Текст книги "Рыбинск. Портрет города в 11 ракурсах"

Автор книги: Евгений Ермолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Но утраты велики. Например, не сохранились здание рыбинского театра, памятник царю-освободителю Александру II работы Александра Опекушина. Снесены многие храмовые сооружения, в том числе – имевшие доминантное значение колокольня Казанского прихода и Крестовоздвиженский храм, храм во имя Нерукотворного образа Христа Спасителя. Рельеф города сравнительно с XIX – началом ХХ веками сильно обеднен.

До последнего времени исторический центр города выглядел довольно уныло. Особенно в середине ХХ века: фотографии той эпохи фиксируют износ и разрушения; удручающее впечатление производит Спасо-Преображенский собор без куполов, с каким-то странным навершием.

Ощущение запущенности, особенно на фоне довольно благополучных новых кварталов, посещало меня, когда я оказывался здесь и в 1980-х годах, и после. Обшарпанные фасады, разрушающаяся кладка, выбитые окна, провалы в стенах и крышах, неровные слои краски, надстроенные в советские времена этажи, уродующие особняки… Может, трущоб и не становилось больше, но прибавлялось пустырей на месте деревянных строений.

Существование в центре города очагов культуры не решило проблемы сохранения и развития здесь городской среды в принципе.

Конечно, мы найдем руины и в Италии или в Лондоне. Но все же есть в рыбинских развалинах какой-то дополнительный привкус бедности. Ее еще предстоит победить. Взялись за это дело совсем недавно. Пока что и ныне в Старом городе избирательно даются указания на богатый и успешный город.

Старый Рыбинск иной раз существует как бы вне времени и пространства – это будто гаснущий след Рыбинска столетней давности. Многое как будто застыло – словно и нет рядом пульсирующего, энергичного, современного Рыбинска. Но в нашем веке ситуация меняется, и теперь мы отчетливей, чем прежде, осознаем, что это – настоящее сердце Рыбинска, средоточие его душевных энергий, его память, его чувствилище.

Исторические потрясения резко поменяли облик города. Строения советской эпохи вторгаются в историческую часть города, а новые районы созданы исключительно в советский период. В советскую эпоху облик города подчинен воле государственных институций, а затем также и руководителей советских предприятий.

На запад и восток от центральной части, в основном вдоль берегов Волги, за другими реками, на хвостах Крестовой улицы, начинается Новый город. Это сегодня город советской постройки. Вдоль продолжения главного проспекта, пересекающего центр, выросли жилые кварталы и обширные промзоны. Новый город устроен вполне в духе своего времени. Сегодня он – памятник индустриальной эпохи со всеми ее противоречиями. Мир развития и стандартов.

Наш ландшафт – «пространство энтузиастической воли». Советская урбанистика, как говорят, выросла когда возникла необходимость развивать производства, то есть организовывать человеческую массу, притирая ее к заводским требованиям. Доставить к восьми утра на проходную завода сразу тысячи человек, плюс к тому расселить, накормить их, обеспечить им медицинскую помощь, одеть, обучить их потомство, наконец, похоронить их по-человечески.

Система советского градостроения абсолютизирует индустриальный стандарт. Она была заложена еще в 1930-х годах и окончательно оформилась в середине века с переходом к индустриальному домостроению. Типовые дома выстраивались в типовые микрорайоны, которые в свою очередь объединялись в стандартные жилые районы. Есть по-советски центральные улицы и районы (широкие проспекты, правильные прямоугольники и квадраты кварталов, кирпичные здания в стиле сталинского ампира, впечатляющие громкой фасадной монументальностью) со скверами, скульптурами и площадями. В хрущевские времена началось массовое строительство, когда из бараков и коммуналок люди переселялись в собственные квартиры в убогих на нынешний взгляд «хрущобах». Есть и довольно добротные, хотя однообразные, выделяющиеся разве что рисунком на стенах, дома второй половины ХХ века; амбициозны общественные пространства той поры.

Особенно бурно город рос с середины ХХ века. Появившиеся в это время кварталы обязаны своим видом неплохим ленинградским зодчим, лишенным, однако, активной творческой инициативы, загнанным в рамки стандартов и норм, геометрической эстетики и жесткого функционального подхода. В большинстве новые районы созданы по типовым проектам, разработанным специалистами института «Ленгипрогор» под руководством Г. Бишко. Образ позднесоветского Рыбинска мало отличается в итоге от облика многих других городов СССР с их спальными районами, в том числе и от ленинградских районов, созданных при участии того же Бишко. Когда я бываю на питерском проспекте Ветеранов, я угадываю там что-то явно рыбинское.

Здесь, в Новом городе, основные акценты имеют индустриальный характер, связаны с предприятиями, их производственной инфраструктурой, а также социальной сферой, культурным сопровождением (дворцы, клубы, магазины, детские сады и проч.).

В первые советские десятилетия ничего особенно дельного и замечательного в архитектурном отношении в городе создано не было. Интересен дубль архитектора И. Князева: он практически единообразно спроектировал ярославский клуб «Гигант» (1934) и кинотеатр «Центральный» в Рыбинске (1932). Но «Гигант» расположен довольно далеко от центра Ярославля, а здание кинотеатра в Рыбинске по принципу контраста врезано в старую застройку как странный гость из идейно вычищенного будущего. Аскетичная конструктивистская форма здания давала возможность использовать глухие поверхности стен для наглядной агитации: размещения лозунгов и портретов вождей. Логика рационалистически высчитанной целесообразности, эстетика лаконичной формы здесь торжествовали. Конструктивисты считали, что архитектор должен конструировать объемно-пространственное решение здания, исходя из функций отдельных частей, уподобляясь инженеру, создающему новый механизм. Образ архитектурного сооружения должен стать результатом оптимального решения функциональных задач. Можно согласиться с однофамильцем Князева, современным петербургским архитектором, который определяет конструктивизм как «архитектуру второго сорта»: «Он возник как ответ на политический заказ: ветерану, вылезшему из окопов Первой Мировой, надо было дать унитаз и все прочее и при этом еще внушить, что все ужасы позади, а впереди – светлое будущее» .

Дворец культуры моторостроителей (1932–1937, комплекс «Авиатор») на проспекте Ленина также представляет собой своего рода дублет. Яков Корнфельд спроектировал его по типу своего дворца культуры имени Горбунова в Москве (1938). Две части: театральная и клубная; суховатый рельеф фасада, напоминающий о конструктивизме, но уже оснащенный некоторыми излишествами (ордерный декор, восьмиколонный портик, колоннада с пальмовыми листьями, аттик со скульптурным горельефом А. Белобородова). Пострадавшее от бомбардировок здание было перестроено внутри в 1950-х годах. А потом, в 1970-х – 1980-х годах здание облицевали светлым туфом и застроили аркаду, над которой висел двухэтажный мост между двумя частями дворца.

Монументальный акцент в западной части города появился после завершения строительства комплекса шлюзов и плотины водохранилища (Дмитрий Савицкий, Моисей Шпекторов). Комплекс шлюзов – симметричная композиция. Три башни зданий управления соединены между собой мостиками. В совокупности композиция шлюзов напоминает собой фрагмент замка с оборонительными сооружениями, оснащенный ренессансно-классицистическими цитатами.

В Рыбинске много жилых зданий в стиле сталианс (сталинский классицизм / ампир). Державно-эпический пафос этого стиля, однако, сглажен в Рыбинске за счет иного масштаба. Здания здесь, как правило, некрупные. И украшений меньше. Это очень скромный сталианс, иногда вплотную приближающийся к стильной архитектуре барских усадеб старой поры (дом инвалидов на Гагарина, 11 архитектора Ивановой-Красиной, 1959).

Лучшее сооружение за весь советский период – это мост через Волгу инженера Евгения Уланова (1963). Это лаконичная и притом эффектная композиция из шести железобетонных арок, две из которых возвышаются над дорожным полотном там, где проходит фарватер, как крылья чайки.

Увы, многое остальное в тогдашней архитектуре грешит упрощенно-грубоватой трактовкой объема, стандартностью форм.

Дворец спорта «Полет» (1978) создан по типовому проекту, но был сильно доработан. Он стал крупнее за счет стилобата, наряднее за счет дорогих материалов (гранита, туфа, базальта), а главное – полукружия его огромных арок рифмуются с аркадой улановского моста. Такие лейтмотивы и переклички очень ценны для цельного восприятия города.

Считают, что промышленное предприятие производит удручающее впечатление своими коптящими трубами, запахами, уродливыми агрегатами. Это не всегда так. Есть особая, индустриальная эстетика. Так, рыбинский пивзавод (1878, проект Василия Геккера) напоминает «самый настоящий дворец – с башенками, флюгерами, всяческими коваными и литыми штучками. Скорее даже не дворец, а средневековый средиземноморский замок». А вид рыбинского моторостроительного (НПО «Сатурн») навевает мысли о промышленном сюрреализме: переплетение конструкций и труб, переходов и коммуникаций создает впечатление разумно организованного города – с улицами, проспектами и перекрестками.

Соцгород был предназначен в первую очередь для осуществления утопии, создавался для решения государственных задач – и не был приспособлен для нужд рядового человека. В нем была крайне слаба инфраструктура торговли, не было офисных площадей, банков, диверсифицированного рынка жилья, парковок, транспорт был в основном общественный и т. д. Лишь к 1970-м – 1980-м годам мировоззренческая основа градостроительства стала разворачиваться в сторону человека – к формированию более благоприятной для горожан среды обитания.

Еще в досоветское время городское пространство потеряло целостность. Когда-то центральную часть города окружали слободы. В конце XIX века возникла Хомутовская слобода. «Рыбинский иллюстрированный календарь на 1902 год» констатирует: «Возникшая всего каких-нибудь 6–7 лет назад на земле помещика Хомутова, эта слобода в настоящее время (1902–1903) имеет 300 жилых построек и 3000 жителей. В слободе в настоящее время обитают, главным образом, железнодорожные служащие и рабочие. Многие из них обзавелись тут собственными домами, пользуясь сравнительной дешевизной земли, которая сдается г. Хомутовым, в аренду за плату от 15 до 25 руб. в год сроком на 12 лет. Дороговизна квартир в городе, ценность которых поднялась за последние годы, принудила многих коренных обывателей города выселиться в эту слободу, где квартиры ходят по значительно более умеренным ценам». За Хомутовской слободой, ближе к железной дороге, располагались Сыроежинская и Сорокинская слободы, а также небольшой холм – Скоморохова гора. Как пишет Марк Портер, «за железнодорожным вокзалом, вокруг Георгиевской церкви, – Георгиевская слобода. Рядом с ней по Угличскому тракту – Жуковская. Это были небольшие слободы. Большая рабочая слобода – Пахомовская – возникла за ручьем Дресвянкой, по левому берегу Коровки. Названа она была так по фамилии владельца тамошней земли. И сейчас мост через Дресвянку, за заводом «Раскат» (бывший завод дорожных машин), называется Пахомовским. Небольшие слободы были и в Зачеремушном районе: Папушевская – на берегу Черемхи, за нынешним речным училищем (теперь там улица Вихарева); Солдатская – за Инвалидной улицей (ныне улица Куйбышева). На восточной окраине города, вдоль Ярославского тракта до реки Уткашь, располагались слободы «Веселые острова» и Ягутка. Одно время, в середине 20-х годов, Веселые острова и Ягутка вместе со Смердино и Новым Починком назывались Радищевской слободой…»

А в советские годы сложился не единый новый город, а возникли несколько центров, городов в городе, каждый из которых (исходно в качестве рабочего поселка) был связан с одним предприятием или несколькими производствами. Традиционные отношения таких локальных образований и города в целом противоречивы: каждая индустриальная ячейка норовила развиваться автономно, за счет собственного отраслевого бюджета, как вполне самодостаточная инфраструктура, а горизонтальные соседские связи были ослаблены. «Единица пространства – зона, т. е. область решения задачи, статусно и физически изолированная, – писал вообще о советском ландшафте Владимир Каганский. – Вместо взаимосвязанных соседних мест – самообеспечивающиеся ячейки, а соседство обязывает к забору… Советский ландшафт в принципе автаркичен, его ячейки самодостаточны». Сильные ведомства в своих ячейках имели почти все – «от собственных вузов и бытового обслуживания до выращивания цветов»…

Привычка и сейчас межует городское пространство на ряд микрорайонов, каждый из которых складывался в определенной ситуации и имеет свою специфику. Причины образования этих районов уже вторичны, они существуют часто как данность.

К западу от центра находятся микрорайоны Северный, Веретье, Новое Веретье, Переборы. К востоку расположены микрорайоны Полиграф (Зачеремушный), Копаево, имени Кирова, посёлок Ягутка. К югу от центра находятся Гагаринский район, Мариевка, Запахомовский район, Скоморохова гора. На левом берегу Волги располагаются микрорайоны Волжский, ГЭС-14, Заволжье, Слип.

У каждого из этих поселков-микрорайонов своя судьба. Некоторые из этих названий хранят легендарную память о былях и небылях.

Уроженец Рыбинска поэт Алексей Витаков рассуждает о Скомороховой горе: «Ведь кто такой скоморох? Это абсолютно вольный человек. И еще… Где было единственное место, куда раз в год на Масленицу собирались скоморохи со всей России-матушки? В Рыбинске, на Скомороховской горе. Я вырос в этом городе. А скоморохи туда, на гору, съезжались, блины там жарили. Они ведь еще и язычники были – носители той, древнерусской этнографии, которая от нас сейчас очень далеко. Первые этнографы Руси. Старики рыбинские помнят, что они еще в сороковые приезжали на Скомороховскую гору. А когда страсти накалялись, шли дразнить попов!» А краевед Владимир Рябой напоминает о других многозначительных фактах: названия многих деревень в Рыбинском уезде были связаны со скоморошеством (Дудница, Скоморохово, Архарово, Баенково, Блудиново, Говорово, Гостилово, Позиралки, Скоково, Скоморохово, Шишелово). Уникальная концентрация специфических топонимов!

Микрорайон Скоморохова гора – из самых молодых в городе. Современное поселение – это в своем первоначальном замысле жилой район моторостроительного объединения. Его броской достопримечательностью является своеобразный монумент, фиксирующий связь района и завода: в 1983 году на площади возле улицы Черкасова установлен «настоящий самолет ТУ-104А с двигателями рыбинского производства». Он стоит носом к центру города и в определенном ракурсе благодаря перепаду высот кажется летящим. С конца 1970-х годов Скоморохова гора застраивалась стандартными 9-16-этажными панельными и кирпичными многоквартирными домами.

Микрорайон Северный прилегает к Волге к северо-западу от городского центра и ограничен с юга проспектом Ленина. Район образовался из нескольких рабочих слобод. Севернее моторостроительного завода в 1930-е годы возник поселок Северный, а после Второй мировой войны ещё севернее возникли Новый и Шлакоблочный посёлки катерозавода (сейчас ОАО ССЗ «Вымпел»), позже были построены дома строительного треста № 16. Юго-западнее Северного расположен микрорайон Веретье-1. На этом месте находились деревни Веретье и Гладкая. Во второй половине 1960-х годов, началась застройка микрорайона пятиэтажными домами-хрущевками.

Юго-восточнее городского центра, за рекой Черемухой расположен микрорайон Зачерёмушный (Полиграф). Первые постройки здесь появились в XIX веке. Но особенно с 1930-х годов он развивался в тесной связи с появившимся здесь заводом полиграфических машин.

Микрорайон Переборы – это дальний запад города, на правом берегу, выше плотины водохранилища. Можно сказать – с выходом в море. С XVIII века здесь существовала деревня Перебор. (По легенде, свое имя она получила из-за того, что она сама или ее жители были проиграна в карты. По другой же легендарной истории – из-за того, что пассажирам судов, следующих в Мологу, приходилось здесь перебираться по суше от Фоминского ручья до устья Юги, потому как Волга в этом месте была мелка.) Происхождение современного района связано с грандиозным проектом 1930-х годов. В 1935 году возле деревни началось строительство гидроузла. Строили дамбу и шлюзы в основном заключенные ГУЛАГа. Для обеспечения стройки рабочей силой возле микрорайона появляются лагеря Волголага, а в поселке Переборы, вошедшем в 1944 году в черту города, размещаются приёмный лагпункт и управление лагерями. В Переборы прокладывают железнодорожную ветку, строят дома для охраны и вольнонаемных. После завершения строительных работ на гидроузле поселок был перепрофилирован в духе индустриальной эпохи. В 1949 году неподалёку строится филиал завода «Москабель», впоследствии ставший кабельным заводом. Кроме кабельного, в микрорайоне в это время находились рыбный завод и завод гидромеханизации.

Микрорайон Волжский (ВМЗ, «Мехзавод», на местном жаргоне – «Механа» / «Механа Сити») расположен у подножья плотины на острове между Шексной и Волгой и вытянут вдоль волжского берега на шесть километров. Он возник как рабочий поселок механического завода. В 1980-е годы поселок быстро развивался за счет своего особого статуса. Завод принадлежал обладавшему огромными ресурсами министерству среднего машиностроения, а потому жители микрорайона с населением 26 тысяч человек в эпоху нехваток и дефицита даже имели «московское» продовольственное обеспечение. Здесь строили, наверное, лучшее в Рыбинске по тем временам жилье, росла инфраструктура. Одна из доминант – спортивный комплекс «Металлист» с игровыми и тренажерными залами, бассейном, катком и стадионом (его трибуна вмещает три тысячи человек).

Наособицу расположен район ГЭС-14. Он находится на острове между Шексной и Волгой, на левом берегу Волги у плотины водохранилища. Спроектировали и строили микрорайон на средства министерства энергетики СССР для обслуживающего гидроагрегаты ГЭС персонала. Замысел вдохновлялся идеями архитектурных и социальных мечтателей рубежа XIX-ХХ веков, вроде Эбенезера Говарда с его книгой «Города-сады будущего» (1898). Говард представлял свой идеальный город очень конкретно – как круг радиусом один километр, в самом центре которого помещается парк. Его окружают концентрические круговые жилые зоны малоэтажной застройки с приусадебными участками.

У ГЭС был задуман город-сад для гармонической жизни людей, объединенных общими интересами, в союзе с природной средой. «Небольшие кварталы образуют двухэтажные дома. Улицы больше похожи на парковые аллеи, Дом культуры – на дворянскую усадьбу. Жилые дома поселка построены в неоклассическом стиле, с большими лоджиями, оформленными в виде античных портиков: псевдоколонны с дорическими капителями, фигурные балясины балконного ограждения».

Ну а район Слип на Левобережье возник на месте нескольких деревень. Само название микрорайона связано с его появлением в качестве рабочего поселка возле судоверфи братьев Нобель, позднее судостроительного завода имени Володарского. Сначала там хранили горюче-смазочные материалы. Затем завод начинает производство речных барж. Слипом называется устройство (стапель), по которому суда на тележках, катящихся по рельсам, спускаются в воду. Стапель (от голл. stapel), а также стапельный помост – сооружение для постройки судна и спуска его на воду. Большую часть его населения составили переселенцы из зоны затопления Рыбинским морем. Некоторые улицы названы по имени потопленных селений (Мологская, Никольская, Аббакумовская, Башаровская, Карпунинская, Глаголь).

В 1939 году территория Рыбинска была поделена, исходя из индустриальной топографии, на три административных района, названных в честь тогдашних вождей: Молотовский, Ворошиловский и Сталинский. В 1944 году к ним присоединился Шекснинский. Это искусственное районное деление было ликвидировано в 1948 году. А образованные в 1972 году Пролетарский (восточная часть города) и Центральный (западная часть) районы просуществовали до 1989 года. Сейчас Рыбинск является единым административным пространством, районного деления в нем больше нет. Но как его собрать заново не просто административно, а и ментально, культурно? Особенно теперь, когда постсоветский период часто возвращает нас к всевластию заказчика.

Город – зеркало определенного социального устройства. В XXI веке облик Рыбинска снова и резко меняется. Трансформация общественного пространства, происходящая в последние годы, отражает превращение города заводов, города государственных учреждений в город, отвечающий самым разным ожиданиям, не сведенным воедино, город как многофункциональный и многопрофильный трансформер. Такому городу нужны уже и банки, и гостиницы, кафе и рестораны. Он размещает своих жителей не только в многоквартирных зданиях типовой застройки, а и в частных домах и особняках. Предпочитает не стадионы, а оздоровительные учреждения и центры фитнеса. Его улицы служат не столько для общественного транспорта, сколько для транспорта массового индивидуального… Город обновляется и перестраивается в соответствии с новыми запросами в сфере бытовых услуг, потребления и индустрии развлечений.

На главных улицах растут, как грибы после дождя, кафе, рестораны, другие досуговые учреждения. Новые акценты дают в Рыбинске торговые центры – это универсально-космополитическое пространство шопинга, характерное для современного общества потребления. Крупнейший такой центр – «Космос», на улице Максима Горького в Зачеремушье. Но, как правило, торговые здания несут на себе печать довольно убогого функционального стандарта.

Стало ясно, что сооружения, содержание которых убыточно, должны быть возвращены в коммерческий оборот и приносить прибыль. Так исторически важные зоны, ранее бывшие для городской казны мертвым грузом, могут стать привлекательными участками на земельном рынке. Правда, новые собственники иногда довольно причудливо распоряжаются историческими реликвиями и антуражем. Скажем прямо, нередко портят внешний вид строений.

Новейший Рыбинск – это и особняки, офисы и малоэтажная застройка, островки благополучия на некоторых и центральных, и окольных улицах… По статистике, в 2008 году в Рыбинске было выдано 61 разрешение на строительство частных домов, в 2009 – 86, еще через год – 93, а в 2011 году – 120. Так, с конца 1990-х годов на проспекте Ленина, между улицами Зои Космодемьянской и Новой, ведётся строительство жилых домов бизнес-класса (в городе этот комплекс получил прозвище «Ласточкино гнездо» или – по цвету крыш – «Красные шапочки»). Новые здания, коттеджи иногда выразительны, иногда бесцветны или уродливы (к примеру, на Карякинской улице), при всей своей пафосности, а общее впечатление – пестрое. Интересы инвестора, вкладывающего деньги в строительство, часто доминируют – как раньше государственные – над любыми другими, в том числе и над интересами жителей. Поиск своеобразно-рыбинского в современной архитектуре города только начат. Среди новейших построек справедливо отмечают гостевой дом НПО «Сатурн» (2000, архитектор Юрий Панюхин), банк на Пушкина, 11 (1998, архитектор Валерий Семенов).

И советская застройка никуда не делась, но, благодаря неповторимому колориту времени и места, преображается – за счет разных декоративных акцентов, вывесок, объявлений, рекламы… Банальные пятиэтажки начинают играть разноцветными вывесками; появляются фонтаны и скверы. Хотя и совсем ветхих построек в центре города еще немало.