Текст книги "Минимальная плотность (СИ)"

Автор книги: Евгений Акуленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Больше всего О любит вздыхать. От чего тихонько покачиваются верхушки деревьев и подергивается рябью черная гладь омута, что за перекатом. Еще О любит просачиваться через еловые иголки, мох сфагнум, метелки луговика и паутину. Лежать на дне реки и смотреть на облака сквозь зеркальную пленку. Путаться в тумане, выписывая замысловатые кренделя, шебуршать сухой листвой и хлюпать травинкой по воде. Но больше всего, конечно, вздыхать.

  Вздыхать О может о чем угодно, на любую тему, и даже ни о чем, просто так. Может шумно и весело, может еле уловимо или прерывисто, но чаще всего умиротворяюще долго, затягиваясь сразу двумя слоями дня: прибрежным прохладным и перегретым на солнце смолистым. О представлен в округе довольно широко, но не одинаково, в каких-то местах его чуть больше, чем в остальных. Раньше О пытался контролировать себя и располагаться по возможности равномерно, но потом забросил это занятие, решив для себя, что естественное не безобразно.

  О не переносит сигаретный дым, прокуренный булькающий кашель с перегаром, пустые пластиковые бутылки, пакеты, доски с гвоздями, пьяный визг, рыболовные сети и битое стекло. Так уж случилось, что все эти вещи связаны с человеком. Поэтому человека О не жалует. Каждую весну половодье приносит порции мусора, вид которого множит у О печаль и навевает тоску. Поэтому он собирает весь и, мысленно извиняясь перед обитателями низовьев, сплавляет по течению дальше. А недавно О соорудил вверху несколько хороших завалов, и теперь вся пакость оседает там. Там, где О нет.

  Бывает, поднимается натужно моторка, а в ней четверо мордоворотов с ружьями. И нагружена она пивасом, колбасом и прочим деликатесом так, что едва бортами не хлебает. Спрашивается, им жрать нечего, охотникам этим? Семьи голодают у них? Отнюдь. Они для праздного увеселения, выехали убивать все, во что попадут. О обожает играть с такими в игру «вода попала в карбюратор». Плеск весел О не раздражает. И мордоворотам польза – гребля занимает время и развивает физически.

  Туристов О терпит. Эти большей частью культурные, за собой убирают, бумбоксов с адской попсой не возят. Пустые консервные банки обжигают в огне, плющат камнями и прячут под дерн. К окружающей среде относятся уважительно. Некоторые даже чересчур. Прежде чем остограммиться после трудового перехода, обязательно нальют рюмку «Лысому», то есть проверяют, горит их самогонка в костре или им подсунули шлак. Вероятно, сия сложная традиция уходит корнями куда-то в языческое прошлое, но О не против и подобные прогибы засчитывает, хотя лыс он настолько же, настолько нуждается в материальных подношениях. Туристов-гитаристов О переносит несколько хуже. Этих все больше из-за репертуара. Каждый считает себя уникальным и неповторимым, но поют все одно и то же. Словосочетание «у янтарной сосны» до того набило оскомину за десятилетия, что вызывает у О панические атаки и заставляет забиваться под камни на течении, где журчание шиверы глушит прочие звуки.

   На всякий случай О выращивает неподалеку малинник, где сейчас наедает себе диатез громадная бурая Медведица. Для нее подойти понюхать неадекватного гостя – даже не полпросьбы. А понюхать там будет что, поверьте.

  К слову, пару дней назад нарисовался один такой. Просочился сверху на надувной лодке, а с собой у него аккумулятор здоровенный и электросачок. Здесь протока узкая, ее сачком таким просекает от берега до берега. Всю, до тла. С мальком, с лягушками и прочей живностью. Превращая в ванну, в хлорированный бассейн. И нужны годы, годы, чтобы река восстановилась. А все для того, чтобы один такой говнюк «порыбачил». И в загашнике у него при себе еще служебное удостоверение, чтобы от рыбнадзора отмахаться. А ксива при полном отсутствии совести и стыда – штука страшная.

  Только Медведице ведь все равно, кого нюхать. Рванул наш сотрудник через бурелом, не разбирая дороги, да так неудачно, что по подмышки провалился в бобровую нору, где и встрял обоими ногами самым плотным образом. Медведица догнала, конечно, понюхала. Но сказала, что это есть не будет... Весной еще может быть... А сейчас у нее малины полно.

  Вчера человек-говнюк орал весь день дурниной, пока голос не сорвал. Сегодня, вот, пить просит. А чего, спрашивается, не пьет? О его полторашками с водой закидал, только руку протяни. А не пьет он потому, что О в каждую насыпал отравы для рыбы, которой говнюк тоже изрядно с собой прихватил. Оно же понятно, вдруг аккумулятор сядет.

  Пожалуй, немного пугающе в контексте ситуации сейчас выглядит плывущая по воздуху бутылка. Это О набрал чистой из реки. О великодушен. Говнюк смотрит на бутылку, как на НЛО, выстукивает зубами морзянку, один глаз у него моргает беспорядочно, другой опасно распахнут, и лопочет что-то про детей и «христаради». А воняет от него, правда, аж перед бобрами неудобно. А ты, когда пакостил, паразит, наверное, о детях думал, которые после тебя здесь жить станут? Нет, уж. Посиди пока тут, удостоверение полистай.

  На порогах какое-то движение, доносятся возгласы. Ты посмотри, прутся и прутся... Такими темпами еще придется разводить бобров, потому что на всех нор не хватит. О лицезреет картину маслом: туристы класса «водник» совершают сплав. Сразу видно, продвинутые ребята, даром, что школьники. Плывут без байдарок, без вещей и без весел, потому как два «тайменя» в настоящий момент заламывает течением под бревнами, а незакрепленные гермомешки печально перекатываются по дну, распугивая малька и удивляя более крупную рыбу. С детьми – турист класса «вожатая», барахтается беспомощно рядом и на ситуацию не может повлиять никак. Интересно, о чем она думала, отправляясь на категорийную реку? О заглядывает ей в глаза и без труда улавливает единственную мысль, колоколом бьющуюся в белокурой головке: «О чем я думала? Идиотка!»

  Идиотка... Красивое имя...

  Пятеро холодных мокрых тушек, спотыкаясь и падая, выбираются на глинистую отмель и становятся грязными чучелками. Озираются по сторонам, стараясь отдышаться, и кто-то озвучивает простую и пока еще не страшную мысль:

  – А где Светка?..

  И все подхватывают бестолковым хором и начинают выкрикивать на разные лады и манеры:

  – Света!.. Мы здесь!.. Сюда!..

  Вот, полтергейст вам в задницу! Честное слово!..

  О мечется вдоль реки молнией и находит девочку выше. Беднягу приложило затылком о камень и крутит в бочке. Хвостик русых волос ее, собранный резинкой из красных бусинок, то показывается, то скрывается в кипящих бурунах. О пытается вытащить щуплое тело, но не справляется, не хватает сил.

  Надо собраться. То, что не под силу О, сможет Ок.

  Девочка делает судорожный вдох, и начинает молотить руками во все стороны. В распахнутых глазенках ее ужас, в легких вода. Ок бережно буксирует Свету к берегу. Да, человек в основном состоит из воды. Но Света сейчас состоит из воды более, чем кто-либо другой. Ок помогает реке из Светы вернуться в русло. Девочка прокашливается, взгляд ее обретает смысл.

  Ок обескуражен. Настолько, что над сосновыми макушками проносится волна возмущения. Спасики и каски же придумали трусы...

  Вечереет. Туристов потряхивает, они отжимают края одежды, и, вяло аплодируя слетающемуся комарью, подводят неутешительные итоги. Плавсредв нет, снаряжения нет, еды нет.

  – У меня спички есть! – выдает полненький кучерявый мальчик. – Сейчас...

  Ну-ка, пацан, зажги!.. Ок с любопытством взирает на размокший бесформенный комок, извлеченный из кармана шорт. Там, вроде еще карамелька в обертке замешана и автобусный билетик.

  – Мы здесь все умрем, да?.. – всхлипывает девочка в белой панамке, чудом сохранившейся во время заплыва.

  Полюбуйтесь, происходящее их ничему не учит... Вы сейчас прыгать должны от радости, обниматься и песни орать. Что не погиб никто, придурки! Впрочем, стоп, песни не надо...

  – Нет! – пытается шутить вожатая. – Мы здесь жить останемся...

  И выплескивает на траву содержимое дамской сумочки: предмет, некогда бывший сотовым телефоном, связку ключей, ватные кружочки, влажные во всех смыслах салфетки. Торопливо подбирает и прячет пачку сигарет. О, зажигалка!..

  На полянке разгорается костерок. Обстановка разом теплеет, общее настроение улучшается, слышится смех. Горе-туристы наперебой обсуждают групповой оверкиль.

  – А как же мы теперь?.. – не унимается белая панамка.

  Да очень просто. Встанете вы завтра по утряни и пошлепаете вдоль берега пешочком. За пару дней доберетесь до ближайшей деревни. Летом не замерзнете, ночи теплые. Кругом – ягоды-грибы. А не найдете, так ничего страшного, аппетит нагуляете. Мальчику вашему толстому вообще полезно на диете посидеть. Ничего вам не доспеется, дойдете, как миленькие. Ок не забывает о вашем присутствии только потому, что ему не нравится, как выглядит Света. Сидит та, привалившись к дереву, и улыбается вымученно. Сама бледная, как целлофановый пакет, на лбу испарина и чернота под глазами. Хорошо приложилась...

  – Свет, ты как? Ой, у тебя кровь...

  – Голова кружится... – мямлит Света и с этим признанием заваливается набок.

  Очень добрый день!

  – Ей нельзя на голой земле, простудится!..

  Ок многозначительно покачивает еловой веткой.

  – Давайте соберем одежду, – предлагает полный мальчик, – и постелем...

  Ок дает мальчику несильного «леща», привлекая внимание, и снова покачивает веткой.

  – А лучше, давайте лапника наломаем!

  Какой смышленый молодой человек...

  Однако вариант с пешим маршем отпадает. Ок в раздумьях сгущается вокруг телефона. Пожалуй, этой штукой можно вызвать помощь, если починить. Ок не сильно разбирается в электронике, другое дело – Окл.

  – Ай! – вскрикивает вожатая от неожиданности, когда смартфон самопроизвольно включается и показывает, на минуточку, полный заряд батареи. – Работает, надо же!.. Сети только нет...

  Окл дует на белокурую головку дымом от костра. Так, чтобы человек-вожатая не выпускала из поля зрения разлапистую сосну. Очень удобную. Прямо-таки лестницу, а не сосну.

  – А если забраться на дерево?..

  Какой догадливый у вас, дети, руководитель! Приятно, черт побери, осознавать, что вас доверяют не кому-нибудь, а студентке второго курса педагогического колледжа, проходящей практику.

  Сверху, над зеленым океаном верхушек разбегаются во все стороны радужные волны сотовой связи. Окл старается их по возможности не принимать, радиосигналы вызывают у него чесотку. Вожатая пульсирует с сосны ярким алым, сбиваясь, захлебывается словами. Ее слышат. Отвечают умеренно-бордовым, ожидайте, помощь будет утром.

  Темнеет. Подростки устраиваются у огня на ночлег. Окл обескуражен уровнем своего гостеприимства. Может, ему водить платные туры? Заваривать туристам «дошик» по утрам, снимать похмелье, заклеивать лодки, рыбу сажать на крючок?.. В повышенной плотности бытия Окл склонен к самоиронии.

  Вот только Света беспокоит все больше... У девочки жар, дышит она тяжело и прерывисто. Над верхней губой застыли две темные дорожки, это носом шла кровь. Окл выворачивается через себя наизнанку и смотрит на девочку иначе. В сумраке светлым кантом очерчен контур ее тела, светится розоватым пятном резинка для волос с бусинами, а в стороны расползаются серые перья и истаивают дымом.

  Девочка не доживет до утра.

  И Окл ничем не может помочь.

  Все серьезно.

  По воде проносится рябь, дым костра прижимается к земле.

  Оклатум сгущается над телом девочки. В его имени есть еще буквы. Но с ними он начинает грустно смотреть на звезды и вспоминать, что где-то там, далеко-далеко остался его дом... В этой плотности Оклатум становится видимым. Наверное, со стороны он похож на призрака или фантом. По крайней мере, на то, как их изображают в фильмах.

  Света лежит, накрытая легкой курточкой, из-под которой высовываются голые ноги. Рядом в нерешительности кружат голодные комары. Оклатум предупреждает, что если хоть одна падла... посмеет... У него мало времени, но Оклатум надеется успеть. Он тихонько зовет девочку по имени, та на мгновение открывает глаза и тут же закрывает их вновь...

  ...Вокруг людно. Берег реки уставлен моторными лодками. Дети в синих куртках МЧС вытирают слезы длинными не по размеру рукавами. Участковый, скрючившись в три погибели на поваленном бревне, заполняет протокол. Ему что-то рассеянно отвечает вожатая с распухшими заплаканными глазами.

  Света лежит в той же позе на куче еловых веток, которые теперь недвусмысленно напоминают погребальный венок. Губы ее посинели, кожа стала безжизненно серой, как пергамент. Вот, голые колени скрываются в черном трупном мешке, который так похож на спальник. Застежка-молния ползет вверх и замирает у подбородка. Нелегко это, навсегда закрыть лицо, вычеркнуть девочку из мира живых. Так она как будто спит, пригрелась и дремлет.

  С приглушенным матом отскакивает назад видавший виды судмедэксперт и, потеряв равновесие, плюхается на место, где ноги теряют свое гордое название. У участкового форменная фуражка сползает на затылок и останавливаться, судя по всему, не собирается.

  Света сидит на своей колючей постели, как ни в чем ни бывало. На щеках ее играет румянец, глаза блестят. Будто полчаса назад врач не констатировал остановку дыхания и отсутствие сердечных тонов.

  Чудо.

  О взмывает ввысь, в лучи восходящего солнца, подальше от всеобщего ликования и радостного гвалта. О страсть как не любит всю эту шумную суету. О успел. О могуч и прекрасен. В этой плотности у него завышенная самооценка и позитивное расположение духа.

  И, да! Этого своего заберите!.. Человек-говнюк выбрался из ловушки и на непослушных ногах спешит к людям. Плачет от радости. И пальцем грязным тычет куда-то вбок. Тут, заикается, место проклятое, бутылки летающие и леший является в образе медведя. Разводит, понимаешь, сказки народов мира. Ябеда. Ты себя со стороны видел? Грязный, волосы сосульками и пахнешь плохо. Кто ж тебе поверит-то? А участковый так, между делом-то, интересуется, чья это лодка тут неподалеку припаркована, с аккумулятором и прочими орудиями браконьерского лова. Говнюк тянется за служебным удостоверением, а только нет его, просрал где-то. В буквальном, понимаешь, смысле. Ага, леший, бутылки... Так и запишем, значит. Участковый жестом фокусника выхватывает чистый бланк протокола из пачки. Не зря же он, на самом деле, в такую даль тащился...

  Распрямляется примятая трава, дожди смывают следы на земле, затягивается мхом пятно костровища. К началу осени тут уже прохладно, по ночам случаются заморозки. Редко кто теперь побеспокоит О своим присутствием. У О много интересных занятий. Водить хороводы опавших листьев на черной глади омута. Заплетать косичками струйки дождя. И, конечно, вздыхать.

  Еще О любит подолгу смотреть на резинку для волос с красными бусинами, что надета на еловую ветку. Без причины. Просто так.