Текст книги "Смерть «попаданцам»! Противостояние"

Автор книги: Евгений Лысов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Евгений Лысов
Смерть «попаданцам»! Противостояние

Часть первая

РАССТАНОВКА ФИГУР

Глава 1

Джинсы «на бегемота». Это у нас будет раз. Поло – это два. Кроссовки (дорогие и хорошие) – это в активе за номером три. Главное не паниковать. Есть еще борсетка. В ней «ствол» (интересно, это тянет на расстрельную статью?), документы, деньги, два коммуникатора. Они сейчас особенно актуальны, да… Я стиснул зубы и постарался взять себя в руки. В принципе ситуация не самая редкая. Сам читал о таких раз сто. Правда, это была фантастика, конечно. Но… Итак, что мы имеем на данный момент: Срезал на машине путь к дому через лесной участок шоссе. Неожиданно яркий свет. Только и успел дать по тормозам. Итог – ни шоссе, ни света. Судя по небу – раннее утро, светает. Машина стоит в «трех соснах». Слава богу, ни царапинки, но выехать не представляется возможным. Коммуникаторы не фиксируют ни сотовой сети, ни спутниковых сигналов навигации. В общем, есть от чего слегка занервничать. Масла в огонь подлили следы человеческой жизнедеятельности. Точнее, обрывок газеты, который к ним прилагался. Обрывок нес гордое имя «авда» и остатки даты: «ая, 1939 год. Четверг». Ниже было что-то неразборчивое, да и врожденная брезгливость подавила малейший интерес к содержанию. Гораздо важнее и интереснее был тот факт, что «следы» были вполне свежими (и «благоухающими», так что долго рассматривать пейзаж я не стал), да и газета раритетом ну никак не смотрелась. Честно говоря – вариант, что кто-то решил употребить не по назначению антикварную газетку 70-летней давности, я даже и не рассматривал. Старина Оккам не позволял. Я вернулся в машину, откинул спинку сиденья и постарался расслабиться. В голову лезли Конюшевский с Буркатовским. Ясно было, что, судя по всему, я нарвался на неизвестную мне хроноаномалию. Предсказать, как поведет себя Парадокс, я, честно говоря, с ходу не могу. Все зависит от целого ряда факторов. В зависимости от рабочей теории я могу изменить все будущее, могу оказаться лишним фактором, могу вообще потерять память и самого себя. И даже не попасть в эту хронолакуну… Впрочем, это уже из области легкого маразма. Как минимум я – есть. Значит, причинно-следственные связи не нарушены. Со временем мне, конечно, «повезло». Во всех смыслах. С одной стороны, это – великолепная фора, в условиях СССР позволяющая красиво «сыграть». С другой, я, являясь фактором нестабильности, автоматически меняю все, к чему прикоснусь. Иными словами, любая моя предикция верна только до тех пор, пока я не повлиял информацией на то, что пытаюсь предсказать. Коснулся, и все поплыло в неопределенность. Хорошо хоть не 37-й. Я открыл глаза. Лес никуда не делся. Тяжело вздохнув, я взял борсетку и тихонечко выполз из машины. В пробуждающемся подмосковном (почему-то я был уверен, что переброска была только во времени) лесу пели птицы. Какой-то зверь быстро протопал за спиной. Пахло влажной травой, слегка хвоей. Судя по всему, человеческое жилье было относительно недалеко. Я прикинул направление на Москву, махнул рукой на автомобиль и бодро зашагал в город.

Глава 2

– Проходите, гражданин. Садитесь, – следователь пока был вежлив. В принципе объяснения таковой вежливости лежали на поверхности. В борсетке находились устройства, которые было трудно скинуть со счетов. Тем более что, как включить «даймонд», я успел показать товарищу милиционеру, которому, собственно, и сдался. Молодой сотрудник впал в легкую прострацию, но бдительности при этом не потерял. Таким образом, я был доставлен в околоток, а «шпионский прибор» был предъявлен начальству. Спустя еще минут 20 за дверями послышалось приближающееся пофыркивание, и в околоток прибыл собственно следователь. Они что-то перетерли с начальством местного отдела, после чего меня вполне вежливо препроводили в кабинет с двумя стульями и столом с лампой На столе помимо прочего лежали оба моих КПК, органайзер с документами и разобранный «стример». Отдельно лежало несколько патронов и магазин. Остального содержимого борсетки не было, впрочем, скорее всего пока просто сочли нецелесообразным тащить ее всю. – Добрый день. – Я подошел к столу и приземлился на стул. Стул был деревянный, так что под моей массой протестующе заскрипел. Следователь посмотрел на меня удивленным взглядом. – Скажите, а сколько вы весите? – Я? Ну, примерно килограммов 130. А что? – Да нет, пока ничего. Что вы можете пояснить по поводу этих предметов? – Следователь обвел рукой коллекцию на столе и выжидательно на меня уставился. – Хм… Ну, даже и не знаю с чего начать. Давайте вы лучше будете меня спрашивать по каждому конкретному изделию? Следователь испытующе посмотрел на меня, после чего взял в руки «Стример» и попытался его собрать. Как ни странно, со второй попытки у него это даже получилось. – Ну, например, вот этот пистолет. – следователь оттянул затвор, поставив его на задержку. – В просвете ствола странная конструкция, которая приведет пистолет к взрыву, если попробовать из него стрелять чем-то твердым. Сами патроны заряжены резиновыми пулями. При этом, в случае попадания, пуля спокойно пробивает навылет оба борта жестяного ведра и плотно застревает в деревянной стене. – Тут я потупился. Патроны «магнум» формально для «Стримера» запрещены не были, но то, что на «макарыче» подходило вплотную к границе разрешенного, на «Стримере» эту грань в силу продуманности конструкции оставляло очень далеко позади. – Что это за оружие такое? – Это оружие самообороны, товарищ следователь. Не летальное… Не смертельное оружие. Сделано специально для ношения и применения гражданскими лицами. – Это в какой, интересно, стране? – Следователь добил магазин и загнал его в пистолет. – Надписи на английском, в САСШ вроде оружие носят обычное… – Товарищ следователь. Я отвечу на любые ваши вопросы, но с маленькой оговоркой. Следователь напрягся. – Речь идет не о тайных обществах, не о шпионаже, не о заговорах. Просто некоторые ответы проходят по категории совсекретно. Информация, которая может быть доступна только членам политбюро. Да и то не факт, что всем. Я не прошу вас верить мне на слово. Равно как и не прошу вас немедленно все бросить и связать меня с Лаврентием Павловичем лично. Я просто дам вам ответы на ваши вопросы. Настолько, насколько это не нарушает секретности. А вы уже сами решите, стоит ли передавать дело выше. – Да уж решу. – Следователь достал пачку «Казбека» с гарцующим горцем, вынул папиросу, затянулся. От ядреного табачища меня аж скрутило. Неверно истолковав мою рожу, следователь придвинул папиросы и коробок спичек ко мне. – Спасибо, я не курю. Итак – это пистолет, конечно, не американский. Это турецкое производство. К слову, я не имею ни малейшего понятия, разрешено у них нынче гражданское оружие или нет. Факт то, что там и тогда, где и когда я купил это оружие, – это было единственное адекватное средство самообороны для гражданских лиц. Дальнейшее, боюсь, уже проходит как совсекретно. – Хорошо. – Следователь сделал хорошую затяжку. – Тогда расскажите мне вот про это. На стол лег «даймонд». – Это универсальное коммуникационное устройство. – Рация? – заинтересовался следователь. – Нет, не рация. Точнее не только рация. Скорее, радиотелефон плюс записная книжка, плюс граммофон, плюс карманный кинотеатр и кинокамера. Ну и фотоаппарат до кучи. Следователь впал в легкую прострацию. Судя по всему, ранее так ему еще уши не крутили. – Слушай, Ярослав Владимирович, ты сейчас надо мной издеваешься? – Следователь привстал, сжав руку в кулак. Я слегка откинулся на стуле. – Я это могу показать, с вашего разрешения. К слову, я так понимаю, в мой паспорт вы уже заглянули. – У тебя есть пять минут. Показывай. – «Даймонд» скользнул ко мне по поверхности стола. На первых аккордах «Частушки» великого Свиридова у следователя вытянулось лицо. Инструментальная партия, пусть даже и через хреновый динамик коммуникатора, впечатляла. То, что ничего общего с механическим извлечением звуков по типу музыкальной шкатулки тут не имелось, понял бы и самый очевидный профан. Я остановил музыку и вызвал «камеру». В голову пришла забавная мысль. – Товарищ следователь, простите, вы не могли бы сказать, как вас зовут? – надо ли говорить, что окошечко камеры было направлено на доблестного сотрудника органов. – Лейтенант государственной безопасности Сомов, – несколько растерянно ответил еще не пришедший в себя после импровизированного концерта Свиридова следователь. – Спасибо, товарищ лейтенант. Теперь я вас прошу посмотреть вот сюда… Лицо несчастного лейтенанта надо было видеть. Мужика натурально перекосило. Особенно когда он еще и услышал собственный голос со слегка офигевшими нотками: «Лейтенант государственной безопасности Сомов». Лейтенант настолько сомлел, что, видимо, забыв, что я вроде как подследственный, пробормотал: «У меня правда настолько мерзкий голос?» – Да нет, товарищ лейтенант. С голосом у вас все в порядке. Это психологический эффект, возникающий у большинства людей, слышащих свой голос в первый раз со стороны. Впрочем… Вам, кажется, еще нужно показать возможности записной книжки? – Не нужно. Спасибо. – Лейтенант поднялся из-за стола и крикнул охрану. Спустя десять минут к восседал в отдельной камере при все том же отделе с кружкой горячего чая и несколькими пряниками и ждал дальнейшего развития событий. Собственно, пряники меня добили. Оторвал от сердца кого-то из местных служивых, не иначе. Во «враги народа», по крайней мере, пока что меня еще не записали. Перед тем как сбежать, товарищ Сомов приказал мне проинструктировать его, как пользоваться комом и, в частности, как запускать «кино». Решив не мудрствовать лукаво, я заранее вывел на экран плеер с загруженной записью нашего бравого лейтенанта, а заодно и добавил в список воспроизведения пару записей из личного архива («Я и моя «баная кошка», как называет сей жанр искусства «Луркморье»). Объяснив, куда надо коснуться пальцем (данная концепция управления лейтенанта в очередной раз ввела в ступор) и строго-настрого запретив ему касаться обычных кнопок, я был отпущен в отведенную специально для меня камеру «с повышенным комфортом», в то время как лейтенант ускакал, надо полагать, куда-то в направлении Лубянки.

Глава 3

– Итак, вы прибыли из будущего, так? Вы хотите, чтобы мы поверили в это? А почему бы нам не предположить, что вы просто шпион? Хороший («годный» подумал я про себя), матерый шпион. Может быть, даже из эмигрантов? Вас подготовили и забросили с целью проведения дезинформации высшего руководства СССР. Для этого и сделали все эти подделки, документы… – Меркулов широким жестом обвел разложенные на длинном столе предметы из моей борсетки. На сей раз – полный комплект. – Всеволод Николаевич, вы же сами в это не верите. Ну не способна пока ваша наука воспроизвести и десяти процентов того металлолома, который я натащил в ваше время. К слову, машину мою, надеюсь, уже нашли? Искренне рассчитываю, что ее двигатель вы воспроизвести сумеете. Правда, будет еще куча проблем с высокооктановым топливом, смазкой… Черт, ну почему я так хреново учил органическую химию? Вашей науке недоступны пока жидкокристаллические панели с системой позиционирования касания (хотя технология достаточно проста – я изложил ее в одном из своих рапортов). Признайтесь, Капице уже показывали мои коммуникаторы? Давайте я попробую угадать: «Физические принципы, использованные в устройстве, не могут быть раскрыты и воспроизведены на данный момент». Я прав? – Не правы. – Не то чтобы Меркулов торжествовал, но определенное удовольствие ему мой облом доставил. – Петр Леонидович вашими устройствами не занимался. Не его профиль. А вот один из его сотрудников… Впрочем, неважно. И физические принципы у вас там задействованы вполне понятные. Другое дело – как воспроизвести… Зато разобрались с зарядкой вашего устройства. Теперь не садится во время экспериментов. – Попробую догадаться: посмотрели, что и на какую клемму выдает аккумулятор, и сделали ровно то же самое? – А вот на сей раз угадали. Кстати, устройство получилось даже… Э-э-э… носимым. Правда, аккумулятор сравнимой емкости оказался весом почти в килограмм. В гостях у Лубянки я находился уже неделю. Надо заметить, что, как ни странно, относились ко мне вполне адекватно. Понятно, что лобстерами не кормили, но и почки ежедневно не опускали. Отвели вполне комфортабельную одноместную камеру со всеми удобствами. Выдавали газеты. Нет, не для того, для чего вы подумали. Точнее, и для этого тоже, но после прочтения. Кормили тоже вполне сносно. На уровне «Му-Му» или «Елок-палок». Хотя нет. В «Елках» кухня хуже. Другой вопрос, что допросами натурально замучили. Это стало моей работой. Часов в десять утра меня выдергивали и направляли к следователям. Сомова я больше не видел. Первый раз на новом месте меня отправили к некоему Аксенову. Если я правильно понял, то чин у него был-таки даже майорский. Предположив, что тут уже можно говорить напрямую, я начал с того, что представился, назвав в том числе и год рождения. Майор сомлел. Когда я начал рассказывать о том, что ехал на личной машине и меня сюда занесло, стало очевидно, что майору строжайше запретили давать мне по морде, а ему очень хочется. В общем, не поверил мне майор. Майора заменили. Вообще следователи в моем случае ни разу не повторялись. В конце концов, вчера я познакомился лично с замом Берии. Товарищем Меркуловым. Странно, но нормальные отношения установились почти сразу. Судя по всему, Меркулов мучился зверским любопытством в отношении того, что ему попало в руки. В сочетании с адекватностью и сдержанностью он оказался вполне приятным собеседником. А я уже даже начал переживать: неделя общения с «кровавой гэбней» и ни одного выбитого зуба. Я что-то делаю не так? Неужели Новодворская ошибалась? – Всеволод Николаевич, а вы перепроверили ту фразу, которую я вам сказал вчера? – «В реакции урана участвуют два с половиной нейтрона»? Да, я поспрашивал. Вы физик? – Нет, просто в мое время в этой информации нет особой тайны. Вам пояснили, к чему это относится? – Если я правильно понял, то в теории можно достичь высокого энерговыделения. Возможно, взрыва. Академик Хлопин долго пытался выяснить, откуда я взял эти цифры. Цепная реакция еще не достигнута, так что экспериментального подтверждения у нас пока нет. – Все верно, Всеволод Николаевич. Если мне не изменяет память, и если в наших источниках ничего не переврали, то примерно через год в наркомат обороны обратятся… М-м-м… Маслов и Шпинель, кажется. С проектом атомной бомбы. Там будут, конечно, свои ошибки, но основные принципы у них вполне себе верны. Вот только их проект строится, ЕМНИП, на пушечной сборке критической массы урана-235. А куда продуктивнее имплозивная сборка плутония-239. Для шарообразного блока вещества она составляет около 45 кг для урана и около 8 для плутония. Точнее, безусловно, надо замерять экспериментально. Впрочем – при имплозивной сборке мы можем использовать блоки с суммарной массой заметно ниже критической. Все дело в плотности. Собственно, в атомной бомбе основная сложность как раз таки приходится на сборку. Просто соединить две половинки шара, имеющего в сумме закритическую массу, можно, но взрыва не выйдет. – Ярослав Владимирович, а что такое ЕМНИП? [Аббревиатура от «если мне не изменяет память».] – поинтересовался зам Берии…

Глава 4

– Ярослав Владимирович, я правильно понимаю, что вы советуете нам НЕ ФОРСИРОВАТЬ атомный проект? – Сказать, что Берия был удивлен, значило не сказать ничего. – Вы сами указали в своих показаниях, что в 41-м году, при неизменности хронопотока (я подозреваю, что понял, что вы имели в виду) – начнется война СССР и Германии. Вы же указали, что по ряду причин (и я надеюсь, что вы не забудете также подробнее рассказать нам об этих причинах) война оказалась для нас неприятным сюрпризом, который привел к существенным потерям в первом ее периоде. К слову, мне хотелось бы услышать что-то менее расплывчатое, чем эти ваши «существенные потери». И вот вы предлагаете нам отказаться от форсирования проекта, который мог бы дать нам оружие, способное нейтрализовать немцев полностью! Почему? – Лаврентий Павлович, речь же не идет об отказе от проекта. Я лишь настаиваю на том, чтобы ему не уделялось сверхприоритетное внимание. Честное слово, лучше доработать трансмиссию нового изделия ЛКЗ. А заодно обновить авиапарк: «ишаки» никуда не годятся. Ну да это вы и без меня знаете. Поймите, война не выигрывается только атомной бомбой. Нет, мы можем перепугать немцев до полусмерти. Но одновременно мы перепугаем и весь остальной мир. И дружить они будут против нас. Всей развеселой компанией. И ни черта мы в ответ не сделаем. Потому что много бомб не понаделаешь. Нам, дай бог, хоть одну к 1941-му сваять, и это при максимально форсированном режиме. Скажем, в генеральной хронопоследовательности у нас на бомбу ушло порядка 5 лет. Даже больше на самом деле, но я делаю скидку на то, что во время войны мы все же не могли бросать на бомбу столько ресурсов, сколько стало возможно после. Сейчас у нас по бомбе есть три оптимальных направления. Мы должны планомерно двигать свою бомбу (я уже говорил, что в генеральной последовательности это было реализовано командой Юлия Харитона и Игоря Курчатова). Дайте «бомбистам» карт-бланш – и пусть ваяют. Конструкцию центрифуг для обогащения фторида урана, кажется, уже можно поручать Шпинелю с Масловым. Вторым направлением должна стать деза немцев. Самым красивым вариантом лично я считаю поддержание их убежденности в продуктивности тяжелой воды как замедлителя. Подумать только. Одна ошибочная запятая – и какие последствия! Ну и пусть мучаются. Нет, вода нам потом и самим понадобится. Но совсем для других целей. И третье, самое главное, Лаврентий Павлович. Людей, которые будут в США задействованы в проекте «Манхэттен», мы просто обязаны нейтрализовать. В первую очередь Теллера, Кистяковского. В общем, всех, кто так или иначе ответственен за появление у янки атомной дубинки. Что характерно, этим мы спасем еще и несколько десятков тысяч японцев. Лаврентий Павлович блеснул пенсне и налил себе немного хванчкары. Посмотрел на меня и наполнил мой бокал. Я благодарно кивнул и, подождав хозяина, пригубил сей грузинский нектар… На прием к Лаврентию Павловичу я попал через день после того разговора с Меркуловым. Собственно, сразу после данного разговора мне было предложено изложить на бумаге все, что я знаю об атомном оружии. Я набросал общие сведения по имплозивной сборке ядра, трудности этой самой сборки (включающие в себя создание взрывчатки, детонирующие достаточно быстро, чтобы не успела пройти пассивная реакция, и достаточно медленно, чтобы не возник бризантный эффект, который бы просто помножил бомбу на ноль, вызвав вместо взрыва тупое заражение местности), также я указал, что наиболее эффективным методом добычи урана являются центрифуги, а плутония – в свою очередь синтез его из добытого на центрифугах урана. К этому всему я приложил все тот же «даймонд», на котором загнал в плей-лист небольшую коллекцию видеозаписей атомных испытаний. Даром что в силу «любви к искусству» в свое время озаботился тем, чтобы в память коммуникатора их загнать. Этого хватило. Да еще как хватило! Через день после того, как я передал Меркулову все это добро, мне было сообщено, что меня приглашают к Берии. По моему настоянию (оказалось, что мой рейтинг «VIP-заключенного» позволяет и права слегка качать) мне были предоставлены услуги по стирке-глажке-помывке, так что к «кровавому палачу» и «любителю юных дев» я явился, как на смотр. В выстиранных и выглаженных (sic!) джинсах и в не менее тщательно выстиранном и накрахмаленном (sic!!!) поло. На фоне этакого парада разношенные кроссовки смотрелись как-то не особенно уместно. Берия встретил меня на удивление радушно и на даче. Оно и немудрено: где же еще находиться в воскресенье (если, конечно, я правильно посчитал даты). Рядом с домом был накрыт стол. Присутствовали шашлык, вино, фрукты. Всемогущий нарком лично провел меня к столу. Правда, прежде чем приступить к угощению, мне устроили еще один сеанс допроса, пусть и в не совсем служебной атмосфере. Видимо, Берия здорово зацепили кадры взрывов (особенно проекта «Кастл Браво», как-никак 15-20 мегатонн!). И вот, когда Берия начал рассуждать о том, что необходимо срочно бросить все возможные силы на разработку и производство бомбы, я его и ошарашил своим замечанием о том, что вообще-то ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ силы тратить на бомбу как-то не стоит… Берия тянул вино и задумчиво поглядывал на меня. Я старался сохранять спокойствие. Скажу честно, какого-то страха я не испытывал. Нечего было бояться. Свое «будущее» происхождение я уже доказал, знания есть. Пригожусь. К тому же потрясающее вино навеивало самое что ни на есть эпикурейское настроение. Я и не представлял, какой дрянью нас поили в нашем времени под видом элитных вин, пока не попробовал обычную грузинскую хванчкару. Только вот обычная здесь означала не разбавленная, не порошковая – в общем, такая, какая она и должна, вообще говоря, быть. – Так, товарищ Данилов, насчет бомбы мы еще поговорим отдельно. А что там с изделием ЛКЗ?