Текст книги "Отрицательный персонаж"

Автор книги: Евгений Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Двадцать третья страница была освоена. Я поднял взгляд от блокнота, чтобы посмотреть на людей, которых я, вероятно, хорошо знал. Они в полном молчании, участливо следили за мной. Это было довольно странным ощущением – понимать, что ты проводил много времени с людьми, которых повстречал впервые. Я вновь обратился к блокноту и перевернул страницу.

Я думаю, факт, что у тебя не все в порядке с башкой, является бесспорным. Ты помешан на одном человеке. Ты алчно желаешь мести, ведь тебя лишили ее, твоей единственной настоящей любви. У тебя был шанс поквитаться с ним, но ты струсил, когда рука возмездия была занесена над его головой. Я ни в коем случае не упрекаю тебя, ведь ты и есть я. Мы оба бежали из города, чтобы забыть свою оплошность, чтобы начать новую, счастливую жизнь. По большому счету так и вышло, ты повстречал прекрасную девушку, Марину, которая в будущем станет твоей женой, и будет безмерно добра и ласкова к тебе, ты повстречал хороших друзей в лице коллег по работе – они вернули тебе веру в людей. Но в твоей сказке нашлось место и темной стороне – это мерзкая тварь приходила к тебе не только во снах, но и мерещилась повсюду в каждом долговязом, нескладном человеке ты видел его, того, кто напоминал о твоей трусости, напоминал об опороченной судьбе близкого тебе человека, той, кому принадлежит твое сердце. Ты силился выкинуть прошлое из головы, силился влюбиться вновь и раствориться в омуте грез с твоей нынешней супругой, но, к сожалению, несмотря на ее красоту и добрый нрав, ничего не вышло. Ты вновь и вновь возвращался в прошлое, вновь и вновь мечтал о другой, вновь и вновь переживал те злосчастные события, когда тебя лишили ее. И в один момент ты пропал, начав терять связь с реальностью, начав погружаться в забытье. Впервые ты потерял память в феврале 2018 года. Не знаю, какое сейчас число, но данная запись велась в начале июня 2018.

Мои руки просто ходили ходуном, когда я дочитывал последние строки, нанесённые на эту страницу. Не только новизна и невероятность событий явились тому причиной, скорее на передний план вышла ненависть к этой твари. Я нетерпеливо перевернул страницу, чтобы наконец-то докопаться до истины.

Ты не один! Чувствуешь, что внутри кто-то есть помимо тебя? Думаю, ответ всем очевиден. Не знаю, насколько это тянет на раздвоение личности или еще какую дурную болезнь, но тот внутри очень хочет мести. И он побеждает. Он совершенно не церемонится с тобой, ему наплевать на твое благополучие здесь. Его желание затмевает все остальные прихоти, ему наплевать на твою жизнь, он хочет поквитаться, остальное для него не имеет цены. Он намекает тебе, что пока его безумные стремления не претворятся в жизнь, тебя не оставят в покое.

Наверное, мои слова выглядят абсурдом. Человек, практически признавший свое сумасшествие, предельно сдержанно и дельно описывает свои умозаключения. Возможно, не настолько я еще сошел с ума, что могу вполне адекватно излагать свои мысли, а может, характер этого недуга имеет более изощренный характер, чем то кажется мне? Время все расставит на свои места.

Меня всего трясло, словно причиной тому был озноб. Сомнений не осталось вовсе, – в блокноте, во всех фразах, хоть и более разумных, чем того заслуживал мой интеллект, угадывался мой стиль написания. При этом в голове с трудом укладывалась данность того, что я уже не я, а кто-то другой – взрослый человек, не обделённый опытом самостоятельной жизни, успевший обзавестись женой и работой, успевший подружиться с совершенно чужими людьми.

– Какие дела, Макс? – оторвал меня от размышлений Алексей.

Я посмотрел на него, наверняка, пугающим взглядом умалишённого человека.

– Какие дела, ты спрашиваешь? Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?

– Прости, я думал, ты разобрался во всём.

– Ты прав! Мне стало абсолютно всё понятно! – саркастически заявил я. – Так понятно, что без мата не подберёшь слова, чтобы описать своё восхищение.

– Ладно, давай, без пререканий, – со сдержанной злобой вмешался тип в розовом поло. – Иначе ничем хорошим, это не обернётся.

– Да вы что?! По-моему, вот это самое хорошее уже наступило. Я в полной заднице!

– Не мысли так категорично. Ты здоровый мужик, а распустил сопли, словно младенец! – продолжил свои наставления он.

– Вам легко рассуждать, – ответил я и через паузу добавил. – Скажите сегодняшнюю дату?

– Двадцатое июля.

– А какой год?

Оба свидетелей этого вопроса переглянулись, в их недоумённых лицах читался страшный для меня ответ. Какие-то секунды они безмолвно вглядывались друг другу в глаза, словно перекладывая бразды правления в диалоге другому. Затем Алексей, проиграв в немом сражении и нервно поправив очки, ответил мне:

– Две тысячи восемнадцатый.

– А вы говорите, не всё так плохо.

Вчерашним днём для меня значилось 15 июня 2007 года. Я знал и видел его словно наяву. Тогда я провёл весь день дома с мыслями, как отмазаться от школьного выпускного, панически боясь выхода в люди, чтобы не повстречать никого из старых знакомых. Также я размышлял о выборе вуза, расположенного как можно отдалённей от моего города. И как себе вообразить такое? Только недавно ты был одним, а сейчас ты в обличии совершенно другого человека, который исполнил твои же, возникшие только вчера, желания, которые в какой-то степени стали провальными, явились самообманом и бегством от самого себя. Как тут не сойти с ума? В моей голове произошёл полнейший разлад, с одной стороны всё говорило о правдивости услышанного года, а с другой затравленно твердилось, что это абсолютная чушь, которая не имеет аналогов в природе. Я не верил своим ушам, поэтому сделал ставку на глаза. Я метнул встревоженный взгляд на то место, где ранее висели зеркала, а ныне там виднелись только их светлые контуры, оставленные на потемневшей от пыли и возраста кафельной стене.

Догадавшим о моём стремлении, Алексей предложил мне разблокировать телефон, который я ранее обнаружил в кармане своего пиджака.

– Нахера? – задался вопросом я.

– Там есть камера, – простецки ответил он.

Тут же я засунул руку в карман и достал его. С недоверием покрутив им перед глазами, в моей голове не возникло ни одной теории, как включить его, поскольку сенсорные телефоны были мне в диковину, – последним моим аппаратом была кнопочная нокиа.

– Как его включить? – спросил я.

– Прошу, передать телефон мне, – протянул руку Алексей.

Через две-три секунды обладания им, он попросил меня посмотреть пароль, который был отмечен на первой странице блокнота. Я озвучил его. Он вбил цифры в телефон. После он с долей неуверенности возвратил телефон мне, будто увиденное там могло повергнуть меня в шок. В какой-то степени он оказался прав. Да, я пребывал в состоянии высшего нервного напряжения, но был вполне способен контролировать себя.

В использовании камеры необходимость отпала. Когда я взглянул на экран телефона, то увидел на заставке фотографию, где в обнимку на фоне нарядной стены с картиной и большими часами сидели на ковре двое улыбчивых людей – красивая девушка со светлыми волосами и я, только другой, совсем немолодой. Это было жутко и в тоже время вызывало неописуемый, дикий интерес, через минуту пристального изучения фотографии мне с трудом удалось оторвать глаза. В остатках сомнений была поставлена жирная точка, одиннадцать лет моей жизни безжалостно выпали из моей памяти.

Я зло усмехнулся и засунул телефон обратно в карман. Мне невыносимо захотелось попасть домой и закутаться одеялом в уютной кровати, мне захотелось сбежать туда, где ты себя ощущаешь в полной безопасности, наверное, такое чувство возникает у многих в критические моменты.

– Ну что? Убедился? – с опаской спросил тип в розовом поло.

– Не знаю. Вроде, что-то вспомнил, – соврал я.

Меня терзали опасения, можно ли этим людям в полной мере доверять? Стоит ли открывать факт пропажи одиннадцати лет из моей головы? Не помешают ли они мне вернуться домой? Не помешают ли они избавиться от него?!

Не знаю, насколько доверительные отношения были у взрослого меня с ними, но нынешний я решил, что стоит кое-какие подробности о моём состоянии оставить в тайне.

– Наверное, нужно позвонить Марине. Она заберёт меня, – я попытался вложить в эти слова оставшуюся твёрдость.

– Марине?! – возмутился тип в розовом поло. – Я, конечно, приму любое твоё решение. Но, Максим, может быть тебе нужна помощь профессионалов? Я совсем не хочу, как бы это грубо не звучало, чтобы ты у себя дома двинул кони.

– Могу вас успокоить, – я попытался изобразить на лице подобие улыбки. – Двинуть кони в ближайшем будущем у меня не значится. У меня болит только башка, остальное всё в норме. Но и она скоро пройдёт.

– Что думаешь ты? – тип в футболке поло обратился к Алексею.

– В последний раз он быстро пришёл в форму, – ответил он, – поэтому я пока не вижу ничего страшного в том, что он отправится домой, а не на больничную койку.

– Да уж ребята, – вздохнул тип в розовом поло, окинув глазами бардак, творившийся в туалетной комнате. – Ничего страшного, говоришь. Вот, что думаю я. Пусть будет по– вашему, ты сейчас отправляешься домой, но вечером я жду от тебя звонка, с сообщением, что с тобой всё в порядке, что ты привёл свои мысли и память в порядок. Но я настоятельно требую, чтобы ты в ближайшее время, а лучше завтра, обратился к специалистам, которые разбираются во всей этой херне! И ради твоего благополучия, я лично проконтролирую этот вопрос. Самолечением заниматься бывает вредно.

– Хорошо, – согласился я, уже решив, что ничего из предложенного им я не выполню.

– И ещё! – наставительно заявил он. – Этот бардак будет отмечен в твоей зарплате. А насчёт твоего увольнения. Я против того. Но! Принуждать ни к чему не буду, ты в праве сам распоряжаться своей жизнью.

И тут я не озвучил слов возражения.

Глава 3

Странность. Безумие. Идиотизм. Идеальные слова, чтобы описать сложившуюся ситуацию. Сейчас, обращая взгляд назад, думаю, я держался достойно, не поддавался панике, и по большому счету выглядел вполне нормальным со стороны, которую могли наблюдать мои коллеги по работе. Скорее всего, они до конца не осознали, что за недуг коснулся моего и так безумного рассудка.

Я находился на первом этаже здания, где был обнаружен в туалетной комнате в невыгодном для себя свете. Холл с высокими потолками был красиво оформлен. В основном в мебели, в стенах, колонах, в других элементах интерьера присутствовали серые, блестяще-серебристые цвета. Я сидел на удобном, мягком диванчике, в отдалённом углу помещения. В руке был бумажный стаканчик с кофе из автомата, который мне благополучно предоставил Алексей, мой друг или просто хороший парень с работы, в тот момент судить правдиво было в недосуг. В голове крутились беспокойные мысли, которые всячески пытались доказать, что происходящее лишь дурной сон, ведь одиннадцать лет жизни просто так не выпадают из памяти людей.

Алексей и я ожидали Марину, которой позвонил с «моего» телефона Алексей и крайне убедительно объяснил возникшую потребность её приезда. Она, судя по длительности разговора, не задавала лишних вопросов, и озвучила, что незамедлительно выезжает, чтобы забрать своего нездорового супруга.

Прошло минут тридцать с моего появления на первом этаже, когда в холл с улицы ворвалась высокая красивая девушка в брюках и светло-жёлтой блузке. Я обратил внимание на её русые волосы, что волнами ложились на стройные женские плечи. Она быстро договорилась с охранником и прошла турникет, и стремительной, уверенной походкой приближалась к незадачливому парню, который заворожено наблюдал за ней.

Прикосновение её руки было тёплым и приятным – оно произвело успокаивающий эффект. Девушка присела передо мной на корточки и в молчании, взволновано вглядывалась в мои глаза. С одной стороны, это выглядело абсурдным, а с другой – было чрезвычайно милым, в её плавных движениях и мимике лица ощущалась преданность, другого слова не подберёшь.

– Всё позади. Ты больше не один, я с тобой, – первое, что сказала она, нежно поглаживая мою руку.

Сила таких простых слов повлияла моментально, я почувствовал себя под защитой хрупкой внешне и благородной и мужественной внутри, как безошибочно показалось мне тогда, женщиной.

– Поехали домой, – мягко сказала она, поднявшись и аккуратно потянув меня за руку.

Наивная детская доверчивость завладела парнем, что какие-то минуты назад переживал о вещах иного порядка, о безумных вещах. Повстречав её впервые, я поверил ей, как будто знал всю жизнь. Что уж здесь юлить, при виде её заботы я потерял дар речи, и если бы в тот момент она увлекала меня на страшную погибель, то воспротивиться и отпустить её нежную ручку не хватило бы духу. Эта девушка явилась как спасение, как панацея, но к сожалению невечная, она затушила пожар, бушевавшей в моей душе, лишь на время, ровно до того момента, когда самообман вскрылся, и боль снова заполнила мой внутренний мир.

Мы вышли из здания на ярко освещённую полуденным солнцем улицу. Шумный и пугающий город слегка привел меня в чувства. Люди в пешеходной зоне, а чуть дальше по дороге гулкий автотранспорт, стремительно проносились перед моими глазами, создавая иллюзию запрограммированной компьютерной игры. А панорама многочисленных жилых домов и необычного вида зданий поражали воображение. Мы спустились с крыльца и пошли поперёк всеобщему движению к автостоянке, где через секунды оказались перед чёрной машиной. Сейчас мне легко судить о марке автомобиля, но тот я смыслил скудно об этом, и посему перед ним предстал просто солидный внедорожник, в который затем он без доли опаски погрузился на переднее пассажирское сиденье.

Дорога «домой» для неё проходила в беспокойной обстановке под аккомпанементы радио, где по воле случая крутились только грустные песни на иностранном языке. Марина хоть и отличалась водительской аккуратностью, но, тем не менее, позволяла кидать взволнованные взгляды в мою сторону, при этом приговаривая, что скоро мы будем дома, и всё будет хорошо. Нежность девушки прекрасно перекрывала губительную действительность, где я оказался в «незнакомом» городе с «незнакомыми» людьми. Не знаю, имел ли я тогда право сравнивать её с чем-то неземным, но, всё же, она показалась мне прекрасным, инородным элементом на этой прогнившей планете.

Минут через пятьдесят мы свернули с многополосной дороги на менее презентабельную и через какое-то время заехали во двор новенького жилого комплекса, дома которого высоко вздымались к небу, что вызвало у меня на крохи времени живой интерес.

Место для парковки нашлось без труда. Перед тем как покинуть машину Марина с долей осторожности поинтересовалась у меня:

– Ты помнишь куда идти?

Я медлил, боясь ответить ей, боясь почему-то подвести её.

– Нет, – всё-таки произнёс я.

Её красиво вырезанные глаза печально заблестели. Она тронула мою руку, и хотела что-то сказать дрожащими губами, но тщетно. «Идём» – словно поманила она меня грустной улыбкой наружу.

Во дворе, было намного уютней, чем там, у парадных дверей офиса. Единственным нарушителем спокойствия был дивный смех и радостные голоса, что доносились с детской площадки, расположенной по центру подобного овалу жилого массива. Здесь создавалась такая атмосфера, что в иные моменты я бы с удовольствием присел на лавочку где-нибудь в тени деревьев, закрыл глаза и просто, без всяких ненужных прикрас предался раздумьям о тех вещах, что подогревали бы мой интерес к жизни в гармонии. Но не судьба. Как раз она двигала меня в другом направлении – в направлении беспокойства, волнения и страха, в направлении мести.

Мы зашли в подъезд. На входе сидела консьержка – милая бабуля, которая поприветствовала нас. Тут было чисто и опрятно, ремонт выглядел приятным для глаз. На 25 этаж мы поднимались на панорамном лифте, – по мере нашего «взлёта» открывался изумительный вид на крохи гигантской Москвы с её красотами и безобразием в одном флаконе.

Когда Марина открыла квартирную дверь и прошла внутрь, я без сомнений последовал за ней. Меня до сих пор не отпускало чувство всецелого доверия к ней.

– Ты проголодался? – ласково поинтересовалась она, после того как разулась и поставила туфли на обувную полку.

– Да, – тихо ответил я. – И могу я выпить воды?

В других обстоятельствах люди поощряют ту вежливость, с которой пожаловал гость, радушной улыбкой и словами из правил этикета, но этого не произошло сейчас, ведь я не мог являться гостем по определению в своей собственной квартире. Поэтому девушка повела себя иначе. Хоть она и в открытую постаралась не показать своего расстройства, но следы очередной печали аккуратно коснулись черт её красивого лица.

– Да, конечно, – подыграла она. – Сейчас принесу.

Сказав то, она удалилась на кухню, заодно прихватив с собой ту иллюзию спокойствия, что внушало её присутствие мне. И тут же я поддался лёгкой тревоге.

Оглядевшись по сторонам, я отметил, что убранство квартиры никак нельзя было назвать роскошным, но удобным и содержательным вполне. Запах здесь был приятен и свеж, в нём ощущались столь родные нотки домашности. Но, несмотря на это, я продолжал стоять как полный истукан в прихожей, как чужой, боясь пошевелиться и издать лишний звук. Хоть я и внешне смотрелся взрослым человеком со сложившимся характером, но в душе я продолжал оставаться глупым юнцом.

Через две-три минуты Марина вернулась со стаканом наполненным водой, и передала его мне дрожащей от эмоционального напряжения рукой.

– Спасибо, – сказал я и принялся поглощать воду.

– Может быть, стоит уже пройти в квартиру? – с нотками обиды намекнула она.

После этого вопроса до моего сознания наконец-то дошло, что я обижаю и так растроганную донельзя девушку. Я вернул ей стакан, быстренько разулся и наугад, под пристальный взор Марины проследовал в одну из комнат, и, видимо, не прогадал, попав в нашу спальню. Об этом говорила широкая кровать, обои пастельных тонов и несколько совместных фотографий, что располагались на стенах и на светло-коричневом комоде, заставленном помимо рамок с фото различной женской косметикой и духами.

Мне не терпелось поскорее снять душный и потрёпанный сегодняшними обстоятельствами костюм, поэтому я открыл дверцы шкафа и стал внимательно изучать его содержимое. Через мгновения я обнаружил стоящий для квартиры наряд – чёрные шорты с логотипом спортивной фирмы и синюю футболку, которые затем не замедлил на себя надеть, после того как избавился от делового костюма, который аккуратно сложил на стул, находящийся перед комодом. Моя выше описанная самостоятельность выглядела не настолько уверенной, как может показаться, я всё также принимал с трудом ту данность, что что-то в этой квартире может принадлежать мне.

Пока с кухни доносились звуки хлопот, направленных на приготовление обеда, я, сев на кровать, решил погрузиться в дальнейшее чтение блокнота, что предусмотрительно вытащил из кармана пиджака.

Я бегло просмотрел уже прочитанные строки, дойдя до того момента, где остановился тогда. Желание узнать продолжало соперничать со страхом неизвестности, поэтому поглощать новую информацию я принялся не сразу – после минутного раздумья я увидел следующее:

Дата возвращения домой – 21 июля 2018 года.

Несмотря на то, что мне было известно из разговора с озадаченными ребятами с работы, что это произойдёт завтра, я всё-таки для пущей уверенности кинулся к пиджаку за телефоном, чтобы посмотреть календарь. Когда я им завладел, то несколько импульсивных тычков пальцем в дисплей ситуацию с разблокировкой не решили, затем я обнаружил на боковой панели кнопку, после нажатия на которую экран подсветился и телефон потребовал ввода пароля, который я успешно ввёл. Снова моим глазам предстала фотка счастливых нас. Сердце слегка защемило, ведь представленная на экране радость людей была вполне искренней. Когда было сделано это фото? Год назад, а может, прошло уже три. Определить было невозможно, из-за пробела в памяти в десяток лет. Справедлива ли потеря тех тёплых воспоминаний? В моём случае, думаю, вполне.

Сегодняшняя дата подтвердилась. И я вновь обратился к блокноту, чтобы узнать насколько хитрый план для мести подготовил тот, другой я.

Отправка поезда состоится в 21:42 с Павелецкого вокзала. Билет уже куплен и находится в сейфе в твоем кабинете. Там же ты обнаружишь прощальное письмо для Марины и деньги на дальнейшие хлопоты. Пароль от сейфа – 927.

Марина в курсе об отъезде, но не ведает о настоящих причинах твоего возвращения в отчий дом. Поэтому для успеха предприятия держи рот на замке.

С ней все оговорено по сто раз, поэтому лишний раз не напоминай о своей забывчивости, – она точно отвезет тебя на вокзал.

Не забудь ей передать письмо. Главное, чтобы она прочитала его не раньше твоего отъезда, поэтому отдай его перед прощанием на вокзале. Если вдруг у тебя из головы вылетело содержание письма, то можешь с ним ознакомиться в этом блокноте (стр. 45). И совет, ознакомься с ним для блага вас обоих в поезде, по дороге домой.

Личная просьба (как странно, просить себя же о личной просьбе) – будь с ней поласковей и если забыл, то подыграй, что помнишь. Она хороший человек. Не обижай ее, хотя задача невыполнимая, взирая на то, что ты расстаешься с ней навсегда. Но все-таки, будь предельно деликатным в момент прощания.

Дальнейшие указания, чтобы не забивать себе голову лишними заботами и переживаниями, советую прочитать по приезде в родной город.

Почему-то в тот момент во фразе «подыграть ей» я разглядел владение актерской игрой, а не столь простые действия, как улыбка, ласковое слово и тёплые объятия. Поэтому не придал важности своей же просьбе.

Обед прошёл в полном молчании, в таком, что занимающаяся вода в чайнике создавала оглушительный шумовой фон. Неудобности к обстановке добавлял её пристальный взгляд, слежка за каждым моим движением ложкой вызывала лёгкую дрожь. Она неотрывно смотрела на меня, я же трусливо уводил глаза. Она знала меня, я же повстречал её впервые.