Текст книги "Цена свободы (СИ)"

Автор книги: Эверест Правдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   В государственный семлерский интернат Гебеведер привезли новенького. Как только эта новость дошла до учеников, то они гурьбой высыпали из серого здания интерната на улицу... Для них приезд новеньких был огромным событием. Но не чинный плановый приезд учителей с группами только что чипированных двухлеток, а спонтанный привоз только что обнаруженного нечипированного ребёнка, который зачастую уже и не был ребёнком.

   Уроки в такой день обычно отменялись. Все учителя и охранники уходили на собрание, где устанавливалось, чей это ребёнок, с кем живёт, а затем ему вживляли маленький чип и оставляли в Гебеведере. А все учащиеся интерната с нетерпением ждали, когда же новенький придёт в свою возрастную группу, и они увидят, насколько его табель успеваемости хуже, чем у одногруппников.

   Некоторым гебеведеровцам удалось разглядеть привезённого. Ему было лет четырнадцать. Он был худ, но не тощ, как дети, жившие в интернате с трёх лет. Он не был смуглым, но и не был зелёно-бледным, как те, кто с самого рождения жил в Гебеведере. От других его сильно отличал невероятно большой рост и длинные густые волосы. Звали его Орион, и он был сиротой.

   Он оказался вежливым и учтивым, но крайне неразговорчивым. Про себя он не рассказывал ничего. Учителя, пришедшие на собрание, ничего не выведали, кроме того, что он уже два года живёт без родителей.

   Тем временем в коридорах толпились болезненно-бледные ученики в серых комбинезончиках. Они уже вернулись с улицы и обсуждали неожиданное прибытие новенького:

  – А как его поймали, за что?

  – Увидели недавно, что он летал, а вчера явились с проверкой, да забрали сюда..

  – Летал? Ну, отлетался! – такие разговоры были слышны тут и там.

   Ученики растянулись по всему коридору, и лишь небольшая группка семлеров, которые отличались от остальных могучим телосложением и здоровым цветом лица, стояла поодаль. Был слышен шёпот на языке, непонятном другим ученикам. Это был язык Альфы, свободной планеты, находившейся недалеко от Семли, который каждый из членов этой небольшой группы выучил ещё до попадания в Гебеведер.

  – Чего это поздночипированные активизировались? – фыркнул один из гебеведеровцев, глядя на оживлённо шепчущуюся кучку отличавщихся от остальных – Ой, там, кажется, идут!

   Подошли три охранника и приказали учащимся расходиться. Те, поворчав, удалились в общие спальни. Больше про новенького ничего они не узнали.

   Следующий день прошёл как обычно. А через неделю, когда про приезд новенького все успели забыть, его привезли обратно в Гебеведер. Он был в серой форме и, судя по всему, уже чипированный.

   В возрастной группе, куда его определили, его приняли довольно холодно. Там не было поздночипированных, поэтому все одногруппники относились к нему, как к отбросу. Но его это, по-видимому, не сильно волновало, как и низкий рейтинг, который он не собирался поднимать.

   Орион почти ничего не делал на уроках, а если отвечал, то не так, как полагалось: не два предложения по шаблону, а показывал всю глубину своих знаний. Учителям это не нравилось: глубокие знания предмета совершенно не нужны для ученика, он должен быть тупым и делать всё по заданной форме, ведь если в будущем он станет свободно мыслящим гражданином, возникнет опасность для существующего государственного строя.

   Орион не понимал этой системы, считал её глупой, и в первую же неделю учёбы он соскучился так, что решил сбежать, а точнее, улететь из Гебеведера. Он тайно вышел на улицу, спрятался за зданием и уже приготовился к стремительному полёту, как вдруг из-за кустов выскочила худенькая, но высокая девочка здорового вида и крикнула:

  – Стой! Не лети!

   «Ловушка? Или стоит её послушать?» – подумал Орион, вглядываясь в испуганное лицо девочки.

  – Не лети, послушай меня, я здесь уже полгода и кое-что знаю. – выпалила она, задыхаясь – Чипированных легко отслеживать, так что если ты попробуешь улететь, то наверху сомкнётся железная решётка, и ты мало того, что не улетишь, но и навсегда лишишься этой возможности, потому что тебя отправят в подвальные помещения, откуда практически невозможно выбраться.

  – А как тогда быть? – спросил погрустневший Орион.

   Вместо ответа девочка лишь махнула рукой в сторону. Орион посмотрел туда, куда указывала её рука, и увидел целую группу старших подростков, один из которых спросил его:

  – Ну, что, новенький, тоже хочешь улететь? – на языке Альфы. Орион ответил:

  – Да, очень! – на том же языке. И они разговорились.

   Все те, кто стоял в этой кучке, попали сюда относительно недавно, в отличие от других учеников Гебеведера. И видели мир совсем иначе, нежели последние. Они, как и Орион, считали Гебеведер тюрьмой, которая ограничивает их и не дает развивать свои способности. Почти у всех них был низкий рейтинг, ведь они не шагали вперёд по учебной программе, а занимались изучением сторонних предметов. Но главное, что отличало их от гебеведеровцев – стремление к свободе и страстное делание улететь. Улететь из этого омерзительного интерната, да и вообще с этой планеты... Чтоб через несколько десятилетий, окрепнув, вернуться и дать свободу семлерам, освободить их из застенков Гебеведера и подобных ему организаций. Но это потом. Пока что надо было просто улететь с Семли.

   И Орион примкнул к группе поздночипированных. Теперь они держались вместе, хоть и не показывали виду. Днём, во время уроков, они даже не смотрели друг на друга, но ночью собирались потихоньку в коридорах и на языке Альфы обсуждали свои планы. А когда подходил дежурный охранник и спрашивал, что они делают в коридоре, они в один голос твердили, что их выгоняют из спальни одногруппники, что, впрочем, было так. Гебеведеровцы злились на поздночипированных, потому что они были другими. Гебеведеровцы ненавидели их, поэтому часто выгоняли из общих спален, думая, что в коридорах ночью бродят страшные демоны и хватают тех, кто находится не в спальне. А поздночипированные лишь усмехались, не веря, что почти взрослые семлеры верят в такие сказочки для пятилетних. А ведь те верили лишь потому, что никогда не бывали за пределами спальни ночью. Им бы и мысль такая в голову не пришла.

   Орион провёл в Гебеведере практически месяц и за это время успел настроить против себя всех одногруппников и приобрести много друзей среди поздночипированных. Одногруппники мечтали его убить, а поздночипированные поддерживали во всём. Жизнь шла своим чередом... Пока некоторые неожиданные события не прервали её плавный и обыденный ход.

   После одной тёмной ночи пропала Вега, ученица с самым низким рейтингом. Никто не знал, куда она делась, даже учителя. Кто-то пустил слух, что теперь всех плохо учащихся учеников будут убивать и что загадочная пропажа организована школой.

  Последующее исчезновение Алголя, ученика с ужасной успеваемостью, только подогревало эти слухи. Гебеведеровцы испугались: они стали стараться учиться как можно лучше и держаться всё время вместе. Но что их поражало – спокойствие тех, кто плохо учился, то есть поздночипированных. Никто из них не делал ничего, чтобы заработать лучший рейтинг. И на исчезновения друзей они бурно не реагировали. Узнали, скорчили испуганную рожу, и всё!

   А исчезновения продолжались. Через месяц уже все поздночипированные исчезли, подходила очередь Ориона. Его одногруппники ждали этого с каким-то злобным нетерпением и в ту ночь, когда исчезла последняя подруга Ориона Лира, самые смелые из гебеведеровцев договорились спрятаться следующей ночью в общей душевой, из окошечка которой был виден весь коридор, и оттуда посмотреть, как убьют или поймают Ориона.

   Орион в тот день был всё так же спокоен, только гораздо бледнее обычного, что тут же заметили одногруппники. «Боится!», «Он боится!» – злорадствовали они.

   И в эту ночь четверо гебеведеровцев спрятались, как и договорились, в общей душевой. Они смотрели в окошко, ожидая появления Ориона. Да, вот он, идёт по коридору... О, нет! Он идёт в душевую!

   Гебеведеровцы в ужасе отбежали от окна и спрятались в одной из кабинок.

   Дверь распахнулась, и вошёл бледный, но воодушевлённый чем-то Орион. В руках его был нож. Обычный нож, при виде которого гебедеровцы попятились к задней стенке кабинки. «Убийца! Орион – убийца!» – вертелось в их головах.

   А «убийца» взял нож в руку и полоснул им по другой. Брызнула кровь, и гебеведеровец, единственный, кто не отошёл к задней стенке кабинки, а наблюдал за этим, замер от ужаса. Орион же, надрезав свою руку в другом месте, стал выковыривать ножом что-то из руки. Это было жутко. Наблюдавшего за ним ученика забила дрожь. А сам Орион, морщась и корчась от боли, зашёл в другую кабинку и вышел оттуда через пять минут, переодетый и с наскоро забинтованной рукой.

   Теперь он сиял словно звезда, и ничего гебеведеровсеого не осталось в нём. Он тряхнул своими длинными волосами, открыл окно, встал на подоконник и взмыл вверх. Он был невидим для контролирующей системы: его чип остался в урне в общей душевой Гебеведера, а сам Орион уже держал путь на свободную планету Альфу. Он наконец летел, не ограничиваемый никем, как до своего попадания в Гебеведер.

   Он не видел, что четверо гебеведеровцев высунулись из окна душевой и смотрели на него, как на сверхсущество, но зато он видел, что далеко впереди уже показались едва заметные очертания Альфы. И Орион полетел туда – на свободную планету, куда слетались такие же, как он. Ошарашенные гебеведеровцы, стоящие внизу, долго не могли прийти в себя. Неужели так хороша это свобода, что за неё Орион и все пропавшие согласны были терпеть такие мучения, вырезая чип из собственного тела? Не могли этого понять ученики Гебеведера. А Орион мог. Он знал цену свободе.