Текст книги "Слово авторитета"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 17
ПОЗВОЛЬТЕ, К ЧЕМУ ТАКАЯ ЧАСТАЯ СМЕНА ПАРТНЕРОВ?!

Сначала капитан Шибанов облачился в модный джинсовый костюм. Повертевшись немного у зеркала, понял – что-то не то. С таким прикидом и с такой короткой стрижкой, как у него, он больше напоминал какого-нибудь разводящего в преступной группировке, чем обыкновенного опера. А следовало расположить к себе людей, чтобы даже самая недоверчивая бабулька не терзалась подозрениями. Ведь они ж, бедные, шарахаются от любого стриженого затылка! Одеться следует попроще, например, можно достать свой старенький пиджак, и ничего страшного нет в том, что чуть повыше локтя у него темное пятно величиной с грецкий орех.

Швырнув фирменную куртку на диван, Григорий надел пиджак. В зеркало он смотрел с некоторым недоумением, как будто видел себя впервые. Надо признать, от подобного облика он успел отвыкнуть: пиджачок был явно старомоден, да и не в сезон, пожалуй. Вряд ли он надел бы его сейчас просто так, без нужды. Но нужно стопроцентно соответствовать образу и подкупить старушек своим видом, ведь они глубоко убеждены в том, что у честного сыщика больше червонца в кармане никогда не бывает.

Соседкой Галки Волковой оказалась восьмидесятилетняя старушка со старинным именем Агриппина Пантелеймоновна. Сухая и прямая, словно жердь, она излучала невероятную энергию, и Шибанову достаточно было поговорить с ней всего лишь несколько минут, чтобы оказаться во власти ее неукротимой натуры. Глядя на нее, казалось, что впереди эту женщину ожидает бессчетное количество дней и что сейчас она стоит на пороге своих лучших лет. О своих соседях она знала практически все, как если бы жила их судьбой. Поинтересуйся Григорий количеством тараканов в соседних квартирах, она, не задумываясь, ответила бы и на этот каверзный вопрос.

Томить у порога капитана Агриппина Пантелеймоновна не стала. Едва взглянув на документ, она сделалась неимоверно приветливой, превратившись из осторожной старухи в гимназистку старших курсов, которая во что бы то ни стало хочет понравиться строгому директору гимназии.

– И вы спрашиваете, с кем водит дружбу моя соседка? – напористо начала старушка, едва капитан сел на предложенный стул. – А с кем она только не водится! Как поселилась в нашем доме три года назад, так у нее столько мужиков перебывало… сколько у меня за всю жизнь не набралось, – не то пожаловалась, не то похвасталась бабка. – Я еще понимаю, возник у тебя роман с молодым человеком, так можешь с ним дружить. Но позвольте, – всплеснула она руками, – к чему же такая частая смена партнеров! Я и сама была молодой… но всему есть предел. Я думаю, что даже квартиру она приобрела на деньги своих кавалеров.

– С чего вы так решили?

– С чего я так решила! – Руки ее находились в постоянном движении. – А вы посмотрите на нее: нигде не работает, а одевается так, как нам с вами никогда не одеться, – посмотрела Агриппина Пантелеймоновна на рукав пиджака Шибанова, на котором отчетливо проступало злополучное пятно. – Вы будете со мной спорить?

– Нет, но…

– Вот и не надо! – бросилась в очередную атаку старушка. – Откуда у нее деньги, спрашивается? На шее золото, в ушах изумруды, браслеты платиновые на руках. Она просто не знает, как ей быть с деньгами, что ей кавалеры дают. Полгода назад, например, ремонт делала. Ванну поменяла, раковину поменяла, новые обои наклеила, линолеум постелила, другие двери поставила. И что вы думаете? Месяц назад опять ремонт затеяла. Я у нее спрашиваю: деточка, Галочка, ты что, опять ремонт делаешь? А она мне грубо так: не лезла бы ты, старая, не в свое дело. Я было хотела ее одернуть, а она мне и говорит, будто извиняясь, что евроремонт будет делать, дескать, прежний ее уже не устраивает. Что они там затеяли, я не знаю, но ремонт закончился у них быстро. И недели не прошло, как уже все было готово.

– Интересно… А вы знаете какого-нибудь… ну, из ее последних друзей?

– Как же мне их не знать-то, если они все время дверью в подъезде хлопают. Туда-сюда, туда-сюда! И замечание-то не сделай. У всех такие лица, что сразу голову оторвут. Вот сейчас у нее один такой есть, черный весь, не пойму никак, то ли не бреется, то ли кожа такая. Неулыбчивый, хмуро посматривает на все. А до этого к ней еще один приходил. По графику, что ли, опять не понять. Первого нет, так он сразу шасть к ней в квартиру и до утра останется.

– Значит, вам ее друг не очень понравился?

– А чего тут может понравиться-то? Проходит, не здоровается. А тут недавно стучится ко мне, вежливый такой, обходительный, голубушкой меня назвал и попросил штыковую лопату. Я в недоумении, зачем ему лопата. А он мне объясняет, что хочет клумбу во дворе подкопать! – расширила от удивления глаза Агриппина Пантелеймоновна. – Вы слышали про такое? Тоже мне, ботаник выискался.

– И что, вы дали ему лопату?

– А куда же деться-то? – вымолвила старушка. – На меня смотрит вот такими ошалелыми глазами. Ну, думаю, если откажу, так непременно задушит!

Капитан Шибанов невольно улыбнулся: собеседница так громко негодовала, как будто ей пришлось расставаться с невинностью.

– Понимаю вас, – добавил в голос сочувствия Григорий.

– Мы эту лопату с мужем обычно с собой в сад берем.

– Вы не могли бы показать мне ее? – попросил Шибанов.

– Пожалуйста, молодой человек, – живо отозвалась старушка, – я всегда готова помочь родной милиции. Я ведь и в дружине когда-то состояла. Мы жуликов по подъездам отлавливали. Бывало, пьяного какого подберешь…

– У вас, оказывается, очень богатая биография, Агриппина Пантелеймоновна, – серьезно произнес капитан.

– Ха-ха-ха! А вы, в свою очередь, очень большой шутник, молодой человек, – кокетливо повела глазами старушенция, что означало не что иное, как: «Будь я помоложе, так непременно дала бы вам жару». – А лопата, она у меня здесь, на балкончике. Мы ведь его сами пристраивали, но у нас на это разрешение имеется. Пойдемте, посмотрим.

– Я вам верю, Агриппина Пантелеймоновна, – улыбнулся Шибанов.

Балкон был прибран аккуратно и чистотой напоминал спальную комнату. Похоже, хозяйка была хронической аккуратисткой. И наверняка, прежде чем лечь в гроб, она обязательно выметет из него все стружки.

– Пожалуйста, молодой человек, – протянула она лопату с почерневшим черенком. – Это у вас, кажется, называется следственный эксперимент?

– Ну что вы! Скорее всего отработка версии. – Лопата была остро заточена, а к металлической поверхности плотно пристали частички рыжего суглинка.

– Знаете, какое дело, – уловила старушка заинтересованный взгляд капитана. – Мой старик нашу садовую амуницию не очень-то жалует, а тут вернули мне лопату заточенную. Правда, грязную! – пожаловалась она.

– Спасибо, Агриппина Пантелеймоновна, – вернул Шибанов лопату. – Вы нам очень помогли.

– Я всегда рада помочь следствию. Всегда! – уверяла старушка. – А потом, вы такой любезный молодой человек. Никогда не думала, что в милиции могут работать такие милые и интеллигентные люди. Если что, обращайтесь ко мне немедленно, я всегда буду рада вам помочь, – произнесла она на прощание.

Капитан Шибанов слегка улыбнулся, расслышав в ее словах двойной смысл. Старушка оказалась еще той проказницей.

– Непременно, – ответил он и почувствовал несказанное облегчение, когда дверь наконец закрылась.

Глава 18
ПОКОЙНИКА ПРИНЕСУТ, А ЯМА-ТО НЕ ГОТОВА

Маркелов был очень удивлен, когда после дежурства зашел в магазин и директриса без должного вступления сообщила, что его дружок находится на Ваганьковском кладбище. Он только и смог, что спросить:

– Кто же это его?

Толстушка прыснула мелким смехом в пухлый кулачок, напомнив счастливого объевшегося хомячка, и, отсмеявшись, произнесла:

– А никто, это он сам пожелал. В понедельник взял отгул и на кладбище пошел. Ты найдешь его среди могильщиков.

Искать пришлось долго. Кузьмича он встретил не среди могильщиков, от нечего делать развлекающихся вырытыми черепами, а рядом со свежей могилой, мудро покуривающим любимый «Беломор». Майор выглядел усталым и необыкновенно счастливым, подобное выражение лица можно было бы встретить у Сизифа, наконец вкатившего неподъемный камень на вершину.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – не стал скрывать изумления Маркелов.

– У нас в стране любой труд в почете. А потом, мне все едино, что ящики с водкой таскать, что могилы рыть.

Он был в своем рабочем костюме, только в этот раз перепачканном рассыпчатой супесью.

– Еле тебя нашел, – сказал Маркелов, осматриваясь. Вокруг сплошная ржавая глина, смешанная с черноземом. Не приметив ничего достойного, он опустился на корточки. – Ты среди могил прямо как демон среди покойников.

Кузьмич не опасался за собственный комбинезон – сидел на черенке лопаты, вытянув во всю длину ноги.

– Ты недалек от истины.

– Скажи мне, что тебя сюда занесло?

– У меня в магазине приятель объявился. Тоже грузчик. Иногда он здесь могильщиком подвязывается. Так бы его не взяли сюда, но он здешних ребят знает, говорит, что с некоторыми из них в одном дворе вырос. Так вот, он мне и предложил здесь с недельку поработать. Денег я должен получить столько, сколько за полгода коммунистического труда не заработаю, – и, швырнув окурок в яму, он продолжил: – По всем законам жанра я должен был от удовольствия пустить слюну до колен и до конца жизни молиться на своего благодетеля. Если бы я отказался от такого предложения, то меня просто не поняли бы. Это выглядело бы подозрительно. Поэтому я и согласился.

– Ну и как, пустил? – очень серьезно спросил Маркелов.

– Чего?

– Ну, слюну.

Кузьмич слегка улыбнулся – все-таки в чувстве юмора ему не откажешь.

– Я старался на совесть. Признаюсь, я здесь себя так зарекомендовал, что мне даже работу предложили, – не без гордости произнес Кузьмич.

– Соглашайся, – в тон ему отозвался Маркелов. – Место блатное, а потом, лишняя специализация никогда не помешает. Кто знает, как жизнь может повернуться. Вот ты на своей майорской должности сколько получаешь?

Кузьмич неопределенно махнул рукой:

– И не спрашивай, тоска берет, когда думаю об этом.

– А здесь у тебя солидный приработок.

– Ты что, думаешь, я против, что ли? – покосился Кузьмич на пожилую сгорбленную пару с цветами в руках, проследовавшую к просевшему холмику с крестом из обыкновенной арматуры. – Но как начальство еще на мое перемещение посмотрит. – Неожиданно его лицо посерьезнело. – Возможно, это тот самый случай, за который следует зацепиться крепко. Могильщики народ осторожный, просто так в свою среду никого не пускают. Попасть к ним можно только по рекомендациям проверенных людей. А вопросов у нас к этому кладбищу предостаточно. Что-то в последнее время появилось очень много свежих незарегистрированных захоронений.

– Вон оно что.

– Так что не удивляйся, если мы с тобой будем встречаться и на кладбище.

Ноги затекли, Маркелов поднялся и теперь смотрел на Кузьмича сверху вниз:

– Начальство-то тебя отпустит, с ним вопросов не будет, а вот что скажет твоя директриса?

– А-а, вон ты о чем. Ну с ней я договорюсь, – доверительно протянул майор. – А вообще она баба классная, это с виду она такая твердокаменная, а как разомлеет, то как сахар тает. Хоть лакай!

– И ты лакал? – не сумел скрыть своего интереса старший лейтенант.

– И не однажды, – отвечал майор. – А ты, однако, любопытный. Ладно, давай теперь о деле поговорим. Да ты не дави на меня своим ростом-то, – укорил Кузьмич, – присядь хоть на лопату, не запачкаешься… На природе все стерильно. Вот так-то, – произнес он, когда Маркелов присел рядом. – Тут вот какое дело. Мне передали, что операция сворачивается. Похоже, что к оружию уже подобрались. Оставаться тебе там опасно. Тебя могут заподозрить, ведь это же ты вывел на Карася. А это такие люди, что обид не прощают.

– Рановато еще, я кое-что нащупал.

Майор усмехнулся:

– Ты что, торговаться, что ли, будешь?

– Нет, но…

– Вот тогда считай, что завтра твой последний день.

– Но мне же надо что-то объяснить. Не могу же я как-то так сразу, ведь привык уже к ребятам, они ко мне стали неплохо относиться, кое-какие шероховатости удалось утрясти.

Майор взял двумя пальцами махонький кусочек суглинка, растер его и аккуратно сдул красную пыль.

– Ну, если ты такой сентиментальный, то можешь сказать, что платят тебе маловато и ты решил уйти.

– А если все-таки будут уговаривать остаться?

Майор хмыкнул:

– Однако, я смотрю, тебя крепко засосала вольная жизнь… Ладно, не обижайся. – Кузьмич примирительно хлопнул Захара по колену. – Это я так, никак не могу изжить в себе начальника. Скажи, что заработать здесь на стороне не так-то просто, заработки всего лишь какие-то разовые. Никакой стабильности. А ты уже подыскал нехилую работенку, где делать-то ничего не нужно, а деньги платят офигенные.

– А если спрашивать начнут, где такая работа? – не сдавался Маркелов.

Кузьмич удивленно посмотрел на старшего лейтенанта.

– Ну ты и впрямь возомнил себя ценным работником. Что я тебе могу еще посоветовать… Загадочно улыбнись, так и ответь, что сказать не можешь, потому что боишься конкуренции. Ну что, мне тебя учить, что ли?!

– Ладно, спасибо, Кузьмич, – крепко пожал Маркелов руку майору и, поднимаясь, шутя добавил: – Ну, ты особенно-то не засиживайся здесь, а то ведь тебе еще копать и копать. Покойника принесут, а яма-то не готова.

– Да пошел ты! – буркнул Кузьмич.

Однако поднялся и, взяв лопату, принялся ровнять стенки.

Глава 19
ИЩИТЕ, ВАМ ЗА ЭТО ДЕНЬГИ ПЛАТЯТ

Понятых было двое: молодой человек лет двадцати – двадцати двух, с едва пробивающимся над верхней губой нежным пушком, и крупная дородная женщина лет пятидесяти, с невыразительным, бесцветным лицом.

Женщина и парень сидели в углу комнаты и с безучастным видом наблюдали за оперативниками. Они больше напоминали арестованных, чем понятых. Парень выглядел мрачным, как будто опоздал на свидание к любимой девушке. А у женщины была такая печаль в глазах, словно она только что лишилась кошелька с зарплатой.

Самым большим разочарованием стало то, что оружия в квартире не оказалось. Шибанов рассчитывал увидеть его едва ли не в самой середине комнаты, в огромных ящиках, но вместо него взгляду предстала вполне ухоженная девичья светелка с вышивками на круглом столе и небольшими картинами на стенах.

Галина Волкова сидела у окна и самоуверенно посматривала по сторонам. Все-таки в самообладании ей не откажешь.

Не исключено, что часть оружия они припрятали где-нибудь в узлах и чемоданах, а большую часть зарыли. Для чего-то же им понадобилась штыковая лопата!

– Может быть, вы облегчите нашу задачу и сами укажете, где хранится оружие?

Волкова даже не удостоила его взглядом:

– Ищите, вам за это деньги платят.

В профиль она тоже была недурна: на лице ровный и умелый макияж. Оставалось только удивляться, каким это образом к ней в камеру попала косметика.

– Приступайте, – кивнул Шибанов в сторону двух оперативников, которые уже рыскали глазами по комнате в поиске возможного тайника.

Один из них, молодой и жизнерадостный, воспринимавший обыск как некоторую игру, мгновенно приступил к работе, напомнив разгоряченную лошадку, рванувшую со старта. Другой, в противоположность первому – неторопливый и очень обстоятельный, попросил понятых подвинуться, и те вскочили с дивана вспугнутыми воробышками.

Шаг за шагом они обстукивали стены, терпеливо прислушиваясь к глухим ударам. Ничего. Абсолютно.

Веселый опер открыл шкаф и аккуратно принялся вытаскивать содержимое. С интересом всматривался в каждую вещицу, для чего-то подносил их к лицу, напоминая фетишиста, и при этом так лукаво жмурился, как будто его интересовало исключительно женское белье.

Капитан внимательно наблюдал за Волковой. Она с кривой усмешкой поглядывала на старания оперов и совсем не волновалась. Дурной знак.

Шибанов не однажды присутствовал на обысках, и поведение хозяев чаще всего напоминало детскую игру «холодно – горячо». Чем ближе опера подходили к предмету поисков, тем сильнее нервничали хозяева.

Григорий подошел к окну, ткнул пальцем в горшок с цветком – земля жесткая. Давно не поливали. Оно и верно, кто же поливать-то будет, если хозяйка в следственном изоляторе. Бывает, что самые серьезные сюрпризы прячутся именно вот в такой невзрачной глиняной посуде.

В комнате утепленный дорогой линолеум – Галина Волкова предпочитала жить с комфортом. Изыск любит, а вот плинтуса у самой стены не прибиты, и край топорщился некрасивой волной.

Григорий подцепил носком ботинка линолеум и увидел, что под ним был постелен дубовый паркет.

– А что это вы на такой красивый паркет линолеум постелили? – удивленно посмотрел капитан на девушку, которая, как оказалось, наблюдала за ним с пристальным вниманием.

Слегка вздрогнула. Или это только показалось?

– У каждого свои вкусы.

Улыбка слегка растерянная, даже чуточку виноватая. А вот это уже существенно.

– Вот что, давайте отдерем линолеум и посмотрим, что под ним, – распорядился капитан.

Покрытие отдирали без суеты, осторожно, стараясь не повредить дорогую вещь, а когда смотали до середины комнаты, на темно-желтой поверхности паркета показались бурые разводы.

– Ну, чего застыли? – занервничал Григорий. – Скатывайте до конца.

Понятые, похоже, приросли к своим стульям. Они чувствовали, что назревает что-то очень серьезное, но что именно – понять не могли.

Свернутый линолеум длинным плотным бревном лежал вдоль стены.

– Откуда эта кровь? – повысив голос, спросил капитан, указывая пальцем в центр комнаты.

– Я не знаю, – нервно ответила Волкова.

– Я тебя спрашиваю, откуда на паркете кровь? – Теперь важно подавить психику, пока подозреваемая не успела придумать что-то стоящее.

– Я не знаю! – взвизгнула Галина.

– Может, ты будешь утверждать, что резала посреди комнаты барана и кровь не успела просохнуть?! – продолжал наседать капитан. – Ну?

Волкова закусила губу и, встряхнув кулачками в воздухе, проорала:

– Я не-е зна-а-ю!!

– Ладно, с тобой мы еще разберемся. Понятые, – капитан смотрел прямо на женщину, которая то бледнела, а то вдруг начинала покрываться багровыми пятнами, как если бы обвинение было предъявлено ей лично, – обратите внимание на это пятно. Предположительно, это следы человеческой крови. Экспертиза более точно ответит на этот вопрос. – Капитан вновь повернулся к Галине Волковой, закрывшей лицо руками, и продолжал жестко спрашивать: – А теперь ответь мне, зачем твой дружок спрашивал у соседей лопату?! Ну!

Волкова неожиданно оторвала ладони от лица. Момент был упущен – теперь перед ним был собранный, волевой человек. Злобно стиснув челюсти, она произнесла бескровными губами:

– А вот это вы у него и спросите.

Похоже, что дальше разговаривать с ней будет непросто.

– Непременно, – холодно ответил Шибанов.

Глава 20
В НАШЕ ВРЕМЯ ВСЕ ОПРЕДЕЛЯЮТ ДЕНЬГИ

– Жена солила, – победно объявил Иван Степанович, выставив на стол литровую банку с селедкой. – Здесь и лучок и гвоздика, все по высшему разряду, как нюхнешь, так и закачаешься… – многозначительно пообещал он.

Здесь же, на столе, стояло три бутылки пива, на пятерых крепких мужиков немного, но и вдоволь нельзя – как-никак рабочий перерыв.

Маркелов достал полукопченую колбаску, четвертинку черного хлеба, несколько вареных картофелин и, порывшись чуток в сумке, извлек бутылку водки.

– Это ты ни к чему, убери, – неуверенно запротестовал батя, – а то перепьемся и сдуру палить начнем в друг дружку.

– Я к тому, что можно в конце смены посидеть, – неуверенно произнес Захар.

– А что, повод для этого есть? – насторожился Иван Степанович.

Ворона ловко перехватил банку и вытряхнул из нее селедку в глубокую тарелку. Испачкался. Брезгливо посмотрел на руки и отер их о край газеты.

– Имеется, батя, ухожу я от вас, – рубанул Маркелов.

– Это как так уходишь? – не понял Федосеев.

– А вот так, батя, ухожу, – как можно спокойнее продолжал Захар. – Платят здесь у вас немного, как говорится, особенно не разживешься, а я ведь жениться собрался. Мне деньги нужны.

Похоже, Иван Степанович даже потерял аппетит; отодвинув от себя тарелку с картошкой, он укоризненно произнес:

– Ну, это ты, Дима, напрасно! У тебя три выходных, за это время ты можешь еще столько же заработать, если не больше.

– Все это не то, батя, – уверенно присел к столу Маркелов, – хотелось бы меньше работать да больше получать…

– Так не делается, парень, к работе нужно серьезно относиться! – Иван Степанович был расстроен не на шутку. – Знаешь, как называют таких, как ты?

– И как же? – хмыкнул Маркелов.

– Перекати-поле! Там поработал, здесь поработал, еще куда-то пристроился. А ты попробуй в одном месте потрудиться, связями обрасти, вот тогда, может быть, и деньги у тебя появятся!

– Что-то ты, батя, на него насел, – удивился Кузя. – Парень он свободный, где хочет, там и работает.

– А я вас, молодежь, воспитываю… Если бы мы в свое время так бегали, так вообще ничего не имели бы, кроме драных штанов. То за бабами бегаете, пустив слюну, то какие-то шальные деньги ищете. А вы себе под ноги посмотрите, может быть, тогда увидите все, что вам надо, – и девок крутозадых, и денег немереных.

– Что-то ты, батя, совсем разгорячился, – примирительно произнес Захар, – я ведь себе и место неплохое нашел, где мне будут платить по высшему разряду.

– Нашел, говоришь?.. А ни хрена это место не стоит. Я удивляюсь вам, молодым, как можно уходить с того места, где ты по душе пришелся. Еще неизвестно, как там дальше у тебя сложится. А ты людям здесь в душу нагадил.

– Да ладно тебе, батя, в наше время все определяют деньги. Где больше платят, туда и идешь. Разве не так? Вот скажи мне откровенно, сам бы не хотел иметь лишнюю копейку на старости лет? Вот так-то! А потом, чего ты так переживаешь? Я же не ухожу от вас навсегда.

– Ты мне зубы не заговаривай, пацан. Обидел ты меня очень. Я к тебе привязался, а ты мне вон как! Оплеуху такую выдал. Весь аппетит испортил. Даже кусок хлеба в горло не лезет.

– Ну ладно тебе, батя, – примирительно обнял Ивана Степановича за плечи Захар, – что-то ты очень раскипятился. Всегда такой ровный, а тут прямо-таки завелся. Честно говоря, я себя даже как-то неловко чувствую.

– Расстроил ты меня, парень, ох как расстроил. Давно я не пил, но вот приду домой, обязательно набухаюсь. Ты все-таки подумай, Захар, не спеши уходить, повремени.

– Все упирается в финансовый вопрос, батя.

– Ну, вот сколько бы ты хотел заработать?

– Ну, скажем, для начала тысяч тридцать баксов, чтобы тачку приличную купить. И вообще, чтобы себя как-то человеком почувствовать. С бабами в кабаках покутить.

– Ты же жениться собрался!

– Одно другому не мешает, – улыбнулся Маркелов.

– Ну ты и замахнулся! Деньги-то немалые. А может быть, тебе миллион нужен?

– Я бы и миллион, батя, взял, да вот только никто не дает, – грустно выдохнул Маркелов.

Старик взял нож, отрезал кусок сливочного масла и положил его на блюдо. Масло мгновенно потекло, заливая густым ручейком рассыпчатую картошку.

– Вот что я тебе скажу, сынок. Со своим уходом ты явно торопишься. Повремени! Москва город большой. И поверь мне, старому дураку, что деньги здесь крутятся огромные. Тридцать тысяч долларов, может быть, я тебе не смогу предложить, но на хорошую машину ты бы мог заработать, – серьезно объявил Федосеев. – Ну, так что, по рукам?

– Ничего не обещаю, Степаныч, но думать буду. Так я водочку не убираю? Пускай постоит. А после рабочего дня мы уж начнем. Если уж не за здравие, то хотя бы за упокой.

Вторую половину смены Федосеев был малоразговорчив, что на него не было похоже, а когда дежурство закончилось, попрощался сухо, как если бы они виделись второй раз в жизни.

Уже отъезжая, Захар заметил, как вслед ему тронулась белая «восьмерка». Не «хвост» ли? Показалось. «Восьмерка» отстала от него уже после второго квартала, а затем свернула в сторону.