Текст книги "Блин – сокрушитель террористов"

Автор книги: Евгений Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава XXV
Чем закончилось сватовство

Блинков-младший не видел и не слышал ничего подозрительного. Но сквознячок из щели между ставней и оконной рамой пах табаком! Приникнув к щели ухом, он расслышал дыхание. Человек спешил, человек запыхался, а теперь тихо, стараясь не пыхтеть, переводил дыхание…

Боясь привстать или хотя бы передвинуть локоть по столику, Блинков-младший стал заглядывать в щель то справа, то слева. В пространство между вагончиками косо падал свет из какого-то окна, и в этом свете он увидел носок ботинка!

Носок лежал, как отрезанный – все остальное утонуло в тени. Потом он исчез и появился снова. Человек переминался с ноги на ногу.

Вор?! А что ему тут делать? Ждет, когда в облюбованной им квартире погаснет свет? Тогда не вор он, а целый грабитель. Воровство – это если что-нибудь воруют тайно, а грабеж – если отнимают. Он дождется, когда люди заснут, влезет в открытое окно и бросится связывать сонных хозяев!

Ботинок был здоровенный, с твердым даже на взгляд круглым носом. Бесшумный ботинок, на мягкой резиновой подошве. Блинков-младший не слышал, как его владелец подошел. «Как владельцы подошли», – мысленно поправился он, потому что рядом с ботинком показался второй. Их носы смотрели в разные стороны. Если только под окном вагончика не умственно отсталый, который надевает правый ботинок на левую ногу и наоборот, то там двое…

Нет, трое…

Нет, четверо!

Людей под окном стало так много, что все уже не помещались в тени. Чей-то локоть высунулся в узкую полосу света, проникавшего между вагончиками. Локоть был в черно-белом камуфляже «ночка». Его владелец понимал, что демаскируется, и прижимал локоть, но его все дальше выталкивали на свет. А в тени продолжали накапливаться какие-то совсем уж невероятные силы. Владельца локтя оттеснили, и на свет вплыла спина в черном бронежилете. Все происходило настолько бесшумно, что если бы Блинков-младший не слышал дыхания десятка глоток, он бы подумал, что оглох или спит!

К двери вагончика скользнула тень. Не поднимаясь по ступенькам, она постучалась и сразу же спряталась под колесами.

Морячки не видели особой причины скрываться. Если уж их засекли охранники, то ничего не попишешь. Дверь отворилась, и на порог вышел близнец Топтыгин.

Блинков-младший еле удержался от смеха. Близнец был в брошенном турками бордовом халате и с бордовой феской на голове. В прожженной дыре на животе, сохранявшей форму утюга, рябили полосы тельняшки. В руке Топтыгин держал трубку с длинным чубуком. Непонятно, зачем морячок напялил суворовские находки – то ли валял дурака, то ли рассчитывал, что сбитые с толку охранники растеряются, увидев «турка».

– Вас ист лос? – по-немецки спросил близнец.

Бум! Дверь вагончика стукнула его по лбу, отскочила и вдруг, как будто выбитая бесшумным взрывом, слетела с петель и, загремев, упала на асфальт.

И сразу же все ожило.

Спина в бронежилете сорвала ставню и ткнула в окошко вагончика стволом автомата. Стекло разлетелось на мелкие брызги.

Послышался топот множества ног.

– Ложись! – одновременно рявкнули несколько голосов.

Все это произошло в одну секунду. Ничего не понявший близнец Топтыгин еще только поднимал руку, чтобы почесать ушибленный дверью лоб. В это мгновение по ступенькам вагончика к нему метнулась тень. Она была почти такая же большая, как Топтыгин. Близнец решил, что лоб подождет, и выставил поднятую было руку навстречу тени.

Шмяк! Тень сама напоролась на удар и вспорхнула легко, как фанерная. На асфальт, гремя и лязгая, отлетело какое-то оружие.

– Полундра! – завопил Топтыгин.

Никто не знает, как переводится это морское слово, а означает оно что угодно. Например, когда нужно сказать: «Дорогой друг, с лебедки сорвался груз, и если ты сию секунду не отскочишь в сторону, он свалится тебе на голову», моряк для краткости кричит: «Полундра!». В данном случае Топтыгин кричал «полундру» вместо «Что же это такое творится, ребята?! Никак, наших бьют?!», и морячки прекрасно его поняли.

– Полундра! – взревел близнецовым голосом Топтыгин-второй и бухнулся с полки так, что вагончик зашатался.

– Полундра! Полундра! Полундра! – откликнулись еще трое морячков. В смысле: «Держись, Топтыгин! Сейчас разберемся, что к чему!».

Шестая «полундра» прозвучала громче и совсем по-другому. Это была определенная «полундра», резкая и задиристая, как боевой клич. Вот такая:

– ПОЛУНДР-Р-Р-А-А-А!!! – В проеме выбитого окна, куда тыкал автоматом человек в бронежилете, мелькнули подошвы тяжелых матросских башмаков.

– Р-Р-А-А-А!! – Подошвы ударили автоматчику снизу под ствол. Если бы тот и успел выстрелить, то очередь ушла бы в небо. Но автоматчик не стрелял, он только отшатнулся.

– Р-А-А! Р-Р-А-А-А!!! – Подошвы махом вылетели из окна, разумеется, вместе с ногами и всем прочим. Видимо, морячок там, в вагончике, подтянулся на полках – не с пола же сиганул в окошко.

– Р-Р-А-А-А!! – Он выскочил и сцепился с Бронежилетом, вырывая у него оружие. По лычке на погоне Блинков-младший узнал Сережу.

– Р-Р-А-А-А!! – «Полундра» тянулась, рычала, громыхала, давила на уши! От нее хотелось спрятаться. И тут Бронежилет, похоже, провел какой-то незаметный со стороны, но очень болезненный прием. Главный старшина закончил «полундру» кошачьим взвывом и завопил: – Ах, ты ниндзя?! Сейчас я из тебя черепашку сделаю!

Шлеп!

– Уй-юй-юй! – Это со ступенек вагончика непонятным образом улетел Топтыгин и приасфальтился где-то в темноте.

В вагончик одна за другой врывались тени. Оттуда слышалось:

Хряп!

– Полундра! – (в смысле: «Ребята, сомнений не осталось: нас со всей определенностью бьют!»).

Громых!

Бумс!

– Ах, ты ремнем драться?!

Шмяк-шмяк-шмяк!

– Макароны по-флотски, – довольным голосом пробасил Топтыгин-второй. Похоже, он комментировал «шмяк-шмяк-шмяк».

А под окном у Блинкова-младшего Сережа мертвой хваткой вцепился в Бронежилета. Главному старшине приходилось туго. Он трепыхался, как флажок на веревке, но противника не выпускал, норовя боднуть его лбом. Казалось, он бодает пустоту: головы Бронежилета почти совсем не было видно – он до шеи натянул черную шапочку-маску.

Блинкову-младшему очень даже хорошо были знакомы эти шапочки, которые вообще-то правильно называть подшлемниками, потому что придуманы они для того, чтобы носить под каску. А когда освещенное место перебежали еще двое бойцов в точно таком же камуфляже, бронежилетах и шапочках, сомнений не осталось.

Это были контрразведчики! Ясно: морячков приняли за террористов и церемониться с ними не станут!… Блинков-младший не мог ничего поделать. Разве полтора десятка разгоряченных схваткой взрослых людей послушаются его окрика? Разве они остановятся и начнут разбираться, что к чему?

Сережа с Бронежилетом катались по асфальту. Морячку не хватало выучки, чтобы одолеть противника, но храбрости у него было хоть отбавляй. Пронзительно визжа, главный старшина пытался зубами тяпнуть торчащий из-под черной маски нос. Подбежал другой Бронежилет и, широко расставив ноги, встал над дерущимися. Спины и прочие части тела мелькали у его ног так часто, что Второй Бронежилет боялся вмешаться и навредить товарищу.

– Я сам, – пыхтя, выдавил Первый Бронежилет.

Наконец, он в прямом смысле взял верх: оседлал Сережу и, воткнув его лицом в асфальт, стал заламывать руки за спину. Щелкнули наручники. Главный старшина сразу же успокоился и спросил:

– Ребят, вы кто?

– Дамы в норковом манто, – ответил Второй Бронежилет.

По его веселому голосу Сережа понял, что бить не будут, и сказал:

– Ну, тогда нормально, если дамы.

Блинков-младший сообразил, за кого расплачиваются суворовские женихи. Он уже не первый день наблюдал из вагончика за своими окнами и за черным «Мерседесом». А из «Мерседеса», надо полагать, наблюдали за всеми местами, где могли бы скрываться террористы. И вот контрразведчики заметили, что ставня на окне вагончика то задвинута наглухо, то приоткрыта. Или контрразведчики засекли подозрительное движение вокруг вагончика… Короче говоря, если бы Валька не привела женихов, сейчас не Сережа, а Блинков-младший стоял бы в наручниках. Группа захвата сначала обезвреживает всех подряд, а потом разбирается, стоило ли это делать.

А схватка в вагончике еще не закончилась. Оттуда слышались удары – то гулкие, деревянные, то мягкие и хлесткие, как будто били по кожаному дивану. Судя по звукам, морячки отступили к задней стене и прикрывались отломанными полками.

– Посмотри у меня в кармане документы, – сказал Сережа Второму Бронежилету.

Подсвечивая себе фонариком, Бронежилет запустил руку ему за пазуху и достал красный военный билет. Луч фонарика уперся в страницу с фотокарточкой, потом в изрядно набитое лицо главного старшины.

– Ребята! Не стреляйте! – весело крикнул Второй Бронежилет. – Это дембеля!

– Да, – с гордостью подтвердил Сережа, – мы самые что ни на есть дембеля Краснознаменного Тихоокеанского флота. А вы кто?

– Тебе же сказали: дамы, – влез Первый Бронежилет.

– Дамы?

Блинков-младший понял, почему контрразведчики не хотят раскрываться. Где-то поблизости мог оказаться шпион террористов.

– Мы, ребята, такие дамы, – продолжал Первый Бронежилет, – что сейчас погрузим вас в автобус и отправим из Москвы по месту жительства.

– Да вы что?! – возмутился Сережа. – Мы ведь жениться приехали! Или на худой конец по Москве погулять.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Первый Бронежилет. – Вы, ребята, оказались не в то время не в том месте. Если не хотите уезжать, можем посадить вас на гарнизонную гауптвахту.

Бронежилет не угрожал, а предлагал Сереже выбор. Гауптвахта у военных – вроде тюрьмы для мелких хулиганов. Морячков там накормят и спать уложат. Понятно, за решеткой, чтобы не болтались около дома, где поставлена засада контрразведчиков, и не рассказывали кому попало о ночном происшествии.

– А если на «губу», то надолго? – спросил Сережа.

– Я думаю, на недельку, – благожелательно сказал Первый Бронежилет. – Может, и раньше выпустим, если получится. Помашете метелкой, походите строем и не заметите, как время пролетит.

В вагончике между тем стало тихо. Морячки и контрразведчики вперемешку выходили на улицу. Руки у женихов не были скованы. Первый Бронежилет спохватился и снял наручники с Сережи.

– А нельзя и не уезжать из Москвы, и не на «губу»? – спросил главный старшина.

– Можно! – легко согласился Первый Бронежилет. – Но тогда придется вас пристрелить… Кроме шуток, ребята, вы узнали то, что вам знать не положено.

– А что мы узнали? – подошел близнец Топтыгин в турецком халате. Его скрутили первым, и Топтыгин от этого выиграл: он выглядел не таким помятым, как Сережа.

– Это вам тоже не положено знать, – отрезал Первый Бронежилет.

Во двор въехал автобус. Об охранниках все это время не было ни слуху ни духу. Блинков-младший подумал, что, наверное, у них на проходной сидит какой-нибудь Восьмой Бронежилет и для профилактики читает лекцию на тему «Охрана объекта и как ее нести, чтобы у тебя под носом в вагончике не поселилась группа военнослужащих».

Женихи без разговоров погрузились в автобус и отбыли. А бронежилеты растворились в ночи.

Итак, Блинков-младший снова остался один без права спускать воду, когда могут услышать. Как домовой. Как призрак.

Расследование по Делу Князя зашло в тупик. Он сделал все, что мог! Версию с рэкетирами отработал, версию с «индейцем» тоже отработал. Крупных ошибок не было. И результатов не было тоже…

Выждав минут пятнадцать, Блинков-младший без обычных мер предосторожности вошел в разгромленный вагончик. Всюду мусор, осколки стекла, сорванные полки… В глаза бросилась матросская форменка. Топтыгинская, наверное. Близнец так и уселся в автобус в турецком халате.

Не скрываясь, Блинков-младший отодвинул ставню на выходящем к его дому окне.

Черный «Мерседес» был на месте.

Он достал из ящика под полкой припрятанный пакет со своими мужскими вещами. Переодеться сейчас или идти так, по-девчачьи? Куда идти, Митек еще не решил. Может быть, к полковнику, а может быть, к Суворовой. С ее сестрой-фотомоделью у него были почти приятельские отношения, а мама так вообще с ней дружила. Маме не хватало в жизни женских нарядов, а Нине Су – чего-то из того, что было у мамы, и они всегда находили, о чем поговорить. В общем, фотомодель его не выдаст. Но что толку скрываться у нее, когда не знаешь, что делать?

И тут в женской сумочке Суворовой запищал мобильник. Блинков-младший раскрыл трубку.

– Валь, Суворова!… Ты че молчишь, Валь?! – загундосил в ухо самоуверенный басок.

Блинков-младший замер с трубкой в руке. За последнюю неделю он думал об этом человеке даже больше, чем о маме.

– Это не Валька. Это я, Князь! – сказал Блинков-младший.

Глава XXVI
Князь в плену

– Блин! Это ты, что ли? Ни себе чего! – надрывался Князь. – А откуда у тебя Валькин мобильник?

Вопросик был не из тех, которые задают измученные голодом и пытками пленники террористов. «Все-таки он редкостный придурок», – счастливо улыбаясь, подумал Блинков-младший. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал ему, что он будет рад слышать голос Князя, Митек поднял бы этого человека на смех.

– Ты где, Князь? – спросил он.

– А фиг его знает! Вроде в каком-то офисе. Блин, а ты в курсе, что меня вместо тебя украли?

– В курсе, – ответил Блинков-младший. – Твои в милицию заявили. Тебя ищут.

– А вот стукну, что ты у Вальки прячешься, и меня отпустят! – пригрозил Князь. Он был неисправим. А еще говорят, что испытания делают людей лучше.

– Стучи и дуй к своему папе в киоск, пряники под прилавком кушать, – зло ответил Блинков-младший.

– Ты че, Блин? – обиделся Князь. – Уже и пошутить нельзя? Чтобы князь Голенищев-Пупырко сдавал своих дворовых пацанов… Ты меня за кого держишь, за волка позорного?

– Извини, – сказал Блинков-младший, хотя держал Князя именно за волка позорного и был, в общем, прав. – Ладно, давай по делу. Ты как сумел позвонить?

– Снял трубку, набрал номер. Звоню своим – не подходят. Ага, думаю, бабка телефон отключила на ночь. Стал твоим звонить, думаю, контрразведка меня отсюда вытащит. А у тебя тоже никто не подходит. Ну, тогда я набрал Валькин номер. Он у меня на руке записан. Мы с Валькой знаешь, как Тонюшку доводили?!

– «Ноль два» надо было звонить! – простонал Блинков-младший.

– Звонил, – вздохнул Князь. – Говорю: тетка, шухер! Меня киднэпнули. А она: «Хулиган!».

– Так и сказал?

– А че? «Киднэпнули» – то есть типа умыкнули, непонятно, что ли? Тетка, говорю, хорош орать! Ты конкретно прими жалобу населения! А она трубку бросает. «Еще раз позвонишь, – говорит, – засеку твой телефон и наряд с автоматами пришлю!».

– Дубина ты, Князь! Тебе же и надо, чтобы она засекла твой телефон и прислала наряд с автоматами.

Князь озадаченно замолчал.

– Да, – сказал он после паузы, – привычка – вторая натура. А я и не подумал! Наоборот, испугался – с ментовкой шутки плохи.

Блинкову-младшему стало казаться, что это бредовый розыгрыш. Что Князь прячется где-нибудь на родительской даче и хихикает себе: «Ищете? Ищите, ищите!». Не может же он быть такой законченной дубиной, чтобы не понимать, какая опасность ему грозит?!

И тут, как будто нарочно подтверждая, что да, дубина он и ничего не понимает, Князь сказал довольным голосом:

– Вообще, везуха, Блин! В школу не хожу, кормят на убой. Наверно, во дворе только про меня и говорят. Типа: «Князь пропал, какой резвый был мальчуган, отрада родителей и всеобщий любимец!».

– Именно так и говорят, – со вздохом подтвердил Блинков-младший. – А в школе все просто рыдают. Где, говорят, Князь?! Что-то давно никто не писал краской в туалете «Спартак – чемпион» и не подкладывал учителям кнопки.

– Серьезно?! – Князь так обожал себя, что принял все за чистую монету. – Да, память о себе я оставил!

– Хорош трепаться, Князь, давай по делу, – перебил его Блинков-младший. – Как ты смог добраться до телефона?

– А он тут стоит, в офисе.

– И тебя оставили без присмотра?

– Так я же за ногу прикованный к цепи, а цепь – к койке, а койку не сдвинешь, она в стену убирается. Нормально, Блин, цепь длинная – гуляю в своем углу. Только до телефона не доставал, а сегодня допер: развинтил койку, – похвастался Князь.

Он болтал уже вторую минуту и ухитрился не сказать ничего, что помогло бы его найти. Блинков-младший набрался терпения и продолжал допрос:

– Что за офис, в котором ты сидишь, что оттуда видно?

– Обычный офис, размером как моя комната. Евроремонт, стол письменный, шкаф… – добросовестно перечислил Князь. – В окно фанера вставлена, не видно ни шиша.

– Попробуй открыть, – подсказал Блинков-младший.

– Тут не откроешь: ручки сняты… А рамы, Блин, как в новом доме – пластик.

– Посмотри в шкафу, там нет документов?

– Нет, Блин, тут все новенькое, как из магазина. Мебель еще лаком пахнет.

Блинков-младший не знал, за что еще зацепиться.

– А на мебели есть ярлыки?

– Нет, – слишком быстро ответил Князь.

– Отодвинь шкаф и посмотри: их сзади наклеивают.

Князь возмутился:

– С печки рухнул, Блин? Я тебе типа грузчик, что ли – шкафы двигать?!

– Ты там всю жизнь собираешься сидеть?! – прикрикнул Блинков-младший. – Отодвинь, тебе говорят!

– Лады, – сдался Князь. – Только я лучше под столом поищу, а то шкаф станешь двигать – услышат. Они за стенкой.

В трубке послышалась возня, и Князь сообщил сдавленным голосом:

– Есть бумажка, снизу наклеена! «Стол письменный двухтумбовый, ММК-3».

– Дату посмотри!

– Двадцатое августа. А на фига тебе, Блин?

– Такой же хочу купить, – огрызнулся Блинков-младший. – Князь, давай в темпе: что оттуда слышно?

– Ну, целый день стучат. Пылища, дышать нечем, и пахнет краской. Может, это фабрика какая-то… Ну, не знаю я, что еще сказать, Блин! – мучился Князь. – Машины иногда проезжают, но это ночью слышно, когда Шамиль приходит меня кормить…

– Так ты знаешь, как их зовут? Что ж ты молчал? -разозлился Блинков-младший.

– Не, я кроме Шамиля никого и не вижу. Если зайдет кто по телефону позвонить, мне сразу: «Лыцом к стыне!»… Жратва у них, Блин, – зашибись! Шашлычки, фрукты свеженькие…

– Князь, погоди про жратву! Что ты еще знаешь?

– Блин, они никак не просекут, что со мной делать. Типа я им на фиг не сдался, а отпустить жалко. Одних продуктов сколько мне скормили… – снова понес чепуху Князь.

Блинков-младший понял, что толку от него не добьешься, и слушал вполуха. Он смотрел за окно вагончика, на свой дом. Скоро мы встретимся, мама! Мы с тобой возьмем этих террористов, как котят! У них, видите ли, офис. У них стол письменный двухтумбовый, изготовленный на мебельном комбинате номер три двадцатого августа… Если этот стол привезли в офис не на случайной машине, а в фургоне мебельного магазина, то пусть эти гады заказывают себе гроб многоместный деревянный. Потому что в магазине должен остаться их адрес!…

Было уже поздно, и в той половине Митькиного дома, которую он видел из вагончика, светилось единственное окно – в спальне князей. Переживают за своего резвого мальчугана.

– Князь, а твои не спят, – сказал Блинков-младший.

– Еще бы они спали, когда сами наследника проворонили! – самодовольно заметил Князь. – Ничего, вернусь – батя у меня повертится. Мотоцикл из него конкретно вытрясу. Не знаешь, права на мотоцикл дают в шестнадцать лет?

Окно мигнуло и погасло.

– Ой! – испугался Князь. – Блин, сюда идут! Кажись, меня зашухерили!

Брякнула брошенная трубка, но Князь попал мимо рычагов. Блинков-младший слышал его топот, а потом в трубку шумно задышали.

– Это кто? – спросил незнакомый голос.

– Наташу позовите, – нашелся Блинков-младший.

– Ны туда попалы. – Теперь можно было расслышать, что незнакомец говорит с акцентом. Он не бросил трубку. Чего-то ждал.

Блинков-младший отключился, и почти сразу же суворовский мобильник запищал. Ясно: проверяют. В памяти телефона преступников остался номер, который набирал Князь. Сколько им нужно времени, чтобы узнать по номеру имя и адрес владельца мобильника?…

Негромкий электронный писк был самым безжалостным звуком, который Блинков-младший слышал в своей жизни. Террористам неизвестно, что успел сказать ему Князь. Теперь они на всякий случай кого-нибудь убьют. Либо ненужного им Князя, если решат скрыться из «засвеченного» офиса. Либо Вальку, Нину Су и их маму, если решат остаться. Ведь Князь звонил по телефону фотомодели и что-то рассказывал. Этого достаточно террористам, чтобы уничтожить Суворовых как опасных свидетелей. А то, что никакие они не свидетели, выяснится, когда будет слишком поздно…

Блинков-младший выключил телефон, но писк еще долго стоял в ушах.