Текст книги "Заповедь Варяга"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Стреляйте только через двадцать минут, я как раз должен подойти поближе, – распорядился Джанни Орси.

– Не волнуйся, Джанни, – заверил Сальваторе, – мы сделаем все как нужно.

Джанни Орси хорошо знал эти места. Не раз Гобетти приглашал его в замок в качестве почетного гостя. Чаще всего это случалось вечером, и старик без труда нашел нужную тропинку. Оставалась минута. Он подобрался совсем близко к воротам, когда услышал негромкие выстрелы и увидел, как на стену, подобно бесчувственным восковым фигурам, один за другим опрокинулись три охранника. Через непродолжительную паузу раздалось еще три выстрела, и каждая пуля нашла свою цель. Джанни Орси, спрятавшись за стволом дерева, с интересом наблюдал за поднявшейся суматохой.

– Они там! – раздался панический голос.

– Быстрее! Чтобы не ушли! – вторил ему другой.

Рядом, метрах в тридцати, Орси услышал хруст ломаемых веток, и скоро из-за кустов на поляну выбежала свора псов. А еще через мгновение раздалось несколько хлопков, и тотчас послышался визг подстреленных собак. Старый Джанни внимательно осмотрелся по сторонам. Поблизости никого. Он вышел из укрытия, продолжая держать руки в карманах. Эту привычку через пласты прожитых лет он пронес из глубин буйной молодости, когда плащ оттягивал груз огнестрельного металла, а быстрая реакция играла куда большую роль, чем слова убеждения. Единственная неприятность состояла в том, что после таких аргументов приходилось менять плащ.

Неторопливой походкой он вошел во двор. Его никто не встретил. Дом выглядел необитаемым, только на самом верхнем этаже ярко полыхал свет. Именно здесь находился кабинет Луиджи Гобетти. Видно, он так надежно чувствовал себя в окружении двух дюжин охранников, что даже не поинтересовался, кто же все-таки затеял эту стрельбу. А может, перестрелка в его поместье такое же привычное дело, как теплый дождик в летнюю пору. От этой догадки губы Орси сложились в ироническую улыбку: скорее всего дон Гобетти боится шальной пули, поэтому решил переждать развязки в своей норе. Джанни неторопливо поднимался по ступеням. Вот она, дверь Гобетти.

Орси почувствовал, как его ладони вдруг сделались влажными, и он с досадой подумал о том, что в молодости не замечал за собой подобной потливости. А может быть, старость окончательно доконала его? Джанни Орси пинком распахнул дверь и увидел двух мужчин, сидящих за столом. Щурясь от удовольствия, они потягивали пиво: один из них был хозяином дома, приемным сыном некогда всемогущего Альберто Монтиссори, лицо другого тоже показалось Джанни знакомым. И тут он вспомнил, что однажды видел второго в кабинете Грациани, – это был Сержант, жестокий и профессиональный киллер. Внезапное озарение спасло ему жизнь – не вынимая рук из карманов, он выстрелил из обоих стволов прямо в грудь Юрьеву, и тот, опрокинув на себя бокал с пивом, повалился на пол. Старик подошел к нему на расстояние одного шага и посмотрел в обескровленное лицо Сержанта.

– Жаль... что приходится помирать от пули дилетанта, – слабо прошептали губы киллера.

– Успокойся, малыш, тебя убил настоящий профессионал, – нашел для Сержанта подходящие слова старый Джанни и, потеряв к нему интерес, повернулся к Луиджи: – А теперь у меня к тебе есть вопрос... дорогой крестник.

– Я слушаю тебя, Джанни, – старательно скрывая страх, едва слышно проговорил Гобетти.

– Почему ты убил моего мальчика? – с болью в голосе произнес Орси.

– Поверь мне, Джанни, я не убивал его... все получилось очень неожиданно.

– Помнишь, я тебя предупреждал, чтобы ты не привлекал моего мальчика в свои игры?

– Джанни, – поднялся из-за стола дон Гобетти, – он пришел ко мне по собственной воле.

– Куда ты дел тело моего мальчика? – не обращая внимания на его слова, спросил Орси.

Набравшись мужества, Гобетти отвечал:

– Он в подвале... Джанни.

– Мне нечего тебе больше сказать, Луиджи, ты сам выбрал свою судьбу. Прощай!

Прозвучавший выстрел громким эхом звучно раскатился по комнате, заставив звякнуть хрустальные подвески люстры. Дон Гобетти некоторое время продолжал стоять, а потом, обессилев, неловко ухватился пальцами за край скатерти и, пробуя удержаться, потянул ее на себя. Луиджи Гобетти грузно повалился на пол. С минуту старый Джанни разглядывал застывшее лицо Луиджи – спокойное, даже мирное, еще не тронутое смертью. Затем, смилостивившись, он снял плащ и бросил его на покойника.

– Вот тебе мой последний подарок, Луиджи, – проговорил Джанни, развернулся и направился в подвал.

У самого входа он натолкнулся на труп сына.

– Бедный малыш... Как же ты так? Я отдал тебе все... что же ты со мной сделал! – Джанни поднял остывшее тело на руки и пошел к выходу. – Нечего тебе лежать у чужих людей. Нужно возвращаться домой.

Во дворе старого Джанни встретили Род и Лючино.

– Их оказалось не так много, как мы думали, – сообщил Род. – Жаль только, Сальваторе слегка зацепило в ногу, он сейчас в машине.

– Давай мы тебе поможем, Джанни. Машина здесь, у входа, – предложил Лючино.

Джованни осторожно перенесли в автомобиль. Лицо у младшего Орси было бледным, только сейчас старики обратили внимание на то, как сильно он похож на отца.

– Обождите немного, в доме у меня осталось небольшое дельце, – сказал Орси и тотчас скрылся.

На низком столике, поверх кипы журналов, стоял телефон. Джанни Орси колебался всего лишь мгновение, а потом набрал номер шефа полиции:

– Ричард Баттлер? Приезжай срочно со своей командой в загородный дом Гобетти. Зачем?.. Там ты найдешь гору трупов. Никогда не любил, как они смердят. Кто говорит? Считай, что один из покойников, – вяло отозвался Орси и небрежно отбросил трубку в сторону.

* * *

Владислав спешил. Вдавив педаль газа до упора, он мчался по направлению к замку Гобетти. Скорость была предельной, но он ее совсем не чувствовал. Мимо проносились дома, деревья, один раз он чуть не наехал на бродячего пса, а на выезде из города едва не столкнулся с красным «Феррари». За городом дорога была пустынной, и он радовался тому, что никто не помешает ему мчаться с предельной скоростью. Спидометр едва не зашкаливало, стрелка уже перевалила за двести миль. Совсем скоро на самой вершине холма показался замок Гобетти, который был ярко освещен и притягивал к себе взгляд, словно большой магнит.

Владислава немало удивили распахнутые настежь ворота, а еще какая-то зловещая тишина. Некоторое время Варяг оглядывался, а потом, вынув пистолет, вышел из машины. Пусто. Как будто всех обитателей замка взяли к себе темные неведомые силы. У ворот он наткнулся на лежащую в пыли подстреленную овчарку с оскаленной пастью. Осмотревшись, увидел на земле, в тени деревьев, застывший труп мужчины. Стараясь не перепачкаться в крови, перевернул его на спину и узнал в нем Салари Барри, одного из доверенных людей Гобетти. Вокруг никого не было видно. То, что около дома Гобетти с полчаса назад гремела нешуточная перестрелка, было и дураку понятно.

Однако единственное, что сейчас волновало Владислава, так это местонахождение Светланы с сыном.

Первый этаж здания был безмолвен. Крутая винтовая лестница уводила под самую крышу. Варяг осторожно, как будто ожидал, что под каждой ступенью заложена мина, стал подниматься. Одна из комнат оказалась открытой. Владислав долго не решался входить в нее, опасаясь столкнуться с чем-то ужасным. А когда наконец отважился, то увидел окровавленный труп, лежащий в самом центре комнаты.

Пустым невидящим взглядом Луиджи Гобетти смотрел в никуда. Окружающее больше его не интересовало. Вот, значит, как оно обернулось. Кто же это его опередил? Владислав заглянул в следующую комнату, прошелся по этажу. Дом был пуст. Всюду его встречало безмолвие. Разбежались даже слуги.

– Света, где ты?! Света?! – кричал Варяг в пустоту.

Он вдруг понял, что очень устал, и единственное, что его могло выручить, так это крепкая сигарета. Он присел в одно из кресел и с наслаждением закурил. Владислав даже не услышал, как в комнату, в сопровождении трех полицейских, вошел Ричард Баттлер. Полицейские застыли, наблюдая за тем, как в центре мертвого царства господин Игнатов попыхивает ядовитым дымом. Владислав докурил сигарету, затушил окурок о хрустальную пепельницу и только после этого обратил внимание на четырех полицейских, сжимавших в руках по «магнуму».

– Надеюсь, вы получили удовольствие от выкуренной сигареты, господин...

– Игнатов.

– ...Игнатов? – вежливо поинтересовался шеф полиции.

– Вы не угадали... Эта была самая скверная сигарета в моей жизни, – без всяких эмоций откликнулся Варяг.

– Я очень сожалею, – на лице полицейского появилось нечто напоминающее сочувствие. – А теперь я попрошу вас пройти с нами в машину.

– Если я арестован, тогда вы забыли зачитать мои права, – все так же бесцветно произнес Владислав.

Полицейский сдержанно улыбнулся.

– Хорошо. Зачитываю вам ваши права... Вы можете молчать, все, что вы скажете, впоследствии может быть использовано против вас в суде... – заученно говорил шеф полиции, после чего потребовал: – А теперь покажите ваши руки.

Владислав выставил вперед ладони, и тотчас один из полицейских профессионально защелкнул на его запястьях блестящие наручники.

– Давно на моих руках не было браслетов, – по-русски сказал Варяг.

– Прошу вас говорить по-английски, – повернулся к Владиславу Ричард Баттлер.

– Я хочу сказать, что несколько часов назад у меня пропала жена, я подозреваю, что она была похищена.

– Ваша жена Светлана Игнатова?

– Да, – Варяг внимательно посмотрел на Баттлера. Этот полицейский умеет удивлять.

– Не волнуйтесь, она в безопасности. Час назад госпожа Игнатова заехала в полицейский участок и заявила о том, что была похищена и содержалась в этом доме, – сообщил полицейский.

– Сколько же мне дадут за убийство Гобетти? – вяло поинтересовался Варяг.

Лейтенант сделал серьезное лицо и произнес:

– Если вы к этому действительно причастны, то я могу вам только посочувствовать, господин Игнатов. Наказание может быть в виде пожизненного заключения.

– Вот как! Значит, у меня будет предостаточно времени, чтобы подумать о своих грехах и раскаяться.

– Вполне возможно, – кивнул Баттлер.

Через несколько минут Варяг, сопровождаемый тремя дюжими полицейскими, покинул негостеприимный дом.

* * *

Между Варягом и Нестеренко опять было толстое стекло. За спиной Владислава, заложив руки за спину, маячил уже знакомый угрюмый сержант. Казалось, ничего не изменилось с их последней встречи.

– Так, значит, меня все-таки переправляют в Россию? – спросил Владислав.

– Да. Послезавтра, – кивнул Егор Сергеевич. – Решение по твоему вопросу принято окончательно.

– Эти два дня в американской тюрьме будут для меня самыми длинными. С этим залогом... Я не хотел вас подводить, Егор Сергеевич, но так вышло... Просто не мог поступить по-другому, – Варяг чувствовал себя виноватым, что бывало с ним довольно редко.

– Не вини себя ни в чем, ты поступил правильно. Вот что, Владик, я тебя провожу. Обещай мне, что когда будешь садиться в самолет, повернешься в сторону аэропорта и помашешь мне рукой, – неожиданно попросил академик.

Варяг улыбнулся и кивнул:

– Надеюсь, что сделать мне это будет не трудно.

– Вот и хорошо. А теперь мне нужно идти. До встречи в России, мой мальчик!

* * *

Варяг нашел в доме Гобетти только труп его хозяина. Смотрящий даже не подозревал, что вместе с Гобетти в последнюю минуту его жизни рядом находился еще один человек, кровный враг Владислава – киллер по прозвищу Сержант. Старый Джанни Орси, выстрелив в русского убийцу, был уверен, что навсегда избавил мир от этого страшного типа. Однако Сержант, по вечному и не изменяемому никакими обстоятельствами закону подлости, все-таки выжил. Помог тонкий, но надежный бронежилет, который он почти никогда не снимал. Мало того, Сержант сумел скрыться, прежде чем вслед за убитым горем старым итальянским гангстером в доме Гобетти появился Варяг.

Долгих четыре года Сержант готовился к встрече с Владиславом. Для своего с ним свидания он отлил специальные пули, которые покрыл позолотой. Однако встреча с Варягом все время откладывалась, и он начинал понемногу извлекать из своего запаса позолоченные пули. Трупы с драгоценным металлом внутри обнаруживались во многих регионах мира.

Скоро золотые пули стали как бы его визитной карточкой, их появление было неким гарантом исполнения заказа. О киллере высочайшего класса знали люди из ФСБ и ФБР, но этот факт нисколько не волновал Сержанта. Повышенный интерес к его персоне сулил и немалые гонорары.

Два года Сержант искал Варяга в Европе. И вот сейчас в Америке ему удалось отыскать Варяга. Сложность заключалась в том, что того упрятали в исправительный центр, где он оставался в недосягаемости. Можно, конечно, нанять людей, которые за хорошие деньги расковыряют Варягу печенку, но Сержант хотел проделать это сам. Случай представился, когда Варяга вдруг решили этапировать в Россию. Эту информацию Сержанту удалось выведать за очень большие деньги у надзирателя из исправительного центра.

В доме у Гобетти Сержанту повезло, пули старика угодили в бронежилет, и ему ничего более не оставалось, как прикинуться мертвым. Когда старик ушел, он незаметно выбрался из комнаты и вышел во двор. И только по чистой случайности разминулся с полицейскими. Правда, на груди долго лиловел большой синяк, но все же это лучше, чем простреленное сердце.

В аэропорт имени Кеннеди Сержант прибыл за полтора часа до отлета самолета, чтобы иметь возможность подобрать место, откуда следует произвести выстрел. Нечего было и думать о том, чтобы воспользоваться снайперской винтовкой. Открытые пространства просматривались телевизионными камерами, а, кроме того, всюду шастало множество полицейских, которые внимательно осматривали каждого входящего. Следовательно, придется действовать по-простому, в толпе, а от идеи с золотыми пулями придется отказаться. Придется использовать одноразовый пистолет, переоборудованный в самую обыкновенную ручку, стреляющую ядовитыми иглами. Достаточно приблизиться на несколько метров и произвести выстрел. Неважно куда, главное – попасть! Тогда жизни Варяга придет конец!

До начала регистрации оставалось всего лишь несколько минут, когда Сержант рассмотрел законного в сопровождении четырех мужчин. Как и ожидал киллер, они двигались в сторону служебного помещения, через которое Варяга должны были вывезти на взлетное поле. Все было учтено и рассчитано до сантиметра. Владислава должны были провести мимо Сержанта всего лишь в каких-то четырех метрах. Наблюдая за приближением Варяга, Юрьев извлек ручку, поудобнее приладил ее между пальцев. Выстрел следует произвести в бедро, так будет незаметнее. Вор почувствует чувствительный укол, но уже через пять минут силы навсегда оставят его, и спасти Варяга не сумеет даже господь бог.

– Сэр, можно ваши документы? – раздалось у самого уха Сержанта.

Юрьев невольно обернулся и увидел молодого полицейского с напряженным взглядом.

– А в чем, собственно, дело? – спросил киллер как можно более доброжелательно.

– Я давно наблюдаю за вами. Вы никого не встречаете и никого не провожаете. Предъявите ваши документы, – тон полицейского становился все более требовательным.

Сержант удивленно пожал плечами, ручка незаметно выскользнула из его ладони и откатилась под ноги проходящих мимо.

– Я тут договорился встретиться со своим другом... Но он почему-то задерживается. Но если вы так настаиваете... Извольте, – Сержант извлек из кармана водительские права и с улыбкой протянул их полисмену.

О качестве документа Юрьев не беспокоился, права были сделаны добротно. Легче было бы поставить под сомнение удостоверение личности президента Соединенных Штатов, чем его собственные документы. Полицейский взял водительские права и стал внимательно изучать фотографию. Варяг приближался. Его отделяло от Сержанта всего лишь несколько метров. Сержант хотел бы встретиться с законным хотя бы взглядами. Но нет, не суждено – Варяг, сопровождаемый людьми в штатском, прошел мимо и теперь удалялся от него.

– Возьмите ваши права, – натянуто улыбнулся полицейский. – Странное вы выбрали место для встречи.

– У нас свободная страна, – невесело протянул Сержант, – я могу стоять, где хочу.

Отвечать полицейский не пожелал, приложив руку к козырьку, развернулся и зашагал в глубину зала. Юрьев поддел носком ботинка раздавленную ручку и тяжелым шагом направился к выходу.

* * *

Нестеренко любил вокзалы. Суетящиеся пассажиры очень напоминали ему мелких чиновников какого-нибудь министерства, без конца снующих из кабинета в кабинет. Его не раздражал даже голос диктора, практически без перерыва объявляющего о посадке и прибытии транспорта.

Особенно по душе Егору Сергеевичу были аэровокзалы. Нестеренко любил смотреть, как неповоротливые с виду воздушные лайнеры взмывают в воздух. Было во всем этом что-то нереальное, почти волшебное, – ему с трудом верилось, что груда сверкающего металла способна не только оторваться от земли, но и, обогнав время, очутиться в совершенно другом климатическом поясе. Нестеренко поднялся к самому куполу аэровокзала. Отсюда, со смотровой площадки, прекрасно было видно взлетное поле, самолеты, выстроившиеся в ряд; огромные ангары, в которых производился ремонт лайнеров; микроавтобусы, развозящие пассажиров.

– Я не опоздал? – услышал Егор Сергеевич голос за спиной.

– Нет, Рой, вы пришли минута в минуту, – повернулся Нестеренко. – Это я пришел немного пораньше. Знаете ли, люблю побродить по вокзалам... Обратите внимание, народ здесь, как правило, особенный, немного суетливый, вечно деловой. Это печать всех вокзалов.

– Но встречаются и скучающие, – мягко возразил Рой Лоренц.

– О да, конечно! Вы верно подметили! – оживленно подхватил Егор Сергеевич. – Это как в жизни, кому-то везет, и тот улетает сразу, а кому-то нет, и он обречен на ожидание. – Академик внимательно посмотрел на Роя и добавил: – Будем надеяться, что жизнь не определит нас... в скучающую категорию.

Рой понял старика по-своему и ответил, глядя в огромное окно, через которое был виден «Боинг», разворачивающийся на взлет.

– Я выполнил все, о чем вы меня просили, и теперь хочу получить обещанное.

Нестеренко вдруг потерял интерес к собеседнику и извлек из сумки бинокль. Мощные окуляры приблизили стоящие в ожидании самолеты. Однако они его не интересовали. Егор Сергеевич перевел бинокль на группу пассажиров. Но Варяга не было и там. Неожиданно на взлетное поле, к «Боингу», ожидающему команды на взлет, подъехал микроавтобус, из которого тотчас выскочило четыре человека. Остановившись у трапа, они о чем-то недолго совещались, потом дружно стали подниматься наверх. Нестеренко видел Владислава в профиль. Он почти ничем не отличался от сопровождавших его парней. Был одет так же строго – классический темного цвета костюм, неброский галстук, светлая однотонная рубашка. Вот только выглядел он несколько устало. Повернувшись к зданию аэропорта, он взмахнул рукой, как и обещал. Это были первые пассажиры. Нестеренко положил бинокль в пластиковый пакет, после чего извлек из кармана тугой конверт, перетянутый скотчем.

– Возьмите, это ваше. Желаете взглянуть сразу? – Егор Сергеевич посмотрел на своего собеседника.

Рой задержал на старике задумчивый взгляд, а потом спокойно отозвался:

– А вы на моем месте поступили бы иначе?

Рой разорвал пакет и заглянул внутрь.

– Можете пересчитать, – предложил академик.

– Вижу, что хватает, – откликнулся Рой. – Самолет уже вырулил на полосу. После того, как он оторвется от земли, Варяг будет вне зоны нашей досягаемости.

– Тогда до скорого. – Нестеренко развернулся и зашагал по лестнице.

Часть 2
В «ЧАЛКИНОЙ ДЕРЕВНЕ»

Глава 7
ВСТРЕЧА СМОТРЯЩЕГО

О том, что в Москву прибывает легендарный смотрящий Варяг, разнюхали журналисты. Самолет прилетал в аэропорт вечером, но уже с обеда в просторном зале Шереметьева обосновалось несколько десятков репортеров, жаждавших запечатлеть улыбку Варяга для своих глянцевых журналов. К вечеру новость стала достоянием едва ли не всей столицы, и у здания аэровокзала собралось несколько сотен человек. К таким встречам привыкли авторитетные политики, избалованные эстрадные звезды и известные артисты. Для воров в законе подобный прием был в новинку. Следуя воровской заповеди, они предпочитали держаться в тени, считая, что свет юпитеров создан для фраеров. Впрочем, если уж угодил под операторский объектив, то держись достойно и глаз не прячь.

Здание вокзала было оцеплено плотным кольцом омоновцев. Подобные предосторожности принимались только во время прибытия королевских особ и правительственных делегаций. Молодые милиционеры пристально всматривались в каждого прохожего. Им и самим интересно было взглянуть на смотрящего, чей портрет был растиражирован многочисленными газетами и журналами и показан во всех информационных программах. Однако, преодолевая мальчишеское любопытство и подчиняясь приказу, они продолжали оставаться в дальнем оцеплении.

Репортеры перестали скучать в тот самый момент, когда диктор объявил о посадке «Боинга» из Нью-Йорка. По залу прокатился вздох облегчения, операторы еще раз осмотрели камеры, а потом встречающие дружно потянулись к выходу. Смотрящий по России не разочаровал. В сопровождении четырех крепких парней он уверенно спускался по трапу и, заметив направленные на него объективы, скупо улыбнулся. В этот момент он напоминал изгнанника, возвращавшегося с далекой чужбины под отчий кров. В подобную минуту уместно поцеловать родную землю, пустить слезу. На мгновение перестали сверкать даже вспышки фотокамер, будто бы даже аппаратура ожидала от опального сына именно такого поступка. А потом в толпе кто-то с негодованием выкрикнул:

– Он же в наручниках!

Уже через час в информационных программах прозвучало сообщение о том, что в московский международный аэропорт Шереметьево прибыл из Америки самолет, в котором российскими спецслужбами был доставлен известный вор в законе Владислав Геннадьевич Игнатов, известный под кличкой Варяг. После чего был показан небольшой фрагмент, где Варяг под присмотром отделения автоматчиков был посажен в бронированную «Волгу». После чего колонна из пяти машин под вой милицейских сирен двинулась на огромной скорости в сторону Москвы.

* * *

Москва готовилась к встрече смотрящего серьезно. И едва вора привезли в аэропорт, как все тюрьмы столицы: Бутырка, «Матросская Тишина», «Красная Пресня» и Лефортово подняли такую бузу, какой седые стены не знали за всю свою историю. Заключенные барабанили в двери, кричали в окна, не желали покидать тюремный двор и требовали немедленного освобождения смотрящего. Грозились, если с ним что-нибудь случится, то разморожены будут большинство тюрем России, а тысячи заключенных вскроют себе вены. Смута грозилась выплеснуть за пределы Московской области и штормом прокатиться по всей России.

Почти сутки Варяга держали на одной из закрытых баз МВД, и четыре генерала, закрывшись от мира и отключив телефоны, решали, куда следует его отправить. Сложность заключалась в том, что ни одна тюрьма не решалась принимать смотрящего, опасаясь бунта. И в этом была своя сермяжная правда. Заключенные могут выйти из повиновения, и тогда их не сумеет успокоить даже дивизия внутренних войск. Каждый из генералов проклинал этот день и готов был распорядиться, чтобы неожиданного «гостя» впихнули обратно в салон самолета и отправили подрывать благосостояние разжиревшей Америки.

Варяг находился в соседней комнате. Ему было хорошо. Впервые за много лет. Он наслаждался свалившимся на него покоем, и просторный кабинет заместителя начальника базы доставлял ему куда большее удовольствие, чем его американский дом.

– Что они там решают? – обратился Варяг к майору, стоящему в дверях с автоматом. Службу несет! Для караула могли бы подыскать кого-нибудь чином поменьше.

– Не знают, в какой изолятор следует тебя определить, – честно признался майор, едва заметно улыбнувшись. – Тюрьмы бунтуют, а начальство боится, что ты прикажешь разобрать стены по кирпичикам.

Нестеренко говорил, что в Москве воры готовят ему встречу, но Варяг не думал, что это будет так серьезно. Теперь он понимал, о чем шла речь. В коридоре у кабинета начальника базы нес службу караул из шести человек в камуфляжной форме. Парни с любопытством посматривали на законного вора, и им трудно было поверить, что переполох в московских тюрьмах поднялся именно из-за этого молодого мужчины. Его внешний вид никак не вязался с теми инструкциями, которые они получили несколько часов назад от начальника управления ФСБ. Со слов начальника выходило, что смотрящий является одним из самых уважаемых и авторитетных воров в законе России и наверняка может отыскаться какая-нибудь группа отчаянных ребят, что захочет вырвать его из-под бдительного милицейского ока. А потому они должны будут стрелять на поражение при малейшем намеке на прорыв.

Из обрывков беседы генералов им было известно, что за отпускную Варяга воры предлагали десять миллионов долларов и дело как будто бы шло к соглашению, однако вмешалась какая-то очень могущественная сила, которая заставила отвергнуть предварительные договоренности. Именно чье-то высокое распоряжение заставило генералов оторвать геморройные задницы с насиженных мягких кресел и, подобно ретивым лейтенантам, мчаться через весь город к закрытой базе. Единственное, что сумели выторговать законные у властей, так это освободить Варяга от наручников. Главным в группе генералов был невысокий человек крепкого сложения в штатском. Он уверенно перебивал каждого, интенсивно жестикулировал и в сравнении с остальными выглядел Наполеоном среди фельдмаршалов.

– Мне дано четкое указание не оставлять Варяга в Москве! А если мы продержим его в столице хотя бы неделю, то заключенные вообще выйдут из повиновения, – вдохновенно говорил он.

Генералы молчаливо согласились. Нечто подобное произошло шесть лет назад, когда одновременно в тюрьмах Московской и смежных областей произошел бунт, – арестанты требовали встречи с представителями Европейского союза по правам человека и улучшений условий содержания. Они устраивали бессрочные голодовки, в знак протеста резали себе в камерах вены, отказывались подчиняться администрации, ломали оборудование в зонах. А когда из Брюсселя в Москву прибыл моложавый седовласый мужчина, занимавшийся проблемами заключенных в европейских странах, и переговорил с заключенными, то бунт во всех зонах мгновенно прекратился. Создавалось впечатление, будто невидимый дирижер резко опустил палочку, заставив умолкнуть оркестр на самой выразительной ноте.

Тем не менее бунт принес свои плоды. Как бы там ни было, но заключенные сумели добиться значительных послаблений и, что было немаловажным, после этого случая в их пайку иной раз даже стали подкидывать мясо. Многие связывали тот бунт со сходняком воров в законе, который незадолго до этих событий проходил в Вене.

У человека в штатском даже никто не поинтересовался, кто именно распорядился не оставлять Варяга в Москве. Хотя каждый из них сгорал от желания послушать его откровения, но тон, каким были произнесены эти слова, указывал на то, что скандальным делом заинтересовались на самой верхушке власти.

– Куда же его отправить? Может быть, в Казань? – предложил высокий черноволосый мужчина лет сорока.

Этот человек совсем недавно примерил генеральскую форму, а потому не упускал случая сверкнуть блестящими погонами.

– Есть там одна тюрьма, в ней еще Емельян Пугачев сидел. За триста лет ни одного побега! – сообщил он.

– Тогда это будет первый побег в истории тюрьмы! – жестко возразил низкорослый крепыш, Василий Семенович Калистратов. – Варяга там помнят до сих пор, он ведь сидел в Раифской малолетке.

– Тогда куда же? – несмотря на свой двухметровый рост, брюнет посматривал на человека в штатском, как подросший цыпленок на драчливого петуха.

– Мне думается, его надо отправить за Урал, Василий Семенович. Слава богу, Сибирь-матушка еще богата лагерями. Она-то уж как-нибудь сумеет приютить, – высказался третий, круглолицый и розовощекий генерал лет сорока пяти. Именно таких людей, как он, обычно ставят в пример, говоря о здоровом образе жизни.

– А ты что думаешь, Кирилл? – спросил Василий Семенович у четвертого, который почти не принимал участия в разговоре, а только хмуро переводил взгляд с одного генерала на другого.

– Я тоже думаю, что его следует отправить за Урал. Сибирь-матушка еще и не таких героев, как наш вор, выправляла! – откликнулся четвертый участник совещания, генерал по фамилии Артамонов, и через секунду продолжил: – Хотя я думаю, что мы недооцениваем Варяга, он уже побывал на Севере и вышел оттуда «крестовым» вором. Его уже ничего не сломает. Это не тот тип людей. Тюрьмы он не боится!

– Не боится, говоришь! – сверкнул глазами Василий Семенович. – А если его взять, да и отправить прямиком в колонию для педерастов! Там уж из него мигом бабу вылепят!

Артамонов отрицательно покачал головой:

– Это не выход! Такое решение нам может обойтись очень дорого. Если сейчас бунтуют все тюрьмы Москвы, то послезавтра поднимут восстание все лагеря от Воркуты до Магадана! Такая инициатива может больно ударить по нас всем, можно и погон лишиться. За своего смотрящего блатные в отместку перережут в колониях всех педерастов.

– Может, все-таки подскажешь, Кирилл Сергеевич, куда бы нам его понадежнее упрятать, – с некоторой иронией посмотрел на Артамонова Василий Семенович.

Артамонов слегка приоткрыл дверь и посмотрел на сидящего на стуле Варяга. От предложенной еды он отказался, хотя перед ним на низком столике в мелких тарелках лежала нарезанная колбаса и несколько бутылок пива. Брезгует, стервец! Генерал неслышно прикрыл дверь и вернулся к ходу совещания:

– Я полагаю, Варяга надо запрятать в тайгу. Есть недалеко от Читы одно неплохое место. Начальником зоны там подполковник Шунков Глеб Игоревич. Держит лагерь, во! – потряс он в воздухе могучим кулаком. – Мне даже представить трудно, чтобы в его хозяйстве случился какой-нибудь бунт. Толковый командир. Мне думается, повышать его надо!

– Если справится, повысим!

– Значит, говоришь, под Читой? – размышлял крепыш.

Сам Василий Семенович предпочел бы, чтобы Варяг исчез навсегда где-нибудь между Мугаджарами и Байкалом. Такую операцию совсем несложно осуществить технически – разве не случаются во время конвоирования побеги? Однако министр, напуганный вспышкой неповиновения, опасался, что со смертью Варяга может случиться нечто худшее, а потому велел сопровождать Варяга под усиленной охраной и оберегать так же тщательно, как самый нужный груз. Василий Семенович взглянул на электронное табло, висевшее над самой дверью. Через два часа и пятнадцать минут он должен докладывать министру о принятом решении.