Текст книги "Первое впечатление бывает обманчиво (СИ)"

Автор книги: Эверест Правдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 – Я ездил со своей сестрой в Казань. – рассказывал мне приятель по фамилии Щербатов, неглупый жизнерадостный человек, очень дружелюбный и добрый почти ко всем. – Ей было лет десять, надо было кому-то за ней присмотреть, а родители наши не могли с ней ехать и отправили меня.

   В этой поездке я познакомился с одной девушкой, с которой мне сначала понравилось общаться, но потом моё отношение к ней сильно изменилось.

   Она ехала с группой постарше и заметно выбивалась из коллектива. Одежда её было слишком изящной, лицо – слишком бледным и чистым, синие глаза – слишком глубокими. Она была молчаливая, стояла всё время в сторонке. Мне её даже жаль стало: одинокие люди бывают гениальные, столько знают, такие искренние и чистые, каких редко найдёшь сейчас.

   Её одногруппницы мне сразу не понравились: резкие, пошлые, самовлюблённые, матом ругаются, всё не так, всё не этак, капризные, нежные, прямо барышни кисейные. Не то, что моя Настя – спросишь у неё: «Ты как?» – всегда бодрячком, «Хорошо» отвечает. Вообще, очень странные люди на этом балете, не люблю таких.

   А та, что с синими глазами, всё смотрела на меня, глаз не отрывала. Видно, хотела со мной поговорить, но не знала, как начать, или ей было просто интересно, кто я и откуда взялся.

   Так получилось, что в автобусе меня посадили с ней. Она сначала молчала, потом спросила:

  – А как Вас зовут? – вежливо так, голос тоненький, журчит, как ручеек.

  – Витя, – говорю – а Вас?

  – Рогнеда. – и смотрит на меня, а глаза большие и глубокие. – А расскажите о себе немного, пожалуйста! – Так мы и разговорились.

   Рассказывала Рогнеда складно, и с ней было действительно интересно. «Вот будет хороший друг!» – обрадовался я.

   Мы всю дорогу болтали. Здорово было, что я Вам скажу. Но в конце концов, мы всё-таки разошлись: она убежала вперёд, а я шёл одним из самых последних в толпе вместе с Настей.

   Мы заселились в гостинице (у меня был маленький номерок на одного, а Настя жила с какой-то одногруппницей), и тут же настин педагог, не дав нам как следует расположиться, погнала обедать.

   Когда мы ели, Настя села к своим, а я остался один и плюхнулся за свободный столик рядом. Вдруг, совершенно неожиданно, ко мне подсела Рогнеда. Я и обрадовался – не привык к одиночеству. Тем более, она мне показалась умным человеком, рассказывала, что знает какие-то скандинавские легенды и ещё какие-то удивительные истории.

   До конца обеда всё было хорошо, а потом она мне предложила:

  – А давай сегодня вечером встретимся и пойдём гулять по Казани!

  – Ну, хорошо, давай. Только чтобы не очень поздно было, и педагог чтобы знал об этом. – всё-таки у меня крышу сразу не снесло.

  – А где романтика? Где? Вот оно, современное поколение! Раньше ходили на ночные свидания, убегали ото всех и было плевать на других! А сейчас... Что за поколение послушных мальчиков-зайчиков: чтобы все знали, да ненадолго, да около отеля... – я даже насчёт отеля не говорил ничего.

  – Я не один, смею напомнить. – холодно заметил я – А с сестрой. Она ещё маленькая, мало ли, что с ней может приключиться!Наплевать на неё и бросить я не могу, я за неё несу ответственность. – я не против такой романтики, только если нет каких-то третьих лиц, которые целиком и полностью зависят от меня.

   Тем более, что за обеды и ужины платили мы сами, в бронь гостиницы входили одни завтраки, а у меня было всего пять тысяч на неделю на двоих. Разумеется, я экономил: сестре побольше, себе поменьше, ужин вообще себе не брал, но тратить на кого-то другого в мои планы не входило. А то Бог его знает, что этой барышне в голову взбредёт, ещё захочет в какой-нибудь ресторан на крыше, а я плати.

   Услышав мои возражения, Рогнеда успокоилась. Доев, она ушла к себе в номер, потом на репетицию, а я побрёл к себе, упал на кровать и заснул.

   Проснулся я от стука в дверь. Я сразу догадался, что это Рогнеда.

  – Ну, что, идём гулять?

  – Конечно!

  – Я предупредила Наталью Эммануиловну, можешь к ней не ходить. – сказала Рогнеда. Я ей поверил.

  – Ну, тогда идём, что время терять. Только ты подожди немного, мне надо Настю предупредить.

  – Ладно, я внизу жду.

   Я заскочил к сестре и сказал, чтоб сразу звонила, если что-то случится. Я даже звук на мобильнике не отключал, наоборот, поставил на полную громкость.

   А Рогнеда, романтик этакий, свой телефон оставила в номере, мол, хочет насладиться полным покоем. А ещё, как позже выяснилось, Наталье Эммануиловне она ничего не сказала насчёт нашей прогулки.

   Но, несмотря на это, всё началось вполне хорошо: мы шли по ночному городу, она стала рассказывать скандинавские легенды, которые сразу же возникали в моём воображении. Я подумал тогда: какой же всё-таки Рогнеда умный человек, как много знает, как интересно рассказывает!

   Но как мелкая речушка, которая с наступлением сумерек кажется бездонной, глубокой и загадочной, а с рассветом превращается в обычную мелкую и грязную, изменилась Рогнеда. Она рассказала три легенды, от которых моё воображение сильно разыгралась и замолчала. А я уже вошёл во вкус!

  – Ну, так расскажи ещё, Рогнеда, чего замолчала? Ты наверное их сотни знаешь! – как правило, такие необычные подростки, как Рогнеда, выбирают время, которое их интересуют и изучают всё, что тогда происходило, да так тщательно, что когда они рассказывают про своё это время, создаётся впечатление, будто они там побывали. И таких людей хочется слушать бесконечно.

   Но Рогнеда продолжать почему-то не стала:

  – Нет, я уже рассказала, теперь давай ты!

   А что я? Я косноязычный, не умею складно говорить.

  – Не-е-е-ет. – упёрся я – Ты. Ты здорово рассказываешь, я так не умею.

   Беседа зашла в тупик. Минут пять мы спорили, кто будет говорить. В итоге я всё-таки рассказал ей одну свою историю, достаточно загадочную, но она никак не отреагировала.

   Мы немного помолчали, а потом Рогнеда снова начала говорить, но рассказывала она уже далеко не скандинавские легенды, а какие-то обычные пошленькие истории. Меня аж затошнило.

  – Так мы с другого начали. – напряжённо улыбнулся я. – Ты скандинавские легенды рассказывала, мне они очень понравились, жду не дождусь продолжения!

  – А я больше не знаю. – протянула она и странно уставилась на меня – На самом деле, ерунда это всё. Это я так сказала, думала, тебя это занимает, но увидела, что нет... – чушь несёт какую-то.

  – Ошибаешься. – ответил я – Меня как раз это и занимает!

  – Но я же знаю, о чём ты на самом деле думаешь. – сказала она и противно улыбнулась.

  – А чего мы встали? – я решил переменить тему разговора – Может, пойдём?

  – Нет, давай здесь останемся! Здесь так романтично...

  – Какая же здесь романтика! По-моему, ничего особенного. – заметил я.

  – Глупый ты, ничего не понимаешь... – протянула она, и тут же её руки полезли куда-то на воротник моей куртки, а сама она приблизилась ко мне лицом. Мне стало неприятно.

  – Так, спокойно! – я взял её руки и отвёл в стороны – Знаешь, я человек такой, не люблю когда ко мне близко стоят.

   – Да я и не близко. – она презрительно усмехнулась – Ну, идём?

   Дальше – хуже. Рогнеда стала говорить пошлости, не стесняясь, приставала ко мне. И мне так брезгливо стало, так противно: сначала скандинавские легенды, а потом какие-то любовные похождения Рогнеды, бухло, наркота... Ну, ёлки-палки, это же несовместимые вещи, как так-то?!

   Немного успокоившись, я пошёл в номер Насти и, убедившись в том, что с ней всё в порядке, отправился к себе.

   По пути я увидел другую одиночку из этого коллектива: обыкновенный внешности, в мешковатой одежде, с серыми глазами. Она шла, задумавшись, расстроенная чем-то, и ожесточённо грызла губу. Нет, людей страннее, чем на это балете, я не встречал, подумал я и пошёл своей дорогой.

   Лёг я в тот день рано, даже выспался.

   А на следующее утро, за завтраком, Рогнеда была печальна и бледна, почти ничего не ела, а когда я вошёл, она ещё и отвернулась, как будто пытаясь скрыть плачущее лицо. Её одногруппницы, наблюдавшие за этим, презрительно усмехались, даже та, что с серыми глазами, которую я видел вчера в коридоре.

   Рогнеда сидела одна, остальные собрались за одним столом и в открытую наблюдали за мной и Рогнедой, ждали, что я буду делать.

   Я, только назло им, подсел к Рогнеде:

  – Привет!

  – Здравствуй... – она грустно вздохнула. Все её одногруппницы пялились на нас.

  – Ты чего? – спросил я

  – Нет... Ничего... – с ещё большей печалью в голосе ответила она.

  – Но я же вижу, что что-то случилось! – докапывался я. Рогнеда молча встала и ушла.

   Я бросился догонять её. Злобные смешки, непонятные мне, так и посыпались из уст её одногруппниц:

  – Джульетта та же, Ромео номер миллион!

  – Трагедия номер 3654478, вызванная поводом, которого нет!

   Я догнал Рогнеду в коридоре:

  – Погоди! – я даже за руку её взял – Скажи, что у тебя случилось?! – тут она «нечаянно» выставила порез на вене и тут же скрыла.

  – Я всё видел! – крикнул я – Говори, что случилось!

  – Ах, нет, ты не должен был это видеть, нет, нет! – и она убежала в номер.

  – Открой немедленно! – я стал было колотить в дверь, но меня отвлёк тихий низкий голос, раздавшийся рядом:

  – Да, опять лжемазохист в деле...

  – Что? – я обернулся. Сзади стояла та самая вторая одиночка, сероглазая, с русыми волосами до плеч, в обычной мешковатой одежде.

  – Лжемазохист, ну, или лжестрадалец, как хотите... Я про Рогнеду.

  – Что значит «лже»? У неё, я видел, порез на вене!

  – Ну, провёл ножиком по кожице на самом видном месте, выставил напоказ, типа, не умело скрыл – так любой дурак может! А если человеку надо, он скроет. – она горько улыбнулась, остановилась, подумала немного, потом всё-таки решилась: отодвинула рукава толстовки... Боже, что за ужас там творился! Порезищи вдоль, поперёк, наискосок,на руках живого места не было! – Жалею об этом. – грустно прибавила она.

  – Что, никто не знает?! – обалдел я.

  – Ни одна собака. – кивнула она. – Даже в танцах я участвую только тех, в которых не надо руки открывать... – горько улыбнулась она – Но, если честно, это все глупо. Минут на пять полегчает, а потом опять станет плохо, так что это не вариант. А Рогнеда резаться не будет – себя сильно любит.

  – Какие интересные подробности! Тебя как зовут?

  – Ада, а тебя?

  – Витя. Приятно познакомиться. Так вот, – я взял её под руку и отвёл немного в сторону. – ты же в курсе, что здесь происходит? Расскажи мне, пожалуйста, про Рогнеду и про других девок.

  – Ну, другие – да, они капризные, самовлюблённые, непостоянные, но не хотя бы это не скрывают. А Рогнеда прячет всё своё гнилое нутро за добродетелью и своё невежество под кажущейся глубиной ума. На самом деле она не знает ничего ни про скандинавскую культуру, ни про происхождение своего имени, она не изучала это. Просто нахваталась каких-то умных мыслей, сказанных когда-либо её бывшими, и теперь делает вид, что умная. Знает она всего-то две легенды, и то лишь со слов парня, а сама думает только о том, как бы очередного лоха соблазнить и развести на деньги. Это реально так, я серьёзно. Но всё это завуалировано, скрыто под маской страданий и какой-то якобы тайны, которой не существует. Печали и страданий нет – есть лишь похоть и жадность и эгоизм. В этом вся Рогнеда. А знаешь, что я тебе скажу? Лучше забери Настю с этого балета, ибо здесь все прибабахнутые. Я тоже отсюда уйду... Когда заживут мои раны (это мне стимул дальше не резаться).

  – Хитро! Ну, что ж, Настю, пожалуй, и правда надо отдать в другой кружок. А как отделаться от Рогнеды?

  – Да, это вообще просто. Игнорируй её и ходи только с сестрой.

  – Нет, – ответил я – пожалуй, я буду ходить с тобой. Сядешь со мной в автобусе?

  – Ну, да, без проблем! – Ада очень удивлённо посмотрела на меня, как будто я что-то невероятное сказал.

   Из номера вышла Рогнеда, наряженная, накрашенная, я её такой не видел. Меня она как будто не заметила, прошла мимо и спросила у Ады:

  – Когда у нас выступление?

  – В пять.

  – А, тогда я ещё успею погулять. – и она ушла.

  – У вас же в шесть выступление, это у Насти в пять? – не понял я. -.Она на час опоздать может. А зная, как она копается: стрелку поправить, глаз подмазать, лучше не рисковать. И да, видишь теперь, что нет у Рогнеды никакого горя? Куда она бежит такая нарядная, в авторском платье? Известно, куда – на свидание с очередным чуваком из интернета.

  – А зачем это ночная прогулка со мной? Попытки влюбить в себя, соблазнить?

  – От скуки. – презрительно улыбнулась моя собеседница – Целая ночь в одиночестве, разве так можно?

   Настя, позвонившая мне и сообщившая, что уже собираются внизу на экскурсию, прервала наш разговор.

   Но с этого самого момента мы с Адой стали ходить вместе. На экскурсии мы всё время шли парой или втроём с Настей.

   Ада была человеком, похожим на айсберг: видна лишь самая малая часть, а вся глубина мысли, все знания и весь опыт – скрыты, так сразу не увидишь. И это точно были не ложные премудрости, не труха, припудренная позолотой пышных слов, а чистый, ясный разум. Мы находили друг в друге приятных собеседников, и хотя я не хотел оставаться на уровне приятеля, с которым можно поболтать и приятно скоротать время, а хотел стать её другом, но понимал, что это произойдёт не сразу – такие люди не раскрываются вдруг.

   Рогнеда тем временем опаздывала на выступления, ругалась с худруком, ходила на свидания, устраивала, как говорила её соседка, «бесстыдство» в номере...

   На третий день моего хождения вместе с Адой на нас уже стали засматриваться девчонки и шушукаться, мол, смотрите, идеальная пара. Но мы не обращали внимание: было бы глупо думать, что мы в каких-то любовных отношениях, мы всего-то три дня знакомы.

   А у Рогнеды тогда было плохое настроение целый день: она нахапала еды на пятихатку и заныла, что невкусно. Потом наорала по телефону на какого-то своего парня, потом хныкала, что у неё помада закончилась, на экскурсию оделась, как непонятно что и ныла, что холодно, потом стала скандалить с учителем, потому что Наталья Эммануиловна запретила ей уходить на ночь глядя, в общем, я сто раз поблагодарил судьбу, что уже не хожу с ней.

  – Если бы ты продолжил с ней общаться, то она стала бы тебя изматывать жалобами. – сказала Ада. Да я уже сам это понял. Остальные девки, которым нечем было заняться, кроме игры в карты, потехи ради стали изводить Рогнеду: то толкнут, то пнут, а те, кто посмелее, проливали, будто бы нечаянно, капельки кофе на её шубку и со смехом следили за тем, как она отряхивается и ругается матом.

  – Видишь, всё-таки нужна Рогнеда в нашем коллективе, есть над кем посмеяться. – заметила Рогнеда – Зато от нас отстали. – ей, как и мне, были неприятны все эти шушукания девок и шуточки про нас.

   Вернувшись в номер, я, незаметно для себя, стал думать про Аду. Мне она очень понравилась. Я чувствовал, что скоро мы станем друзьями, хотя пока что она мне не открывалась. Однако, кое-что всё-таки мне удалось узнать. Она, оказывается, была сиротой и жила с бабушкой и двумя тётями. Когда же она мне расскажет, из-за чего она резалась? Когда станет мне доверять?

   Мои размышления прервал стук в дверь. Это была Настя.

   Следующий день был последним в Казани. Я не знаю, почему, но ко мне начала клеиться Рогнеда. Я упорно делал вид, что не понимаю её намёков. Тогда она стала действовать прямо: подошла ко мне и пропела таким милым голоском: «Вить, нам надо поговорить!», а я ответил: «Я занят, как-нибудь потом», хотя «потом» не было и быть не могло. Рогнеда фыркнула, развернулась и утопала. Да и хрен бы с ней.

   В этот же вечер мы на поезде уехали из Казани. Но ночью мне совсем не спалось из-за тряски и разных мыслей в голове, и я решил зайти в купе к Аде. Я знал, что там больше никого не будет: все её соседки соберутся в другом купе, чтобы дуться в карты до утра.

   Ада тоже не спала. Она сидела и смотрела в окно. Я тихо подошел к ней и тронул за плечо:

  – Не спится?

  – А? – Ада обернулась – Ага.

  – А чего так?

  – Да, всякий бред в голову лезет.

  – Мне тоже. Не против, если я тут посижу?

  – Не против, вдвоём даже лучше, мысли не так одолевают.

   Мы проговорили всю ночь. Это было очень душевно! У Ады,в отличие от Рогнеды, было что мне сказать, кроме пошлостей и глупостей.

   К несчастью, под утро в купе ворвались адины соседки, и мне пришлось уйти. Представляю, сколько всяких шуток и небылиц они наговорили про нас с Адой!

   Но самое противное, что Рогнеда как-то узнала, что я сидел в купе с Адой и, встретив меня в коридоре, мерзко улыбнулась и сказала:

  – Что, как там дела с Адой, хорошо ночь провели? А может, со мной ещё попробуешь?

  – Иди ты в задницу со своими глупостями! Я не для этого с девушками общаюсь! – отрезал я и, хлопнув дверью, ушёл в своё купе.

   Я еле дождался, пока мы приедем в Петербург. Мне хотелось уже не видеть рожи всех этих девок, особенно Рогнеды, которая, как назло, так и крутилась около меня.

   Уже за полчаса до прибытия Настя была собрано. Её должны были забрать родители на машине, а я решил поехать на метро вместе с Адой.

   Мы с Настей вышли из вагона первыми. Родители стали расспрашивать Настю, что было, как было, а я нервно смотрел по сторонам, боясь пропустить Аду.

  – Вы знаете, я с вами не поеду. – объявил я родителям – Я на метро.

  – А чего так? – спросил отец.

  – Хочу одного человека проводить.

  – Вот эту, что ли, девицу? – спросила мать, указывая на Рогнеду.

  – Да нет же, ёлки-палки! Потом расскажу, потом! – и я забежал обратно в поезд. Ада уже собралась выходить. Я подошёл к ней и предложил ей помочь донести сумку с костюмами и проводить домой. Она удивилась как в тот раз, когда я предложил ей сесть со мной, но согласилась. И я был так счастлив тогда! – сказав это, Витя помолчал немного, видимо, вспоминая что-то, потом добавил:

  – Я мог бы ещё рассказать про наше общение с Адой, про то, как мы стали лучшими друзьями, как перестали ими быть, но это уже совсем другая история. А над тем, что случилось в Казани, я много думал. Как же всё-таки ловко удаётся людям выдавать себя за умных или необычных, и как трудно увидеть в простом с виду человеке умного! Да... Внешность и первое впечатление бывают очень обманчивые. Так что это был хороший урок мне на будущее.

   А Ада вскоре ушла из балета, и Настя тоже. В этом дурдоме оставаться было просто невозможно.