Текст книги "Кольт и Стетсон для спецназа"

Автор книги: Евгений Мисюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

3

 
Да-ле-ка дорога твоя.
Далека дика и пустынна.
Эта даль и глушь
Не для слабых душ.
Далека дорога твоя.
 

Песня лилась сама собой, без участия разума. Жора, или скорее, Джек, даже не знал, что где-то в глубинах подсознания помнил её. И сейчас, на четвёртый день путешествия напевал абсолютно машинально, как акын, который «что вижу, о том пою». Вокруг ведь действительно была безбрежная степь, плоская, как тарелка, жаркая, заполненная оглушительным стрекотанием местных кузнечиков, крупнее которых по уверениям самих техасцев только австралийские кенгуру. И даром, что называлась она «прерия», всё равно ничем не отличалась от хоженой-перехоженной казахстанской степи. То же унылое, выжженное тропическим солнцем безлюдье с редкими куцыми рощицами, больше похожими на разросшиеся кустарники, зелёными заплатками родников и наполовину пересохших речушек. В таких местах погонщики обычно останавливались на водопой, а если вода встречалась вечером, то и на ночлег.

В начале пути Джек проникся уважением к местным парням, управляющимся со стадами в несколько тысяч голов. Сам он сбился с ног и почти загнал Плотву, сбивая в компактную группу две сотни быков и коров. Джед в силу природной предприимчивости выменял часть вырученных денег на ещё одно такое же стадо, и теперь начинающий ковбой руководил группой, вдвое превышающей изначальную численность личного состава. Что не добавляло ему радости от работы.

Но уже к вечеру первого дня, пройдя чуть больше двадцати миль, он заметил, что мычащую ораву ведёт в основном не он, а головной бык. Этот мускулистый телок на полтонны веса всю первую половину дня отбивался от новичков, желающих оспорить его главенство. Зато теперь стадо покорно следовало за ним. И быки, и коровы, и старые, и новые. Погонщику оставалось лишь направлять ведущего в нужную сторону. А к концу перехода Джек понял, что и для управления одним быком необязательно носиться вокруг как угорелому и орать на весь Техас. Они наконец-то нашли с вожаком общий язык, и под вечер бык заворачивал куда следует, лишь завидя лошадь с противоположной стороны. Но всё равно, на привал Джек Рэд плюхнулся почти без сил.

– Твоя лошадь завтра скажет тебе спасибо, – Джед поднял жестяную кружку.

В ответ Рэд сделал удивлённое лицо.

– Ты за сегодня научился неплохо управлять стадом, Джек, – пояснил босс. – Завтра ей не придётся гонять по всей прерии. Это твой первый раз?

– Так заметно?

– Да уж куда заметнее, – отец и сын засмеялись в два голоса. – Но я вижу, что дальше пойдёт лучше. А пока сходи, ополоснись. Ручей вон там.

С тех пор прошли тря дня, и Джеку временами казалось, что это никакая не игра, а самая что ни на есть реальная реальность. Что нет никакого двадцать первого века, а сам он всю жизнь гонял стада по выжженным прериям, отпугивал по ночам волков выстрелами, пил на привалах отвратительный кофе, и варил кашу из кукурузного зерна с вяленым мясом.

На следующий день они должны были встретиться с Мелани – женой Джедедайи. Стадо провели мимо новенькой железнодорожной станции «Колледж» и остановились на ночевку милях в пятнадцати к востоку, не доезжая пяти миль до городка с претенциозным названием «Плезантвиль».

В этом месте на них и напали часа в четыре утра. Выручил погонщиков тот самый бык. Когда к стаду приблизились чужие, он тревожно замычал на всю округу. Через мгновенье Джек был уже на ногах с винтовкой в руке, и первые секунды ничего не мог понять. Солнце ещё не показалось над горизонтом, всё вокруг было покрыто серой предрассветной мглой, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы разглядеть десяток суетливых теней, мелькающих среди стада.

Пригибаясь, Рэд кинулся в сторону неожиданного движения, и в это время Джонсон вскочил на своего коня.

– Хей!!! – заорал он и дважды выстрелил. – Пошли прочь!

Стрелял, похоже, в воздух, столб пламени из ствола вырывался почти вертикально вверх. Зря, подумал Джек. Отличный ориентир, если кто-то соберётся ответить.

Справа, метрах в двадцати послышались нечастые выстрелы, раздался залихватский свист в несколько молодых голосов вперемежку с недовольным мычанием. На фоне серого неба ослепительно горели вспышки из стволов и метались чёрные тени. Джек мгновенно сосчитал налётчиков. Десятеро. Все конные. Трое с кнутами, которыми они сейчас старательно отгоняли часть стада. Остальные прикрывали, обеспечивая необходимую плотность заградительного огня. Проще говоря, то и дело лупили, судя по звукам, из револьверов, в сторону потухшего костра.

Рэд выдернул из-под одеяла семьдесят первый Маузер, привычно перевёл флажок предохранителя влево. Хорошая винтовка, только слишком длинная. Он погладил безотказную «мышеловку» по гладкому ложу. Здесь таких не носят. Уж больно громоздкая для седла. Потому и ему приходится держать свою «тяжёлую артиллерию» среди вещей, завёрнутой в одеяло, а в качестве основного оружия использовать привычный Винчестер. Но сейчас пришёл как раз её час.

Джек, пригибаясь и стараясь не обращать внимания на шум и суматоху, потрепал по холке ближайшего быка. Тот что-то мукнул в ответ, но вёл себя дружелюбно. Ложа винтовки удобно легла на густую шерсть, бык повернул голову, но возражать не стал. Теперь поймать в перекрестье ближнего.

Выстрел получился на редкость удачным. Бандит резко завалился на спину, и кнут, которым он хотел хлестнуть корову, попал по его напарнику. Тот замер. Ненадолго, как раз на достаточное время, чтобы поймать лбом пулю. Мохнатая шея быка дёрнулась от грохота, он подал голос и нервно замолотил хвостом.

Загремели ответные выстрелы, в быка полетело не меньше двух десятков пуль. Раздался недовольный рёв, и полутонная махина двинулась на обидчиков. Бык шёл медленно, раненый, бежать он не мог, но и сдаваться не собирался. Джек еле поспевал, укрываясь за его боком.

Теперь стрелять приходилось с рук, но и следующие три выстрела не прошли мимо. Пятеро оставшихся на секунду замерли, затем дружно повернули коней обратно. Слева недовольно затараторил револьвер Джеда, одна из лошадей налётчиков запнулась и начала заваливаться на бок. Бандит виртуозно спрыгнул на землю, мгновенно перескочил на другую, оставшуюся без седока, и рванул во тьму.

Рэд выбрался за пределы стада, упал плашмя на живот, и поймал в прицел одного из седоков.

– Оставь, Джек. До них уже ярдов триста, – проговорил Джонсон.

Выстрел. В сёдлах осталось четверо. Мгновенно передёрнуть затвор. Спуск. Теперь трое. Затвор. Щелчок…

Трубчатый магазин Маузера рассчитан на восемь патронов, куда же делся ещё один?

– Вот дурак… – укорил себя стрелок. Ведь он сам перед стрельбой открыл затвор, видимо, патрон и вылетел.

Топот копыт растаял в предрассветной мгле. Джек, кряхтя, поднялся на ноги и обернулся. Восток уже розовел, колышущееся стадо было отлично видно. На посветлевшей земле лежали пять трупов, никак не желающие успокоиться коровы перетаптывались с ноги на ногу, старательно обходя неподвижные тела. А на него с восторгом и удивлением смотрел мистер Джонсон.

– Мистер Рэд, да вы, я гляжу, настоящий ганфайтер, – в голосе Джедедайи звучали вперемежку одобрение и легкая зависть. – Пятеро, один к одному, как кабачки на грядке. А какая пушка у тебя! Прямо мушкет.

– Вообще-то семеро, – поправил Рэд, – но кто их считает?

Джонсон рассмеялся и указал на тяжело дышащего раненого быка, который лежал прямо перед ним.

– А ещё мальчишки обеспечили нас отличными отбивными к обеду. Мелани будет довольна.

– Джек, ты что, правда уложил семерых бандитов? Одним махом? – Малыш появился как чёртик из коробочки и теперь стоял, сжимая свою незаряженную винтовку. Рэд даже забыл о нём в пылу схватки, и теперь радовался, что мальчик не высунулся раньше.

Через час семеро налётчиков уже лежали рядком, в сотне метров от стоянки, чтобы не раздражали запахом. Когда тела освобождали от лишнего имущества и оттаскивали, Джек смог хорошо их рассмотреть. Все примерно одного возраста, не старше двадцати пяти, одеты в грязные рубахи и такие же штаны. Было непонятно, как можно запустить себя до такой степени. Одежда стирана хорошо, если год назад. Брились ребята, похоже, тоже тогда. Но зато оружие… Пистолеты налётчиков выглядели ухоженными, пояса чистые, до блеска натёртые касторовым маслом. Рэд указал Джеду на несоответствие, но тот только улыбнулся.

– Ты что же думаешь, это они так не любят гигиену? Ты не угадал, Джек.

– Маскировка! – понял Рэд.

– Конечно. Ведь если парни решат кого-то ограбить, лучше, чтобы этот кто-то заметил налётчиков как можно позже.

– Ну, нашего быка им обмануть не удалось.

– Да. Хоть не продавай его теперь, а строй будку во дворе нового дома, и сажай эту тушу на цепь.

Бандиты им достались до обидного нищие. На всех в карманах лишь сорок один доллар серебром, три расчёски, пяток пачек табачной жвачки, и две самодельные сигары. Малыш протянул Джеку широкополую шляпу одного из мертвецов.

– Вот. Это получше твоей.

– Я не ношу одежду покойников, малыш, – отказался Рэд. – Плохая примета.

Мальчик некоторое время покрутил стетсон перед собой, затем без сожаления запустил в середину стада. Пару секунд шляпа полежала на спине какой-то коровы, затем соскользнула на землю и пропала под копытами.

Мелани Джонсон приехала как раз к обеду. Какое-то время супруги делились новостями, мужчины выслушивали женские охи и ахи. Потом он оставил Джонсонов наслаждаться обществом друг друга, а сам решил, раз уж сегодня стадо остаётся на месте, съездить в близлежащий городок, проветриться. Тогда Мелани всучила ему четырёхколёсную бричку, на которой приехала, а на неё заставила погрузить тела бандитов и велела отвезти их к местному шерифу. Вдруг за них полагается награда?

 
По-за-ди уже полпути
Впереди ещё полдороги…
 

Жора пел по-русски, время от времени давая петуха, когда нескладный экипаж подскакивал на очередной кочке. Очень не хватало ремней безопасности, потому что примитивные рессоры, собранные из трёх железных полос, совсем не справлялись со своей задачей, и несчастного водителя кобылы подбрасывало на неровностях.

– Да… Долго ещё ждать независимой подвески. – проворчал Георгий. – Да и знаменитых американских дорог тоже.

До городка оставалось ещё с полмили, приходилось торопиться, потому что мёртвые бандиты за сиденьем, на площадке, приспособленной под груз, начинали пованивать. А коляска катила прямо под ветер. Навстречу с промежутком в минуту попались три почти таких же экипажа. Отличались только цвета. Люди в них, поравнявшись с Сицким, морщили носы. Жора в ответ лишь пожимал плечами. Ну в самом деле, не бросать же тела на дороге. Хочешь, не хочешь, а их надо передать местному шерифу. Пусть проверит, не в розыске ли, зарегистрирует как ликвидированных, и отдаст команду гробовщику. Непорядок, если уже мёртвые бандиты будут считаться живыми. Так что Джек Рэд кривился, но мужественно терпел всё усиливающуюся на жаре вонь. Так и въехал в Плезантвиль с перекошенным лицом.

4

Роджер Твид вошёл в контору, прислонил к стене винчестер, и поставил кофейник на керосинку. Помощник судьи возле своего стола собирал бумаги в объёмистый портфель. Он посмотрел на вошедшего судью и покраснел.

– Ты хочешь остаться, Родж? – смущённо спросил он.

– Это мой город, Мэт, – Твид пожал плечами. – Кому я его оставлю?

– Родж, ты не хуже меня знаешь, что Билл Скиповски едет именно за тобой.

Судья обвёл рукой стол помощника и поинтересовался:

– А ты тогда зачем пакуешь вещи?

– Это же Скип, Родж! Ему же между делом завалить пару-тройку человек, что тебе выпить чашку кофе. Так что… – он поднял со стола исписанный лист и потряс им перед собой. – Я вот написал записку, что иду на неделю в отпуск. Мне срочно нужно проведать больного дядю.

– Или тётю, – поправил судья.

– Да. Или… Да какая разница, Родж? Ты прекрасно знаешь, что у меня жена и трое маленьких детей. Младшей, Либерти, вообще полтора года отроду. И если этот отморозок меня по ошибке завалит, кто будет кормить мою семью? Ты?!

– Мэтью, я ни слова не сказал против. Если ты считаешь, что так лучше, собирайся.

– Я и собираюсь. И, по моему мнению, ты зря этого не делаешь. Скип ведь идёт именно за тобой. Если тебя не будет в городе, ему нечего будет предъявить остальным жителям.

– Нет, Мэт. Это будет неправильно.

– Ну, тебе видней, ты судья, – проворчал помощник, подхватил битком набитый портфель и выскочил за дверь. Через пару секунд раздался его вскрик и сразу же торопливо удаляющийся топот копыт.

Судья Роджер Твид снял сюртук, привычно повесил его на стоящую в углу вешалку, и начал прилаживать на пояс ремень с револьвером. Давненько уже не приходилось надевать на себя эту сбрую. Вон, и до привычных дырочек не дотянуться, пришлось застёгивать на целых два дюйма шире. И ноги располнели, ремешок еле привязал. Он встал перед столом и постарался ловко, как когда-то, выдернуть револьвер из кобуры. Отвратительно! За то время, пока он тащил Смит-Вессон, стрелок вроде того, каким был Родж семь лет назад, пристрелил бы судью дважды. А если учесть, что палец без привычки не взвёл курок, а бессильно соскользнул с собачки, то дело обстоит ещё хуже. Твид сунул оружие в кобуру и попробовал снова. Ерунда это всё. Он судья и мэр этого никчёмного городка, а давно уже не маршал.

Роджер прошёлся по кабинету, привыкая к весу кобуры на ноге. Тоже плохо. Мало того, что простреленное колено не давало развить достаточного темпа, ещё и дополнительный вес тянул ногу к земле. Он встал возле двери и вновь потянул револьвер. Уже лучше, но всё равно медленно. Деваться некуда, придётся просить помощи.

Роджер Твид поморщился. За десять лет, что он провёл в Плезантвилле, он никогда и ни у кого не просил помощи. Сначала маршалом, затем судьёй, а когда шахты закрылись, и в городе осталось не больше половины жителей, то и мэром. И никогда не просил помощи. Десять лет назад, на заре карьеры, он один положил банду Роста, которая терроризировала шахтёров. Тогда записываться в депутаты – помощники маршала – прибежало почти полгорода. Шутка ли, работать в паре с самим Твидом.

Судья улыбнулся, вспомнив, как отбирал депутатов. Организовал на заднем дворе офиса небольшое стрельбище, там и проходил основной конкурс. Становились с очередным желающим в десяти ярдах друг от друга, а в третий угол треугольника ставили полено. Стреляли по команде. Никому не удалось повалить полено в его сторону, всегда Твид успевал первым. И мало, кто знал, что основной отбор начинался после стрельбы. Те, кто злился, зыркал раздражённо, или ругался, сразу отсеивались. А вот тех, кто просил повторить, Твид брал на заметку. К таким не страшно было в бою спиной поворачиваться. Надо ли говорить, что за три года совместной работы вся команда маршала сдружилась.

А потом в городе появился Скип, или Билл Скиповски. Сын обычного ранчеро, выходца откуда-то из Восточной Европы, Билл в шестнадцать уже сколотил немаленькую банду таких же бездельников, и наводил ужас на работников свинцовых шахт. И ничего, гад, не боялся. Сколько раз пытались его взять, да всё без толку.

Последний раз он сам приехал в Плезантвилль. Твид прекрасно помнил, как толпа вооружённых молокососов двигалась с видом хозяев города, перегородив всю дорогу. И как их встретили пятеро депутатов во главе с маршалом. Шестеро против семнадцати.

Десяток малолеток завалили с первого барабана. Потом бандиты подстрелили Тео Свенсона, длинного, нескладного шведа. И Скип озверел. Он лупил в каждую шевелящуюся тень, крушил всё, что попадалось на пути. Ни за что поплатились трое гражданских, женщина, и два негра. Сгорела конюшня, в десятке домов были разбиты стёкла, поломаны двери. Горожане не знали, куда прятаться.

Взял Скипа лично Твид, и то, лишь когда парень оступился на лопнувшей под ногой доске тротуара. Потому и получилось захватить его живым. Оставшиеся двое ушли, наградив напоследок маршала пулей в колено. Бешеного Билла хотели сразу повесить, но тогдашний судья велел везти заключённого в федеральную тюрьму. Дескать, за этим отморозком числятся делишки не в одном штате.

И вот результат. Из-за войны Скиповски вместо виселицы получил пожизненную каторгу, которую отбывал на строительстве железных дорог. Это-то понятно, много молодых людей встало под ружьё, работать стало некому. А вот почему после войны Билла помиловали, только Бог знает. И вот теперь он с двумя дружками направляется в Плезантвилль. Со станции «Колледж» уже телеграфировали, так что гостей следует ожидать самое большее, через пару часов. И одному Твиду с ними никак не справиться.

Судья мрачно хромал по ставшей непривычно пустой улице в сторону конторы маршала, машинально отметив по пути въехавшую в город незнакомую повозку. Возница был один, его одежда казалось серой из-за толстого слоя пыли. Незнакомец въехал в горд, улыбнулся прибитой к магазину Дадли табличке с надписью: «Мэйн стрит», и неспешно покатил дальше. Больше никого на улице не было. Как тогда, три года назад, когда истощилась свинцовая шахта, и в городе разом освободилась почти треть домов.

Плезантвилль чуть не вымер. И вымер бы, превратился в город-призрак, как во множестве разбросанные по прерии. Помогло то, что Юго-Западная железнодорожная компания пообещала провести через город свою линию. Не провела. Свернули на Колледж. Но город это всё равно спасло. Как-то приспособились оставшиеся без работы шахтёры, нашли себе другое занятие. А Твид начал совмещать должность судьи с должностью мэра.

У шерифа подпирали стену двое помощников. Эд Бигли не любил называться маршалом. Упорно звал себя шерифом, будто здесь не окружной город, а всё ещё территория, как десять лет назад. И звезду носил пятиконечную.

Сейчас он стоял, опершись ладонями на стол, и выговаривал обоим своим помощникам.

– Привет, Родж, – он прикоснулся к ведёрному Стетсону. – Вот, никак не могу уговорить этих охломонов выйти на улицу с оружием.

Судья посмотрел на пунцовые от стыда лица помощников. Стив и Рой. Обоим только-только стукнуло восемнадцать. Сопляки. В принципе, шериф без них ничего не терял. Эти двое годились только на то, чтобы надувать щёки от важности и заставлять окрестных ковбоев выколотить от пыли одежду перед посещением салуна.

– Отпусти их, Эд. Мы и вдвоём справимся.

– Вдвоём? – Бигли покраснел не хуже своих подчинённых. – Видишь ли, Твид… мне… я… в общем, я не могу. Вот, держи.

Шериф со стуком бросил на столешницу пятиконечную звезду, схватил пояс и мухой шмыгнул в заднюю дверь.

– Эд! Эд! – Закричал Рой. – Ключи! Ты забыл отдать ключи!

Юноша стремглав кинулся за ним, следом с криком «Меня подождите!» рванул Стив. Офис опустел.

Это было плохо. Времени до визита Скипа осталось никак не больше часа. Осталось одно средство. Судья достал из верхнего ящика ключ, снял с крючка Винчестер шерифа, и приколол к лацкану пиджака пятиконечную звезду. Проверил магазин, полный, повесил винтовку на плечо, вышел, и тщательно запер дверь. Идти было недалеко.

После закрытия шахты Плезантвилль пережил не лучшие времена. Треть домов остались без хозяев, так что город теперь занимал всего две улицы. Да и то, на главной, названной без особых изысков, «Мэйн стрит», часть домов была нежилой. Два салуна, почти друг напротив друга. Один «Радость шахтёра», другой, названный менее пафосно: «У Билли». Городские конюшни, мэрия, она же суд. Офис шерифа, он же временная тюрьма или каталажка, да пожарная охрана. Добровольная, организованная после прошлого визита Билли Скиповски. А значит, людей там не было, только повозки с бочками да помпа со шлангом. Вот туда сейчас и направлялся судья. За зданием пожарки жил Гуннар Свенсон, старший брат убитого Теодора.

В доме горел свет, слышались раздражённые голоса. Твид остановился и прислушался.

– Ты что, хочешь, чтобы меня застрелили? – приглушённо сипел мужской голос. – А кто тебя кормить будет? Ты же не хочешь умереть под забором?

– Но Гунни, – возмущалась в ответ женщина. – Ты заставляешь меня говорить неправду. И потом. Судья сразу поймёт, что я вру. Какими глазами я буду на него смотреть?

– Да никакими не смотри. Думай о нас и о детях. Каково будет Эмили без отца?

– Но… – женщина явно сомневалась. – Что я ему скажу, Гунни?

– Не знаю. Скажи, что я вчера уехал на охоту.

Судья постоял некоторое время, затем вздохнул и пошёл обратно. Оставались ещё двое. Те, из старой гвардии, но сейчас Роджер сомневался, стоит ли к ним идти. Если бы собирались помочь, пришли бы сами. Незаметно он выбрался на Главную и остановился, пропуская повозку со знакомыми. Билл Торнтон с дочерью, как её? Аманда. Ехали в сторону Колледжа. За сиденьем два чемодана и множество узлов. Роджер приподнял шляпу.

– Моё почтение, судья, – Билл остановился.

– Уезжаешь? – констатировал Твид. – Бросив салун?

– А куда деваться, сэр? Нет, если бы не она, – возница кивнул в сторону зардевшейся девушки, – я и с места бы не двинулся. Но вы ведь знаете, что Скип, чтоб ему об собственные ноги спотыкаться, в прошлый приезд проявил к малышке внимание.

– Я всё понимаю, Билл, – кивнул судья. – Счастливого пути.

– И вам удачи, сэр. Я очень надеюсь, что всё кончится хорошо.

Крысы бегут с корабля, подумал Твид, подходя к мэрии. Скорее всего ещё пара-тройка домов сегодня осталась без хозяев. Те, в которых есть девушки на выданье. Никто не верит, что городок, в котором давно перестали носить оружие, справится с озлобленными бандитами.

Твид поставил второй Винчестер рядом со своим, ещё пару раз выдернул Смит-Вессон из кобуры, и замер. Какой-то посторонний звук в кабинете. Судья напряжённо огляделся. Он совсем забыл про кофейник. Напиток вскипел, залил керосинку, и сейчас в абсолютной тишине кабинета еле слышно шипел на остывающей конфорке.

Некоторое время Роджер Твид молча сидел за столом и нервно барабанил пальцами по столешнице. Наконец, встал, подошёл к кофейнику и поднял его за ручку, проверяя, не весь ли кофе выкипел. К счастью, кое-что ещё осталось. Хватило почти на полчашки. Он поставил кофейник на место, и вдруг резко развернулся к двери, выдёргивая пистолет. Плохо. Очень медленно. Судья прекрасно понимал, что шансов против троих бойцов Скипа у него нет. Почему он не уехал из города вместе с остальными? Этого он и сам не знал. Может, потому что не дело бегать от собственных страхов. Может, потому что Дикий Билл, если уж решил отомстить, всё равно его найдёт, рано или поздно.

Но скорее всего, истинных причин было две. Первая, это город, которому всерьёз достанется, когда Скиповски не найдёт Твида. А вторая – он сам. Между ним и Скипом осталось незаконченное дело. И было бы совсем не по-мужски его бросить. Он вновь потянул ствол из кобуры. Увы, чтобы вернуть былую скорость, следует долго тренироваться. И то вряд ли. Возраст, к сожалению, никому не добавляет прыткости. Роджер повертел револьвер на пальце, как когда-то, проверил барабан, и со стуком положил оружие на столешницу. Так хоть мизерный шанс есть. Он сел, обхватил кружку с кофе обеими ладонями, как когда-то в прерии, и замер, глядя на поднимающийся пар.

Сначала Сицкий хотел ехать сразу к шерифу, избавиться от раздражающей вони. Но, въехав в городок, передумал. К представителю власти лучше ехать хорошо выглядящим. Так доверия больше. Поэтому, остановился возле широкой витрины, состоящей из мелких стеклянных квадратиков. Над ней висела облезлая белая вывеска с двумя схематичными аптечными пузырьками, ножницами, расчёской, и надписью: «Фишер’с Барбершоп Фармация».

– Молодой человек, выколотите сначала одежду, – произнёс сварливый голос из сумрачной глубины помещения. – У меня здесь чисто, знаете ли. Приличные посетители здесь бреются, умываются. А вы со своей пылью. Оно мне надо?

Пожилому парикмахеру явно давно не требовались собственные услуги. Его голова напоминала яйцо в гнезде. Лысая макушка, обрамлённая пучками всклокоченной шерсти. Он кивал в такт собственным словам, и солнечный зайчик, отразившись от его темени, носился взад-вперёд по потолку. Жора рассмеялся, и вышел наружу.

Когда через минуту он вернулся, мастер уже стоял возле покрытого когда-то белой простынёй кресла.

– Нуте-с, присаживайтесь, юноша. Буду приводить вас в порядок.

– И даже не спросите, как меня постричь?

– Ой, я вас умоляю! Да как можно стричь в этой замшелой дыре? – Он говорил, а ножницы в руке, будто сами по себе, порхали возле ушей Георгия. – Это вам крупно повезло, что зашли ко мне. Знаете, как стригутся на любом ранчо в округе? Хотя, кому я это всё рассказываю? Вы же одеты в клетчатую рубашку, поверх штанов у вас кожаные чапсы. Ещё и револьвер на поясе. Уверен, вы сами не один раз видели, как один ковбой надевает на голову другому котелок, и состригает всё, что торчит.

– Под горшок, – непроизвольно произнёс Жора по-русски.

– Совершенно верно, – парикмахер непринуждённо перешёл на другой язык. – Так это и называлось в благословенной Российской Империи. Под горшок.

Старик внезапно прервал своё занятие, сделал два шага назад, почти упёрся в стену спиной, и с минуту внимательно осматривал Георгия. Наконец, кивнув каким-то своим мыслям, он улыбнулся и протянул руку. Без ножниц.

– Джейк Фишер. Или, если вам так будет удобнее, Яков Лейбович Фишман. А вы кем будете, молодой человек?

Георгий несколько опешил от подобного вопроса. Кем он будет? Подобного вопроса ему не задавали уже лет двадцать. В жизни, скорее всего, так и останется пенсюком, а в игре… Время покажет. И только потом он вспомнил, что именно так раньше просили представиться.

– Джек Рэд. Или, как вы говорите, «если вам так удобнее», Георгий Сицкий. Вы давно здесь, Яков Лейбович?

В ответ мастер усмехнулся, вновь подхватил ножницы и расчёску, и продолжил своё дело. А попутно рассказывал, как молодой аптекарь Яша Фишман к двадцати годам понял, что Армавир – городок небольшой, и открыть в нём свою аптеку юному Яше никак не светит. А ехать в большой город не позволяет черта оседлости. И тогда Яша поехал в Североамериканские Соединённые Штаты. Где, по словам знающих людей, нет никакой черты оседлости. Наоборот, страна семимильными шагает стремится на запад, людей не хватает, поэтому рады всем.

– А для аптекаря, я вам скажу, Техас – настоящая земля обетованная. Ведь вы потом обратите внимание. Сейчас не вертите головой, а то отрежу что-нибудь не то. А когда закончу, гляньте на витрину. Здесь в аптеке совсем не то, что в Империи. Здесь кроме хинина и стрихнина на прилавке можно увидеть даже порох и кожаные сёдла.

– Порох? – Жора порывался повернуться к собеседнику, но мастер твёрдо схватил его рукой за затылок. – Чёрный или бездымный?

Этот вопрос задал новый виток монолога ещё на пару минут. Сицкий понял, что старик давно мог бы закончить возню с его волосами, но специально тянет время, чтобы подольше поговорить. То ли соскучился по русской речи, то ли просто любитель поболтать. Он долго рассуждал на тему закостенелости местных нравов, из-за которых окрестные ковбои не хотят покупать с таким трудом добытый «Вьель», предпочитая проверенный дымный порох. И вот, выписанные из самой Луизианы десять фунтов валяются на полке без дела.

Наконец Яков отступил, торжественно держа ножницы в приподнятой руке. Он удовлетворённо смотрел на дело рук своих и кивал.

– Хорошо получилось? – поинтересовался Жора. – Шериф меня не спутает с кем-нибудь из объявлений о розыске?

– Я вас умоляю, молодой человек. Нашему шерифу сейчас совсем не до этого. Он полчаса назад так торопился сбежать из города, что я боялся, как бы у его лошади подковы не отлетели.

Сицкий встал и отряхнулся от возможных волос.

– Это плохо, – прокомментировал он. – Я ему семь трупов вёз не опознание.

– А! Так вы хэдхантер? И кого взяли, если не секрет?

– Понятия не имею. Мы стоим со стадом в семи милях отсюда. Перед рассветом десять каких-то негодяев решили, что могут обить у нас сколько-то коров для себя. Они ошибались, и теперь семеро из них воняют у меня в повозке. Я привёз их шерифу, вдруг за них какая-то награда положена.

– Это вы абсолютно правильно решили. Если государство за что-то платит, грех отказываться. Но как же вам теперь быть?

Парикмахер почесал лысую макушку тонкой ручкой расчёски, затем сделал несколько шагов взад-вперёд до прилавка и обратно. Наконец, он остановился перед клиентом и вновь кивнул головой.

– Увы. – Развёл руками Фишман. – Вам остаётся только везти свой груз к мэру. Насколько мне известно, из всей администрации города остался только он один. И, поверьте мне, уж Роджер Твид-то не сбежит ни за какие коврижки.

– А что у вас здесь случилось, Яков Лейбович?

Через полчаса повозка, гружёная кроме мёртвых тел ещё и десятью фунтами бездымного пороха, остановилась возле здания суда. По дороге не встретилось ни одного человека. Возле мэрии тоже было пусто. Джек припарковал свой транспорт возле лошади каурой масти, вытащил из-под сиденья Маузер и вошёл внутрь.

В здании было тихо и безлюдно. Рэд ожидал, что мэрия, объединённая с судом, будет гудеть, как разворошённый муравейник. Тем более, в ожидании визита известного бандита. Но в коридоре не было ни души. Надписи на дверях отсутствовали, видимо здешние жители и так знали, какой чиновник где сидит, так что Джек открыл три двери, прежде, чем упёрся взглядом в направленный на него ствол.

– Ты не Билл Скиповски, – произнёс усталый мужчина и облегчённо бросил револьвер на стол.

– Я это знаю, – согласился Джек. – Я – Джек Рэд.

– Роджер Твид, если тебе это ещё не известно.

– Как дела, мистер Твид. Я принёс трупы.

– Чьи?!

– Понятия не имею. Хотел отдать шерифу на опознание, но мне сказали, что из всей администрации в городе остались только вы.

– И ты не поспешил уехать?

– Как я вижу, вы тоже не торопитесь спасать свою задницу.

– Не груби. Я всё-таки судья. А в целом ты прав. Это мой город. И получить его Бешеный Билл может только через мой труп.

– Трое на одного. Как-то несправедливо, вы не находите?

– Жизнь вообще несправедливая штука, Джек, – грустно улыбнулся судья. – Но мне повезло. Я прожил жизнь уважаемым человеком. Мне не о чём сожалеть.

Жора с удовольствием смотрел на этого мужчину. Чёрта лысого это игра! Ни один сервер не сгенерит такого вот настоящего мужика, который, даже зная, что жить ему осталось не больше часа, будет молча делать своё дело. Чёрта лысого! Он оглядел пустой кабинет, соседний стол с небрежно разбросанными на нём бумагами. Кто-то явно спешил унести свою драгоценную жопку подальше от конфликта.

А напротив судья Твид. А на вид ведь и не скажешь, что такой вот железный мужик. Жора знал подобных людей. Из тех, кто никогда не предаст, не струсит. Будет до конца переть напролом, ни на шаг не отступая от собственных принципов. Таких обычно в итоге или переводят в какой-нибудь замшелый гарнизон, или съедают подлые и беспринципные. Рэд выглянул в окно. Хрен с ними, с трупами. Валялись полдня, и ещё час поваляются, не сгниют. Он перевёл предохранитель Маузера, приоткрыл затвор, стараясь, чтобы патрон не вылетел, как утром. Подошёл к столу судьи, со стуком поставил приклад на пол и посмотрел Роджеру в глаза.