Текст книги "Раб отживших идеалов (СИ)"

Автор книги: Эверест Правдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Раб отжившего идеала

  1

  -Ну, – сказал Эдик, притушивая сигарету – мне пора, на работу через час.

  – На работу? – с каким-то оживлением спросила Берта, его двоюродная сестра, на протяжении всего его визита сидевшая молча.

  – Ну, да. – ответил Эдик – На работу. Уже пять лет таскаюсь на эту четырёхчасовую каторгу, будь она неладна.

  – А Берта, Эдик, представляешь, что удумала! – тут же встряла мать – Она работать пойти хочет, говорит, мол, пойду устроюсь куда-нибудь!

  – Ну и что? – пожал плечами Эдик – На что-то накопить, что ли, хочешь, а Берта?

  – Квартиру себе хочу. – сказала Берта – С родителями хорошо, но я себе свою хочу. Да ты ведь сам с одиннадцати лет работал, чего спрашиваешь?

  – Так у меня нужда в том есть! – почти крикнул Эдик – Мне жрать бы было нечего, если бы я не работал! Мать не получает ни хрена и отец, подлец, горькую пьёт, чтобы кишки ему сожгло! А так, была бы возможность, ух! Я б ребят собирал, да на целые дни пропадал, а в дождь бы книги читал, фильмы смотрел да по гостям шастал. Жизнь была бы... Так что поработать конечно можно, даже нужно. На пару-тройку дней в Макдоналдс устроиться, так сказать, жизни понюхать. Можно и на месяц, если хочешь на что-нибудь накопить, на велосипед, допустим, а потом на нём разъезжать по пригородам. Почему нет? Но просто так терять время, гнаться за какими-то квартирками не стоит. И не накопишь, и время потеряешь. Ладно бы ещё, – Эдик понизил голос и отвёл Берту в сторону – Ладно бы тебе родители житья не давали, попрекали и вредничали – тут сам Бог велел! А так-то что? Денег просишь – тебе дают, что ты хочешь – покупают, живи да наслаждайся, учись, мир познавай! Или они тебя всё-таки попрекают чем-то? Скажи мне честно!

  – Да нет. – ответила Берта, и это была правда. Родители очень любили свою единственную дочь и обеспечивали ей все условия для хорошей жизни: покупали колонки, телефоны, велосипеды, но квартиру, конечно, не могли ей приобрести, ибо заработки у них были хоть и вполне достойные, но не заоблачные.

   И Берту всё до поры до времени устраивало. Но в двенадцать лет она всерьёз задумалась над приобретением квартиры. Ей казалось, что если к совершеннолетию у неё будет квартира, на которую она заработала сама, то сразу поднимется она в глазах других людей, её станут считать взрослой, независимой и богатой девушкой, к ней потянутся успешные люди... Этот образ, ставший идеалом для Берты, был составлен по большей части из американских и русских книжек по саморазвитию, прочитанных лишь частично и абсолютно неправильно понятых, некоторых статей про шестнадцатилетних миллионеров и разговорах родителей об успешных людях и идеальном укладе жизни. Конечно, у идеального человека непременно должна была быть квартира, машина, желательно загородный дом, стабильно и обильно оплачиваемая работа со всеми гарантиями, а ещё семья.

  – Попытаюсь тебе объяснить. – сказал Эдик – Счастье у каждого своё, и оно не заключается в каких-то конкретных предметах. Все эти квартиры и дома нельзя ставить выше своих увлечений, друзей и близких. Это всего лишь вещи. Но я что-то заболтался, мне уже пора. Пока, Берта, будь здорова! Цени время! Ой... Не принесёшь мои сигареты, я на кухне забыл? О, спасибо. До свидания, тёть Люда! Спасибо за чай. – и Эдик быстро ушёл.

  2

   Берта была очень упрямой. Разговор с кузеном только раззадорил её, и она ещё больше стала просить родителей разрешить ей работать. В конце концов они махнули рукой и сказали: «Да делай, что хочешь!» – и дали своё согласие.

   Как была Берта горда! Как теперь презирала она всех своих друзей, часами гуляющих после школы! «Гуляют, читают, на кружки ходят, а я уже работаю, я лучше подготовлюсь к взрослой жизни! В восемнадцать лет я уже буду со своей квартирой! Вон, Степанида в олимпиадах участвует, выиграла район, а разве это ей в будущем понадобится? Кто спросит у неё это всё? Просто ножки стола подопрёт грамотами своими. И дипломы, универы – кому это надо? Важен опыт работы, а у меня он к тому времени будет, и преогромный!»

   С какой гордостью заявляла она в школе, что один номер по математике не доделала или одно предложение по русскому не дописала из-за работы! С какой гордостью заявляла, что ей некогда гулять сегодня, потому что она работает! Как величественно и надменно отказывала подругам, приглашавших её на день рождения, говоря, что у неё работа!

   Сперва Берте все завидовали, наседали на неё с вопросами, где она, кем и сколько работает, сколько ей платят и прочее. Берта в такие минуты напускала на себя вид знатока и отвечала, едва не лопаясь от важности.

   Но шутка, повторенная пятьдесят раз, уже не смешна, история, рассказанная сто раз, уже надоедает, так что через пару месяцев всем стало абсолютно всё равно, из-за чего Берта не доделывает уроки, сколько часов она работает и сколько получает. А через год кое-кто тоже подался на заработки, поэтому деятельность Берты уже не была чем-то удивительным. Её ровесники обращали внимание на другое: на манеру поведения, общения, на интересы и хобби... В классе бурлила жизнь, та жизнь, которую Берта высокомерно называла «ребячеством». Прогулки, друзья, путешествия – всё это прошло мимо неё.

   За год у неё скопилось около ста пятидесяти тысяч, что ей показалось сперва огромными деньгами, но вскоре она решила, что этого мало и устроилась ещё на одну подработку.И с тех пор времени у неё не хватало вообще ни на что. В её жизни не было ни интересов, ни друзей, ни интересных событий – одна нудная однообразная работа.

  3

   Так, в постоянной гонке за деньгами, не оставляющей никакого времени для личных интересов, пролетели шесть лет. Берте вот-вот должно было исполниться восемнадцать. Но никакой квартиры у неё на горизонте не появилось. За все эти годы она накопила всего миллион, а квартиры подорожали в полтора раза... Но Берта не расставалась с мыслью о собственном жилье ни на минуту. Она работала всё больше и больше, всё меньше и меньше узнавала чего-то нового, всё меньше и меньше интересовалась наукой, искусством и вообще чем-либо и всё больше и больше выматывалась.

   Утром, в день бертиного совершеннолетия мать с ног сбилась, пытаясь привести дочь в божеский вид. Заспанная, поздно вставшая Берта выглядела как беспросветно пахавшая с детских лет на заводе женщина лет эдак сорока, а не как не юная леди, которой вот-вот минет семнадцать. Так что сборы и «наведение красоты» затянулись на целых четыре часа, но результат был вполне удовлетворительный: Берта выглядела теперь как милая и привлекательная девочка-подросток четырнадцати лет.

   Отец привёз гостей: Эдика и его друга Люциана, которого кузен взял с собой, чтобы не было скучно. Больше никого не ждали, ибо у Берты за эти годы так и не появилось ни одного друга. Люциана по-быстрому представили Берте и её матери, потом все сели в машину и поехали в ресторан.

   Если бы Берта не была всё время в мыслях о подработках и квартире, то она бы назвала это празднование одним из самых худших в её жизни. Сначала всё шло неплохо: были традиционные подарки и поздравления, их сменили тосты, шампанское и радостные крики... Потом началось бессмысленное объедание и обпивание. Отец Берты натрескался до безобразной икоты и рыготы, опьянел в край и понёс какую-то околесицу; изрядно выпившая мать, растрёпанная, с размазанным макияжем, затянула срывающимся безобразным голосом песню, а потом стала молоть бессвязный вздор; Эдик, тоже не совсем трезвый, всё подливал Берте и предлагал Люциану. Последний, держать с истинно аристократическим достоинством, отодвигал от себя бокал и говорил:

  – Не потребляю.

  – Помилуй, брат, лишаешь себя такого удовольствия! – горячился Эдик – Это же часть западно-европейской культуры!

  – Я тебе давно ли предлагал ознакомиться с произведениями западно-европейской культуры в оригинале, прочёл ты их? Нет! А культура-то заключается не только в вине, то есть вовсе и не в нём. И вообще, докучать человеку со своим спиртным крайне неучтиво.

   Берта выпила совсем немного и остановилась. Платье сдавливало бока, к тому же она переела и чувствовала нестерпимую тяжесть. Да и в компании выпивших родственников Берте стало очень невесело. «Вот была бы у меня своя квартира, уехала бы туда и никого не спрашивала. А тут сиди, жди их...»

   Люциан, словно заметив тоску Берты, многозначительно произнёс, глядя на уже клюющее носом семейство:

  – Пора бы совершить запланированную вечернюю прогулку.

  – Сами идите! – брякнул отец, подняв на них недовольные пьяные глаза.

  – Ну, добро нам дали, – заметил Люциан – так что вполне можем их отправить домой, а сами пройтись. День рождения должен запомниться не пьянками за столом, а какими-то необычными впечатлениями. – и он отошёл с телефоном, вызывая такси. Когда он вернулся, Берта сказала:

  – Эх, была бы у меня квартира, я бы пригласила Вас туда... Но, к сожалению, я живу с родителями.

  – Немудрено, редко у кого в восемнадцать лет есть квартира. А если есть, то она, как правило, используется для пьянок и гулянок. Замечу, что в таком возрасте квартира – вовсе не главное. – ответил Люциан

  – Как не главное? – опешила Берта – Как раз-таки главное! Она даёт тебе свободу, независимость...

  – Вся свобода и независимость находится внутри тебя, в голове. – возразил Люциан – Мне даже кажется, что чем меньше привязанностей в виде дач, домов, машин, квартир, тем ты свободнее. Можешь в любую поездку отлучиться, спокойно переехать, не трясёшься за бетонные стены и не страхуешь груду металла. Нет, неплохо, конечно, когда у тебя есть квартира и машина, но это не должно быть целью и смыслом жизни. Духовный мир, увлечения и друзья гораздо важнее этих хоть и дорогих, но всё же вещей.

   Но тут подъехало такси, и как Берте ни хотелось продолжить этот разговор, но пришлось сперва повозиться с выпившими родственниками, отправляя их домой и только после этого идти на ночную набережную.

   От красоты ночного города у Берты захватило дух. Она никогда ещё не любовалась чистым тёмным небом, подсвеченными улицами и чёрной загадочный водой. Она не могла не выразить своё восхищение Люциану:

  – Я никогда ещё не гуляла по набережной ночью, а ведь это так красиво!

  – Как никогда? Не верю! А прогулки с друзьями, а променады с родителями?

  – Да, знаете ли, некогда. Всё работаю.

  – Над чем же? – Люциан, думавший, что Берта пишет какое-то масштабное исследование или работает ещё над чем-нибудь подобного рода, весь превратился в слух.

  – Над... Знаете, – Берта замялась – вот что... Короче, я в Макдональдсе работаю официанткой и ещё в доставке пару часов.

  – Ничего себе! А как у Вас находится на другие занятия время, Вы хоть спите по ночам? Я, помнится, тоже работал курьером, так за неделю чуть с ума не сошёл – спал по три часа, ничего не успевал, хотя читал и трудился до умопомрачения, в итоге уволился.

  – Да, я ничем другим и не занимаюсь, вот куплю квартиру и буду делать, что хочу!

  – Помилуйте! – воскликнул Люциан – Так Вы свою жизнь на потом откладываете, разве так можно? И из-за какой-то квартиры! Вы ведь на неё копите, или я неправильно понял?

  – Правильно.

  – А скоро Вы достигнете цели?

  – Ну, нужно ещё много денег, но я буду работать, откладывать ...

  – Вы что, хотите себя уработать? Послушайте, дорогая, но Вы ведь просто хороните себя и свои интересы! Нет, я понимаю, что рано начинать трудиться, зарабатывать кое-какие средства, помогать родителям – это полезно. Сразу узнаешь цену деньгам, научишься их разумно тратить, словом, получишь опыт. А вот если механическая работёнка превращается в образ жизни, то это уже не дело. Надо обязательно по совместительству с подобной работой двигаться дальше, что-то изучать. Вы потом ни за какие деньги не докупите времени! И терять дни на однообразную работу в душной забегаловке, если Вам ещё много до квартиры, не стоит. Лучше потратить эти деньги на учёбу, путешествия, книги, на то, что приносит удовольствие. Или купить, если хватит, комнату в коммуналке на расселение и ждать. Но важно помнить, что квартира и прочие материальные ценности – не главное. Что хорошего в этих четырёх стенах, к которым ты привязан? Нет, неплохо, например, иметь две квартиры: одну из них, допустим, сдавать, а в другой жить. Но выворачиваться наизнанку, наскребать, брать кредиты и покупать квартиру ради чувства удовлетворения, мол, у меня она есть, я не отстаю от всех, неразумно.

  – Но ведь люди смотрят на это...

  – А Вы не смотрите на тех, кто на это смотрит! Зачем Вам сие глупое общество, меряющее столь узкими мерками? Возьмите хоть меня, хоть того же Эдика – ни за что не станем общаться с каким-нибудь невежественным чурбаном, будь у него хоть десять квартир!

  – Но все женихи хорошие смотрят на квартиру, машину, а если я сама на это заработала, то, значит, я – прекрасная кандидатура!

   Люциан так болезненно сморщился, услышав эти слова, что Берта испугалась за него:

  – Боже! – воскликнул он со страдальческим видом – Откуда в этой юной голове такие древние стереотипы? Зачем, скажите, зачем жить тогда? Ради квартиры, потом ради машины, потом ради того, чтобы встретить «хорошего мальчика», который почему-то ещё и выбирает Вас – не взаимная любовь, не духовная близость Вас соединит, а он Вас выберет! Потом надо будет устроить свадьбу – обжирание на триста персон, купить модные телефоны, гигантский плазменный телевизор, кучу ненужной бытовой ерунды, прекрасный двухэтажный дом с подтекающей крышей в селе Подгнилушки и жить-поживать, детей да геморрой наживать! Но эта схема давно уже себя изжила, люди поняли, что надо стремиться к познанию, ведь наша жизнь – не поверхностная штука, она не ограничивается приобретением каких-то материальных ценностей. В гроб-то мы с собой никакие несметные богатства не заберём. Единственное, что мы можем дать миру – это вклад в науку, в искусство, в своё дело...

   Берта молчала. Она не умела аргументированно возражать, да и до споров не было охотницей. Люциан ещё немного поговорил на эту тему, рассказал про свою подругу по имени Наталья, которая, дескать, живёт на съёмной квартире, ни к чему не привязанная, словно вольный ветер, пишет огромные полотна с невероятными мифическими сюжетами и полностью поглощена своим занятием.

  – Вот для этого стоит жить! Открытия, творческие экстазы, радость от созидания – это же прекрасно!

   А Берта думала в это время: «Вот была бы у меня квартира, я бы сделала из неё такое творческое пространство, что ты удивился бы! И все твои Натальи показались бы тебе скучными и бедными!»

   Вскоре Люциан сменил тему, начал что-то рассказывать из области своей деятельности, но, видя полное непонимание на лице Берты, прекращал монолог. Стали беседовать о сущей безделице, в конце концов, когда наступило утро, Люциан сводил Берту в булочную, где продавали великолепную выпечку, угостил её, рассказал пару занятных историй, потом отвёз домой и, забрав протрезвевшего Эдика, уехал.

   И снова начались тоскливые серые будни: опять работа, коллеги, школа, к тому же ещё и выпускные экзамены. Берта поступила в самый последний момент с помощью родителей в какой-то вузишко на платное отделение, но учёба была ей не очень интересна, так как не приносила дохода.

   4

   И вот прошли шесть лет, а Берта всё так же скакала по подработкам, пытаясь собрать как можно больше денег. Расслабиться она позволяла себе всего раз в год, на свой день рождения, когда приезжал Эдик и Люциан, и они втроём ехали в какое-нибудь приятное местечко, чтобы отдохнуть, расслабиться и отвести душу. Кузен не напивался так, как на её совершеннолетие, поэтому время они проводили как нельзя лучше. Но эти редкие счастливые дни пролетали быстро, и снова начинались безрадостные будни. «Что ж поделаешь! Взрослая жизнь – она такая!» – утешала себя Берта. Однако почему-то её, целые дни проводящую на работе, вроде бы такую трудолюбивую, всё время обходили другие: Наталья, про которую говорил Люциан, стала известна не только в городе, но и за его пределами; Эдик получал в месяц чуть ли не двести тысяч и мог позволить себе всё, что хотел; Люциан не разбогател, зато всегда был так воодушевлён и одухотворён, как не бывает обычный человек. А Берта всё работала и работала, но до цели оставалось ещё очень далеко.

   И пришлось бы Берте так и пахать до сорока лет, не видя белого света, если бы родственники не скинулись и не дали ей оставшуюся часть суммы. И вот наконец долгожданная покупка состоялась! Приобрела Берта свою мечту – однушку в спокойном районе, не на окраине и не в центре города, так, где-то посерёдке.

   5

   Стукнуло Берте двадцать восемь. Имела она собственную квартиру, пусть однушку, пусть не самую лучшую, зато свою. Всё там сделала она на славу: ничего особенного, но не хуже, чем «у всех». Теперь жизнь вроде бы удалась, и Берта перестала считать себя неудачницей: у неё уже было желанное жильё!

   И тут захотелось Берте разнообразия в жизни: стала она мечтать о смене работы и даже где-то замелькали мысли о личной жизни... Всё чаще вспоминала она ту ночную прогулку с Люцианом в день её совершеннолетия и ностальгировала. Однажды, позвав Эдика к себе в гости, она спросила его:

  – Что-то давно я Люциана не видела... Может, пригласишь его ко мне?

  – Люцика-то? Он ведь женился пару месяцев назад, тоже мне член клуба холостяков! Как женился, так и укатил в путешествие. Он уже с женой пол-Европы исколесил...

  – Так а на ком женился? – пытаясь скрыть разочарование и досаду, спросила Берта

  – На Наталье. Но ты не переживай, квартиры у неё нет. – улыбнулся кузен, глядя на сестру, заявившую недавно, что бесквартирные – неудачники. – И Люциан на съёмном...

  – Пошёл вон! – Эдик едва успел пригнуться от летящего в него предмета

  – Что? – опешил он

  – Пошёл!!! – в него полетела тяжёлая металлическая сахарница

  – Дури-то, дури сколько в тебе, сестра! Ишь расшвырялась! – на прощание крикнул Эдик и выбежал вон.

   С той самой ссоры её отношения с Эдиком ухудшились. Он избегал её, она – его. Зато родители теперь гордились своей дочерью, всем знакомым, у которых были холостые сыновья, рассказывали, какая у них замечательная выросла Берточка. Это возымело действие, и вскоре родителей Берты стали приглашать на пикники и прогулки, непременно говоря: «И дочь, дочь возьмите с собой!»

   Что было дальше, нетрудно догадаться. Самый обычный пошлый сценарий: знакомство с сыном тёть Тамары, с которой мама вместе училась на втором курсе, беседы с ним, пара романтических встреч, инициированное тёть Тамарой предложение, свадьба – пьянка на триста человек, которую демонстративно бойкотировал Эдик, затем серые рабочие будни, дети, декреты, вялый быт, дачка в кредит, ремонты, огороды, теплицы... Дошло бы и до внуков и геморроя в поясницу, если бы не одна случайность.

   Как-то раз, в канун своего тридцать четвёртого дня рождения, заехав к к кузену передать какую-то мелочь, она увидела давно забытого старого знакомого – Люциана. Он сидел у Эдика в гостиной и медленно пил кофе. Берта застыла от удивления, заметив его. Она не слушала, что говорит ей брат – она смотрела только на Люциана. Да, это несомненно был он: тот же небрежный стиль, те же волосы ниже плеч, те же манеры... Только глубокие глаза его глядели куда-то в сторону так печально, что у Берты невольно сжалось сердце: Люциан был явно сильно расстроен.

   Сперва Люциан, погружённый в свои раздумья, не обратил внимания на вошедшую Берту. Но, заметив её, он обрадовался: вскочил со стула, побежал ей навстречу и горячо пожал её ледяную руку:

  – Кого я вижу! Берта! Как поживаешь? Может, присоединишься к нам? Останешься на чай?

  – Да, да, присоединяйся! – засуетился Эдик, помогая Берте снять пальто – Посиди, поговори с нами, а то вечно бегаешь, носишься, торопишься, мы с тобой уже лет семь нормально не сидели вместе, вроде как и не родственники. Ради старой компании уж можно отложить все дела! Да что с тобой?

   Берта заметно побледнела и на глазах у неё появились слёзы. Она старалась это скрыть, но ничего не вышло. Тогда она стремительно направилась к выходу, дрожащим голосом сказав:

  – Ничего... Мне пора! – она попыталась схватить пальто и уйти, но Люциан удержал её:

  – Стой! Мы тебя не отпустим никуда в таком состоянии. Тебя что-то сильно расстроило, и это видно. Что случилось, говори?

   И Берта не выдержала – зарыдала. Она пыталась что-то ещё сказать, но ничего нельзя было разобрать из-за всхлипов и надрывного кашля.

   Люциан, видя, что уже Берта просто захлёбывается слезами и её всю трясёт от плача, приобнял её и отвёл в гостиную, а Эдик принёс воды и тоже стал успокаивать сестру.

  – Столько... Времени... Зря! – спустя некоторое время разобрали Эдик и Люциан в перерыве между приступами плача. За этим последовал громкий всхлип, и начался наконец печальный бертин рассказ:

  – Вот что сейчас я осознала до конца: вы такие умные, у вас интересная, насыщенная жизнь, а чего добилась я? Всю жизнь, всю потратила я на достижение каких-то идеалов, о которых слышала отовсюду: из уст родителей, из недокнижек по саморазвитию, из телевизора... И вот, вот чего я достигла! Да, квартира, да, все считают меня умницей-красавицей, самой правильной, но честно, я предпочла бы быть изгоем, но знать хоть половину того, что известно вам! Я ничего не знаю, не понимаю, я несчастна и растеряна, я хочу сбежать от своей «правильной» и «идеальной» жизни, я хочу чего-то другого!

  – Но ведь ещё не поздно. – уверенно сказал Люциан, взяв её руку в свою – Ты имеешь полное право уйти от мужа-тюфяка и телевизора, уйти от набившего оскомину глупого существования во имя личной свободы и неограниченного суетными ежедневными мелочами познания. Пусть большинство не поймёт твоего решения, пусть осудит – это твоя жизнь и выбирать тебе!

   Берта посмотрела на Люциана, этого спокойного, уверенного в том, что говорит, человека... И у неё появилась надежда. Надежда на лучшую, пусть не «идеальную», но лучшую жизнь!

   6

  – Вот дура баба! Всё было: квартира, муж, дети – живи да радуйся! – ораторствовала на кухне тёть Тамара, теперь уже бывшая свекровь Берты. Ей вторила бертина мать:

  – Ой, Томочка, не говори! Не жизнь, а сказка. Чего ей запонадобилось? Университеты, высшее, господи! И так всё было, нет, нужно каких-то небесных кренделей! Мужа взяла бросила! – а муженёк нисколько не грустил, а ушёл к девице помоложе, соблазнив её видимым достатком.

  – Ой, не говори! И что за дурь пошла? Познание, знание... Ой... – так и сидели две клуши и мусолили эту тему, а между тем на другом конце города сидела рядом с Эдиком и Люцианом Берта, счастливая и свободная, и никто, ничьи рассуждения, подобные разговорам тёть Тамары не смутили бы её теперь – Берта понимала, что сделала правильный выбор. Пусть её путь был непрост, пусть её жизнь усложнилась, зато теперь она чувствовала себя действительно счастливой. Она была собой – собой, а не рабом отживших идеалов.