Текст книги "Встреча (СИ)"

Автор книги: Евгений Атапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Трехпалубное судно, рассекая носом холодные волны реки, приближалось к месту своего назначения, к городу Н... . Из за желто зеленой листвы проглядывали верхние этажи и крыши города, памятники и мемориалы, шпили и золотистые купола церквей, водонапорные башни и столбы электропередач. На верхней палубе судна, ближе к носу корабля, стоял невысокого роста, полноватый, полнощекий, полысевший, достаточно молодой еще человек, в очках и в теплом осеннем пальтишке. Он пристально вглядывался в каждую, открывавшуюся деталь города и дрожал от волнения. Его сердце забилось учащенно, его руки теребили пуговицы на пальто. Он не отрывал взгляда от берега, ведь Александр (а молодого человека звали именно так) впервые за тридцать лет увидел родной город, город, где он родился и провел первые пять лет своей жизни. Под серыми, осенними тучами, его взору предстал родной берег. Сашу охватили чувства радости и ностальгии по детству. Здесь началась его жизнь, приносящая радости и горести, счастье и страдания, успех и неудачи. От сюда он начал свой путь по дороге жизни, тут началась его история. Теплоход приближался. Нос корабля сместился в направлении берега, и корабль направился в сторону причала. Взору Александра открылись детали архитектуры прибрежных построек, являвшихся исторической частью города. Городские особняки, дворцы и церкви, впечатляли разнообразием архитектурных стилей. Полукруглые, волнообразные линии окон и дверей, изображающие растения лепнины, являлись своеобразной чертой построек рубежа девятнадцатого и двадцатого столетия и представляли собой Н...кий модерн. Узоры и кокошники, старых кирпичных зданий, а также украшавшие крыльцо навесные гирьки, являли взору русский стиль в архитектуре. И, конечно же, опирающиеся на украшенные богатой лепниной колонны, портики, являющиеся характерной особенностью советского классицизма. «До чего же красив мой родной город» – подумал Александр – «до чего же загадочен и мрачен в столь ненастный, начинавшийся день». Он узнал родину более чувством, нежели зрительно, более сердцем, чем сознанием.

  На берегу, на крыше речного вокзала, стали видны буквы, складывающиеся в название города, видны на привокзальной площади автобусы, троллейбусы, такси и группа людей, видимо кого-то встречающих. Полусонные пассажиры корабля вышли с вещами из кают на палубу, ожидая прибытия. Кое кто уже узнавал в толпе встречающих своих родных и близких, махал руками. Корабль сбавлял скорость.

  Отрывочные, эпизодичные воспоминания все же остались в памяти у Александра, не стерлись за тридцать лет жизни, проведенные вдалеке от родины. Саша помнил свой дом, двухэтажный, на восемь квартир, старой постройки дом с покатой крышей, чердачным окном, крыльцом, фонарем и возле дома лавочками. Помнил двор состоящих из таких же самых домов, обсаженный тополями, яблонями, боярышником, рябинами, сиренью, кустами и цветами. Посреди цветущего яркими красками и благоухающего цветочными ароматами двора располагался стол для картежников, площадка для игр, песочница. В той песочнице маленький Саша копошился в компании таких же маленьких мальчишек и девчонок. Он вспомнил о некоторых происходящих, значимых для него в те годы событиях, происходящих на той песочнице. Как кому то из сверстников бросил песок в глаза и мальчик заплакал, пытаясь вытереть глаза кулаками, как с кем то из мальчишек подрался из за машинки, как пописал на чей то сляпанный из песка кулич, и как за все за это ему доставалось от мамы. Вспомнил, как выкопал из земли дождевого червя и бросил одной из девчонок за шиворот, та начала реветь и пыталась его из себя вытряхнуть, но червяк не вытряхивался, и девочка побежала жаловаться родителям. А однажды с соседским мальчиком, они затолкали картошку в выхлопную трубу автомобиля, воровали, с ним же, чьи то яблоки, звонили в чужие квартиры, чтобы потом убежать, и так далее и тому подобное. За все за это ему доставалось от отца и от матери. Еще Саша не любил, когда родители вечером загоняли его домой и капризничал. Помнил садик, куда мама водила его каждое утро, и где маленький Саша не желал оставаться, плача возле забора. Воспитательница и дети стыдили его, уговаривая быть взрослым, и не плакать. Еще Саша не любил супы и жареную капусту, которыми кормили детей в садике и со скривившимся ртом, отодвигал тарелку в сторону. Не любил спать после обеда и не давал спать другим детям, будил их, после чего проснувшиеся дрались подушками и стаскивали с непроснувшихся одеяла. Впрочем, ребенком Александр был трудным, за что часто получал по заднице и ставился в угол. Но, не смотря на это, детство вспоминалось приятно, так как отсутствовали реальные проблемы, горести, страхи, тяжелые жизненные неурядицы.

  Вспоминался парк, недалеко от дома, а в парке красочные карусели, веселая музыка, вечерами цветные огоньки. Там были автодромы, на которых Саша так и не научился ездить, постоянно в кого-то врезаясь, там были лодочки, в виде пиратских корабликов, на которых он катался в паре с отцом или матерью, стараясь глубже присесть, чтобы раскачать лодку. Родители не разрешали ему сильно раскачиваться, боясь, что он не удержится. Там было колесо обозрения, которое почему то называлось «чертово колесо» и на нем он боялся кататься больше всего. Его сердце начинало замирать от страха, когда кабинка поднималась все выше и выше, оставляя внизу людей, фонарные столбы, верхушки берез, тополей. Однажды, когда Саша с семьёй находился на самой вершине, ветер сдул с него шапочку с козырьком, и она, улетев, повисла высоко на ветке дерева. Маленький Саша расплакался. Удалось ли достать ее, Александр не помнил. Зато помнил свою самую любимую карусель, карусель для самых маленьких, где по кругу, один за другим, проносились дети, оседлавшие раскрашенных в яркие краски животных, лошадок, бегемотиков, львят. Но Саше больше всех нравился слоненок. Лицо слоненка было настолько веселым, забавным, наивным и по детски милым, что не полюбить его было невозможно. Саша полюбил его больше всех других зверушек, и когда дети шли занимать свои места на карусели, он бежал к слоненку, боясь как бы его не занял кто ни будь другой. Сев на него, Саша обнимал слоненка за шею и расплывался в счастливой улыбке, будто радуясь встрече с родным и близким. Но если слоненка успевал занять другой ребенок, Саша начинал реветь и предпочитал ждать следующего раза, нежели сесть на кого либо другого из зверят. Даже достигнув пятилетнего возраста, он все равно желал кататься только на слоненке, не слушая родителей, доказывающих Саше, что он уже взрослый для того чтоб кататься на слонятах. Но Саша не внимал, и, обняв руками и ногами милого друга, кружился на нем, заливаясь веселым смехом, наслаждаясь незамысловатым детским счастьем и окрыленный радостью. Покинув родной город, Саша еще долго вспоминал своего слоненка, скучал по нему, тосковал и уговаривал родителей вернуться, еще долго видел его во сне и разговаривал с ним, грустил ...

  Теплоход причалил. Люди с чемоданами и сумками столпились на нижней палубе, ожидая подачи трапа. После того как матросы подали трап, толпа начала рассасываться, послышался стук башмаков о дерево. Александр дождался своей очереди и вышел одним из последних. Миновав суетившихся на причале пассажиров, кого то искавших, кого то звавших, с кем то с радостными возгласами встретившихся, Саша поспешил занять такси и, усевшись в ладу «калину» попросил до ближайшей гостиницы. Автомобиль тронулся, и Александр жадным взглядом уставился в окно, разглядывая родные места, дома, улицы, бульвары, парки, скверы, пытаясь вызволить из памяти хоть какой то эпизод, связанный с этими местами. Историческая часть города выглядела красиво и примечательно и представляла собой привлекательное место для туристов. Памятники архитектуры и достопримечательности сменялись один за другим, театры и дворцы, музеи и филармонии, скверы и фонтаны, а так же библиотеки, университеты, храмы и монастыри. Миновалась обширная площадь, за ней цирк, но что либо вспомнить из только что увиденного, Александру не удавалось. Наверное, по этой улице его везли на коляске отец или мать, или отец нес маленького Сашу на руках, а может мама вела его за руку. Среди этих построек, арок, покатых крыш, зарождалось сознание Александра, происходило становление его "я". Посреди мрачных, краснокирпичных зданий, суровых дворцов с колоннами, башенок с часами, причудливых витражей и тенистых алей, начала свой нелегкий путь развития его формирующаяся душа. Возле этих мемориалов и памятников, фонтанов и цветочных клумб началась история его жизни. И глядя на все это Александр душой и сердцем почувствовал родные места, душой и сердцем, нежели памятью. Он тут же задал себе вопрос, а как бы сложилась его судьба, если б он остался здесь, если б родители не увезли его от сюда, если б он пошел здесь в школу, в институт, начал свою карьеру, с какими людьми свела бы его судьба, каких бы друзей завел он, и каких врагов заимел, каких бы женщин любил и кто была бы его первою любовью, как сложилась бы его личная жизнь, и был бы он счастлив, и был бы он счастливей чем теперь? Эта мысль заняла его, заставив погрузиться в фантазии и мечты, а на улице потемнело от затянувших небо, темно серых туч, пошел сперва мелкий, потом более крупный осенний дождь, оставлявший стекавшие вниз капли на стекле автомобиля. Прохожие за намокшим стеклом лады «калины» прятались от дождя, раскрывали зонты, надевали капюшоны, прибавляли шаг. Многие попрятались под козырек автобусной остановки, другие заскакивали в магазин. «Может тот, перебегающий улицу на мигающий зеленый свет, спрятавший голову в плечи, скукожившийся человек был бы моим другом, с которым бы мы размашисто соударялись руками при встрече, а наши лица, расплывались в улыбке от неподдельной радости» – продолжал думать об иначе сложившейся б судьбе Александр – « А вон та миловидная женщина, ожидающая под козырьком остановки свой транспорт, возможно, стала бы моей судьбой, моей возлюбленной, моей невестой и моей женой, и был бы я с ней счастлив, а она была бы счастлива со мной. Но теперь она с другим, наверно, а я, я, я... один, потому что судьба распорядилась по другому, потому что все сложилось именно так, и не как иначе, потому что, потому что...». Александр выкинул глупые мысли из головы, вместо этого вспомнив свою прошлую жизнь, как она сложилась у него на самом деле.

  Александр стал программистом. Молодым, хорошо зарабатывающим, состоятельным, талантливым программистом, увлеченным профессиональной карьерой и материальным благосостоянием. Имел квартиру, загородный дом, дорогой автомобиль. Но при всем при этом оставался старым холостяком. Не по своей воле, конечно, просто так сложилось, так получилось, так решила за него судьба. Встав на ноги и заработав деньги, Александр задумался о семье. Все, что требовалось от спутницы жизни это приятная внешность, мягкий характер, отсутствие проблем (под проблемами подразумевались алкоголь, наркотики, дети от прошлых браков или внебрачные) и способность любить его (Александра). Он хотел большой и толстой, взаимной любви с молодой, приятной девушкой, и взаимно любя друг друга, начать новую, счастливую жизнь, жизнь с чистого листа, на которой начнет писаться история их счастливой семейной жизни, история, число героев которой пополниться новыми персонажами, совместными детьми. Но стоит отметить, что Александр отнюдь не являлся высоким, стройным красавцем мужчиной, со страстным, бирюзовым взглядом, способным влюблять в себя женщин. Он был (как это описывалось выше) маленький, толстый, лысый хомячок, с заметным брюхом. Он был таким чуть ли не с ранней молодости. Не обладал и духовными качествами, способными влюблять в себя (если таковые вообще существуют, конечно). Плюс ко всему, Александр отличался некоторой чудаковатостью, странностью, бестактностью (типично для программистов), недопониманием некоторых тонкостей в межличностных отношениях (еще более типично), его странный юмор не смешил, а ставил людей в недоумение. Многие крутили пальцем за его спиной. Но за то у Александра были деньги, высокооплачиваемая работа, дорогая машина, квартира, дом с участком и прочее. И его деньги привлекли охотниц за деньгами, циничных разводил. Александр столкнулся с меркантильностью жадных до денег гламурных девиц. Женщины с ним знакомились, заигрывали, называли состоятельным, самодостаточным, сумевшим себя реализовать мужчиной, находили в этом (наравне со щедростью) главное качество настоящего мужчины, его главное достоинство, его привлекательность, его обаяние, его сексуальность. Молодые особы демонстративной лаской, пытались выманить и выпросить как можно больше, ухватить как можно дороже, облегчить кошелек лопуха, и со словами «ммм пупсик», «ммм котик», «щедрый тигренок», «мыррр мой герой», выпрашивали для себя шубы, бриллианты, золотые украшения, походы в ресторан, поездки на дорогие курорты, Анталию, Дубай и т.д. Но стоило Александру перестать финансировать, очередную, хитрозадую мамзель (ввиду непомерных затрат) как тут же слышал от них – «толстый, вонючий жмот», «жирный скупердяй», «рвотный порошок», «колобок на ножках», (за место котика). «Постойте» – недоумевал Александр – «А где же любовь?». В ответ слышал грубый, циничный смех, и предложение посмотреть на себя в зеркало «самому не противно?» Разочаровавшись в очередной «любви», Саша искал другую, продолжая надеяться, что найдется способная на искренние чувства девушка, способная оценить его недооцененную душу, увидеть в нем ту изюминку...

  Но был случай, воспоминание о котором являлось особенно болезненным для Александра. Саша влюбился. Возлюбленная не отличалась жадностью к деньгам и не требовала дорогих подарков. Она хотела серьезных с ним отношений, желала выйти замуж, завести семью, завести детей, она согласилась быть Сашиной женой. О таком Александр мог только мечтать. Наконец то судьба ему улыбнулась, после стольких лет одиночества. От счастья окрыленный Саша не скупился на дорогие подарки, красивые наряды, драгоценности, цветы, комплименты, заверения в любви, на самые смелые обещания и прочее, в любовной горячке не замечая кислой улыбки и грустного взгляда девушки. Саша возил ее на машине на работу, по магазинам, делам, привозил с работы, водил в дорогие рестораны, кино, театры, не замечая в любимой холодности. Саша решил посвятить свою жизнь любимой, в восторженных чувствах, заявляя ей об этом, но не заметил отсутствие радости в ее глазах, и однажды прижав ее к сердцу и целуя свою возлюбленную, Александр задыхаясь от волнения, шептал – «я люблю тебя, боже, как я люблю тебя» -, после чего, неожиданно и хлестко прозвучал ответ девушки – «Извини, я не могу ответить тебе тем же». Девушка оттолкнула Сашу и залилась слезами, спрятав лицо в руках. Счастливая улыбка еще по инерции оставалась на лице Александра, но через какое то время сползла. «Как?» – задал вопрос Александр, замерший в глупой позе, чуть склонившись и с вытянутыми руками. И тут, девушка рассказала ему все. Долгое время она любила одного своего сотрудника, который обманул ее и бросил, оказавшись к тому же женат. Оставшись одна, она, пытаясь забыть своего любовника, связалась с Сашей, которого не любила. А так же из соображений, что лет ей уже под тридцать, и опасность остаться одинокой грозила ей как никогда, она и по этой причине решила связаться с ним, так как жизнь других вариантов ей не предоставила. Она хотела его полюбить и пыталась себя обманывать, но как долго сдерживаемые рвотные порывы выплескиваются наружу с большим напором, так и долго сдерживаемое отвращение к нелюбимому, выплеснулось наружу в виде истерики и слез. Этот случай как никогда, унизил Александра, принес ему душевные страдания и боль. «Почему, обманувший ее подлец, вызвал любовь и страдание в сердце девушки, а он, честный, любящий Александр оказался ничтожеством, не стоящим любви?» – думал он. Саша впал в депрессию и запил. Немного придя в себя, он пытался забыться, найти себе другую, но как оказалось «все сложно». Пройдя через душевные муки, возгоревшись несколько раз надеждой, и столько же раз пережив их крушение, Александр смирился с одиночеством.

  К великому разочарованию Александра, его родной дом снесли. На том месте, где располагались уютные, двухэтажные домики, где располагался зеленый дворик, выросли многоэтажные новостройки. Не было тут больше не яблонь, ни рябин, ни боярышника, а вместо них оказалась широкая, заасфальтированная автостоянка. Стены многоэтажек, с торца, украшали гигантские, рекламные щиты, реклама мегафона «будущее зависит от тебя», реклама снятия алкогольной зависимости «не просыхает? звони ...», реклама таблеток для похудения и прочее. Нижние этажи здания сдавались в аренду. Парикмахерские «у Зорины», салон красоты «у Мальвины», всякого рода «ооо» обосновались в нижних этажах многоэтажек. Саша стоял и смотрел на недавно отстроенный городской район. «Кто это все сотворил? Что вы сделали с моим родным домом?» – хотелось ему крикнуть. Каждую минуту, со двора и во двор въезжали машины, заставляя Сашу сторониться. В подавленном настроении и в расстроенных чувствах, Александр развернулся и пошел прочь. Он так надеялся посидеть возле своего дома, вспомнить прошлое.

  К еще большему разочарованию, Александр не нашел и детского сада. На месте, где находился его второй дом, где находились детские площадки, веранды, маленькие, детские машинки и домики, выросла несуразная громадина офисного здания, из стекла и железа, возле которого выстроились припаркованные автомобили. Все, что связывало его с детством, было уничтожено.

  Большую часть парка вырубили под застройку, а оставшуюся часть превратили в мусорную свалку, куда свалили строительные отходы, а так же резиновые покрышки, жестяные тазы, унитазы, рваные матрасы, старую мебель, всякие разные мешки, бумаги, бутылки, испорченные продукты питания. По всей видимости, предполагалось вырубить и оставшуюся часть парка, под ту же застройку, поэтому за порядком в зеленой зоне никто не следил. Оставшиеся деревья выглядели уныло и жалко посреди гор мусора, и как приговоренные к смерти, обреченно ждали своей участи. В душе Александра всколыхнулась злоба,– «как могли люди поступить так с дорогим ему местом, как могли все сломать, снести, вырубить» – думал он – «кому пришла идея, загадить, вырубить, уничтожить такой прекрасный парк». Саша углубился в парковую зону, туда, где когда то, среди распустившихся берез, он шел за ручку с отцом или мамой, где когда то его везли на коляске, и он изучал мир, выглядывая из нее. Где оно, то прекрасное место отдыха, привлекавшее огромное количество детей? Все в округ изгажено, засрано, убито. По картонным коробкам, пачкам из под сахара, жестяным банкам из под тушенки и грязным мешкам бегали крысы, на загнивших продуктах копошились черви, осенние мухи слетались на жуткую вонь. Но не они являлись самыми вредными паразитами, когда либо существовавшими на планете, а те, кто натворил все это. Перебираясь через мусорные кучи, рискуя сломать ногу или наступить на крысу, Александр пробирался дальше, замечая, что даже в глубине парка лежали все те же пакеты, баллоны, пластиковая посуда, битые кирпичи и прочее, испоганившие красивую картину осени.

  Из за листвы показался ржавый, железный каркас. Вбитые в землю столбы на двух ножках объединялись по верху перекладиной. На перекладине, поверх нее, красовались выстроенные в ряд, сделанные из тонкого железа узоры в виде цветков с лепестками, по всей видимости, ромашек. Саша смотрел на них, в сознание просился какой то образ, просилось какое то воспоминание. И вдруг, узнавание явилось к нему, вместе с приятным, ностальгическим переживанием. Саша воскликнул – «Лодочки!»– и подошел ближе к тому, что когда то было качелями. Лодочек на самом деле не было, их отпилили, отвинтили, сняли и куда то унесли. Александр подошел к одному из четырех столбов, поддерживающих перекладину и, обхватив столб руками, прижавшись к нему лбом и закрыв глаза, унесся в прошлое, унесся на тридцать лет назад. Он вспомнил белые, красные, синие лодочки, разрисованные под пиратские корабли и огороженные забором. К разрисованному детскими рисунками забору были привязаны разноцветные шарики. Будка мороженщика находилась рядом и к ней выстраивалась очередь из мам с детишками дергающих мам за юбку. Некоторым, слишком назойливым доставалось по заднице. По всему парку разносилась музыка, веселая детская музыка из детских мультфильмов «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката». А по вечерам, аттракционы светились огнями, переливаясь всеми цветами радуги...

  Вернувшись в реальность, Саша отошел от того, что осталось от качелей и побрел дальше. Он вышел на большую, заасфальтированную площадку, асфальт потрескался, из трещин прорастала трава. «Здесь, было колесо обозрения»– вспомнил Александр. Самого колеса не было, его разобрали и увезли. Но наверно, где то тут осталось то дерево, на котором повисла его детская шапочка, слетевшая под порывом ветра, во время его катания на колесе. Осмотрев деревья, Александр не смог вспомнить среди них того, на котором повисла его шапка. Но жалость к обреченному парку, с новой силой сдавила ему грудь. Как же здесь все серо и заброшенно. В шелесте листьев, Александру слышались тоскливые вздохи деревьев. Чуть не всплакнув, он продолжил путь. Из за листьев проглядывал деревянный, широкий в обхвате столб, упиравшийся в центр деревянного диска, проломанного в нескольких местах. Саша стал припоминать, что этот столб в прошлом означал. Сперва не возникло никаких идей, но по мере приближения к деревянному сооружению, у Александра в голове стали возникать образы, сводящиеся в одну, целостную картину. «Так ведь это же... карусель для самых маленьких!» – вспомнил он. Сколоченный из досок диск, и торчащий из него столб, когда то поддерживающий, такую же круглую, и по размеру одинаковую с полом крышу, все, что осталось от любимой карусели. Лошадок, бегемотиков, тигрят и прочих животных сняли и унесли, выкорчевав из деревянного настила. Александр приблизился еще ближе, чтобы внимательней рассмотреть то, что осталось. Сломанный и исковерканный аттракцион для малышей, очередной раз пробудил погребенные под тридцатью годами воспоминания. Саша стоял и смотрел на разрушение, уйдя в прошлое. Это был его любимый аттракцион, сюда тянул он родителей, чтобы покататься на своем любимом... Лицо Александра сморщилось от жалости. Но вдруг, Александр встретился глазами с добрым, веселым взглядом. Кто то добродушно глядел на него и приветливо улыбался. Глаза Саши вздрогнули, зрачки расширились, дыхание остановилось. С диска разобранной карусели, оставшийся единственный среди прочих животных, на него с радостной, задорной улыбкой глядел слоненок. Радость на лице слоненка была неописуемой. С детской, милой веселостью, слоненок протягивал к Александру свои передние ножки, будто спеша обнять старого друга. У Саши глаза намокли от неожиданной, радостной встречи. От волнения неуверенным шагом, он двинулся на встречу к слонику. Слоненок ждал его приближения, и с каждым Сашиным шагом улыбался все шире и шире. Саша подошел вплотную, сел перед ним на корточки и нежно провел рукой по лицу слоненка.

  – Я ждал тебя – произнес слоненок, с любовью взирая на Сашу – где ты так долго пропадал?

  – Я, я – пытался, что то ответить Александр.

  – Я страдал, когда ты исчез, ведь я полюбил тебя. Так полюбил.

  – Я, я, я тоже тебя полюбил – произнес, дрожащим от волнения голосом Александр.

  – Я скучал по тебе, и каждый день надеялся увидеть тебя снова, но мамы приводили других детей, а тебя все не было и не было.

  У Саши еще больше намокли глаза, на нижних ресницах стали собираться слезы, он пытался сдерживаться, чтоб не заплакать.

  – А когда тебя все не было и не было, то ты начал мне сниться – продолжал Слоник. – Ночами, когда аттракцион закрывали, я засыпал и видел тебя во сне, где снова катал тебя на спине, снова и снова.

  – Ты тоже мне снился, долго, ведь я также скучал по тебе. Ты не представляешь даже, как я скучал по тебе.

  – Правда? – произнес слоненок, взирая влюбленными глазами на него.

  Александр вытер глаза тыльной стороной ладони. Слоник продолжал с улыбкой молча глядеть на него, за тем продолжил.

  – Как хорошо что ты пришел. Я думал, что больше тебя не увижу. Ведь меня скоро отвезу на свалку, где я буду вечно лежать. Но ты пришел, не забыл обо мне и вот. Теперь мне будет не так грустно лежать на свалке. Я буду вспоминать тебя до последнего дня, и радоваться тому, что ты меня любишь, что ты меня помнишь, что ты не забыл обо мне и что я тебе снюсь. Помни обо мне и знай, что я люблю тебя.

  Александр замотал головой. Слезы уже текли по его щекам, периодически скатываясь по проторенным дорожкам.

  – Лошадок, тигрят, жирафов и бегемотиков увезли – вздохнул слоненок – а мне не хватило места в кузове.

  Саша пытался сказать, но слезы душили.

  – Увезли – слоненок еще раз печально вздохнул – и вот я один. Пока один. Жду, когда за мной приедут. Но как же я тебе рад. Как счастлив тебя видеть. В последние дни перед отправлением на покой.

  – Нееет. – наконец выдавил из себя Александр – тебя не увезут. Я заберу тебя. Ты будешь жить в моем саду. Ты будешь жить в моем доме.

  – Ну, ну, что ты. Ведь это наверно не легко.

  – Я с тобой никогда не расстанусь – Саша встал на колени и обнял старого друга – У меня кроме тебя никого нет. Я ни кому кроме тебя не снюсь. Меня никто кроме тебя не любит.

  – Я не верю своим ушам. Это правда? Мы всегда будем вместе?

  – Это правда. Мы всегда будем вместе.

  Они обнимались до самой темноты. А утром, Саша нанял водителя и машину. Слоненка погрузили и увезли в Сашин дом, где он с тех пор живет у него в особняке, как самое светлое воспоминание в его жизни. Как самое дорогое, что у него есть.