Текст книги "Миг Мысли. Роман-эпилог"

Автор книги: Евгений Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Евгений Кузнецов
Миг Мысли. Роман-эпилог

Часть первая

1

Голубоглазые блондинки – через несколько сотен лет… исчезнут…

На Земле, в Природе.

Дескать, прогноз…

Совсем исчезнут!

…А как же – я?

Как я буду – жить?

Не тогда когда-то, нет… Тогда – ещё что, сам подробно не знаю, будет со мною…

А – теперь. Сейчас.

После вот этих самых нескольких строк.

Горестная минута…

Как я буду жить дальше – с этим знанием?

Со знанием – этого.

Осведомлённый-то о такой… о такой – колоссально печальной… и неминуемой, пусть и в каком-то будущем, утрате…

Лучше б, ей-богу, не попадалась мне на глаза статейка эта научная!

…Да живи я хоть тыщу лет назад, хоть тыщу лет вперёд – как бы я, опять же, страдал… заведомо иль в деталях зная, что в каком-то грядущем или в каком-то прошлом… отсутствует этакое драгоценное качество – красоты, которая вообще, – моё, человека-человечества!..

Не то чтоб я блондинок, которые к тому ж и – голубоглазые, с какой-то особенной ревностью отличал от других прекрасных сочетаний, а я – о явлении жизни как о явлении жизни.

Мне – человеку как существу, урождённому от усердного Времени и ещё – что я, по себе, всю жизнь ощущаю – от Красоты, да, и от Красоты! – не целовать уже, например, когда-нибудь моими губами и глазами глаз голубых… не петь о них, не уподоблять их цветам, волне и небу… не поглаживать в мечтах иль в воспоминаниях пряди-локоны, что – в сено, в злак и в солнце…

…Но прогноз прогнозом – а не слышно что-то ни сердечных, ни мудрых воплей вокруг.

Опять, как всегда, всё самому!

«Я сорвал Небо с Земли.

И глянул, что было до Неба, до всех богов.

И даже до прямоходящих, до приматов, до рептилий…

Там вижу.

Из Вселенной град ледяных комет.

А в них молекулы-коды.

Гены-планы Замысла.

…Ещё далее, когда планета пребывала даже и без воды, смотреть было уже не очень интересно.

(Поэтому, наверно, данную, и без того краткую, тираду – всегда тут такую отрадно рискованную! – в этой моей записной книжке в заветной и обрываю…)»

2

Он – был быть.

Он ступнями своими голыми ощущал Камень.

И всем самим собой – уединённость этого Камня-Шара.

Среди огня Светила и отдалённого Блеска.

…Глазами принимал этот пламень Светила и тот измельчённый Блеск.

Ушами и кожей принимал желания и движения… ветра, дождя… птиц, зверей… и где-то крадущихся других самцов.

Ноздрями принимал шевеление и запах… листвы, травы… и его самки с его потомством рядом в пещере.

И всем самом собой принимал дыхание и настроение – всего и Всего.

…Он – прислушивался.

Всем самим собой – до кончиков своих ногтей и ресниц.

Прислушивался ко всему и ко Всему.

И слышал.

Слышал всё и Всё.

Отдельное всё разом.

И Всё тоже разом.

И он – сторожил.

И всё, и Всё.

И вбирал, и принимал.

…Сторожил, прежде всего, время, в котором он был.

И время, в котором он ещё не был таков, каков теперь есть.

И даже время, в котором он совсем ещё не был.

В том времени и пространстве, совсем недалеко, был, вместо него, волосатый зверь.

Ещё раньше… вместо этого волосатого зверя… во времени и пространстве были… огромные, с эту скалу, где его пещера, звери… Но вот из множества того блестящего света… отделился один камень-жар… стал приближаться к Камню-Шару… ударил на него… с громом и темнотой… И все те звери, что высотою с деревья, перестали быть…

Ещё когда-то раньше… во времени и в пространстве… были только хвостатые и только в воде…

До них и вместо них… были в воде лишь какие-то мелкие… чуть бы различимые и теперешним его глазом…

До них и вместо них… на Камне-Шаре была одна вода… в которой было растворено… что-то такое, которое и было и есть – всё Будущее…

А до воды на Камне не было даже времени.

Пока не прилетели те глыбы льда.

И не растаяли.

И Время – началось.

…Он стоял на Камне и сторожил всё это «было».

И сторожил это своё «есть».

Это «есть» было эхом того «было».

И поэтому он сторожил и всё «будет».

Так как это «будет» есть эхо того «было» и эхо этого самого «есть».

…Как когда-то он был с волосами по всему, с лапами, телу… так когда-то в том «будет» он окажется… с обнажёнными руками… а потом, в тех руках, и с каким-то предметом, который назовёт колесом…

Вот… вот…

Он прислушивается… к запаху каменного жёрнова… прислушивается… к запаху сыпучего и затаённого пороха… к запаху видимого и тут же невидимого бензина… к запаху заключённого в стеклянные фужеры зловония… к запаху горящего в атомном грибе своего же собственного тела…

Однако не веет из будущего… даже дымком родового костра…

Он не мирится с этим «будет»…

Но он же смирился с тем «было», когда не было на Камне-Шаре ни его самого, ни даже ни единого таракана…

Тоску в своей груди он так и назвал: тоской.

Лишь нет тоски в бесконечном Блеске.

Так как именно оттуда прилетел вестник-лёд.

И потому нет тоски, кроме как в его груди, по всему Камню.

А есть – Дыхание и возрождение и убережение этого Дыхания!

Оно – есть!

И он назвал его душой.

И назвал это своё восклицание, которое единственное в нём постоянно, – восклицанием.

…И вот он ощутил… во времени и в пространстве того «будет»… множество каких-то пещер… каменных же… но стоящих тесно одна к другой и высоко одна на одной…

Ощутил ёмкость и запах отдельной угловатой такой пещеры… и белизну и мягкость ложа… ощутил тело и запах самки… такой же нагой и доступной… которая среди множества этих сот-пещер… и среди целого их огромного нагорья… в этой своей благоуханной пещерке-норе… совершенно одна… без родичей… без единого самца… без единого хоть чьего-то потомка… и вся в здоровых и злых слезах…

3

Я сейчас – в походе.

Опять, опять!..

В новом походе.

В далёком.

Всё – сам! И – обо всём!..

Или – в новом плаванье.

В дальнем.

А что в новом полёте – так это само собой. Точнее – в улетании. В утрате веса… довлеющей значительности… видимого тела… Уж так – совершенно верно.

Я в походе – по зову, конечно, Пространства.

Что же ещё меня смогло бы позвать…

И в движении к этому самому Пространству.

В движении теперь уже – раз позван и вышел – обречённом и неумолимом.

К некой области в Пространстве.

Где я ещё не был. – Так как о ней даже и не знал.

Разумом.

Значит, разве что – духом.

В этой области, вернее, теперь уж и оглядываюсь…

Хочется и в ней сделаться, так сказать, – домашним.

Хочется, чтоб и она сделалась моим домом.

Эта область – ещё одна комната в доме Истины.

Лишь в её стенах – покой.

И вот – обхожу, обживаюсь…

И без похода – никак.

Потому что Пространство… меня и не спросило!

Я – всегда в походе.

Теперь же – что.

А как всё – по-настоящему? – На самом деле, реально, действительно, в натуре…

Как всё и Всё – окончательно подлинно!

Часть вторая

1

Грезится мне с недавнего времени… первобытный человек!

Тот – доисторический.

И что же?..

– Но он ведь – такой же, как я!

Просто у него нет не то что мобильника, но даже бумаги и пера… нету даже и самой азбуки, хоть какой-то бы письменности…

Никак, то есть, он свои мысли и чувства искусственно не зафиксировал – и вот потом, много потом и был обозван… до-историческим.

– Но он же – такой, как и я.

Притом был таким, как я, – без единой буквы и цифры! – целые сотни тысяч лет…

Сотни тысяч лет!

Думал. Чувствовал. Радовался. Горевал.

Куда же девались все его эти усилия?!..

Без пера и бумаги – которым всего-то… несколько тысяч…

И как он – без каких-либо средств – общался?..

Со своими современниками.

– Точно такой же и с точно такими же, как и я!

Тем более – когда расселился-разлучился по всей планете.

А как общался – между поколениями?..

…И поэтому теперь я – всё о нём и о нём: о первом, о бывшим – первым!

Что там в каком-то космосе?.. – Даже на самой Планете!

Какая разница, когда была мысль.

Самая даже простая мысль.

Или сегодня. Или вчера. Или в каком-то определённом – исчисленном – тысячелетии и веке. Или – сотни тысяч, не подсчитанных никем и никак, лет тому назад.

Мыслящий, всегда же – мыслящий.

И не может мыслить ни о чём, прежде всего, ином – как только о том, что он… мыслит и, значит, – мыслящий…

И о том не может – в понятной ситуации-эпохе – мыслить, что до него, мыслящего, таковых… вообще не было!..

И, далее, что он обитает на некой тверди… которая пребывает в некой прозрачной зыбкости…

И что, наконец, всё это – по воле какой-то властной и заповедной…

И что, в конце концов, и само-то его мышление – величественно и загадочно!

Только об этом и только эта мысль действительно – Мысль.

Все другие усилия – мыслеподобные – мозга суть бред: сонный – или больной, или самоуспокоительный…

2

С чего же, собственно, эта моя новая страда…

А нашёл в очередной новейшей научно-популярной статье – любимое, между прочим, моё чтение! – совершенно не знакомый мне термин… точнее сказать – абсолютно небывалую идею, то есть – самую что ни на есть новаторскую, прогрессивную, то самое – последнее слово науки…

«Техническая сингулярность»!..

И сам этот изящный термин и, вслед, суть его, вместе с той как бы простецкой «точкой», – мгновенно и яро осветили для меня всю целиком эту… авангардную, прямо-таки революционную идею…

А во мне породили – редкостное возмущение!

Раз уж и впрямь так, как в статье, – то об этом бы теперь только лишь и трубить во всех газетах и каналах… и даже бы – молебствия во всех храмах, да и вообще – «особое положение» бы по все планете Земля…

…Так вот. – Всё, впрочем, элементарно и очевидно.

Эволюция у животных в природе – прогрессия арифметическая. – Всё с ними, словом, ясно…

А вот у человека прогрессия – геометрическая.

То есть: скачки развития качественные – учащаются!

И радоваться бы…

Наука, тем более, развивается… ещё лет двести назад было замечено… вообще по некой экспоненте – ускоряясь…

Ускоряясь и ускоряясь!..

Экспонента (в словаре, что ли, глянуть для большей вразумлённости…) – она суть «показатель степени», «показательная кривая».

То есть, по-простому, кривая-то кривая, но – неумолимо вверх!

И – неумолимо выпрямляется!

Скачки качества в людском обществе – в технике особенно и в науке – так учащаются!.. так уже участились!.. и так скоро участятся!..

Что и явится та «точка».

Когда экспонента эта самая сделается… прямой!

Вот уж действительно – точка…

Точка, по мне, всему…

Наступит у человечества и впрямь абсолютно небывалая эпоха… или как её… вернее – его, человека!.. следует тогда будет называть?..

«Техническая сингулярность» («сингулярный – единственный, одиночный, исключительный»…) – когда эта самая прямая будет… человеком – неуправляема!.. человеком – непредсказуема!… человеком – даже неосознаваема!..

…И эта «точка» настанет, дескать, – неужто, «светлая», опять лет через двадцать?!.. – к середине текущего века.

То есть, возможно, на моих глазах…

И – по мою, то есть, душу!..

«Человек, до изобретения письменности, общался через Небо.

Через Небо!

И что стало с человеком после того, как он перестал так быть и быть таким…

Современный человек даже не способен разгадать тайны древних строений.

Даже не желает их знать.

Даже не обеспокоен этим незнанием.

Современный человек – человек?..»

Действительно – точка.

Пока-то ещё, может, – сомнительное многоточие?..

Я-то вот – жив и возмущён!

Пусть и – единственный возмущён на планете.

…Механизмы и приборы будут – сами по себе.

А коль людьми не управляемые, то и…

Нет! Просто не вымолвить…

То и – руководить прямоходящими разумными!

Да крах, крах…

Всей цивилизации.

…Механизмы-приборы будут особями разумными – управлять.

Кто?!..

«Кто»…

Вот – Что!

Это Что, без стержня-разума, будет управлять… разумом?..

И создал это Что… сам разум?..

Почему так?

Да потому, что он, разум, давно уже – не Разум.

(Поневоле вспоминается: лет триста назад работники ручного труда ломали машины, так как те оставляли их, работников руками, без работы…)

…И это-то самое самовольное… и – туповольное!.. прямое, как рельса, грядущее «благополучие»… оно – что? – венец всех усилий всех учёных всех веков?.. и мудрецов, и поэтов?!..

Определённо – от лица их всех: отнюдь нет!

Иначе – разве что: их разум располагался… в каком месте их тела?..

Только так и ставить вопрос.

Вот наука – сама же указала: животные – арифметически…

Но ведь тело человека – и есть животное!

И – осталось таковым.

Животным.

Пусть и – уже два миллиона лет – прямоходящим.

Но всё-таки – животным.

То есть – прежде всего: разум его, ускоряющийся-то, – лишь обеспечивает ускоренно, путём науки-техники, его тело.

А не – душу! А не – дух!

Даже уже – не сам себя…

И теперь разум – развёл руками.

То есть – что же…

У разума изначально – не было цели?..

У разума как такового изначально и по сути – не было и не возникло самодостаточной, вне тела, цели и задачи?..

…То-то я, чуть достигну чего-то, – сразу, заметил, впадаю в уныние.

«Только заблуждение и поиск дают бодрость.

Точнее, у меня, современного, кроме заблуждения и поиска, ничего, выходит, и нету…

Без общения с Небом.

Исключительно бы с Ним».

…И что же?

Разум перестаёт быть Разумом-властелином?

Но ведь – эти коварные наука и техника, по их же признанию, появились всего-то тыщ пять-шесть назад…

Тогда – что же получается…

Говори, говори!

Больше – некому…

3

Да говорю… Говорю.

Моё, то есть, мнение об этой о журнальной о всей статье.

И – вот.

Первое замечание – невольное и неминуемое – я уже сделал.

Человек как живое существо – остался частью живого мира и, конкретнее, частью – животного…

Остался!

Просто в лапах-руках у животного очутился… разум. – И что с того, что разум – за его же собственными, животными, лобными дугами-морщинами.

Или – точнее и поэтичнее сказать: разум в животное – запрыгнул, наморщив ему, животному, лоб.

Второе замечание – уже, с моей стороны, даже, может быть, нетактичное и стыдливое…

А как же учёные эти самые, вообще – как таковые, никогда не задались вопросом: что было с человеком – нет, не все даже его два миллиона лет, а хотя бы – так называемым «современным», полноценно «разумным разумным», последние двести тысяч лет?..

Ведь именно эти-то сотни тысяч – и есть, по большому счёту, История!

Притом – разума и Разума.

А вовсе не какие-то последние всего-навсего пять-шесть тысяч…

Которые – всего лишь история, с маленькой, получается, буковки…

В смысле – с написанной.

…То-то я всегда чурался большого общества.

И предпочитал контакт, если постоянный, – с редкими и с глазу на глаз.

И уж всегда – ещё пуще самодостаточность! – от всех брезговал похвалами.

Да что там – мне всегда становилось стыдно… невыносимо стыдно… когда меня просто-напросто спрашивали… что я сегодня ел… что я – кушал!.. что я – жрал!..

…Замечания эти мои, по сути, о недостатках статьи…

Точнее – даже наоборот: о достоинствах, вкраплённых в неё, которые не были замечены… самими авторами…

Так – говори, говори!

А именно – что.

Уже не в добавление к статье, а – в ином расположении тех же мыслей.

Вот и говорю.

Всё то, что в ней только ещё пророчится… уже было!..

4

Ещё одно открытие…

…Даже шляпа тогда с меня не свалилась.

Да и сам не знаю своих, моих, возможностей!

Например – только, небось, теперь – спустя, может, лет десять – назрела нужда дать, наконец, название тому случаю…

…Ехал я из гостей и в гости.

Всё, как говорится, понятно.

Да только не понятно мне в тот час было – из одного-то района города в другой: на какой остановке выходить?

А за окнами автобуса – поздней осени вечерняя скучная темь.

В салоне же – ещё, конечно, скучнее.

Я, видимо, закрыл глаза… Я, видимо, чуть задремал…

А прежде, наверно, спросил кого-то, кондуктора или пассажира, далеко ли та остановка…

…И вот – чувствую.

С внезапной чётко-трезвой бодростью.

В неуютной чёрной темноте – стою.

И чьи-то руки чужие – шарят у меня по карманам… в пальто… в костюме…

Далее – сила какая-то (что как бы не моя, а – во мне) ожила – и оттолкнула кого-то…

И – светло стало!

…Вот и сетую: то же было одно из редкостных мгновений моей жизни.

…Светло стало на некоторое продолжительное мгновение.

Светло сделалось – будто у меня над головой зажёгся яркий фонарь!

Молодой человек… лет тридцати… светловолосый, аккуратно постриженный… в куртке короткой натуральной кожи… в джинсах светло-синих…

И – опять непроглядная тьма.

Тем более густая – после яркого света.

…А я уже скорее шёл прочь. Прямо по проезжей части. Лишь бы к какой-нибудь другой остановке.

Лица его – того – я не запомнил. К сожалению? Не к сожалению?.. Он – оттолкнутый – стоял на четвереньках. По его медлительности судя – весьма пьян. (Потому-то, скорей всего, он и дерзнул на грабёж… подсказав мне остановку потемнее…)

Нет, нет! На частичку мгновения – черты его лица были именно правильные… О таких-то, после чего-то случившегося, и говорят: никогда бы не подумал…

…Я спокойно шёл и пришёл домой.

Спокойно разделся.

Спокойно лёг спать.

…Между тем – мне было и слегка волнительно.

Да! В то мгновение – не фонарь над моей головой горел…

Боже, боже! Это горели-светили – мои глаза…

Я… я вдруг стал видеть в темноте!

Я могу… я способен… я видеть в полной темноте.

Потому что – сквозь несколько сотен лет.

И жаль, что подобные мгновения ущербно и досадно редки.

Так надо их в себе, во мне, – пробуждать и продлять!

А без этого я… попросту слеп.

Часть третья

1

Та «точка» – уже была!

И сингулярность – давным-давно, так сказать, прямая!

Ибо.

Да, ибо!

Ведь даже наскальной живописи всего-навсего тридцать тысяч лет.

И через океаны на другие материки он, человек, переплывал тому назад лет – столько же.

А два-то миллиона лет… или хотя бы те «современные» двести тысяч лет…

Как… он… общался?

Ведь иначе не стал бы и не был бы человеком.

Вот и говорю: общался – мысленно.

Мысленно!

Эмоциями и гримасами – это само собой. Но эти манипуляции – весьма ограничены, чтобы нарождался и рос разум.

Ведь даже зароду разума – нахмуренных бровей и взмаха ладоней – мало.

Он, разум, – он уже, уже сам по себе – в полёте, в Полёте!

И значит – предполагает полёт разума у другого – другого разума.

И значит – все разумы летали.

И значит, сами разумы – общались.

Иначе быть не могло.

Ведь другим способом и никаким образом сведенья никакие – не отмечались, не фиксировались.

Так вот.

Сам факт фиксации знаний и есть… та «точка»!

Наскальная живопись, тем более письменность – материализация мысли.

И – неважно: на скале, на папирусе или на компьютере!

И это – крах Мысли!

…Но скала – обречена на недвижность. Ей сингулярность чужда. В ней, однако, – уже догадка: о возможной фиксации сведений, мыслей… Недаром же тридцать-то тысяч лет назад человечество буквально болело рисованием!..

И вот – письменность…

Уж подлинная «точка» – Точка.

Точка – если такое слово – чему?

Точка – общению мыслями.

И даже, в основном, жестами и мимикой…

Закостенение и эмоций, и мозга.

Вот оно – буквальное Падение.

Ресниц падение – от Неба… на бумагу…

Именно – крах духовный.

Человек до письменности – до-исторический-то человек – был всестороннее! мощнее! духовнее!

Был – человечнее.

Более того.

Общение мыслями, духом – есть общение с невидимым, вообще – с невидимым. – С невидимым собеседником.

И значит – с невидимым миром в целом.

Ибо уже – с Невидимым Миром, с неким Собеседником.

Который – в чём его и роль – всегда и везде присутствует.

Рождение истинного Бога.

Так что тот «первобытный человек»… был и набожнее!

Это ведь позже он, человек, стал воплощать Его во всевозможных истуканов.

Было уж что воплощать!..

…Фиксация мысли и духа, в частности – храм, икона, писание… тоже есть та же «точка»… разве что уже – в дальнейшем своём развитии… и даже уже виртуозная – эстетическая… и даже уже освящённая… и конечно, уже закостенелая в мозгах… то есть – очередной вид того же духовного краха…

Подлинная Точка была тогда, в смысле – неуправляемая-то и даже неосознаваемая-то, потому что фиксация – неустранимая, неисправимая.

Потому что – первая, первая!

И уж тем одним – святая.

Не исправить же наскальный рисунок…

Хотя – и почему бы?..

Не переписать Книгу…

Недаром же такие попытки, считается, предпринимались!..

(А, к примеру, – призывались ли, или позже были «вписаны» те варяги?!.. А, не далеко ходить, – где «программа строительства коммунизма»?!..)

Именно Точка – так как материализация мысли и духа есть необратимость истории и культуры… есть создание архетипа… кумира, святыни… собственно быта – конфессии, школы, языка… морали, нравственности…

…Человек – опустил и голову.

Недаром – это непременное храмовое требование во всех религиях.

И уже не подымает головы, стало быть, – уже тысяч шесть лет.

(Нет, значит, ошибки – на то Священное: «от сотворения мира»!..)

По крайней мере – полноценно.

Вошёл в некий лабиринт, в тоннель.

И – в узкий!

Точнее сказать – в него заполз.

В нём, в этой трубе, только и простору – всё равно: хоть вперёд, хоть назад.

Но уже – в полной темноте.

И уж – никак не вверх!

То есть – не глядя на Небо.

Всякая попытка поднять голову или повернуть хотя бы в сторону – или грамматическая ошибка… или диссидент… или сумасброд, или клиника, или анафема…

Я не могу теперь спокойно жить.

Как даже передовые учёные современные – не зная, судя по их статьям, что человек уже несколько тысяч лет ползёт в трубе сингулярности – берутся рассуждать… при этом даже и не посещая храмы божии… о нравственности в науке!

…Но что я могу? – Проповедовать?..

Собаке – чтоб она жрала сено?..

Так они, собаки, даже своими умными глазами не могут заземлённого хозяина-человека наставить на ум – сообщить ему, например, о приближающемся цунами…

Да ещё одни только те перелётные птицы теперь – наглядно следуют Невидимому: геомагнитным линиям.

…Впрочем.

Вокруг все, прямоходящие-то, – милые, милые…

Только никого нельзя почесать за ухом.

Я его, того первобытного, – ну его! – не идеализирую.

Друг друга, да, ели…

Значит – что?..

Значит – хотелось есть…

Значит – было съедобно…

Значит – было принято… допустимо…

Не забыть бы ещё уточнить: друг друга едят, и натурально, и поедом, – с тех самых пор до сего дня едят!..

А я схватил Идею – и вот-вот осмеливаюсь открыть глаза…

Из моего окна домашнего – смотрю теперь вовне… странно, странно…

Словно – не бываю на улице совсем.

И словно – через то, непрозрачное, затемнённое стекло…

…В мире ежегодно – миллион самоубийств.

Скоро будет это – вторая, после сердечных, причина смертности.

А то слышится беззвучно невидимый вопль двух-миллионнолетного примата!

Да ещё и не допущенного, якобы, в современность!

…«У нас.

Половина работает из-под палки.

Лишь пять процентов готовы на всё ради работы-мечты.

Первые в мире по числу самоубийств среди пенсионеров, по брошенным детям, по абортам, по похищенным, по авиакатастрофам, по героину, по алкоголю…»

…Первые, значит, в мире – заключаю, пока я сейчас в нём, – и по мучительному прослушиванию наслоенных мучений.

От истории сейчас – эхо.

А от До-Истории – Эхо.