Текст книги "А был ли мальчик"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Я это тоже заметил и пытался более или менее решить эту задачу. Грамм лекарства на количество клеток – это пока нерешимая задача, но есть два пути. Снять с рентгена размер опухоли на ЭВМ, во всех измерениях и теоретически подсчитать количество клеток и потребность лекарств. Другой путь – визуально, в зависимости от состояния больного, принимать малые дозы регулярно.

– Это мне попробовать?

– Да. Позови программистов и поставь перед ними задачу тоже. Но немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.

– Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.

В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.

– Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий Федоровичем о том, что бы переселиться в эту комнату.

– И что же сказал Геннадий Федорович.

– Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.

– Но мне нужен химик, а не биолог.

– Это уже согласованно с Геннадием Рувимовичем. Он даже сказал, что готов облегчить вам работу, взяв всю химию на себя. Здесь мы будем, под вашим руководством, проводить биологические испытания над зверьками.Передайте Геннадию Рувимовичу, что я химик, а не биолог и заниматься я буду своим делом.

– У нас общее дело Виктор Николаевич.

– Я надеюсь, что мы кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но не говорите всем, что я вам это разрешил. Это я говорю при свидетелях, – обратился я к, внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.

– Как мы рады такому гостю, – раздался звонкий голос Светки – Эй, Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.

Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.

– Вам не помочь перенести ваши вонючие тряпки из той комнаты? – не унималась Светка.

– Виктор Николаевич, я прошу оградите меня от постоянных оскорблений этой женщины, я этого еще не заслуживаю.

– Уж заслужила, не беспокойся, – ответила Светка, быстрее, чем я открыл рот.

– Валентина Степановна, этот коллектив в течении года, работает слаженно без перебоев, каждый на своем месте, работают без трений и конфликтов и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать, что бы вас отсюда убрали.

Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.

Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис Залманович сидели в кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить двух специалистов в Красноярский исследовательский центр. Там же указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты и компоненты, а также штампы больных раковых клеток.

– Рабинович выполнил свое обещание, – сказал Геннадий Федорович – Как я и предполагал, он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.

– Мало того, – дополнил Борис Залманович – он вас бросает в такую клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.

– Что же там такое? – забеспокоился я.

– Там секретный объект, где проводят исследования на людях.

– Да вы что?

– Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.

– Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.

– Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.

– Что и это возможно?

– Здесь, да.

– Там, в основном, приговоренные к смертной казни или пожизненному тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы из заключенных, которые хотят скостить себе срок, после экспериментов над ними, – сказал Геннадий Федорович.

– Но это все равно мерзко.

– Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а человек болен, неважно зек он или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело, когда здорового мы заражаем, а потом лечим. Медицинская наука была полна добровольцами, когда надо было исследовать всякие пакостные болезни. И это я считаю нормальным. Но я считаю ненормальным, когда мы заражаем, причем насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.

– Ты же сам, хотел провести испытание препарата, – в дуэт спел Борис Залманович.

– Но я хотел обезьян.

– Кончиться все равно людьми.

– Лучше поезжай и смотри сам, на месте.

– Но в телеграмме, просят штампы?

– Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.

– К стати, – сказал Борис Залманович – здесь наведи порядок. Просмотри еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по которым получал компоненты со склада. Если есть компрометирующие, их надо уничтожить. И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.

– Неужели это так серьезно?

– А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему пол часа тому назад, звонил Рабинович, просил, в случае твоего отъезда, поставить старшим в группе, Валентину Степановну. Он еще подкинет химика, чтобы продолжить тему. Он считает, что ты у него в кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина хлестанула ему, что все данные она собрала и теперь осталось наладить производство препаратов. А теперь скажи честно Виктор, есть ли такая изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.

– Да есть.

– Кто ее знает?

– Я, Наташа и Света.

– А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.

– Они в рамках выживших и подохших крыс.

– Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь, в ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.

– Нет, пусть остаются.

– Хорошо Виктор, иди готовься.

Я поймал Светку в коридоре.

– Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?

– Да.

– Я уезжаю в командировку. Вместо меня ставят Валентину Степановну. Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и где брали компоненты, стереть. Понятно? – Витя, а что я получу в замен.

– Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.

– Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу Виктор.

– Светка, ты ошалела.

– Да миленький, ты нечаяно проговорился, что я должна брать, что я хочу. Я хочу тебя. Достаточно дорогой. Я пошла действовать. Сегодня задержись на работе Витек. Целую.

Она дернула ладонью от губ.

Три дня пролетели мгновенно. Я трудился как черт. Утром на работе, вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала мне много наставлений и просила не беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их ей домой.

* ЧАСТЬ 2. *

На вокзале в Красноярске нас ждала машина. Мы долго мотались по загородным дорогам, пока не въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас привезли, была цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими блюдами. Мне и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня Наташа. Она долго стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.

– Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.

На ней было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате, дурацкой шапочке на голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела на меня впечатления.

– Вот это да. Ты ли это, Наташка.

– Ладно, ладно. Вставай.

Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.

В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты, по куску мяса с гарниром и сели за столик у окна. – Виктор, куда мы попали. Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что нас ждут большие неприятности.

– Я знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал Борис Залманович. Да, нас ждет невеселая работа и ты должна все время держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.

– Так зачем ты меня сюда взял?

– По нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я работал с Леной Корзухиной, стараясь не раскрывать, даже в нашей компании, что мы делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты и у нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай. Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет нас к успеху. Рабинович не знает, всей сути. Он знает, по моим секретным тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает чем мне помог господь. У Рабиновича появилась идея, отправить меня сюда и на моем оборудовании, под руководством своего соглядатая, Валентины Степановны, сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.

– И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?

– Отчасти да. Я представляю, как она будет давить на вас, пытаясь вырвать тайну препарата. Там осталась Света, в отличии от тебя, она справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.

– Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?

– И да и нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни – рака. Было бы преступлением перед человечеством, скрыть сам факт лечения рака. Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.

– В принципе, он немножко прав.

– Вот поэтому, я боялся, что ты поддашься. То есть, на тебя надавят очень правильными фразами и трудно устоять, когда все называют тебя предателем родины.

– Ты плохо обо мне подумал Виктор. Я бы не рассказала этой тумбе ничего.

– Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более сильные люди. Тебе знакома история с мужем Любовь Владимировны?

– Да.

– Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?

– Здесь виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от этого он погиб.

– Не суди строго женщину, которая потом поняла, что она сделала. Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии и родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали у него то , чем он богат.

Мы сидели за столом и молчали минуты две.

– Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.

– Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.

Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.

– Я знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется травля всеми дозволенными и недозволенными способами. Здесь будет общественность, в ход пойдут недозволенные приемы с интимной и личной жизнью. Самое интересное, меня не будут выгонять с работы, они будут ждать, когда я расколюсь. Если им не удастся меня сломать, меня засадят, за малейшую провинность или загонят в сумасшедший дом. Тайну на свободе держать нельзя.

– Ты уверен, что это будет так?

– Да.

– Ты любил какую-нибудь женщину?

– Когда я пришел сюда, я мечтал о красивой любви. Думал, у меня будет работа, спокойный дом, преданная, любимая жена, потом дети и, обязательно, двое. Но когда я поработал немного, то понял, что если у тебя нет идеалов, нет таланта, то возможна и красивая любовь. А если это все есть, то красивой любви не будет, будут одни страдания и переживания. Я понял, что я веду войну, на которой всегда есть жертвы. Первая жертва – это я. Я люблю красивых женщин и боюсь в них влюбиться, потому что знаю, я принесу им горе.

Мы опять помолчали. Наташа смотрела на меня большими агатовыми глазами, машинально теребя пальцами свое синее платье. Вдруг она встряхнулась.

– Так куда ж ты меня привез?

– В колонию преступников.

– Что?

– В колонию преступников.

– А что нам здесь делать?

– Лечить людей. Доводить до ума препарат.

– Не хочешь ли ты сказать, что вместо крыс будут люди.

– Да хочу. Когда у нас не было препарата, мы убивали крыс, а когда он появился, необходимость лечить людей возникла сразу.

– Не рано ли?

– Нет.

– Витя, ты мне много сегодня всего рассказал. Ты извини, мне надо подумать и все осмыслить. Ты сейчас пойдешь к себе, а я хочу остаться одна. Хорошо. Пока Витя.

Я поднялся, оторвал ее руку от платья, прижал ее к своей щеке.

– Пока Натали. До завтра.

Утром меня разбудил голос дежурной.

– Номер шестой, вставайте, за вами машина приехала.

Я вскочил, быстро оделся и выскочил за дверь, чтобы постучать в соседний номер. Но у дверей уже стояла Наташа. Она уже была в рабочей одежде, со своей дурацкой шапочкой на голове.

– Наташенька, быстро позавтракаем, берем реактивы и поехали. Нас ждет машина.

Мы подъехали к большому трехэтажному корпусу. Сопровождающий повел нас на третий этаж, в большую светлую лабораторию, где с пробирками возились две женщины.

– Вам, – обратился он ко мне – необходимо встретиться с начальником части, полковником Ампиловым. Он вас сейчас ждет в своем кабинете на втором этаже.

Я спустился на второй этаж и нашел нужный кабинет. За столом сидел совершенно лысый, полный мужчина в белом халате. Лицо у него было круглое, с маленькими, спрятанными под лобной костью глазами.

– Здравствуйте, – сказал я, протягивая руку – Виктор Николаевич Воробьев.

– Здравствуйте, – ответил он, чуть-чуть привставая – Полковник Ампилов Валериан Павлович, командир части. Садитесь.

Я сел с боку стола и спрятал пыльные, грязные ботинки под стул.

– Как доехали Виктор Николаевич?

– Спасибо. Все в порядке.

Полковник залез в стол, выудил от туда пачку сигарет. Раскрыл ее, толстыми, как отваренные сосиски, пальцами.

– Курите?

– Нет.

– А я вот уже двадцать лет балуюсь. Раз сто бросал и ни как. Звонил Геннадий Рувимович.

Он закурил и затянулся на небольшую паузу.

– Он говорил про вас и ваши успехи. Просил помочь реактивами и рабочей силой. Но разговор у меня с вами, будет о другом. Кольцо сигаретного дыма накрыло навозную муху и та истерически рванула к окну, стараясь проломить его с грохотом и неритмичным завыванием.

– Геннадий Рувимович, говорил, что вы не сторонник вирусной теории заражения раком.

– Да, он сказал правильно.

– Он говорил, чтобы я помог предоставить вам человеческий материал для испытаний.

– Вы говорите о больных людях?

– И о больных тоже.

– Поясните, пожалуйста, последнюю фразу.

Он опять затянулся на здоровую затяжку и выпустил клубы дыма.

– Наша часть, специального назначения. Занимается изучением распространения болезней и лечением людей. Здесь занимаются не только вирусологией, но и другими методами.

Муха на окне выдохлась и, теперь, застыла по центру площади стекла, как родинка на щеке.

– Но бывает и так, – продолжал полковник – что больных, данного вида заболеваний нет, а методика и лекарства есть. Значит надо сделать так, чтобы больные были, то есть, привить болезнь. Надеюсь вы поняли?

– Да.

– У меня есть кандидаты на прививку и я бы вам рекомендовал использовать ваши методы лечения на них.

– Мне казалось, что рак распространенная болезнь и найти в вашем ведомстве больных, легче простого.

– У нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.

– А как про тех, подготовленных кандидатов?

– Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.

Полковник смачно растер пальцами-сосисками окурок в пепельнице. От скрипа кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце по арене стекла.

– Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич. Теперь по другому поводу. Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок, как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам и воскресениям.

– Мы через месяц выезжаем.

– А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.

– Что?...

– А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу в уплотнение не превращается. Три месяца, а потом будете еще приезжать, продолжать лечить подопечных.

– Я понимаю, что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три месяца.

– Ее отпустим. Вас нет.

Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.

– Приступайте к своим обязанностям, – сказал полковник – Если что надо – звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.

Я поднялся в лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.

– Ну что?

– Ничего, поговорили.

– Что мы теперь будем делать?

– Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в углу, склад клеток со зверюшками. Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший подарок ожидает нас впереди.

Она побледнела и кивнула головой.

– Я поняла.

– Ну и умница. Эти девушки прикомандированы к нам. Пусть готовят и дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду ее собирать.

Весь день мы проработали молча.

Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.

– Виктор, мне страшно.

– Тебе надо потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь все.

– А ты?

– Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех пор, пока Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.

– Я никуда не поеду, останусь с тобой.

– Тебе нельзя Натали. У тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.

– Там, дома, думаешь будет лучше? Там Рабинович, со своей противной мадам, которые меня съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою, друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.

– Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.

Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.

– То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала. Ты во всем прав Виктор, я буду с тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я хочу быть все время с тобой.

Она прижала свои мягкие губы к моим и я начал проваливаться в новый мираж, под названием любовь.

Мы лежали на кровати и Наталья мне рассказывала о своей матери, доме, сестре, о кошке, которую зовут Катей и мне пришла бредовая мысль, что в вдвоем в камере, жить еще можно.

– Наталья, – вдруг остановил я ее, на половине рассказа о кошке – я хочу попросить тебя об одной вещи.

– Что такое Виктор?– встревожилась она.

– Тебе надо в субботу съездить в Красноярск.

– А ты. Разве ты не поедешь?

– Нет. Я понял по высказываниям полковника, что он и готов отпустить меня, но товарищ Рабинович желает видеть меня поднадзорным. Поэтому, когда я попрошусь в увольнение, меня под каким-нибудь предлогом оставят.

– Хорошо Виктор. Что мне там делать?

– Пойдешь на почтамт, там на твое имя до востребования, должна быть почта.

– Противный, а мне ни чего не сказал. С кем же ты все продумал?

– С Любовь Владимировной.

– Это она будет тебе писать?

– И она, и другие.

Прямо полная конспирация.

– Слушай, а как твои новые подруги?

– Одна, Аля – дочка офицера части. Девочка ни куда не поступила и папа ее устроил сюда. Девочка еще не испорченная и ты ей понравился. А Клавдия Михайловна – вольнонаемная, сама из Красноярска, но снимает здесь дачу, не далеко от лагеря. У нее двое детей и нет мужа. Аля сказала, он ушел. Женщина энергичная и малоразговорчивая и хорошо знает свое дело.

– Не могла бы ты с ними поговорить, что твориться вокруг нас.

– Аля сказала, что здесь в основном вирусники. Группы ученых и врачей занимающихся биологическим оружием. Она сама переведена к нам из отдела сибирской язвы.

– Господи, куда мы попали. Ну сволочь Рабинович, ну удружил.

– Я ее спросила, а как испытания над людьми.

– Ну и что она?

– Сама увидишь, сказала. Распространяться на эту тему не стала.

– Судя по всему, главное у нас впереди.

– Витя, ты о чем?

– Это встреча с теми, кого надо лечить.

– Витя, а им не надо прививать рак?

– Судя по всему, нас к этому толкают.

– Но я это сделать не смогу, у меня руки будут трястись, мне будет плохо.

– Не спеши Натали. Ни кто от тебя этого не требует. Здесь есть свои специалисты, которые без нашего ведома, что хочешь сделают. Но им хочется, чтобы это сделали мы, именно мы.

– Какая пакость и зачем им это надо.

– Запачкать нас надо. Сдать Рабиновичу готовеньких, морально сломленных.

– Витя, я тебя очень люблю. И ни какой Рабинович мне в этом не помешает.

– Давай Наташка спать.

– Прижми меня крепко к себе Витенька. Крепко, крепко, чтобы я всего почувствовала тебя.

На следующий день в лабораторию пожаловал полковник Ампилов.

– Как дела молодой человек? Что вы сделали?

– Пока собрали установку для синтеза, да рассадили больные клетки по пробиркам, для размножения.

– Это вот эти, что ли.

Он ткнул своим толстым пальцем, в десятки пробирок, стоящих под лампой. После чего, ловко ухватил одну из гнезда и посмотрел ее на свет.

– Ничего не видно.

– Под микроскопом можно увидеть. Там хорошо видно, как раковые клетки начинают вылезать из монослоя, образуя очаг.

– Так вы считаете, канцероген виноват в возникновении рака у человека.

– Не только канцероген, могут быть и другие факторы.

– А не считаете ли вы, что вирусный ДНК есть в клетке уже с рождения и только посторонний фактор, а именно канцероген, дает команду, включения вирусной ДНК в работу и возникает заболевание.

– Нет, вы знаете я, вообще, против вирусной теории распространения рака. Да канцероген действует на какие-то участки ДНК, но он также действует на какие-то неведомые нам сигналы дифференцировки, после чего спящий ген, просыпается и попадая в другую часть клетки, где он явно не желателен, начинает активно действовать, забывая все правила поведения.

– А вирус рака, разве его нет.

– Нет. Есть больная клетка, которой можно заразить человека, если ввести ее ему, но это только теоретически. По моему, еще никто не обнаружил этот вирус.

– Скажите Виктор Николаевич, а существуют или разработаны канцерогены, которые, как вы говорите, подталкивают клетку к перестройке и возникает заболевание.

– Да. Есть такой ученый в США – Эймс, работает в Калифорнийском университете. У него много работ по канцерогенам, есть и другие, например, Вайнберг, тоже США. Можете посмотреть.

– А вы, не можете такой канцероген, сделать здесь в лаборатории.

– Это надо перестраиваться в работе, Валериан Павлович. Этим должен заниматься, в другую сторону направленный, специалист – химик.

– Хорошо. По вашей теории, вылечить рак можно, если сковырнуть ваш бешеный ген на его старое место. Ну а если залезть в клетку, втолкнуть чего-нибудь, впрыснуть и вернуть ген, человек вылечиться.

– Мысль верная, но залезть не возможно, попробуй, вычисли, где они клетки, сколько их, как туда залезть. Нет, так человека не вылечить.

– Ну что ж, я рад, что у вас двигаются дела. Хочу попросить вас, запишите эту пробирочку за мной. Я ее возьму с собой. Хочу, все-таки, что бы свои химики помыслили над раздражителем клетки, чтобы она выздоровела.

Он сунул пробирку в карман. У меня заныло сердце. До чего же хитрый мужик. Ну что ему на это сказать, как получить ее обратно. Полковник расписался в журнале, под номером опыта, что пробирку взял и, попрощавшись со всеми, ушел.

Наталья съездила в Красноярск. Писем не было.

В понедельник, к нам в лабораторию пришел молоденький лейтенант.

– Саша, Никифоров, – представился он – Я буду вас курировать по вопросам работ в больнице. Полковник просил, что бы я вас сводил в больницу и показал ваших подопечных.

– Девушек брать?

– Как хотите. Полковник считает, что они сейчас и не нужны там.

– Нет я пойду, – храбро сказала Наташа.

Лейтенант с восхищением оглядел Наталью и с сомнением покачал головой.

– Стоит ли, девушка.

– Стоит, стоит.

– Ну что ж, пойдемте. Давайте ваши данные. Я сейчас позвоню, чтоб вас вписали в пропуск.

Он подошел к телефону и набрал номер.

– Мария, здесь еще впиши одного человека. Наталья С...– начал он, рассматривая ее паспорт.

Мы вышли из здания и пошли по аллее, углубляющейся в густой лес. Глухое, темное здание, вдруг выросло перед нами. У входа стоял часовой. Лейтенант подошел к нему.

– Два человека, со мной, по литеру А.

– Проходите, на вас заявка подана.

Мы вошли в здание. Дважды сверяли нас на наличие с паспортами, наконец, мы вышли на второй этаж. Громадный, светлый коридор лежал перед нами. Слева и справа мелькали двери, чередуясь с проемами, где стояли столы с медперсоналом. Все сверкало белизной и чистотой.

– У вас две палаты, – сказал лейтенант – В женском и мужском отделении. Пойдемте, сначала в женское.

Мы подошли к комнате 222. Дежурная медсестра, в виде откормленной женщины, с выделяющимися погонами, под белым халатом, открыла ключом дверь. Появился откуда-то, худенький, низенький мужчина с всклокоченными волосами, в ослепительно белом халате.

– Доктор Журавлев, – представился он.

– Воробьев, а это Наташа.

Наталья кивнула головой.

– Я заведую онкологическим отделением и хочу вам представить ваших больных, – продолжал Журавлев, когда мы вошли в комнату.

В палате было две койки, две тумбочки и два стула, расположенных симметрично по обеим сторонам комнаты. На одной кровати сидела цыганка, закрученная в халат с длинными, волнистыми, черными волосами, рассыпанными до пояса. На другой, под одеялом лежала женщина, с красивыми чертами лица и короткой стрижкой белых волос. Врач подвел нас к лежащей женщине.

– Колесникова Зоя, – представил он ее – Заболевание матки. Вот ее снимки, а вот дело. Как себя чувствуешь Зоя?

– Ничего доктор. Только тянет внизу.

– Хорошо хоть тянет, – вмешалась в разговор цыганка – После того, как она пропустила через себя всех мужиков лагерей, у нее ломить должно.

– Заткнись с-сука, – огрызнулась Зоя – Я хоть мужиков ублажала, а ты их резала.

– А ну прекратить! – рявкнул доктор – Тебе что Лада, опять хочется в карцер.

– Нет, нет доктор. Из-за этой бляди и в карцер. Нет, нет, я сижу тихо.

– Больную Колесникову лечим лекарствами, пока успокаивающими, – как ни в чем не бывало продолжал доктор – Вот в деле перечень лекарств.

Я взял снимок и подошел к окну.

– Вот видите, – за моей спиной оказался доктор – темное пятно у таза.

– Какой размер пятна?

– Примерно, куриное, – понял меня доктор.

– Запущено.

– Конечно. Все по тюрьмам, там плохо лечат, да и нечем.

– Давайте перейдем к следующему пациенту.

– Это Иванова Лада.

Мы подошли к цыганке, которая кокетливо повела плечами.

– Пожизненное заключение. Сделана прививка препарата шесть месяцев назад. Недавно обнаружено пятно. Вот снимок, смотрите.

– Скажи проще док. Заразили сволочи. Спокойно подохнуть не дадите.

Я увидел на снимке, в костях грудной клетки, темное пятнышко.

– Пойдемте доктор, – сказал я – С делами я ознакомлюсь потом.

– До свидания молодой человек, – качнулась на кровати цыганка Вылечите меня, тогда, клянусь, сбегу от сюда.

Мы попрощались. Наташка была белее снега и я стукнул ее в бок, чтоб она немножко отошла.

В мужском отделении, точно в такой же комнате, сидело два мужика и играли в, сделанные из хлеба белого и черного, шахматы.

– Доктор, какими судьбами? – первым откликнулся кавказец, с горбатым, немного притянутым к губе, носом – Вай, вай, какие люди пришли. А девушка какая. Доктор, возьми мое сердце, вырежь его, только дозволь ночь провести с такой красавицей.

– Успокойся Гиви. Эта девушка врач, лечить тебя будет.

– Девушка, я тебе письмо дам к своим в Тбилиси. Будешь там как королева жить. Мои братья, будут целовать каждый день подол твоего платья, а сестры мыть ноги, только за одно, помоги мне. Вылечи меня.

– Там тебя трахнут сначала его братья, потом весь клан. Это у них считается верхом благодарности, – сказал партнер Гиви, губастый, широколицый мужик.

– Зачем ты так, – обиделся Гиви – Я слово скажу, все слушаться будут.

– Гиви Цхакадзе, заболел два месяца назад. Снимки и дела здесь, – начал рассказывать доктор.

– Причину заболевания выяснили? – спросил я.

– Та же самая, что и у Лады.

Я кивнул головой.

– А это Михайленко Игнат. Его малость пришибли, лет восемь назад. На этом месте возникла опухоль. Вот. Подними Игнат руку и рубашку. Видите.

– Не Игнат, а Гнат. И не восемь лет назад, а недавно, в прошлом году.

– Ладно Гнат, я спорить с тобой не буду. Вот это все Виктор Николаевич.

– Пойдемте от сюда, – попросил я.

Мы попрощались и ушли из этой больницы-тюрьмы. На прощанье, я спросил доктора.

– Скажите, кто делал прививки?

– Я и Саша Никифоров.

– Сколько было подопытных...?

– Шесть заключенных.

– Из них заболело только два?

– Да.

– Спасибо за справку. До свидания.

Мы шли с Натальей по аллее и молчали. Наташка была потрясена, но мужественно крепилась.

Мы их вылечим, Наталья. Препарат мы сделаем.

Наталья молчала.

Прошла вторая неделя. Наталья привезла мне из Красноярска письмо.

"Здравствуй Виктор!

После вашего отъезда, события стали стремительно развиваться. Но все по порядку. Известная тебе, В.С., повторила твой опыт четыре раза и поняла, что ее надули. Поднялся страшный скандал. Она сцепилась со Светкой и чуть не до драки. Ты знаешь, Светка ее ни во что не ставит. Светка пошла к Г.Ф. и попросила перевести ее ко мне в группу.

В это время у меня в группе возникли тоже неприятности. Помнишь, мы жениха Гали отправляли в Афганистан, еще видели его на той вечеринке. Он вернулся от туда, но... слепой. Ему выдавило глаза ударной волной. Галя в истерике. Сейчас она бросила работу и ухаживает за ним. Работать у меня не кому, да и ничего не получается.

Так вот в скандал, в твоей группе вмешался сам Рабинович. Он приехал, по этому поводу, сюда и долго разговаривал со Светкой наедине. Похоже Светка наговорила ему такое, что он вылетел из комнаты, как ошпаренный и помчался к Г.Ф.. Г.Ф. струсил и бедную девочку хотели уволить по собственному желанию.

Естественно, в эту свалку вмешался Боря и я. Я пошла в партком и буквально вдавила в сознание парторга, что разворачивается скандал, аналогично прежнему. Ты догадываешься о чем я говорю. Боря же пошел по знакомому начальству и Светку решили не увольнять, а перевести в другой отдел.

На этом Рабинович не остановился. Боря мне сказал, что готовиться приказ о снятии тебя с должности руководителя группы за фальсификацию исследовательских работ, а на твое место ставят В.С. Судя по всему, тебя скоро вызовут на ковер.

До встречи. Люба."

Я передал письмо Наталье.

– Прочти пожалуйста.

Она долго изучала каждую строчку, потом вернула мне письмо.

– Похоже я повзрослела за этот месяц, как ни когда. Я увидела и услышала столько, что этого хватит на мою маленькую прожитую жизнь. Скажи, ты меня специально утащил сюда, чтобы я не попала под каток В.С..

– Это не моя идея, это все Борис Залманович. Он думал, что здесь будет легче, а там Светка с ней справиться. Но здесь также тяжело и даже неизвестно, где легче.