Текст книги "Имя"

Автор книги: Евгений Манкос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Евгений Манкос
Имя

Радио излучало сплошные помехи. Ничего не меняется. Время идет – люди все те же. Помню, как многие еще в ту пору пытались найти хоть кого-то для обычного общения. Человек так устроен: ему всегда нужно выговориться, рассказать о своих проблемах, переживаниях, да еще и так, чтобы у него самого сложилось ощущение собственной важности и нужности. А если он этого не чувствовал, то сразу погружался в тоску и самобичевание. Что тут скажешь? В этом и заключается все таинство – величие и глупость. Приемник все еще громко шумел пустотой. Деревянная дверь захлопнулась, я услышал знакомые шаги.

– Пора идти, а то засиделись мы здесь. Не дай Бог заметят.

– Да, кажется так. Снова ничего.

Мы собрали свои походные рюкзаки, надели армейские сапоги, вернее то, что от них осталось, и отправились наружу. Выйдя из старого деревянного домика с печкой, который на удивление был никем не тронут, мне в лицо сразу ударил морозный ветер. Был уже январь. Солнце начинало садиться – пора домой, иначе велика вероятность словить множество неприятностей в виде новых знакомств на одну ночь. Мы с моим товарищем в умеренном темпе шли обратно, в город. Благо, наше убежище находилось на окраине, недалеко от леса, где мы каждую неделю и сидим в двухэтажной брошенной хижине на возвышении, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Продираясь сквозь сосновую чащу, покрытую белоснежным снегом, мне в глаза падали солнечные лучи, согревая и придавая уверенности в каждом новом шаге. Дорога занимала несколько часов. Всего-навсего километров двадцать пять. Для людей, выживающих каждую секунду – это не было проблемой вовсе. Использовать транспорт всегда было слишком рискованно из-за других везунчиков, помимо нас. Уцелевшие, которым повезло чуть меньше, отчего те сейчас занимаются мародерством и расставлением ловушек для зеленых и неопытных. Убийцы и насильники всегда караулят возле дорог и трасс, поэтому идти там крайне глупая затея. Спустя час, мы уже вышли на спокойную тропинку, протоптанную нами за два года радио-путешествий к выжившим вне города. Правда, путешествие – это когда ты знаешь куда и к кому, а здесь вообще ничего. Тишина. Мы уже подошли к первым постройкам, которые были давно заброшены. Жить там было нельзя. Те, у кого были запасы вакцины, поселились под землей и оккупировали станции подземки. А если позволить себе жить в обычной пятиэтажке, то вас тут же обнаружит очередной патруль бездомных и больных, что прочесывают район за районом в поиске провианта и последних капсул. Вы скажете, что это абсурд, ведь домов огромное количество, а квартир и того миллионы. Да, вы правы. Но вы представьте количество оставшихся людей на улице, сверху, находящихся на волоске от жизни и смерти каждый день. Их инстинкты заставляют объединяться и убивать, чтобы выжить. Тут это абсолютно нормально, вам не понять. Хотя…У меня стойкое ощущение, что человек живет так вечность: в крови, с мечом в руке, стоя на теле очередного убитого, а позади него целая орда таких же озверевших и требующих продолжения банкета. Нет, человек не меняется. Он лишь привыкает ко всему, как крысы. К слову о них! Мясо крысы это вкуснее, чем вы думаете. Звучит это паршиво, но деваться нам некуда. Грибы у нас не прижились, а в ближайшем лесу растут лишь ягоды, на которых явно долго не проживешь. А уходить из города гиблое дело. Неизвестно, есть ли там что-то или кто-то? Есть ли там вакцина? Все, кто уходил отсюда, больше не возвращались, поэтому авантюризм среди местных не приветствовался.

– Стоп. Ждем. – Резко басом остановил меня мой друг.

– Бродяги? – Спросил я шепотом.

– Да, похоже на то. Обычные нелюди. Нужно обойти, а то они здесь решили передохнуть. Вонища на всю округу.

Его звали Армия. Нет, это не имя и не целый легион, а всего лишь прозвище. Своих имен мы никогда не называем – это бессмысленно и неудобно. А прозвище легко запоминается и многое говорит о человеке, ну, почти всегда. Моего товарища прозвали так из-за его плоскостопия. В свое время он сумел откосить от службы благодаря этому. Когда он рассказывал нам эту историю, мы сидели возле костра на станции Бричудной и чуть со смеху не подожгли палатку рядом. В общем, грех было потерять такую возможность. Был он здоровым плечистым мужиком уже сорока лет и имел весьма странную походку, отчего его всегда можно было распознать издалека. На лице у него красовался глубокий шрам, полученный во время одной операции по «очищению территории». По слухам, тогда он самолично вырезал полстанции психов, что убили его товарища. Характеристика говорящая сама за себя, не правда ли?

Спустя еще пару часов совсем стемнело. Благо, мы были уже в двух шагах от спуска вниз. Вокруг стояла тишина, а своды заброшенных бетонных девятиэтажек лишь угрюмо взирали на нас свысока. Стало совсем холодно, зубы уже не стучали, а долбили в барабаны как дрозды в кору. Аккуратно перебирая ногами, чтобы не упасть на скользком льду, мы подошли к спасительным ступеням, но в эту же секунду услышали нечеловеческий истошный крик. Тот самый, что заставляет последних выживших самостоятельно кончать с собой до того, как попадешься в лапы этим тварям, выходящим на ужин по ночам. Мы, забыв про мороз и окоченение, ринулись вниз. Ноги скользили. Бежать. Бежать что есть мочи. Спустившись к гермозатворам, мы начали стучать и орать как проклятые. Я тут же понял: Это бесполезно, пароль у нас спросят в любом случае, а с такими воплями мы даже не услышим вопроса и точно пропадем.

– Тихо, мать твою. Молчи!

– Вы сдурели? Нас сейчас сожрут! Эй! Открывайте, что б вас черт побрал!

Я ударил ему по лицу, чтобы он очухался. Помогло. Наши затылки уже чувствовали приближающуюся смерть, а истошные вопли издалека становились все громче и громче.

– Авангард! Авангард! –Крикнул я.

Громадные спасительные ворота, заслонявшие собой рай и ад начали открываться. Мне давно уже не было холодно – с меня тёк седьмой пот. Наши выдохи можно уже было сравнить с каким-нибудь старым паровозом, что вот-вот развалится. Завалившись в панике вовнутрь, мы рухнули на пол. Сердце стучало с неимоверной скоростью и силой. Сложилось ощущение, что оно сейчас побежит марафон, оставив тело далеко позади. Многотонная дверь захлопнулась.

Немного переведя дух, я бросил взгляд на окружение вокруг: Просторный зал перед входом в метро, наполненный отчаянием и тоской. Здесь находился контрольный оборонительный пункт, оборудованный одним прожектором, легкими баррикадами, сделанными из чего попало, а также несколько заляпанных в грязи стульев возле небольшого костра, который являлся неотъемлемой частью нашего общества сегодня. Над нами стояло четыре человека – меньше на основном посту быть не должно. К нам подошел Цветочник. Тут без сюрпризов, это действительно был любитель разных растений и трав. Он был средних лет, совсем неприметный обычный парень. Цветок оказался с нами не так давно, только обживался. Самой главной особенностью было то, что по профессии он на самом деле являлся геодезистом. А это далеко не самая бесполезное занятие в прошлом. Надеюсь, что и в будущем тоже.

– С вами все в порядке? Вы уж простите, но устав такой. Я знал, что это вы, просто не положено, сами понимаете! Армия, вы же сами мне это целый месяц в голову вбивали, прежде чем в дозор пустить! – Чуть ли не умоляющим тоном говорил он, помогая подняться здоровяку.

– Да, да, помню. – Еле выдавливая из себя слова, проворчал здоровяк.

– Ничего страшного, ты все правильно сделал. Это мы, дураки, чуть не померли. Нужно будет доложить Алите, что на западном шоссе снова засели эти помойные твари. Если бы не они, то пришли бы вовремя.

Отдышавшись, я окончательно пришёл в себя. В нос мне резко ударил запах холодной сырости, от которой невозможно было избавиться даже летом, что уж говорить про холодную и мокрую зиму. Пройдя немного вглубь и спустившись на перрон, мы окунулись в абсолютную тему, которую нарушали лишь два костра с обеих сторон станции. По середине располагалось что-то похожее на кухню и столовую, а по краям стояли дозорные, дежурившие посменно. Кажется, сегодня была очередь Хомяка – доброго малого всего девятнадцати лет. Он всегда ходил с браслетом, в центре которого красовался деревянный крест. Мы спрыгнули на рельсы, где располагалось место ночлега – палатки из подручных средств и бетонная на ощупь постель, скорее походившая на замерзшую землю, чем на кровать – но даже это кажется раем после ощущения неминуемой смерти всего пару мгновений назад. Так мы и существуем: рискуем день ото дня, живём надеждой обрести спокойное будущее – нормальное будущее без ошибок прошлого. Хотя, рано или поздно человек наступает на свои же грабли, и это станет лишь очередным тому подтверждением. Сняв всю амуницию и дополнительную одежду, мы залезли внутрь и начали разбирать найденное за сегодня: Пару изорванных вещей, по-видимому, оставшихся после несчастно растерзанных(сойдет на тряпки или жгуты); пару металлических банок, из которых можно спокойно сделать примитивные ловушки или маленькие бомбы, если найдутся умельцы; да и пару десятков ягод, сорванных в лесу.

В каждой палатке находилось два спальных места. Это были наши современные квартиры для молодых семей. Мы с армией давно сдружились, уже пару лет – общий быт и общие проблемы всегда сплачивают людей, только если они не муж и жена, конечно. Тишина, которую разбавляло постукивание одиноких капель где-то вдалеке тоннеля.

– М-да, не густо сегодня было. Чуть зря не померли. – Снова ворчащим тоном сказал Армия.

– Но мы веди не за припасами ходили, а ягоды на ужин вполне сгодятся.

– Ну уж нет, я это дерьмо только на десерт оставлю. У нас сегодня что? Крысы, надеюсь?

– Да какой там, они все спрятались вглубь, пока холодно. Бесполезно искать. Сегодня, вроде бы, трава какая-то, не то зелень, не то горох.

– Сколько там ягод? -Я протянул ему половину того, что сегодня было собрано в лесу, – Черт, ладно, так уж и быть.

– Надо бы промыть, а то мало ли какую хрень подцепить можно. –Осторожно посоветовал я.

– Да плевать, уже поздно о чем-либо беспокоиться. – Буркнул мне в ответ Армия.

– Может, именно поэтому мир и сгнил? Всегда для всех было уже поздно. Никто никогда не задумывался над тем, что будет, если сегодня, например, помыть руки три раза, а не один. А если и задумывались, то это было временно и так, для показухи.

– Ага, ну очень интересно, прям бы так и предложил написать тебе книгу. – После этих слов он закинул себе несколько ягод и лег на то, что называлось кроватью, медленно смакуя свой десерт.

– Раз ты снова нырнул в эту свою философию в надежде подгадить мне ужин, то просто оглянись! Ты хочешь отпраздновать свои пятьдесят лет в этом гниющем дерьме, что зовется метро? Лично я лучше сдохну, дружище.

Ночь

– Да ну, к черту это все. – подумал я, – Уже пару часов пытаясь уснуть, мне в голову лезло только одно: пожирающая мысль о бесполезности наших еженедельных вылазок на поверхность в поиске чего-то там, чего-то хорошего, чего-то еще неизвестного. Сколько месяцев мы ищем сигнал? Ищем выживших вне нашего города. Ведь вовсе нет никакой информации, есть ли люди там – за 150 километром? Да, Алита права. Она талдычит это мне уже не первый месяц. Если бы все было хорошо, то и нужды в поиске не было, говорила она – люди бы сами нас находили… Да, чертовски верно. Раньше я этого не осознавал, не хотел понимать, а теперь истина вылезала наружу. Под страхом смерти все пороки человека показываются моментально. Вот и трусость моя не засиделась. У нас, если так подумать, вариантов было мало: Либо искать выживших в других городах, более пригодных для жизни (а может они и вовсе вакцину изобрели не временную, как у нас)? Либо же жить тут, развиваться, расширяться и пытаться осваивать мир заново. Правда, перспектива отпраздновать полтинник под землей меня явно не радовала. Да и кто не будет сопротивляться крысиной жизни? До первого страха смерти, конечно. Пока ты не заглянешь ей прямо в глаза – мир кажется еще не таким безнадежным, не таким жалким. А затем жалким становится и мир, и ты сам.

Те чудовища, после которых люди перестают быть атеистами, появились не сразу после войны. Прошел год, наверное. Тогда начали бесследно пропадать ночные дозорные и отряды. Первое время этому никто не придавал значения, ведь психи и мародеры тогда не были открытием, но вот истошные крики, которые могли разбудить тебя, когда ты находишься на расстоянии пятнадцати-двадцати метров под землей… Именно тогда люди и забили тревогу. Начали отслеживать этих ночных упырей, но почти безуспешно. Единственное, что удалось узнать: размеры их превышали человеческие раза в два, напоминая скорее гориллу, но очень подвижную и почти невидимую, а ужасные раны на теле убитых (если это вообще можно было назвать телом) говорили лишь о наличии длинных и острых когтей. Да, абсолютно идеальная тварь для убийства. За три года жизни после, ее ни разу не сумели убить или поймать. Неизвестно даже, сколько их всего. Вполне вероятно, что их могло быть не меньше сотни, а могло быть и не больше двух особей. Один челнок как-то рассказывал про некоего сталкера, что попытался убить это чудовище: Он выследил ее с помощью приманки – благоухающего трупа какого-то бедолаги, затем, аккуратно и медленно шел следом. Дойдя до логова, тварь улеглась в яму от взрыва. Оказавшись почти вплотную, когда это чудовище уснуло, сталкер достал ручную гранату и подбросил под пузо этой огромной, черной макаке. Вернувшись на место взрыва, он увидел лишь ошметки и кровь, что залила всю яму. –Да уж, челноки мастаки рассказывать сказки перед сном. На деле же никто никогда не убивал эту тварь, по крайней мере, этого никто никогда не слышал. Да, пытались, но все попытки заканчивались одним. По историям, она была невероятно ловкой при своих размерах, благодаря чему легко удирала или быстро прибегала на ужин, что человек даже не успевал перезарядить автомат. – Вот, о чем я думал после этой вылазки. Не хотелось возвращаться в старый и родной, но уже давно не мой мир.

– Не спится? – Спросил Армия, подавляя зевок.

– Да. Что-то не выходит.

– Это нормально. Так всегда бывает, сам знаешь. – Я и правда не впервые встречал такое. Многие, с кем я был знаком за эти пару лет, после встречи со смертью вплотную либо перегрызали себе вены в агонии, либо тихо-мирно сходили с ума – то еще зрелище…

– Ага, и тебе доброго утра.

– Да ладно тебе, ты ж вояка тот еще. И не через такое дерьмо проходил. Успокойся. Не хочешь размяться и со мной в дозор сходить на девятисотый? Моя смена через час, но там один паренек новенький на пару со Стрелком нашим стоит, надо бы их проведать, на всякий.

– Да, наверное. Я тебя догоню чуть позже, мне еще к нашему профессору зайти нужно.

– Понял, не мешаю-с. – С ухмылкой ответил он уже собранный, выходя из палатки.

М-да, пройтись явно не помешает, да и в дозоре давненько не стоял. Еще и самый дальний пост… Надеюсь, адреналин меня окончательно в яму не загонит… Нацепив поверх белья рваный махровый свитер, военные штаны довоенной эпохи и такие же сапоги, я отправился к Алите – нашему картографу и синоптику, которая как раз сейчас должна была караулить и командовать отрядом у главного входа. Пока я поднимался наверх, у меня проступил холодный пот – я снова ощутил тот страх. Подходя все ближе к величественным воротам, мне все меньше хотелось поговорить с профессором, и все больше хотелось поскорее отправиться на кордон к другу. Либо просто пойти к себе в палатку и попытаться забыть все, что произошло: те истошные нечеловеческие крики, биение сердца. Но тут я увидел теплый свет от огня, освещавший сырые и темные своды метро, покрывшиеся за пару лет грибком и какой-то прочей мерзостью. Костер отражался в лицах тех, кто сидел в этот момент рядом: Мягкая и хрупкая девушка с виду, небольшого роста, с короткой мальчиковой прической и грязноватым лицом. Но она была действительно красива, нечего скрывать. Но за все время, пока я ее знаю – а это примерно год, она никому не давала себя в обиду. Характер был явно боевой, да иначе в наше время и не выжить. У нее были резкие черты лица, выраженный подбородок и скулы, а сквозь грязь и пыль все еще виднелись веснушки, покрывавшие нос и небольшую часть под глазами. Она всегда ходила с термометром и несколькими часами, в карманах лежали ручки и карандаши, а в портфеле всегда находилась карта, таймер, несколько ягод, документы и книга “Алиса в стране Чудес”. По ее словам, в детстве и юности она не отрывалась от литературы, но последующая учеба в институте не позволяла физически читать что-то художественное. Что ж, теперь у нее явно больше свободного времени, наверное. Чуть поодаль все еще сидел Цветочник, видимо, он досиживал последний час своей смены, потому что по его лицу трудно было сказать, кого он охраняет и за чем следит. Рядом находились еще два парня: одного я даже не узнал вовсе, а второй – Зубной (тот еще нахальный персонаж с задиристой ухмылкой) натирал до блеска собранный впопыхах местными умельцами автомат, с виду походящий больше на длинное охотничье ружье с магазином по середине. Приблизившись к сидящим, внимание на меня обратили только двое: Алита (она сама себя так прозвала. Видимо, из-за большой любви к Льюис Кэролл) и парень, имя которого я так и не вспомнил.

– Твоя смена только послезавтра, нет? – С искренней улыбкой спросила она.

– Да, да, мне нужно с тобой обсудить один момент. – К слову, с этими кошмарами и мыслями о бесполезности бытия, я совсем позабыл о своей скорой смене, вот дьявол. Ведь с Армией часов девять придется сидеть, не меньше – не успею толком прийти в себя. Хотя… Не все ли равно?

– Хорошо, только недолго, а то этих умельцев оставлять одних я не горю желанием, – с упреком оббегая глазами присутствующих вокруг, съязвила она. – Да, это было в ее манере.

– Что стряслось? Я слышала про вас сегодня от Цветочника. Вы совсем там охренели? Армия наш лучший боец, а ты просто отличный парень и безумный сталкер, а первых и вторых в мире почти не осталось! Плюс ты чуть ли не единственный, кто нашел подход к этому здоровяку. Берегите себя, а то без вас мы точно загнемся. И не нужно больше самодеятельности, что б вас, черт подери.

Да, она была права: вчера ночью я окончательно в этом убедился.

– Все хорошо, не переживай. Я сейчас как раз пойду на дальник. Сколько у нас осталось?

– Не больше месяца, Немец… Даже меньше, скорее всего. Но мне сказали, что скоро будет поставка.

– Хорошо… А на тех картах, что мы принесли последний раз, ты нашла что-то?

– Если я тебе совру, тебя это утешит?

– Да, весьма.

– Ладно, мне пора. Не убейся там в туннеле. У нас как раз свет отрубился после трехсотого. Возьми дров побольше, а то не протяните так.

– Да, учту. Спасибо.

Я решил не сразу отправиться к другу, сперва забежав в единственное сухое помещение в метро, – техническая комната, в которой помимо важных и необходимых припасов, находилась и наша, так называемая, штаб-квартира. Внутри было не так просторно: буквально три на три метра. Было достаточно темно, лишь тусклый свет от костра с перрона мог что-то осветить. Стены внутри помещения не отличались мраком и потрескавшейся штукатуркой, разве что осыпалась она едкой синей краской. В центре стоял металлический стол, на котором находилось несколько потухших свечей и какие-то бумаги, что остались от нашего профессора-картографа. В углу лежали коробки и ящики, где хранилось самое ценное – продукты, капсулы и прочие материалы, без которых невозможно было представить существование под землей. Взяв немного дров для костра, я подошел к своей палатке. Собрав минимальное оборудование и вещи, нужные для дозора, отправился сразу же в полумрак метрополитена. Всего у нас было два рабочих туннеля в одну сторону, к северу от нашей станции. Два других же, находившихся к югу, мы решили пока забаррикадировать и выставить легкий кордон на сотом и двухсотом метрах –когда мы пытались пройти туда, то столкнулись лишь с неожиданными гермоворотами, что отрезали путь. А искать обходные не было ни сил, ни времени, ни людей. Тут я жил уже целый год. Тут же и познакомился с Алитой. Мы с Армией бежали с центра города – станции Бричудная, когда произошло нападение мародеров. Его никто не ожидал, это произошло ночью, когда гарнизоны были слабее всего. Да и вспоминая сегодня ту бойню, я уверенно могу сказать, что нас сдали с потрохами, иначе бы они не сумели найти потайной ход, который мы использовали для вылазок, да и то весьма редко, так как чаще просто торговали с соседями товаром. Тогда была совершенно другая жизнь… Растили траву, ягоды, семена, обустроили систему караванов. Прямо над нами находилась городская библиотека, отчего мы всегда продавали книги или обменивали их на оружие, патроны, либо еду. Среди жителей станции всегда находились умельцы сталкинга. Да что там говорить, раньше одним из таких являлся я сам. Первые разы мы вылезали осторожно, боясь, с утра, всего на сотню-две метров от входа. Но затем, спустя время, отправлялись и в библиотеку, и в аптеки, и в магазины даже по ночам, до первых смертей, конечно же. Правда, в открытом доступе найти было что-то трудно, а вот за закрытыми дверями, в подвалах помещений, в сейфах всегда находилось множество приятных сюрпризов, начиная от обычных консервов, заканчивая оружием или оборудованием. Если не размусоливать, то я стал местной легендой, если можно так выразиться. Я приносил больше всех, чаще всех, а самое главное – всегда возвращался сам. Но в одну ночь полстанции перерезали, а мы с Армией выжили только потому, что спали ближе всех к южному туннелю, поэтому побежали сразу же туда, в глубину, неизвестность и в абсолютную темноту. Мы прошли через соседей, но оставаться там тоже было рискованно, через несколько заброшенных и мертвых станций, через каких-то анархистов, через больных и зараженных, через обычных людей, пытающихся выжить из последних сил. Мы наткнулись на старика – начальника Лоскутной. Это был настоящий Вавилон в метро: торговые пути, местная дружина, бары, бордели, постоянные войны и пиры после побед. Да, это было золотое время. Нас приютили, а со временем, Армия и вовсе стал правой рукой Старика. Я же оставался преданным своему делу, постоянно принося вещи для торговли. В одной из таких вылазок я нашел старое издание “Алисы в стране Чудес” и сохранил для себя. Через какое-то время многое изменилось, а сейчас, я даже не уверен, жива ли эта станция вовсе. Поэтому в итоге мы с Армией пошли еще глубже в метро и пришли к Алите. Она являлась главой “Южной” с самого начала. Ее лидерские качества и навыки, полученные, видимо, во время учебы в кадетских корпусах, всегда внушали доверие людям – за ней шли, шли непрекословно, даже учитывая нелюбовь некоторых к женщинам на руководящей должности. Она всегда была строга, но справедлива. Если вдруг обнаруживался беглец или крыса, то месть ее была действительна под стать времени, в котором мы живем: несколько человек выводили крота наружу, привязывали и оставляли до ночи. А дальше…Вы и сами догадываетесь. Впрочем, несмотря на всю жестокость – это действительно приносило свои плоды. Показательная казнь вещь весьма эффективная, особенно когда многие принципы и законы уже не действуют. Именно поэтому случаи предательства сошли на нет. Как-то раз, когда я перечитывал ту книгу, Алита подошла ко мне и сказала, что в детстве мама читала ей это перед сном. Это были первые слова от неё про что-то, кроме войны и службы. Я сразу подарил ей книгу и убедился, что не зря не продал эту сказку торговцу на Бричудной за бутылку рома. Хотя тогда мне казалось это безумием.