляд нам твой Совет безопасности, коль у нас такой бардак творится? Тут уж что-нибудь одно: либо безопасность, либо бардак. Вот иди и маракуй: кто из вас двоих тут лишний – ты или он! Иди-иди, мне сейчас директора ФСБ принимать с его суперменом…

* * *

Встреча главного государственного мужа с отечественным Джеймсом Бондом протекала несколько сумбурно. В конце ее президент встал, протянул Роджеру неожиданно энергичную руку, глянул в глаза требовательно и, как тому показалось, немного просительно:

– Надеюсь, вы, подполковник, сознаёте, какая ответственность возложена на ваши плечи. На время проведения операции вы наделяетесь чрезвычайными полномочиями. В случае экстренной надобности можете выходить прямо на меня. В любое время дня и ночи. Необходимые координаты и телефон спутниковой связи вам передаст ваш начальник. Желаю вам…, – президент сделал секундную паузу и поправил себя, – всем нам желаю удачи! А сейчас прошу подождать в приёмной. Мне ещё надо парой слов переброситься с Виктор Палычем…

…Когда вернулись на Лубянку, Шеф, молчавший до этого всю дорогу, мотнул головой:

– Зайдёмте ко мне, Алексей Николаевич!

В кабинете дал вводную:

– Как я уже говорил, работаете в автономном режиме. Но совсем территориалов не обходите стороной, будете опираться на их банк данных. Да и машина под задом вам там, в культурной столице, не помешает. И вообще – мало ли что понадобится! Им будет звоночек – чтобы питерские коллеги вам зеленую улицу обеспечили. И вот, держите: телефон спутниковой связи, высочайшая степень защиты.

Излагал скучно, заученно. Ледогоров понимал: это – так, предисловие. Но вот последовало главное.

– Итак, ещё раз. Это – особое задание, и оно не будет указано в вашем командировочном предписании, не будет зафиксировано ни в одной вообще бумаженции. Для всех в Конторе вы по-прежнему разрабатываете «картинную мафию». План оперативных мероприятий сдадите сейчас мне, и дальше – никакой документации, никаких отчётов! Рапорты – только в устной форме и только лично мне или, в крайнем случае, президенту. Ваша задача: вычислить и обезвредить электронного террориста.

Директор оторвал взор от сверкающей столешницы, тяжко придавил им Ледогорова:

– Подчёркиваю – обезвредить окончательно и бесповоротно! Учитывая повышенную опасность объекта для государства. Ни следствия, ни судебного процесса быть не должно. Надеюсь, вам не нужно разжёвывать это, подполковник?

Роджер только усмехнулся краем рта: заставлять начальство разжёвывать – последнее дело!

– На финальном этапе операции ваша задача максимально облегчается, – подсунул директор полусладкий пряник. – При ликвидации объекта можете не утруждать себя инсценировкой несчастного случая. Главное – гарантированный итог. А на остальное наши доблестные милиция с прокуратурой закроют глаза, это уже моя забота.

Дальше произносились дежурные фразы, но Ледогоров в них не вникал. Итак, вот оно – о чем президент не мог напрямую сказать подполковнику. В просторном кабинете витало под потолком, отбрасывало хмурую тень, хлопало перепончатыми крыльями нетопыря это не произнесённое вслух: найти и уничтожить. Живым не брать.

Книжные новинки

На прилавки отечественных книжных магазинов поступил новый бестселлер – трёхтомный труд «Бардак на Руси: от Всеволода Большое Гнездо до президента Фатеева». В Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске трёхтомник вызвал живейший интерес общественности и за первые два дня побил все рекорды по раскупаемости.

Глава 11
ГРОБОКОПАТЕЛИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!

(Санкт-Петербург, 1998 год)

– Видите ли, дорогой Глеб, – начал Мистер Кольт голосом профессионального лектора…

Собственно, это и была лекция. Лекция об их будущем бизнесе «Тор secret»:

– Официальная археология в ее классическом виде канула в прошлое. Глобализация и мировой рынок породили новую археологию, чрезвычайно эффективную. Чистоплюи и кретины зовут ее чёрной археологией. И только потому, что законы, принятые в большинстве стран, не поспевают за нашим динамичным временем. В этом и заключается досадное противоречие, которое мы с вами, my friend, должны грамотно обойти. Вы, человек новой формации, прекрасно понимаете: в мире, который меняется с оглушительной скоростью, может выжить лишь тот, кто не закостенел в предрассудках.

Дик отхлебнул янтарного напитка, жестом предложив Глебу последовать его примеру.

– На всей планете поиск сокровищ превратился в мощнейшую отрасль индустрии. Индустрии обогащения. Согласно статистике Британского музея, 99 процентов всех археологических находок сегодня совершаются практиками, которые не имеют ни диплома о базовом образовании, ни – зачастую – соответствующего разрешения. И это естественно! Ведь по данным ООН, чёрная археология входит в десятку самых прибыльных видов бизнеса. Этим-то и займется наша фирма.

«Так вот в какой вестерн тянет меня чертов Дик! Торговать родной историей на вынос!». Глеб напрягся, непроизвольно поиграл желваками. Но Дик увлёкся и, кажется, плевать хотел на мимику гостя:

– Позавчера, будучи в Москве, я заглянул на антикварно-художественную толкучку в Измайлове. Там открыто предлагают такие штуковины, которым место в экспозициях мировых музеев! Но эта розница, my friend, – так, мелочёвка. Главные потоки археологических ценностей уплывают через границу к нам на Запад (каналы давно налажены!). И там не расползаются по «блошиным рынкам», а поступают в солидные антикварные фирмы и выставляются на международных аукционах.

Глаза Дика постепенно обретали металлический блеск. Казалось, в них уже поселилось золото из могилы Чингисхана.

– Причем ваши «чёрные археологи» (у нас их окрестили «гробокопателями») даже не подпускают к своим раскопкам археологов официальных. Это – современные бизнесмены, решительные и энергичные, они сосредоточили в своих руках все необходимое: организационные структуры, квалифицированных консультантов, поисковую технику и оружие. При этом заметьте, что российские, украинские и прочие местные законы препятствуют их деятельности только лишь формально.

Дик резко наклонился вперед, больно сжал Глебово колено:

– Вам, приятель, чертовски повезло! Сейчас вы видите перед собой одного из наиболее удачливых «гробокопателей» во всем Новом и Старом свете. Своей лопатой я перебросал едва ли не половину нашей занятной планеты: от Таиланда и до Бокас дель Торо. Не слыхали про такое местечко? Это адская дыра на границе Панамы и Коста-Рики, обиталище оцелотов, всякой ядовитой сволочи и «лос тигрес» (Как это по-русски? Ах да – ягуаров!). Адское пекло! Там в тени переваливало за 140 градусов по Фаренгейту. На целом свете вы, my friend, не сыщете десятка археологов, которые побывали в Бокас дель Торо и вернулись живыми. Многие пытали там удачу, но вместо клада откопали себе могилу, сгинули в сельве. «Гробокопатели»-латиносы так себя и называют – уакеро. По-испански «уака» – могила.

Похоже, Дик перенёсся из питерской гостиницы в Бокас дель Торо, всеобщую братскую уаку:

– Вместе со мной там играли с Фортуной в рулетку ещё три уакеро. Мигель, Хосе и Энрико. Мигеля на вторую неделю растерзал эль тигр. Вскоре за Мигелем отправился и Хосе: его в дальний путь спровадил золотистый листолаз. Маленькая такая тварь, вроде лягушки, только шкура покрыта смертельным ядом. Дольше всех продержался Энрико. Но и того прикончила огромная анаконда. Она превратила беднягу в мешок с молотыми костями. Эта гадина была ярко-оливкового цвета с двумя рядами крупных бурых пятен вдоль спины, и было в ней добрых семнадцать футов. Больше пяти метров по-вашему.

– Вы так рассказываете, словно видели ее своими глазами! – заметил недоверчивый Глеб.

– Я ей и разнёс башку из автоматического карабина, – невозмутимо ответствовал Дик. – Так вот. Я задумал выгодное дело и приглашаю вас в компаньоны. Мы не будем рыться в ваших замшелых курганах, не станем гоняться за всякими там захоронениями сельджукских монет. Всё это – мелочь, а нам нужно сорвать большой банк!

– И вы даже знаете, где отыскать этот банк? – прищурился Глеб.

Разговор, который он сперва поддерживал из вежливости и легкого любопытства, неожиданно увлек «мистера Платонова», как несерьёзная, но азартная игра.

– Представьте себе, my friend, – знаю! – весело откликнулся удачливый уакеро. – Самый выгодный бизнес во всей «чёрной археологии» – поднимать драгоценности с морского дна. Сейчас под водой валяется больше трех миллионов затонувших посудин! У нас в Америке для таких глубоководных работ специально создаются акционерные общества, располагающие солидным капиталом. (Вы будете смеяться, но цены на их акции просто взлетели, когда парни из Голливуда двинули на экраны своего «Титаника»!). Я готов тотчас вложить в этот бизнес все капиталы, что сбил за двадцать семь лет «гробокопательства». Наш проект принесёт сказочные проценты!

– Так что же за проект? – подстегнул собеседника Глеб (он уже несколько ошалел от уакеро, расплющенных анакондами, от роста котировок на акции и от парней из Голливуда с их «Титаником»).

– Не спешите, приятель! – усмехнулся деловой партнер. – Подлинный «гробокопатель» обязан обладать неистощимым терпением. Я пока не закончил с общим обзором.

И привёл ещё пару фактов с очень впечатляющими цифрами. Оказывается, испанский галион «Эль-Пресьядо», затонувший в 1792 году в каких-то четырех сотнях метрах от пляжей Монтевидео, имел на борту 47 тонн золота, 147 тонн серебра, статую Девы Марии из чистого золота, а также всякие прочие изумруды и жемчуг. А лет 30 назад английские поисковые компании вкупе с советской фирмой «Госстрах» подняли пять с половиной тонн золотых слитков с крейсера «Эдинбург», который во Вторую мировую морские волки адмирала Деница отправили на дно Баренцева моря.

Но видя, что Глеб уже извертелся от нарастающего нетерпения, ветеран Бокас дель Торо снисходительно засмеялся:

– Всё! Всё! Переходим к делу!

Из огромного, как транспортный «Боинг», чемодана он извлек сложенную многократно карту и торжественно развернул ее на ворсистом ковре, подле Глебова кресла.

– Вот (видите?) ваше Азовское море, вот город Таганрог. А где-то тут в 1696 году затопили турецкую баркентину. Азовская крепость являлась стратегическим плацдармом, с которого Турция осуществляла экспансию вглубь русских территорий. Помимо мощной артиллерии и неплохого парусно-гребного флота, Азов располагал солидной золотой казной. К тому же, именно тогда в крепость были доставлены богатые дары: с их помощью султан намеревался подкупить казачьих атаманов, склонить к измене русскому царю.

– А теперь – внимание! – Уакеро воздел перст. – Азовский паша буквально сидит на золоте, и тут император Петр выводит свою флотилию в Дон, она спускается вниз по реке и выходит в Азовское море. Понимая, что вражеское кольцо смыкается, паша распорядился тайком погрузить все золотые запасы на баркентину и срочно отправить в Стамбул.

Рассказчик сделал эффектную паузу:

– Он опоздал. Флот Петра уже хозяйничал на море. Русские корабли потопили вражеский корабль, не подозревая, какие сокровища пустили ко дну. А главное – о затонувшей казне не ведали и в самой Турции. В курсе были только азовский паша и трое его приближенных, но все они погибли во время осады крепости. Таким образом, об этих сокровищах теперь не знает никто. Кроме нас с вами, мой дорогой Глеб! Просто мне повезло, Фортуна улыбнулась. Копался в ростовском архиве – и случайно наткнулся на страничку из дневника турецкого офицера, личного адъютанта паши (благо, я немного разбираюсь в тюркских языках). Разумеется, страничку эту я из архива умыкнул.

Дик самодовольно ухмыльнулся. Но бросил взгляд на расстеленную карту – и снова стал сосредоточенным:

– Итак! Под водой лежат полторы тонны чистейшего золота. И где? Баркентина была потоплена на небольшой глубине, неподалеку от пустынного в те времена мыса Таган-Рог. Да-да, my freind: в двух шагах от сегодняшнего Таганрога валяется бесхозный клад, дожидаясь нас с вами!

Одним из главных Диковых принципов было – никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не говорить всей правды. Сейчас этому русскому сосунку он не открыл истины и на одну тысячную.

– Вашему государству мы как законопослушные предприниматели предоставим фрагменты судна, какой-нибудь там ржавый ятаган. Словом, – мишуру для местного музея. Ну а золото перебросим по моим каналам в Нью-Йорк и там реализуем по приличной цене. Что скажете, дорогой Глеб?

А дорогой Глеб истерзался весь, будучи обуреваем противоположными порывами. Переть против закона – не укладывалось в рамки его профессиональной этики. Ну а уж вывозить «за бугор» то, что принадлежит родному государству… Но в глубине сознания копошилась мыслишка: «Чем черт не шутит? Тогда и не понадобится мне никакой вонючий спонсор!».

В самом деле, хватит строить из себя деву непорочную! Государство наше горячо любимое – это кто? Ворюги-чиновники, которые все равно растащат золотишко турецкого паши, как уже растащили пол-России. А он, Глеб Платонов, вложит добытые деньги в свою экспедицию и отыщет Китеж-град, вернет народу ещё один фрагмент его истории.

Глеб уговаривал, умасливал свою совесть. Оно, конечно, можно прямо сей момент подняться и гордо «покинуть зал заседаний». Вопрос – чего он этим добьется? Энергичный уакеро раздобудет себе другого русского компаньона – менее щепетильного. Ну а Китеж так и останется гнить под водой ещё добрую тыщу лет.

– Я согласен, Дик, – тихо, ещё словно бы колеблясь, произнёс Глеб. И, с вызовом посмотрев в глаза партнеру, произнёс уверенно и жёстко:

– Я согласен!

Доска объявлений

Удаляю аппендикс, гланды, голову и другие ненужные органы.

Глава 12
НАЙТИ ДИЛЕТАНТА

(Москва, 20.. год)

У военного переводчика Васи Старыгина глаза – небесной голубизны. Сейчас Роджер разглядел это особенно отчетливо. Потому что держал Васину голову в руках.

Тело лейтенанта Старыгина в измочаленном тропическом камуфляже валялось метрах в шести отсюда, а голова была откромсана тесаком и нахлобучена на заострённый ствол молодого тростника. Ледогоров подошел к страшному плоду, увенчавшему верхушку тростникового побега, снял голову и бережно – чтобы не сделать Васе больно – положил подле растерзанного туловища.

Третьего дня они со Старыгиным выдули на пару бутылку настоящей русской водки (ящик «Пшеничной» им со случайной оказией из Белокаменной доставили в столицу демократического Мозамбика – город Мапуту). А позавчера три батальона Саморы Машела успешно завершили операцию, разработанную военным советником, полковником КГБ Колосковым. Здесь – в джунглях, обступивших вулканические горы Лебомбо, вдоль границы с Южно-Африканской республикой, – удалось окружить и уничтожить крупную группировку партизан. После чего Колосков решил самолично обследовать район, освобождённый от повстанцев, – ознакомиться с результатами операции. Ознакомился…

Поиски вертолета начали вчера – когда полковник не отзвонился из Бейры, второго города страны, в который должен был прилететь. Весёлый Роджер связался с Бейрой и от командующего гарнизоном сквозь всегдашние треск и помехи услышал:

– Нет, не прибыл Колосков. «Вертушки» не было.

Здесь, в Мозамбике, Ледогоров числился советником по борьбе с бандитизмом – готовил президентских коммандос, учил их тактике борьбы с партизанами и диверсантами. Ему-то и поручили вместе со своими подопечными прочесать джунгли по курсу пропавшего вертолета.

Долго искать не пришлось. Судя по всему, «вертушка» летела над самыми кронами деревьев. Поэтому, получив пару пулемётных очередей, упала, но не взорвалась. Потом, спустя пару дней, знакомый медэксперт из советского госпиталя расскажет Роджеру: полковник был убит ещё в воздухе (смертельные ранения в голову и в грудь). А Вася, на свою беду, остался жив и попал в лапы к повстанцам.

– Но умер ещё до того, как его, понимаешь, обезглавили, – уточнил эксперт. И вздохнул: – И то понятно! Какое же сердце выдержит такие, понимаешь, пытки?

И ведь, черт побери, Васька не должен был лететь на этой треклятой «вертушке»! Полковника Колоскова всегда сопровождал его постоянный переводчик – капитан Горбонос. Капитан был хронический разгильдяй и горький пьяница. Другого такого давно бы в двадцать четыре часа выставили из Мозамбика под зад коленом, но у этого гадёныша имелась очень уж мохнатая лапа в Министерстве обороны. Лапа в широких генеральских лампасах. И потому все художества ему сходили в рук.

Вот и на этот раз «адъютант его превосходительства» нализался в полную сиську. По каковой причине лететь вместо него пришлось Васе.

И теперь Васю повезут на родину в запаянном цинковом гробу с крохотным слюдяным окошечком, а Горбонос опять обнимается с зеленым змием – отмечает, скотина, свое второе рождение.

Вернувшись в Мапуту, Роджер капитально испортил «имениннику» праздник: от души начистил ряху, опухшую от беспробудной пьянки. И торжественно поклялся:

– Сколько раз попадешься мне на глаза – столько будешь ходить с битой мордой! Понял, урод?

Говорят, капитан, напуганный такой перспективой, бросился названивать в Москву – жаловаться высокому покровителю. Но тот, видно, в это вонючее дело решил не вмешиваться. А может – не хватило силёнок дотянуться до Роджера, который, как-никак, не подчинялся Министерству обороны, а проходил по другому, чрезвычайно влиятельному, ведомству.

Но всё это будет – потом. Завтра, послезавтра, через неделю. А пока что Роджер бережно нёс перед собой Старыгинскую голову, и в голубых Васиных глазах застыли смертельный ужас и выгоревшее мозамбикское небо…

…Роджер проснулся, глянул на мутную темь за окном, потом – на прикроватный будильник. Ну, как всегда: четыре утра, самое время для очередного «Ау» из прошлого!

Неправда, что с войны возвращаются. Это – гиблая топь, и она никогда тебя не отпустит. Даже если военно-транспортный «Боинг» уже пропахал положенные тысячи километров до Москвы, и ты вернулся живым и не увечным, – не спеши радоваться, ошалело вглядываться в сверкающие витрины, в обтекающие потоки прохожих. Рано или поздно она призовёт тебя повесткой и пришлёт двух сопровождающих – твою память и твою совесть.

Война – шершавая гадина. Она вползет тебе в душу, в мозг и в кровь, в кончики пальцев, в корни волос. И ты будешь вскакивать среди ночи, обливаясь потом и всё ещё слыша стоны и крики, долетевшие из той, якобы прошедшей, войны. Потому что есть такой крик, который не смолкнет никогда, и есть такая боль, которую не лечат ни время, ни водка.

 
«А дикие гуси летели
И что-то кричали о смерти…», —
 

припомнились ему чьи-то стихи. Когда-то, немыслимо давно, Алексей Ледогоров помнил, чьи это стихи, и очень их любил. А теперь «дикие гуси» для него – не больше, чем кличка наёмников, ландскнехтов новейшего времени, профессиональных убийц и садистов.

Вот так это и убивает. Сперва – любимые стихи, потом – душу. Потом… Потом – всё, амба. После души уже нечего убивать…

* * *

Сидя в кабинете, подполковник Ледогоров продумывал свои действия в предстоящей операции, которую обозвал «Анонимный динозавр». Ещё раз пробежал глазами все пять страниц экспертного заключения, фыркнул недобро:

– То бабочка была!

Последняя строка нежного японского трёхстишия давно сделалась для Весёлого Роджера присказкой, которую он окрашивал в тысячу разных тонов – в зависимости от ситуации и состояния души. Теперешнее состояние подполковничьей души плохо сочеталось с безмятежностью поэта из страны цветущей сакуры.

Ледогоров, сопя, полез в карман, извлек на свет божий одноглазого Билли Бонса и водрузил на стол:

– Садись, старый кашалот. Будем военный совет держать!

Формально Билли Боне являлся забавным брелоком в виде пузатого и головастого пирата, а по сути – счастливым талисманом Весёлого Роджера.

– Два пирата – это уже коллектив! – говаривал Роджер, любовно разглядывая собрата по морскому разбою и то включая, то выключая подсветку. В непутёвого Билли были вмонтированы батарейка и лампочка, призванная освещать замочную скважину. Ледогоров щелкал кнопкой – и единственный глаз на разбойной роже маленького флибустьера загорался дьявольским огнем.

За пятнадцать лет их знакомства Билли Боне совместно с Алексеем Ледогоровым поскитался через никарагуанскую сельву и кубинскую сьерру, понюхал пороха на плоскогорьях Лаоса.

Весёлого Роджера трудно было назвать домоседом. Вот он на берегах легендарной Лимпопо обучает мозамбикских спецназовцев. Вот в Анголе, истерзанной нескончаемой усобицей, из отряда доморощенных разведчиков выковывает квалифицированную «контору» – Управление специальных операций. Потом среди снежных хребтов Гиндукуша плетёт оперативные комбинации, сталкивая лбами моджахедских лидеров. А прямо из Афгана срочно командируется на базу Доконг, неподалеку от Ханоя: там под Ледогоровским началом местная «спецура» постигает искусство летать на мотодельтапланах, управлять подводными буксировщиками, проводить многоходовые операции…

Южная Африка, Латинская Америка, Юго-Восточная Азия распахивали перед ним свои горячие объятия, в которых так легко сгореть без остатка. Впрочем, небесные покровители хранили старшего лейтенанта (потом капитана, потом – майора) Ледогорова: всякий раз из очередной заварухи он выбирался живым. Хотя и не всегда невредимым. Но суровые мужчины в белых халатах деловито штопали его на высоком столе – и спустя месяц-другой старший лейтенант (капитан, майор) снова возвращался к своим беспокойным «игрищам».

И всё это время – в прокалённых солнцем учебно-тренировочных лагерях, в удушающих испарениями джунглях и в пропитавшихся хлоркой госпитальных палатах – Весёлого Роджера сопровождал верный оруженосец Билли. Глубоко законспирированным агентом прослужил Билли Боне бок о бок с Алексеем Ледогоровым несколько лет под знаменами управления «С» (нелегальная разведка). Подполковник таскал свой одноного-одноглазый талисман по всем пылающим континентам. И был уверен, что именно Билли на пару с небесным ангелом-хранителем спасали его в очень уж крутых заварухах.

Вот и сейчас испытанный соратник, утвердившись потертым задом на столе, внимал тому, что докладывал Весёлый Роджер:

– Первое. Согласно данным, полученным по линии СВР и ГРУ, аналогичные ультиматумы от анонимного динозавра поступили президентам США и Франции, премьерам Великобритании и Японии, канцлеру ФРГ. Прямых данных у нас пока нет, но за Великой Китайской стеной тоже подозрительно закопошились. Таким образом, версия относительно забугорных спецслужб отпадает. Террористические организации, действующие против России, тут тоже не пляшут. Как и арабские наёмники и прочая диверсантская шелупонь. Ибо, друг Билли, по почерку видно: против нас работает не профессионал, а дилетант-одиночка.

Роджер фамильярно щелкнул маленького пирата по пузу:

– И теперь единственная надежда прогрессивного человечества – на нас с тобой! Президенты валокардин литрами хлещут, генералы – в предынфарктном состоянии, спят в обнимку со своими «Томагавками», а ЦРУ, МИ-8 и Сюртэ Женераль – бдят, не смыкая очей. Весь мир на ушах стоит, такая вот трихамундия! И наш, Билли, интернациональный долг – снять его с ушей, вернуть в исходное положение.

Ледогоров со значением посмотрел на «старого кашалота»:

– А теперь – вопрос. Где и каким образом нам этого хренова дилетанта искать? Давай дружно чесать извилины!

Билли молчал. Он плохо представлял себе, где искать хренова дилетанта. Но друг-Роджер подбодрил:

– Не тушуйся! В этом (безусловно – темном) деле у нас, всё-таки, имеются небольшие зацепочки.

И начал загибать пальцы:

– Прежде всего, ультиматум по электронке был отправлен из Питера, это факт. И второе: в нашем активе – заключение башковитых аналитиков. Ну а, в-третьих, я тут покумекал и пришёл к кой-каким соображениям…

Кой-какие соображения подполковника, вкратце, выглядели так. Ультиматум написан человеком высокообразованным. Разумеется – блестяще подкованным в области телекоммуникаций. Характер – решительный: наш динозавр способен на поступок. Возраст – средний или выше. Теперь – что толкнуло стареющего интеллигентного динозавра на эдакое па-де-труа? Если он не маньяк и не шизофреник, то следует предположить: скорей всего, искомый ультиматчик пережил сокрушающий удар, личную трагедию.