Текст книги "Завещание старого вора"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

На столе лежали два туза: бубновый и пиковый. Что же это могло значить?

Внимательнейшим образом осмотрев зал, майор Бережной прошел в соседнюю комнату. Там на полу лежала молодая женщина в узком платье, задранном под самую грудь. Ноги ее были раздвинуты, лицо перекошено от ужаса, глаза открыты и неестественно выпучены. Хозяйка квартиры Серебрякова Лариса Васильевна тоже была задушена. На лице ее четко проступали следы побоев. На голых ногах, белых как мрамор, запеклась кровь, вытекшая из порезов, темнели пятна от недавних ожогов. Перед смертью женщину изнасиловали.

Фотограф едва кивнул майору и вновь углубился в работу. Он делал снимки с разных ракурсов, запечатлевал неприглядную позу мертвой женщины.

Майор Бережной повернулся к капитану Полуянову, и Бережной негромко спросил:

– У соседей взяли показания?

– Допрашиваем, товарищ майор. Этим сейчас занимаются лейтенант Трубачев и старший лейтенант Кондрашов.

– Что сказали соседи?

– Они говорили, что поздним вечером в квартире громко играл патефон. Вот из-за музыки и криков никто не слышал. Но Серебряковы частенько слушали пластинки, так что ничего необычного в этом не было. Где-то около десяти часов вечера патефон умолк.

– Понятно, – безрадостно протянул Бережной и осведомился: – А почему они так хорошо одеты? Серебряков в костюме, а его жена в нарядном платье? Они куда-то собирались?

– В сумочке у женщины мы нашли два билета в Большой театр. Событие в Москве большое. Около года назад труппа вернулась из эвакуации. Билеты на спектакли пользуются большим спросом.

– Я в курсе, – безрадостно проговорил майор. – Прошлым вечером там шла опера «Ромео и Джульетта».

– Так точно! А месяц назад состоялась премьера оперы «Евгений Онегин», где партию Ленского исполняет Иван Козловский. Сам товарищ Сталин на нее приходил. Через две недели обещают спектакль «Иван Сусанин».

– Я смотрю, ты большой театрал.

Капитан Полуянов смущенно улыбнулся и пояснил:

– Жена у меня в театры любит ходить, а я при ней.

Фотограф закончил снимать убитую хозяйку квартиры и принялся фиксировать вещи, валявшиеся на полу. Там были меховая шапка, вечернее платье, синяя шерстяная кофта. Каждая из них, казалось бы, должна была вызвать у домушников немалый интерес. Ее можно было хорошо продать на Тишинском рынке, где уголовники нередко сбывали краденое добро. Но преступников они даже не заинтересовали. Следовательно, они унесли с собой нечто гораздо более ценное.

Бережной вернулся в зал.

В комнате не было ничего такого, что могло указывать на личность преступников. Но майор не сомневался в одном. В квартире они появились не случайно, кто-то их навел.

– А колоду карт нашли? – спросил майор у Полуянова.

Уголовникам свойственны всякого рода сценические действия и красивые жесты. Часто подле трупа человека, приговоренного ими, воры оставляют записку, разъясняющую, за что именно был наказан отступник. Блатной мир должен знать, что неотвратимая кара настигнет всякого отверженного, где бы он ни находился.

Но Серебряков не входил в криминальный мир. Его законы на адвоката не распространялись. Наоборот, он постоянно защищал уголовников, прослыл весьма приличным специалистом, пользовался хорошей репутацией. Почему же в таком случае убийцы подбросили ему два туза? Что это должно означать?

Ефим Бережной поднял со стола бубнового туза и внимательно осмотрел эту карту. Она была совершенно новой, без каких-либо отметок или помарок, не крапленая. Пиковый туз оказался точно таким же.

– Нет, не нашли. Похоже, что карты убийцы принесли с собой.

Майор знал, что у Глеба Серебрякова была весьма непростая судьба. Прежде чем стать адвокатом, он несколько лет проработал в Московском уголовном розыске. А вдруг это месть бандитов за те дела, с которыми он не справился и его подзащитные получили большие сроки? Чтобы разобраться с этим, придется поднять все дела и выявить те, которые вызывают наибольшее сомнение.

Преступников было несколько, как минимум двое. Один вряд ли сумел бы справиться с двумя взрослыми людьми, особенно с хозяином дома, который был физически развитым человеком.

Майор Бережной аккуратно положил карты на место.

– Что вы скажете об этих убийствах, товарищ майор? – спросил капитан Полуянов. – На моей памяти такое впервые, чтобы убили адвоката, да еще и карты ему положили.

– На моей памяти такое тоже впервые, – невесело буркнул майор.

Ефим Григорьевич наклонился и некоторое время изучал веревку, каковой был связан Серебряков. Пеньковая, самая что ни на есть обычная. Такая продается в любой лавчонке. Тоже не самая большая зацепка.

– Узнавали, кто за стеной живет? – спросил Бережной у Полуянова.

– Полина Яковлевна Ларионова, одинокая старушка лет семидесяти. Мы с ней уже беседовали.

– Загляну и я. Сам поговорю с ней.

Ефим Григорьевич вышел из квартиры и негромко постучал в соседнюю дверь. По ту сторону порога раздались старческие шаркающие шаги: хозяйка не спала.

Затем прозвучал глуховатый женский голос:

– Кто там?

– Это майор Бережной из уголовного розыска. Откройте, пожалуйста. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

В квартире установилась затяжная тишина. Старушка всерьез была озабочена собственной безопасностью. Когда любопытство все-таки взяло верх над благоразумием, майор услышал звук сброшенной металлической цепочки. Дверь слегка приоткрылась. В полутемном проеме, освещенном слабой лампочкой, он разглядел старушечью седую голову со сморщенным лицом и крупным пористым носом. В глазах непосредственность, замешенная на детском любопытстве.

Бережной продемонстрировал удостоверение сотрудника уголовного розыска и широко улыбнулся для пущей убедительности, чем окончательно расположил к себе старушку, а потом бодро произнес:

– Темно тут у вас. Я чуть лоб не расшиб.

– Мы бы и рады, чтобы горело поярче, да лампочек других нет нигде. Проходите.

Дверь широко отворилась. Так всегда поступают радушные хозяева, встречающие желанного гостя.

Внутри квартиры царила опрятная неброская беднота. На окнах висели занавески, выцветшие от времени, через которые просматривалась луна, вышедшая из плена облаков. В какой-то момент Бережному показалось, что своим светом она может прожечь старенькую ткань. В комнатке стояла обшарпанная мебель, пережившая не одну смену хозяев. На вешалке в виде загнутых кверху металлических крючочков висела обветшавшая, изрядно облезшая верхняя одежда, выглядевшая такой же доисторической, как и сама хозяйка.

Помещение давно не проветривалось. Затхлый воздух буквально пробирал до кишок.

– Располагайтесь. – Старушка показала на крепкий стул с изогнутой спинкой, и майор Бережной сел на него. – Так что вы хотели узнать?

– Как вас, простите, величать?

– Нина Гавриловна.

– Нина Гавриловна, вы знаете, что произошло в соседней квартире?

– Ой, да как же мне не знать-то! – заявила старушка и с какой-то горестной готовностью всплеснула руками. – Это надо же такому случиться! Со мной уже беседовал ваш молодой человек. Какое горе! – Седая голова закачалась из стороны в сторону. – Ведь такие молодые, счастливые. Им жить бы да жить еще.

– А что вы можете сказать о своих соседях?

– Ничего дурного сказать не могу. Это правда! Приветливые, очень доброжелательные. А Глеб Сергеевич вообще золотой человек был. Бывало, заметит меня еще издалека и во весь голос так: «Здравствуйте, Нина Гавриловна». А то еще и рукой помашет. Дескать, рад видеть вас.

– А чужие люди к ним часто приходили? Все-таки Глеб Сергеевич адвокатом был, а эта работа располагает к общительности. Или, может, кто-то заглядывал к его жене? Например, школьные подруги? Какие-то приятели?

– Никого из посторонних я не видела. Не привечали они чужих. Жили очень замкнуто. Наверное, им и вдвоем хорошо было.

– Неужели никто так и не приходил?

– Нет, – уверенно произнесла бабка. – Все-таки они у меня за стеной живут. Если бы кто-то чужой был, так я бы непременно знала. Вот, правда, к ним домработница приходит. Но она не чужая, вроде бы как уже своя.

– Домработница, говорите? – Бережной чуть напрягся.

Об этой особе Полуяновым не было сказано ни слова.

– Давно она у них работает?

– Не хочу сказать, что давно, но уже с год или около того.

– И что же про нее хозяйка говорила? Вы с ней беседовали об этом?

– Иногда что-нибудь рассказывала. – Старушка несколько воодушевилась.

Случившийся разговор был для нее некоторой отдушиной в размеренной жизни.

– Бывало, что и жаловалась на нее.

– А что так?

– Девчонка-то она хорошая, – тотчас поправилась старушка. – Ничего такого за ней не водилось. Опрятная, не скандальная. Вот только хозяйка жаловалась, что у нее все время какие-то дела обнаруживались. Она частенько отпрашивалась и куда-то уходила. А какой хозяйке такое понравится? Лариса поговаривала даже, что присмотрела уже новую помощницу. Я так думаю, если тебя наняли и деньги хорошие платят, так ты будь добра работать как положено. Или я что-то неправильное говорю? – спросила бабулька и пристально посмотрела на майора.

– Все верно, – охотно поддакнул Бережной. – Как бы мне найти эту домработницу? Вы случайно не знаете, где она проживает?

– Даже не подскажу. – Старушка на минутку призадумалась. – Хотя постойте. Видела я ее на шоссе Энтузиастов. Это в двух кварталах отсюда будет. Я ее приостановила даже и спрашиваю: «Куда это ты, Дашенька?» А она мне показывает на угловой дом, пятиэтажный с балконами, и говорит: «А я живу здесь, квартиру снимаю».

– А как фамилия домработницы, не вспомните?

– Ой, дайте подумать. – Старушка наморщила лоб. – Ко… Ко… Точно, Коваленкова!

– Вы нам очень помогли, – сказал майор Бережной и быстро записал в тетрадь показания Нины Гавриловны. – Спасибо. – Он поднялся, зашагал к двери, приостановился у порога и добавил: – Желаю вам хорошего сна, надеюсь, что вас больше никто не побеспокоит. Вам и так сегодня уже досталось.

– Да какой там сон, милок, – отмахнулась старушка. – Разве после всего этого уснешь? Да и просыпаться уже пора.

Ефим Григорьевич плотно прикрыл за собой дверь и тут же услышал, как повернулся язычок замка и легонько звякнула металлическая цепочка.

– Вот что, капитан, – обратился Бережной к Полуянову, курившему папиросу на лестничной площадке. – Сходи на Энтузиастов. В самом начале улицы будет угловой пятиэтажный дом с балконами. В нем живет домработница Серебряковых Коваленкова. Узнай, в какой именно квартире она обитает, и приведи ее сюда. Побыстрее! Я тебя здесь буду ждать.

– Сделаю, – охотно отозвался капитан.

– Возьми с собой милиционера, – заявил Бережной. – Мало ли что там может быть.

Майор вернулся в квартиру Серебряковых и принялся писать протокол.

«Вечером 13 июля по улице Ямской, дом № 9, в квартире № 37 произошло двойное убийство. Был убит хозяин квартиры, адвокат Глеб Сергеевич Серебряков, 1910 г. р., а также его жена, домохозяйка Лариса Васильевна Серебрякова, 1916 г. р.

По предварительным данным, смерть супругов наступила 13 июля около 22 часов. Перед смертью Г. С. Серебрякова и его жену Л. В. Серебрякову пытали. На теле Г. С. Серебрякова обнаружены многочисленные колотые раны, а также ожоги, по всей видимости, от уголька папиросы. На шее удавка, пеньковая веревка около одного сантиметра в диаметре, ставшая, по всей видимости, причиной его смерти.

На теле Л. В. Серебряковой многочисленные ожоги, особенно на предплечьях и внутренней части бедер. Женщина тоже была задушена и перед смертью изнасилована.

Предположительно преступников было более двух. Установить их точное количество в настоящий момент не представляется возможным. Механических повреждений на двери и на замке не обнаружено.

По предварительной версии супруги сами впустили убийц в квартиру. Не исключено, что они были хорошо знакомы.

В зале на полу находится вскрытый тайник. Вещей и драгоценностей в нем не обнаружено».

Входная дверь открылась. В комнату в сопровождении капитана Полуянова вошла девушка лет двадцати двух в синем приталенном платьице с тонким кожаным ремешком на поясе. На аккуратной головке голубенький берет, слегка сдвинутый набок.

– Вот, привел, товарищ майор, – доложил Полуянов. – Дарья, домработница Серебряковых.

– Очень хорошо, – сказал Ефим Григорьевич и остановил на девушке внимательный взгляд. – Я сотрудник уголовного розыска майор Бережной. Местонахождение вещей в квартире вы хорошо знаете?

– Да. Я ведь здесь каждый день убираюсь.

– Тогда давайте с вами сейчас пройдем по комнатам, и вы нам подробно расскажете, что тут пропало. Постарайтесь собраться и не пропустить ни одну мелочь. Это очень важно. Ваши показания помогут нам в розыске преступников. Вы готовы?

– Да, – негромко и несколько растерянно произнесла девушка.

– Начнем вот с этого. – Майор показал на громоздкий темно-коричневый шкаф с массивными закругленными углами, в котором плотно, едва ли не налезая друг на друга, стояли фарфоровые сервизы, а центральное место оставалось пустым. – Вы здесь ничего не замечаете?

– Шкатулка на полке была, – уверенно проговорила девушка. – В ней Лариса Васильевна золотые украшения хранила.

– А вы можете вспомнить, какие именно украшения в ней были, сумеете как-то описать их?

– Я в шкатулку не заглядывала, – несколько сконфузившись, отвечала девушка. – Но она часто доставала оттуда колечки, браслеты, а еще бусы из жемчуга.

– Так, уже хорошо, – сказал майор Бережной, записал то, что сейчас услышал, в тонкую ученическую тетрадку и осведомился: – А нить жемчужных бус длинная была?

– Очень длинная, – подтвердила девушка. – Это ожерелье она два раза вокруг шеи обвивала, и оно еще вот до сих пор свисало. – Она провела ребром ладони по своей груди.

– Что еще хозяйка брала из шкатулки?

На какую-то секунду Дарья задумалась, потом ответила:

– Брошь еще была с камушками. Они очень красиво переливались, когда Лариса Васильевна у окна стояла, повернувшись к свету.

Тут ее взгляд упал на труп адвоката Серебрякова, находившийся на стуле в сидячем положении и укрытый белой простыней. Все следственные мероприятия уже были проведены. Теперь сотрудники уголовного розыска дожидались труповозку, чтобы загрузить в нее окоченевшие тела. По какой-то причине машина задерживалась. Как и полагается, покойников милиционеры укрыли простынями. Белый свет им был уже не нужен.

Лицо Серебрякова было разбито. Через простыню неряшливыми багровыми пятнами просачивалась кровь.

Губы домработницы вдруг задрожали, она кое-как удержала в себе крик, вырывающийся наружу, и простонала:

– Это Глеб Сергеевич?

– Да, это он, – негромко подтвердил майор Бережной. – Его убили бандиты, проникшие в квартиру. Поэтому мы очень нуждаемся в вашей помощи. Нам нужно как можно быстрее отыскать убийц.

– А Лариса Васильевна?.. Ее тоже убили? – Даша едва шевелила побелевшими губами.

– Она тоже мертва. Лежит в соседней комнате.

Губы Коваленковой беспомощно задрожали. Она пыталась что-то сказать, но вместо слов из ее горла вырывался лишь прерывистый сип. Свидетельница закатила глаза и вдруг стала валиться на майора Бережного, стоявшего рядом. Он подхватил девушку на руки и аккуратно положил ее на диван.

– В обморок упала! Этого только нам еще не хватает! Воды принесите! – прикрикнул Бережной на замешкавшихся оперативников. – Хорошо, что я успел подхватить, а то так и грохнулась бы на пол.

С кухни, держа в руке кружку с водой, вернулся капитан Полуянов.

– Что делать-то, товарищ майор? – спросил он, растерянно глядя на девушку, лишившуюся сознания.

– На лицо брызни! – в сердцах воскликнул Бережной, обмакнул пальцы в кружку и стряхнул холодные капли на девушку. – Не жалей воды-то! Плесни! Всему вас учить нужно!

Полуянов щедро плеснул воду из кружки на закрытые глаза девушки. Тонкая струйка с подбородка потекла на шею. На светлом платье остался влажный след.

Даша приоткрыла глаза.

– Что со мной было? – спросила она, заплакала и громко запричитала: – Значит, их убили… убили.

– Как ты себя чувствуешь, Даша?

– Убили…

– Давайте поаккуратнее приподнимем ее.

– Не нужно, – запротестовала Коваленкова и кое-как села на диван.

Майор Бережной горестно вздохнул. На ближайшее время Дарья Коваленкова уже не свидетель. Она будет плакать, вздыхать, причитать. Вряд ли в таком состоянии эта особа способна поведать нечто полезное. Времени на то, чтобы ее утешать, не было, как и особой нужды в этом. Вот успокоится барышня, тогда и разговаривать с ней будет легче.

По лицу Дарьи обильно текли слезы. Плакала она тихо, без надрывов, так, как обычно плачут люди, задавленные тяжелым труднопереносимым горем.

– Как же это так? Почему?..

– Вам лучше сейчас идти домой, – сказал майор Бережной. – Когда поправитесь, тогда и поговорим. Вас проводить?

– Не нужно, – воспротивилась Дарья. – Я сама дойду.

Она с трудом поднялась на ноги и вышла из квартиры.

– Проводи ее, – негромко сказал Трубачеву майор Бережной, когда за девушкой закрылась дверь. – Еще не хватало, чтобы с ней что-то произошло. Пока она у нас единственный свидетель, который может сказать что-то конкретное.

– Есть! – охотно отозвался на приказ лейтенант и едва ли не бегом пересек комнату.

Фотосъемка уже была завершена. Флегматичный эксперт-криминалист капитан Гараев заканчивал осмотр помещений. К этому делу он всегда подходил скрупулезно, старался не пропустить даже малейших деталей, совершенно справедливо полагая, что без них не получится полновесной картины любого преступления.

Капитан Гараев обладал еще одним важным личностным качеством. Он имел великолепную память и о делах десятилетней давности мог рассказать в мельчайших подробностях.

– Что можете сказать по этому делу, Ринат Шамильевич? – спросил майор Бережной.

– С первого взгляда видно, что здесь поработали настоящие уголовники, мерзавцы с большим криминальным опытом. Этого у них не отнять, сами понимаете. Убийство они осуществили цинично и весьма жестоко. Отпечатков пальцев я не обнаружил. Преступники, скорее всего, действовали в перчатках. Имеются нечеткие следы обуви. Предположительно убийц было трое. Крови на полу много, но никто из них на нее не наступил. А у вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

– Трудно сказать, – честно признался майор Бережной. – Но уже ясно, что дело будет непростым.

– Труповозка приехала, – объявил Трубачев.

– Задержались они сегодня, – неодобрительно проговорил Бережной, чувствуя, что очень устал. – Давайте берите носилки и аккуратно выносите трупы.

Глава 3
Больше не задерживаю

Январь 1944 года

Старший майор Александр Михайлович Урусов возглавлял Управление Рабоче-крестьянской милиции по Свердловской области уже довольно давно, с тридцать восьмого года. Он отличался трудолюбием и благополучно поднимался по ступеням карьерной лестницы.

Когда в декабре сорок третьего года его вызвали в Москву, в Наркомат внутренних дел, Урусов не особенно удивился. Кроме совещаний, требующих личного присутствия, ему приходилось решать еще массу текущих дел, в том числе и в столице. Вдобавок он всегда был рад увидеть своего тезку и земляка Александра Михайловича Трубочникова, работавшего прежде по соседству, в Челябинской области. С этим человеком, теперь ставшим большим начальником, его связывали крепкие дружеские отношения.

Он перешагнул порог наркомата и направился прямо к нему в кабинет.

Трубочников его уже ждал.

– Здравия желаю, товарищ комиссар третьего ранга! – четко проговорил старший майор Урусов.

– Здравствуй, Саша, – сказал Трубочников и пожал руку гостя. – Присаживайся. – Когда тот сел, хозяин кабинета продолжил: – Давай не будем терять время на долгие предисловия. Я хочу, чтобы ты прочитал вот этот приказ. – Он пододвинул к нему тонкую папочку с двумя листками бумаги. – И сразу идем на совещание, на которое ты тоже приглашен.

– Что за тема?

– Сейчас по всей стране наблюдается всплеск преступности. Наша задача – противостоять этому всеми возможными методами. Руководство допускает, что допустимы самые крайние меры. Вплоть до расстрела на месте, если таковые преступления идут против социалистической собственности, угрожают жизни и здоровью советских граждан.

– Как это было в сорок первом в Москве?

– Именно так. А ведь военное положение в стране пока еще никто не отменял. Ладно, ты читай.

Урусов внимательно прочитал приказ наркома о назначении его на должность начальника уголовного розыска города Москвы с присвоением ему звания комиссара милиции третьего ранга. Он закрыл папку и вернул ее Трубочникову.

– Не возражаешь, комиссар милиции третьего ранга товарищ Урусов? – поинтересовался тот.

– Как же я могу возражать, когда приказ уже подписан? – с улыбкой проговорил Урусов. – Хотя признаюсь, для меня такое назначение очень неожиданно. Другой регион, практически незнакомый. В Москве я только в командировках бывал. Тут есть свои особенности, ответственности больше. Все-таки столица.

– Ничего, справишься! Руководство решило, что на эту должность ты подходишь больше, чем другие кандидаты. А их было немало. Начальству, как ты знаешь, всегда виднее. Так что не обессудь.

– Когда мне принимать дела?

– Время играет против нас. Преступники наглеют, становятся все более дерзкими, жестокими. С ними надо бороться. Поэтому я даю тебе два дня! Это самое большее. Квартира служебная для тебя уже готова. Выделили из резерва, вот держи. – Трубочников протянул Урусову связку ключей, стиснутых крепким металлическим кольцом. – Никакой мебели везти не нужно, она уже вся обставлена. Уверен, что квартира понравится и тебе, и твоей семье. А сейчас давай пройдем в актовый зал. Там уже народ собрался. Время дорого.

Через двое суток Урусов приехал в Москву. В этот же день он позвал в свой кабинет на оперативное совещание начальников отделов с докладами о состоянии дел в городе. Новый руководитель Московского уголовного розыска был знаком этим людям. Временами они пересекались в наркомате на совещаниях, обменивались мнением о преступлениях, совершаемых в регионах и в столице, делились информацией по разыскиваемым правонарушителям. Но никто из высокопоставленных сотрудников МУРа даже предположить не мог, что Александр Михайлович Урусов станет их непосредственным начальником. Одно дело встречаться где-то накоротке и по-приятельски общаться, совсем другое – перешагивать порог его кабинета в качестве подчиненного.

О том, какой Урусов начальник, никто из людей, присутствующих на совещании, понятия не имел. Им следовало проявить некоторую сдержанность. По этой причине возникла скованность в общении. Даже те начальники отделов, которые в прежнее время обращались к нему по-дружески, теперь перешли на официальное «товарищ комиссар третьего ранга». Чин генеральский, требует должного уважения. Но Александр Михайлович держался просто, давал возможность высказаться руководителям всех подразделений МУРа.

Первым делал доклад начальник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Он отметил, что за последние месяцы число подобных преступлений значительно выросло.

За ним докладывал начальник отдела, занимавшегося раскрытием афер и мошенничества, связанных в том числе и с банковской сферой. Как выяснилось, в Москве за последнее время появилось много людей, выдававших себя за фронтовиков, стремившихся по поддельным наградным документам получить выплаты за медали и ордена.

Последним докладывал майор Бережной, начальник отдела по борьбе с бандитизмом. Он откровенно, не особенно выбирая выражений, рассказал, что за последнее время число тяжких преступлений заметно увеличилось. Очень много оставалось висяков, среди которых грабежи и убийства.

Комиссар милиции третьего ранга товарищ Урусов сперва лишь хмурился, а потом не выдержал и задал вопрос:

– С чем вы связываете увеличение числа преступлений?

– Напрямую это связано с уходом на фронт наших наиболее подготовленных кадров. Им на смену пришла молодежь, еще не успевшая набрать должного опыта. Еще одна из главных причин увеличения числа преступлений – это большое количество оружия, находящегося на руках у населения.

– Откуда берется это оружие?

– Бо́льшая часть его была оставлена на полях сражений и подобрана там. Немало стволов привозят с передовой фронтовики.

Начальник управления неодобрительно постучал карандашом по стулу. Была у него такая скверная привычка.

– Вы можете обозначить самые криминогенные районы Москвы? – спросил он.

Майор Бережной подошел к карте, висевшей на стене, взял указку, стоявшую в углу.

– Марьина Роща, Вахрущенка, Даниловская застава. Данные районы и раньше входили в число криминогенных, этим нас особенно не удивишь. Но в последнее время самым проблемным местом в столице сделался Тишинский рынок, или Тишинка, как по-простому говорят москвичи. Я бы хотел его выделить особенно. Там царит самый настоящий разбой! Дня не проходит, чтобы на рынке не было совершено ограбление или не произошло какое-нибудь другое серьезное ЧП. Бандитские шайки отбирают у москвичей даже продуктовые карточки, обрекают на голодную смерть целые семьи.

– Картина получается удручающая, прямо скажу, – заявил комиссар третьего ранга. – Сделаем вот что. Приказываю каждому отделу в трехдневный срок подготовить предложения по улучшению нашей работы. В ближайшее время мы должны сломать хребет преступности в Москве и по всему Подмосковью. Задание понятно? Если так, то возвращайтесь к работе. Наш разговор закончен.

Офицеры дружно поднялись и потянулись к выходу. Впечатления от нового начальника у них были самые противоречивые. Но в том, что он свое дело знает, сомнений не было ни у кого.

Майор Бережной выходил последним. Он задержался у самого порога, пропустил остальных участников совещания.

Когда дверь закрылась, Ефим Григорьевич повернулся к Урусову, сделавшемуся вдруг напряженным, и отчеканил:

– Товарищ комиссар третьего ранга, разрешите обратиться.

– Обращайтесь, товарищ майор, – угрюмо произнес Урусов и приподнял голову.

– Я подавал рапорт об отправке на фронт, – произнес майор Бережной. – Мне хотелось бы, чтобы он был удовлетворен…

– Знаю, – перебил его комиссар третьего ранга. – Ты уже три раза его подавал. Меня об этом уже известили, сказали, что ты и дальше будешь подавать рапорта, не успокоишься. Вот только я никак не думал, что это произойдет в первую же нашу официальную встречу.

– Товарищ комиссар третьего ранга…

– Ты меня послушай, майор, не перебивай! – Урусов добавил в голос некоторой строгости, выдержал должную паузу и продолжил с жестковатыми нотками: – Многим из нас хотелось бы попасть на фронт и бить фашистов, да только мы понимаем, где сейчас нужнее. Кем ты там будешь? Скорее всего, замполитом. Их в Красной армии много, а вот таких опытных сыскарей, как ты, по пальцам можно пересчитать. Или ты думаешь, что без тебя немцев не разобьют?

– Разобьют, конечно, товарищ комиссар третьего ранга. Мы осиновый кол им в гроб вколотим, но дело в том…

– А тут кто будет всех этих гадов вылавливать? Кому прикажешь молодежь учить? Мы буквально обескровлены, лучшие кадры сейчас на фронтах, а бандиты этим пользуются, все больше наглеют! Ты ведь сам только что об этом говорил. У нас здесь тоже не медом намазано. Ты сводки за последние сутки читал?

– Читал.

– И что скажешь?

– Радостного мало.

– Все так и есть. Только за последние сутки в перестрелках убиты пятеро наших сотрудников! Не берусь утверждать, что завтра их будет меньше. Бандиты стреляют из-за угла, бьют в спину. Я не знаю, как мне вдовам в глаза смотреть, что матерям сказать. Здесь, в тылу, тоже идет самая настоящая война. Ты подготовлен к ней лучше, чем кто-либо другой. Надеюсь, ты меня понял, товарищ майор, и давай больше не будем заводить разговор на эту тему. Все ясно?

– Так точно!

– Тогда я тебя больше не задерживаю.