Текст книги "Добро пожаловать на Аврору! (СИ)"

Автор книги: Евгений Гарцевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Периодически я натыкался на трупы, но не туземцев, а тех, кто хотел им помешать. На берегу лежали мертвые ярко-оранжевые жабы размером с корову, а вдоль тропинки, над которой болтались маятники-булыжники, белели скелеты, оставшиеся, кажется, от волков и от какого-то зверя, похожего на крупную кошку. Над кошачьим скелетом витал призрак в пятнистой шкуре, а на коленях перед ним стоял туземец, рыдал, рассказывал что-то и кланялся, не реагируя больше ни на что. Похоже, так выглядело таинство обретения тотема у воинов Ягуара.

Уворачиваясь от маятников, я добежал до безопасной зоны и полез в вики, но информации почти не было – только пометка, что аборигены, впитывая силу тотема, могут либо превращаться в него либо призывать себе в помощь. Тоже так хочу. Я бы даже согласился на волка, но над их телами призраков не было, только вороны кружили.

В беге на горку по камням я преуспел – не только быстро взобрался на гребень, но и обогнал нескольких подраненных конкурентов. Выносливости хватало. Я с легкостью шел вперед, не чувствуя напряжения и усталости, подтягивал свое тело, перепрыгивал с камня на камень. Солнце поднималось все выше, и когда я достиг границы долины, оно уже стояло в зените, припекая мне шею и бритые виски. Еще одно новое ощущение в цифровом облике – раньше почувствовать кожей оттенки температуры не было никакой возможности.

С гребня открылся вид на следующий этап испытания. Отвесный скалистый спуск вел в рощу. Земля у подножья была покрыта чем-то белым. Сначала мне показалось – снегом, но потом я понял, что это кости. Их прибавлялось, видимо, с каждым годом, когда во время испытаний кто-нибудь погибал, сорвавшись со скалы. Вот и сейчас я разглядел внизу загорелое тело со свернутой головой и сломанными ногами, недавно бывшее моим конкурентом. Еще несколько человек прилипли к скалам и медленно спускались на разном удалении от меня. Задерживаться в этой «долине покоя», как ее именовала карта, я не хотел. Наметил путь, метнул копье вниз, чтобы не мешало, и стал спускаться.

Медленно, но верно я добрался до брошенного копья и дальше продвигался без происшествий. Несколько раз отдыхал на удобных уступах, подкрепился парой яиц из гнезда неизвестной мне птицы и чуть не сорвался, когда мимо меня пролетел абориген из отстающих.

Костей было море, человеческие скелеты валялись вперемежку со звериными. Среди них была и квинкана невероятных размеров – сквозь череп я прошел, как в дверной проем, даже нагибаться не пришлось. Я не понимал, что надо делать в этой локации, а мои товарищи разбрелись кто куда – то ли искали что-то, то ли молились. Один, сидя на груде костей, раскачивался перед призраком толстого существа, напоминавшего медведя. Другой откопал череп, похожий на волчий, и нацепил его на голову в виде шлема. Вики молчала, упомянув только некое «таинство покоя». Но ни покоя, ни

безопасности не ощущалось – воздух искрился, по телу пробегали мурашки, и все вокруг будто замерло в ожидании неизвестной команды. Я даже не стал шмонать упавших аборигенов, хотя у одного на груди блестело что-то золотое и явно полезное для меня.

Но время шло, парень в шлеме из черепа был все еще жив, кости не сомкнулись на его голове. Да и остальных костяные лапы не хватали за ноги. Так что я, осмелев, тоже решил попробовать и выковырял острый зуб из челюсти гигантской квинканы. Взял самый маленький, но все равно он был длиннее моей ладони и с трудом поместился в сумку. Как только он отделился от челюсти, появились системные характеристики, заставившие меня удивленно присвистнуть, и раздался звук, который прозвучал пугающе громко на фоне окружающей тишины. Я напрягся в ожидании кары, на меня осуждающе покосились туземцы, которые бродили рядом, а челюсть квинканы с тихим скрипом схлопнулась, как бы намекая, что больше ничего не обломится. И все, опять тишина.

«Дневник путешественника. …Мы были измотаны долгим плаванием, болезнями и ссорами и, когда наконец вступили на столь прекрасный берег долгожданной земли, у нас не осталось сил ни на строительство укреплений, ни даже на ликование. Мы кое-как разместились, не озаботившись надлежащей охраной, за что поплатились в первую же ночь.

Они пришли до рассвета, в тот час, который считается самым темным. Часовые заметили яркие угли глаз, а потом началась резня. Квинканы – рептилии с длинными конечностями, позволяющими им бегать не хуже, чем имперским скакунам. Мы понесли потери, но отбились, и мне даже достался на память обломанный клык одной из тварей. Находка редкая. Из него выйдет отличный нож, наконечник для копья или, если правильно обработать, рукоять, усиливающая удар».

Артейл. 348 день после отплытия с Теллуса.

Эх, дайте две и мастера получше! Я мысленно представил, как вобью этот клык подобно осиновому колу Алисе в грудь. Надо найти мастера или стать им самому, но сначала пройти испытание.

Два часа я бродил среди костей, гладил особо страшные, шептал им что-то, просил, шутил и всячески подлизывался в надежде разбудить себе духа-покровителя. Они, однако, не реагировали. Тогда я попытался расшатать зубы или когти, но все сидело намертво. А когда я решил подцепить один из когтей копьем, набежали облака, все вокруг меня стало темным, а кости затрещали на ветру. Я отступил, и все успокоилось.

Тем временем еще один туземец обрел тотем, хотя скорее это тотем обрел туземца. Скелет варга на мгновение принял свой прижизненный облик, черная шерсть встала дыбом, он оскалился и бросился на аборигена. Вариантов и мотивов помочь я не видел, так что прошел мимо. Очень хотелось иметь варга, игрового животного-спутника, в роли тотема. Я даже подумал: «Ну, может, тот парень недостойный, а кошечка сейчас наестся и подобреет». Но нет, не при моей Эфирной удаче.

Из двух участников испытания, не относившихся к НПС, в живых к этому моменту остался только один. Он пересек долину и начал карабкаться на скалу, где примерно на уровне третьего этажа виднелся темный проем – опять пещера. Еще пара аборигенов-неписей двинулись в ту же сторону, и я тоже заторопился. Подумал – если это выход, то испытание получилось слабенькое. Либо еще будет хитрый подвох, либо на альфа-тесте сценаристы халтурят.

Я вспомнил все квестовые испытания и сюжетные повороты в играх и фильмах из прошлого. Обычно проверяют отвагу, силу, жертвенность, сопротивление истинным страхам. С натяжкой, но первую пещеру можно приравнять к испытанию отваги. И темно, и страшно, и повоевать можно было. Второй этап сойдет за силу и выносливость, все-таки не всем подъем в горку легко дался. Значит, дальше жертвы и страхи.

Жертвовать мне было нечем, я даже сверился с легендой персонажа – ни жены, ни детей, только давно пропавший дедушка. Оставалась встреча со своим страхом лицом к лицу. Я притормозил и отошел с тропинки между двумя огромными кусками чьего-то позвоночника, пропуская вперед аборигена. У него блестели глаза, и весь он был какой-то напряженный, будто не хотел идти дальше, но что-то подталкивало.

Я задумался, что из меня может вытащить Эфир. Это могли быть Алиса с Эйпом в образе двух великанов, давящих меня, маленькую букашку, тапками. Или мерзкий орк Гриндуум, насилующий меня связанного, причем предварительно выколов мне глаза и залив уши расплавленным свинцом (не знаю, живут ли вообще после такого). А может, строгая тетка Лидия, из-за которой половина мальчишек мочилась под себя во сне в Академии Таламус…

Я заворчал сам на себя, тряхнул головой, покрепче сжал копье. «Только не в терновый куст», – промелькнула мысль, и с ней я вошел в пещеру.

Ничего при этом вроде бы не случилось, но это «ничего» было таким темным, что я не мог разглядеть даже свои руки. Щелкнул пальцами, но едва расслышал звук, а пальцы вдруг стали ватными. И тут же зажегся таймер, показывая, что до воскрешения мне осталось триста с небольшим лет. Я не поверил. Я знал, что это все игра, посмеялся и поговорил вслух с Эфиром. Потом покричал, почувствовав мимолетную гордость, что смог придумать несколько новых ругательств. Но мне даже эхо не ответило.

Таймер беззвучно тикал, сначала быстро, потом медленнее. Ощущение времени я потерял моментально. Мысленно досчитал до тысячи, потом вслух до семи тысяч, часто сбиваясь и начиная заново. Я моргал, пучил глаза и крепко их зажмуривал, но даже привычные в реале радужные круги не появились. Пытался унюхать что-нибудь, но поймал только легкий, будто выветрившийся запах кварцевой лампы, которой освещали комнаты в Академии, если кто-нибудь болел.

Потом я нащупал щетину на подбородке и отросший ежик на висках, которые были гладкими еще сегодняшним утром. А сегодняшним ли? Таймер показал, что прошло две недели. А «ничего» продолжало давить. Мне стало тяжелее поднимать руки, шаги давались с трудом, будто идешь по пояс в воде. Может, я умер? Чтобы это проверить, я хотел открыть системный лог, но не сумел – его просто не было. Мысли стали путаться, я поверил, что меня ждут еще триста лет пустоты. И сразу же пришел страх, а за ним истерика.

Похороненные заживо, наверное, хоть что-то чувствуют – боль в поломанных о крышку гроба ногтях, прохладу земли на лице или слизь червяков, заползающих в нос. Мое же полное «ничего» не давало мне даже этого. Я что-то бормотал, но говоря первое слово, забывал второе, либо, наоборот, помнил, что хочу сказать дальше, но не помнил, зачем.

А потом начались галлюцинации, и я увидел Эйпа. Он был в своем убежище, весь такой живой, и готовился выйти из игры, но включился видеозвонок от Райпера, а я, будто паучок на паутинке, свесился с потолка, все видя и слыша.

– Несколько групп брошено на поиск объекта, результатов пока нет, – сказала проекция Райпера, – совет понимает ситуацию, но Найгард и Скудери не одобряют такую трату ресурсов.

– Они могут прислать подкрепление? Может быть, кого-то из серых братьев? —довольно грубо спросил Эйп.

– Нет, – прервал его Райпер, – на Веспере неспокойно. По слухам, Орда выдвинулась к Манеке, все готовятся к осаде.

– Орда поплывет на Аврору сразу же, как начнется бета-тест. – Эйп стал расхаживать по комнате и размышлять вслух, зацепив призрачную паутинку так, что меня тряхнуло и закинуло к нему на плечо.

– Тем более тебе нужно как можно быстрее найти Слезу Авроры, а мы с парнями поймаем щенка и уродов, которые спасли его в борделе.

А вот это уже интереснее! Я заполз под складку воротника Эйпа, чтобы он не заметил меня ненароком. Речь явно шла обо мне, и, похоже, это не шутка Эфира, а очередной сбой, который связывает мое сознание с телом. Рискуя быть замеченным, я выполз на край плеча и стал искать кнопку выхода.

– Я хочу хоть раз нормально завершить переход, – сказал Эйп. – Не для того мы растили пацана, отпускали, а потом пасли и радовались, что заманили.

– Людвиг, соберись. Никто его не отпускал, просто дали возможность повзрослеть и сформировать характер. Все идет по плану. – повысил голос Райпер. – Оставь аналитиков следить за этими даблвешниками на форуме, и отправляйся на поиски Слезы. Совет постановил, что ты должен ее активировать и сделать это надо до того момента, как Уокер приведет сюда свой сброд или Густав перестанет играть в местного божка и перепрячет Слезу, если она у него.

Райпер отключился, а Эйп или Людвиг…

Стоп, не может этого быть.

Когда я произнес это имя, перед глазами нарисовалась картина из поместья Эйпа. Людвиг Нильсен – первый арт-директор DRUGA, Кейт Скудери – дизайнер, приехавшая в команду из штатов, Андреас Найгард – маркетолог и сценарист, человек, который придумал и развил Эфир. И сейчас им должно быть уже лет за девяносто. Но тогда Магнус – это, должно быть, оцифрованный Густав Магнуссон, человек, который запрограммировал все идеи Людвига.

И что значит – меня растили?

Из размышлений меня вывел Эйп. Он, что-то бормоча под нос, резко дернулся и потянулся к кнопке выхода. Я рванул наперегонки к мерцающей кнопке. Она становилась активной на долю секунды, а потом гасла. Я цеплялся лапками за рукав Эйпа, рассчитывая прыгнуть вперед, когда он протянет руку, но ничего не произошло. Меня будто выдернуло с руки Эйпа, из убежища и вмяло обратно в темную пустоту.

Но пустота больше не пугала, я принял ее, как возможность хорошенько все обдумать и помедитировать. Я узнал, как на самом деле зовут моего врага, хоть и не понимал, что мне дает это знание. Я выяснил, что есть шанс вернуть свое тело. Надо всего лишь одновременно оказаться в пустоте, то есть умереть одновременно. В Динасдане именно это и произошло, когда Райпер выпустил в нас огненный шар.

А еще я узнал, что ищет Эйп.

У каждого материка есть свой особый артефакт – нечто чрезвычайно сильное и сулящее огромные преимущества. У Теллуса это Камень Души, дающий прибавку к опыту клану, который им владеет, то есть Легиону. На Веспере – Вечерняя Звезда, которая ускоряет крафт и повышает вероятность создания эпических предметов. Она лежит у Каменщиков, закрепляя их статус самого богатого клана. Для Аквилона разработчики создали Раковину Ветра, которая обеспечивает плюс десять процентов ко всем мореходным навыкам владельца и возможность использовать некоторые аквилонские острова вместо кораблей. Раковину нашел Уокер, и теперь его плавучая крепость наводит ужас на все континенты. Крепость эта наверняка приплывет и к нам за Слезой Авроры.

Что придумали разработчики для Авроры и где это лежит, было самой большой тайной обновления. По слухам, даже гейм-дизайнеры не знали, где хранится Слеза. Искусственный интеллект прятал артефакты рандомно, а после скандала, когда Легион первым нашел Камень Души Теллуса, разработчики добавили второй уровень защиты. Теперь артефакт может называться Слезой, но при этом являться деревом, водопадом, целой горой или жертвенным НПС, как было с Вечерней Звездой.

Все выглядело просто – найти Слезу, заманить Эйпа, убить себя и его, двигать на выход. Я посмотрел на таймер – с момента, как я вернулся, он довольно бодро шел на уменьшение. Оставалось каких-то двести лет, чтобы придумать, как первым найти то, что ищут все, а потом убить того, кто уже обогнал меня на несколько десятков уровней и обгонит еще сильнее, пока я выполняю контракт НПС.

Я размышлял, параллельно вспоминая все, что знал об основателях. Тут из темноты появился Гримдуум и, позвякивая ржавыми цепями, стал приближаться ко мне. Я, не глядя, отмахнулся, и он исчез. Таймер, перескакивая через десятилетия, пронесся до нуля, и меня выплюнуло из пустоты на свежий воздух.

Меня уже встречали донельзя гордые собой аборигены, прошедшие испытание, и деды-шаманы. Самый старый подошел вплотную, звеня костяными амулетами, зачем-то обнюхал меня и заговорил с интонациями Йоды из фильмов прошлого века:

– Сила нездешняя наполняет тебя, блокирует путь духу-покровителю.

– Не томи, старче, – сказал я и тут же пожалел из-за прилетевшего штрафа. – Прости, о мудрый Чинка, прошел ли я испытание? Я готов принять свою судьбу и выбор богов.

Старик улыбнулся, показывая, что прогиб засчитан, еще раз обнюхал меня и провел по лицу каким-то пером.

– Испытание пройдено, – протяжно завопил шаман, и его крик поддержали остальные. – Не грусти, юный воин. Пусть тебя не признал Ягуар и не открыли свои тайны духи, но ты прошел все препятствия. Так выбери свой путь!

Передо мной открылось окно выбора специальности. Воин Ягуара и Шаман были неактивны, кликнуть можно было только по Охотнику на монстров. Какая-то странная демократия получается – выбор как бы есть, но его как бы и нет. Я улыбнулся и подтвердил, что беру монстролова.

– Выбор сделан. – Дедок даже глазом не моргнул, будто и не стебался. – Готов ли ты получить награду за испытание?

Разумеется! Я вообще-то и к духу-покровителю был готов, но нет так нет. Может, хоть награда порадует.

Я кивнул. Старик закатил глаза и засунул руку в сумку на поясе. Несколько минут он бормотал что-то нечленораздельное и копошился в сумке, а потом достал круглый черный артефакт, похожий на маленький глаз.

«Темное зрение – основа для классовой татуировки из кристаллического порошка приона. Свойства – способность видеть скопления и остаточные явления приона. Первый уровень. Длительность – 5 секунд. Дальность – 100 метров. Стоимость – 2 пункта выносливости в секунду. Возможность использования основы – однократно».

Я чуть не выхватил такое счастье из костлявой руки старика. Остановила меня не столько угроза штрафа, сколько понимание, что я не сумею сам активировать полученную награду. Не быть мне шаманом, но хоть барыгой смогу стать, ведь за прионом обязательно начнется охота, и цена будет очень соблазнительной.

Шаман жестом приказал мне опуститься на колени, чтобы мое лицо оказалось на уровне его рук. Потом запрокинул мне голову и, бормоча что-то, разломал в руке артефакт и дунул мне в глаза. Обожгло, как каленым железом, запахло палеными ресницами и горелым мясом, но сильной боли не было, даже здоровье не уменьшилось. Я чувствовал, как порошок из приона въедается в кожу и проникает под веки. Старик отступил, и я, не боясь уже нарушить процедуру, подошел к воде, чтобы разглядеть свое отражение. На глаза легли черные полосы, сделанные, казалось, густейшей тушью и чуть растекшиеся. Выглядело странновато, но в чем-то даже устрашающе.

У старика татуировки были набиты по всему телу, и теперь он перестал мне казаться таким уж дряхлым и болезненным – силища там должна быть немалая. Только непонятно, почему аборигены войну проиграли. Но с этим я потом разберусь, а сейчас меня обуревала жажда деятельности. Хотелось бежать зарабатывать очки опыта, искать способы повысить уровень (хотя у меня был уже двадцать восьмой после прохождения испытания), максимально наполнить силой татуировки, после чего раздавить Хранителей, Тринайти и всех, кто встанет на пути.

– Я твоим чувствам рад, молодой воин. Вижу, что ведут тебя боги путем правильным. – Старик будто читал мои мысли. – Домой возвращайся и все возможное сделай, чтобы былую славу нашей расы возродить.

Глава 9

Среди аборигенов, которые прошли испытание, двое, как выяснилось, жили в одной деревне со мной. Пухлый здоровяк по имени Ача (не знаю, как он пролез по узким ходам пещеры) решил осваивать шаманские премудрости. А парень с именем Кенучин – похожий телосложением на меня, только более смуглый, почти черный – оказался воином Ягуара.

По легенде, нам теперь предстояло послужить на благо родной деревне. Ачи должен был стать учеником тамошнего шамана, Кенучин – пополнить ряды местной дружины, а я – поступить на службу в гильдию монстроловов.

До поселения с названием Уасиока мы добирались четыре дня. Шли практически без отдыха. НПС для пущей реалистичности погружались в подобие сна, но всего на несколько часов, когда становилось совсем темно. Во сне я перемещался в свое убежище – маленькую комнатушку, больше похожую на землянку, – где читал форумы и вики Эфира, сидя на пустом сундуке из тростника.

На первом же привале я обучился у Ачи и Кенучина всему, чему только смог. Вернул знания травника, охотника и шкуродера, открыл навык чтения следов и подражания крикам зверей. Когда мои попутчики устраивались на ночлег, я шел набивать опыт. В первую ночь получилось плохо – в темноте почти сразу чуть не умер и вернулся в лагерь медитировать на форуме. Тело не требовало отдыха, и я проспал не больше часа, но вскоре понял, что так лучше не делать. Нужны перебивки, нужно ощущение нового дня, а то мозг долго не выдержит.

На следующий день я первым делом собрал ингредиенты для ночного видения и запасся простейшими эликсирами здоровья по рецепту Ачи. Зелье было слабенькое даже по меркам моего начального уровня, варилось из кукурузы. За вечер можно было приготовить несколько ведер, поскольку чего-чего, а кукурузы вокруг хватало.

Мы преодолевали невысокие, до трех тысяч метров, горные кряжи, пересекали реки и перелески, а потом опять брели по бескрайним кукурузным полям. Посадки картофеля тоже попадались, но реже. Когда мы подошли к деревне, я был уже тридцатого уровня. Копье сломалось, потеряв прочность, но у меня появился самостоятельно сшитый меховой плащ из шкурок кроликов с воротником из волка, и я знал девять способов приготовления самогона из картофельных очисток, не считая других рецептов Ачи.

Деревня меня поразила. Но не красотой и изяществом, а, наоборот, запустением и разрухой. В центре была площадка для возрождения игроков, на которой торчал резной высокий столб. Рядом стояла статуя здоровенной кошки, грубо вытесанная из камня. Может, это был ягуар, а может, пантера – назвать шедевром работу скульптора язык не поворачивался. Кошачий хвост был отломан и валялся рядом, землю вокруг усеивала труха. И все-таки внутри статуи чувствовалась некая сила, а на ощупь камень был теплым. Мне даже показалось, что изнутри идет легкая вибрация.

«Дух-защитник деревни Уасиока.

Статус: неактивен.

Состояние: 15 из 100».

Вокруг неактивного духа-защитника приткнулись два десятка ветхих одноэтажных каменных построек. Только пять из них выглядели посвежее, будто их недавно ремонтировали. Я заметил ровную кладку и свежий тростник на крыше. Остальные – один больнее другого, тут отвалилось, там перекосило.

На краю деревни разместились постройки местных мастеровых – плотника, который сейчас плел корзинки, кожевника и кузнеца. На противоположной стороне стоял покосившийся двухэтажный особняк гильдии монстроловов. Вывеска с изображением оскаленной волчьей морды болталась на одной петле и, поскрипывая на ветру, перекрывала дверь из плохо подогнанных досок. А за деревней, где заканчивались поля и к изгороди подступали джунгли, виднелась хижина шамана. Кроме того, метрах в ста на возвышенности расположились три башенки – кольки, как подсказала система, местные продовольственные склады. Вот, собственно, и вся деревня.

Жителей было даже меньше, чем домов. И, похоже, наша троица была единственной молодежью в поселении. Высокий худой староста, широко разведя руки, приветствовал нас у обшарпанных ворот. Несколько стариков и старух жались за его спиной. В грязи копошился чумазый карапуз – когда мы подошли, женщина в лохмотьях растолкала кучку аборигенов и забрала его. На фоне прекрасных природных пейзажей вид этих горемык угнетал. Да уж, племя Дубовокожих, у которых татуировки были, как у меня, явно переживало сейчас не лучшее время.

Я помнил про возможные штрафные санкции, поэтому был максимально вежлив и обходителен со всеми. Обнял старосту, познакомился с шаманом и остальными мастерами. Шаман интересовал меня больше всех, система обозначила его, как тату-мастера. Сам он был маленький, пухленький с выцветшими и расплывшимися татуировками, явно сделанными, когда он был моложе и тоньше. Но количество их было огромным.

Старики сначала вздыхали, потом некоторые начали плакать. И вроде они пришли нас встречать, но ощущение было, будто прощаются, отправляя на войну. Видимо, сценаристы переборщили со скриптами отчаянья у покоренных аборигенов.

Староста принес из самого приличного дома несколько фляг с самогоном и задвинул речь, полную надежд на то, что мы теперь вернем расположение духов и восстановим поселение. Ачи с Кенучином слушали без особого энтузиазма, а я продолжал улыбаться и всем кивать. Все вернем, все восстановим, дайте опыта побольше, а лучше расскажите, где Слеза зарыта.

Праздник устроили прямо во дворе. Быстро притащили несколько столов и лавок, расставив на них скудную закуску. Я подождал, пока народ расслабится и опьянеет, а потом пробежался по всем домам в поисках чего-нибудь ценного. Сплошное расстройство, пустота и мусор. Никогда раньше не думал, что в Эфире существует понятие «бедность», но это была именно она. Я даже ничего брать не стал из сундуков в доме старосты и в кузне. К шаману я не пошел – точнее, пошел, но черепа неизвестных мне существ, болтавшиеся в дверном проеме, как бы намекнули, что искать там нечего.

Больше всего меня расстроил мой дом, от которого осталось только три четверти. Одна стена, обвалившись, лежала теперь грудой камней и была присыпана трухой, в которую превратился тростник, покрывавший некогда крышу. Я добрел до складов, но и там меня ждало разочарование – початки кукурузы, накрытые листьями, едва покрывали пол одним слоем, хотя, судя по насечкам на стенах, когда-то эти помещения были набиты битком.

Дом гильдии оказался закрыт, а на двери висела табличка с символами, которые система дословно перевела: «Я есть Куетлачтли большой охотник на монстров. Со мной мой ученик. Мы есть отошли на маленькое количество минут». Я подергал ржавый замок, размышляя, как давно у Куечучу (когда-нибудь я привыкну к местным именам, а пока буду запоминать хоть сокращенно) началось это маленькое количество минут, и вернулся на праздник.

Попытался пристать к старосте с просьбой научить меня строить дома, но тот лишь отмахнулся. Как, впрочем, и Ачи, и Кенучин, и все остальные жители деревни. Общаться со мной согласился только карапуз, но и его быстро оттащила уже пьяная мать. Мне и самому захотелось побыть в одиночестве. Нахлынули воспоминания моего прошлого воплощения, и я выпил за упокой игровых душ своих родителей.

Самогон оказался вполне приличным – добавил несколько очков силы, снизил ловкость и мудрость, но в целом оказал расслабляющий эффект. Хотя, может, дело было в том, что впервые с начала всей этой кутерьмы меня не пытались потискать, убить или изнасиловать, а вокруг были хоть и странные, но единомышленники. И понеслось. К пятой рюмке мне стало совсем хорошо, мудрость упала до нуля, ловкость наполовину уменьшилась из-за штрафа, и нарастало желание отправиться в Динасдан, чтобы высказать Хранителям все, что я о них думаю. Я звал с собой пьяных Ачи и Кенучина, но они наотрез отказывались. Тогда я предложил им отправится в соседнюю деревню на поиски доступных туземочек, и они почти согласились, но тут прибежал раненый мужик в разорванной одежде и стал кричать, что с Куетлачтли случилась беда.

Мужичок оказался моим коллегой-монстроловом по имени Точтли, а Куечучу, как я вспомнил, был главой местной гильдии. Три дня назад они вместе ушли на охоту за кукурузным демоном, который портил посевы на дальних полях, лежащих за полосой джунглей. Теперь же Точтли рассказывал, что демонов оказалось целое семейство и пока он отважно разбирался с одним, другие напали сзади.

Деревня мобилизовалась на удивление быстро. Только что все гудели за столом пьяные – и вот уже готов спасательный отряд. В его составе оказались три воина Ягуара (Кенучин и два старичка), Ачи, шаман и я. Причем для меня это стало некоторым сюрпризом – толпа незаметно подалась назад, и я будто вызвался добровольцем.

Спасибо скриптам Эфира, Точтли моментально опознал во мне нового монстролова, схватил меня за руку и потащил в здание гильдии. С ноги распахнул дверь, не обращая внимания на замок, и подвел меня к стойке с оружием – выбирай, мол, только быстро. Мой разгоревшийся было энтузиазм потух практически моментально – я даже не знал, что такой хлам может быть в игре. Трухлявые дубинки, ржавые ножи, пара кривых копий и два древних мушкета, завезенных, видимо, еще экспедицией Магнуса. Более или менее приличный вид имело только одноствольное ружье местного производства.

«Хуицилихуитл – «гнев колибри», ружье одноствольное. Мастер Хуемак из племени Красноголовых. Уровень – 1. Урон – 40-65. Разброс – 0,8 метра на 100 метров полета пули. Эффективная дальность – 45 метров. Перезарядка – 5 секунд. Прочность – 24 из 100. Количество зарядов – 14 из 100. Дополнительные эффекты – снижение уровня шума выстрела на 10%».

Едва я взял ружье, чтобы рассмотреть, как Точтли вручил мне мешочек с пулями, похвалил мой выбор и потащил меня обратно на площадь. К нашей спасательной миссии присоединилось еще несколько тощих полуголых крестьян с мотыгами. Вид у них был пьяненький после праздника, но воинственный. Точтли издал боевой клич, и мы бодрой рысцой двинулись через джунгли.

Три часа без остановок, но при этом никто даже не запыхался. Наоборот, по мере выветривания алкоголя жилистые старички только ускорялись. Расход выносливости у местных и у меня в том числе был довольно большой, но и восстанавливалась она почти моментально. Наша группа то рассеивалась, чтобы обойти слишком густые заросли, то вновь собиралась вместе, подбадривая себя боевыми выкриками и улюлюканьем. Мы забежали в небольшое поселение, еще более убогое, чем Уасиока, и наш отряд пополнился еще пятью воинам Ягуара. Минут через двадцать после этого мы выскочили в долину, заполненную рядами молодой кукурузы.

Точтли разделил нас на две группы и почти шепотом принялся объяснять, что мы будем делать. При этом он то и дело вздрагивал, прислушивался и оборачивался, а наше воинство теряло боевой настрой. Ветер донес до нас запах гнили и свежей крови, и я вдруг тоже засомневался в успехе нашей затеи. А потом Точтли поставил меня во главу одной группы и рукой показал направление, по какой дуге идти нашему отряду. Я заикнулся, что это плохая идея, но тот лишь кивнул, мол в паспорте написано, что ты монстролов, значит, иди и лови монстров. Что там может быть сложного!?

По приказу Точтли мы разделились, обошли поле с двух сторон и двинулись навстречу друг другу. Я сжимал свое ружье так, что побелели костяшки пальцев. Выставил его перед собой и, шарахаясь от каждого шороха, медленно шел вперед. На нас пока никто не напал, но с середины поля все громче слышалось равномерное чавканье, сопровождаемое отрыжкой. Запах гнили усилился. Мы выбрались на вытоптанную площадку, метров двадцать в диаметре. И там, среди поломанных зеленый стеблей, смогли наконец увидеть кукурузного демона.

По форме он был похож на великанский початок – толстая бугристая не то гусеница, не то личинка длиной метра в два. Безносая морда с маленькими глазками, пасть с тремя рядами тупых зубов – такими можно не столько рвать жертву, сколько перемалывать зерна. Этот экземпляр был мертв, из шеи торчал обломок копья и две стрелы, а к бокам присосались твари ростом мне примерно по пояс.

– Ангиаки, – шепнул мне Ачи, – маленькие еще, слабенькие. Кровь свежую очень любят.

Я быстренько пробежался по вики и заметкам путешественника. Оказалось, что ангиаки – это злые духи детей, брошенных в лесу, когда семья неспособна их прокормить. Про то, что эти духи собираются в стаи и грызут кукурузных демонов, эфиропедия умалчивала.

Ангиаков было семеро. Четверо из них обгладывали того демона, которого убили охотники. Еще трое завалили другого, размерами чуть поменьше, и теперь тащили его, кряхтя, к темному провалу на краю вытоптанного пространства. Почти через каждый метр они останавливались и, как сурикаты, вытягивались в полный рост, оглядывались, нюхали воздух.