Текст книги "Дождь. Сборник сказок"

Автор книги: Евгений Каменецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Перо

Перо. Летит с неба. Плавно кружась.

Ветер подхватывает его, а птицы с удивлением косят на него взглядом.

Я нашёл его тогда, в далёком и забытом году, осенью, когда пиная осенние жёлтые листья шёл в школу.

Перо, которое лежало перед о мною, было бело, как снег. К нему не липла грязь и ветер, пленив его в хороводе листьев, всё же не мог обрести над ним полной власти.

Кто и где обронил его – я не знаю. Он исчезло в круговороте событий, а память стёрла подробности.

Может это перо ангела? Но мы знаем – ангелы не носят крылья.

Я открываю сумку. Мягкий белый свет струиться из неё…

Ангел

У ангела не было крыльев. На нём была помятая футболка с надписью «Чикаго Буллз» и старые, выгоревшие на солнце джинсы. Ноги его были босы, и к подошвам прилипла грязь. Волосы его были белыми, сухими, их трепал ветер, а чёлка постоянно лезла ему в глаза.

Впрочем, глаз не было. Вы могли посмотреть на него, так похожего на человека и не заметить разницы. Веко, глазное яблоко, зрачок – всё это присутствовало. Но стоило присмотреться – и вы бы поняли, что нет его глаз ни тут, не там, а есть только фальшивка, которое скрывает то, что в одну секунду сведёт тебя с ума и заставит бежать, бежать с громким криком и обхватив голову, бежать так, как никогда ни бежал ни ты, ни он и не она, бежать до тех пор, пока не выпрыгнет из груди сердце, пока не разорвётся оно и ты не упадёшь на траву… И ветер будет трепать твои волосы и муравьи деловито пройдут маршем по твоей руке. Потому, что вместо глаз у ангела – вечность. И вместо души – плоть.

Плоть, которую нельзя ощутить рукой, на которую нельзя взглянуть, помять пальцами и бросить в сторону. Её выдали вместо души, у неё был маленький инвентарный номерок. Ангел вложил её в себя. И умер. Или ожил. А может и то и другое. Ходит он по земле, и покой ему сниться в дивных и прекрасных снах. Эти сны никогда не снились человеку. Они сняться только ангелам, в тот единственный миг их жизни или смерти, когда они видят нас.

И прозревают.

Душа

Однажды я умер. Душа моя тихонько поскреблась внутри тела, огляделась и осторожно выбралась наружу. Был вечер, облака плыли по небу, отражая огни города, волны били в причал и орали чайки. Мимо проезжали машины, пыль кружилась в воздухе.

Шли люди. Они о чём-то говорили, спорили, переступали через моё тело и уходили вдаль, размахивая руками и думая о своих насущных проблемах. Собака подбежала ко мне, обнюхала, чихнула, затем пометила территорию и побежала дальше, к ближайшему столбу.

Спускалась тьма. Зажглись фонари, и подул пронизывающий, северо-западный ветер. Вдали загудел пароход. Холодало. Душа поёжилась, затем расправила крылья и полетела. А я остался лежать.

Ссора

Когда ссоришься, тебе в сердце пробирается маленький червячок, который начинает точить его, словно кору дерева. Он прогрызает в тебе новую беговую дорожку, на которой будет заниматься спортом, выедает холл и диван, строит себе сортир и спальню. С каждым новым словом, слетающим с твоих уст, червячок точит ещё один проход, не оставляя тебе ни шанса, ни выхода, и лишь сумерки остаются, медленно накрывая твою душу.

Утихает ссора и червячок впадает в глубокую спячку. Что сниться этой маленькой твари, когда калачиком, в глубине твоего сердца, она свернётся в углу и ждёт. Ждёт, а коридоры сужаются, и ты мило болтаешь со своей матерью, друзьями, подругой… Не зная, что где-то там он ждёт своего часа. Ждёт, когда снова возникнет возможность, и он снова примется грызть. Твоё красное беззащитное сердце и не менее беззащитную душу. Однажды ты откроешь глаза и подойдёшь к окну. Ты уже спокоен, и разбитые тарелки не валяются на полу. А он, вместо того, что б снова лечь и уснуть, поднимет голову, и с новой силой примется за работу. Времени у него мало, и тебе осталось недолго.

По улице пройдёт похоронный оркестр и сыграет тебе траурный марш. В нём не будет слёз, а только сожаление. Трубач будет петь, а барабанщик разобьёт витрину. Червяк продолжит своё дело. Когда он покончит с тобой, он совьёт кокон, заберётся в него и будет спать до весны. А весной его прекрасные крылья подарят кому-то клочок неба.

День рождения

Серега стоял у дверного глазка и смотрел на день рождения с подозрением. Он – день рождения, а не Серега – был толстым, круглым и юбилейным. Пускать день рождения на порог не хотелось – он был тридцатым, и Серега четко понимал – откроешь дверь, и все. Хана. Назад уже дороги нет. Серега глубоко вздохнул, и дернул на себя ручку.

– Серега! – радостно загудел день рождения, вламываясь в квартиру. – Сколько лет! Совсем большой! – и радостно ущипнул Серегу за щечку. – Сладкий! – и дернул на кухню.

Серега уныло пополз следом.

– Варенье, варенье, варенье…, – день рождения ползал по полкам. – Непорядок у тебя, Серега. Плохо гостей встречаешь! Ты осознаешь, что все прогрессивное человечество день рождения с вареньем ассоциирует, а ты – нет? И как нам теперь жить? А? Это ж трагедия!

– У меня вискарь есть, – буркнул Серега.

– Он же не сладкий! – радостно отозвался день рождения, звеня стаканами и булькая горлышком бутылки. – Он же не ложкой! Но хорошо! – и сочно рыгнул.

– Ты надолго? – полюбопытствовал Серега.

– Да на день! – беззаботно махнул рукой день рождения.

– А кажется, что на всю жизнь, – печально цыкнул зубом Серега. И немедленно выпил.

Полет Когда в самолет врезалась подозрительного вида старушка на метле, командир экипажа заслуженный летчик первого класса Озимов пил эсперссо из тонкой фарфоровой чашки, и наслаждался моментом. Старшука на метле гармонию явно нарушала.

– Разлетался тут, понимаешь! – на уровне ультразвука завизжала старуха, прилипшая к лобовому стеклу.

– Вы, простите, кто? – удивился Озимов, но кофе пить не прекратил: командир был мужественен и невозмутим.

– Летают тут, всякие, прут, куда непопадя! – не унималась старушка.

– Не непопадя, а строго по курсу! – возмутился Озимов, и гневно помешал сахар ложечкой.

– Кофей хлебаешь, дармоед? – озверилась старушка. – А даме, понимаешь, даже сесть не предложил. Вот я тебя сейчас в лягушку превращу!

– У нас – два кресла. Во втором мирно спит и ждет своего часа пилот второго класса Крылышкин. Не мешайте пилоту спать, – поставил старушку на место командир экипажа. – У вас летные права есть?

– Какие такие права? – нахмурилась старушка.

– Вы – малая авиация, у вас права должны быть, полетный лист, навигационное оборудование и рация для связи с Землей. У вас все это имеется? За отсутствие всего вышеперечисленного штраф полагается.

– Милок, да ты что, зачем, какие права? – резко потеплела старушка. – Не нужны они нам.

– Нужны, – Озимов был неумолим. – И паспорт.

– А ВОТ ФИГ ВАМ! Врешь, не возьмешь! Уноси, родная! – завизжала старуха, и, рассекая облака, скрылась вдали.

– Что, уже? – зашевелился в кресле пилот второго класса Крылышкин.

– Нет, не уже, и даже очень нескоро. Спите Крылышкин, ваше время еще придет, – успокоил его командир.

– Ну и слава богу, – вздохнул Крылышкин. И заснул.

До вторника оставалось еще два часа.

Суп

Суп варился долго, три дня. Мальчиков и девочек для него остро не хватало.

– Мерзкие нынче времена, – ведьма в соломенной шляпке помешала варево поварешкой. – Кулинария гибнет на корню, можно сказать.

– Демографический вопрос – это весч! – мерзко хихикнула колдунья в розовых тапках.

– Вот ты смеешься, а у нас – опять консервы! – обиделась ведьма в шляпке, и высыпала в суп девочек в томате: те упорно не хотели тонуть и всплывали.

– Вишь, что твориться? – возмутилась ведьма. – Бракованный продукт поставляют. Без мозгов! Они ж даже утонуть в супе нормально не могут.

– Да ладно тебе! – колдунья в тапках опять хихикнула. – Это ты от старости. А я вот считаю, что надо идти в ногу с веком! – и храбро откусила огурец.

– Вы, конечно, простите, но у меня замечание есть, – из супа всплыл мальчик.

– Консервированный? – с подозрением спросила в шляпке.

– Натуральный! – обиделся мальчик в супе.

– Тогда говори, – милостиво разрешила ведьма.

– Капуста, – сказал мальчик.

– Что капуста? – удивились ведьма с колдуньей.

– Ну у нас же в демографии проблема? – нетерпеливо одернул их мальчик. – Всем известно, что детей либо аист приносит, либо сексом делают (колдунья смущенно хихикнула), либо – в капусте находят. Аистов – мало, секс – неэффективен, капуста – наш метод!

– Голова! – восхитилась ведьма в шляпке.

– Натур продукт! – гордо булькнул мальчик, и попытался выбраться. Но его уже мешали ложкой.

* * *

Грядки с детьми решили демографический вопрос, и вскоре суп со свежими мальчиками и девочками кипел повсюду. Одно было жаль: секс в горячке отменили. Колдунью в тапочках это сильно расстраивало. Зато обед выходил отменный.