Текст книги "Чужое отражение"
Автор книги: Евдокия Гуляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 3
События сейчас…
Зайдя в огромный переполненный зал, где проходил благотворительный вечер, я не смогла сдержать восхищенного возгласа…
Такого скопления до неприличия богатых людей я не видела никогда в жизни, да что там, я не могла себе даже представить, что, когда-нибудь, смогу разглядеть их так близко во всем пышном великолепии и, дразнящей взор, показной роскоши. Мне казалось, что я попала в волшебную сказку: ведь все вокруг меня искрилось и переливалось под мягким золотым светом внушительных хрустальных люстр. Здесь не было многочисленных россыпей сверкающих страз или пайеток, а изящные дамы вокруг– в вечерних платьях разной длины, сверкали друг перед другом своими оригинальными фамильными драгоценностями…
Я тоже была сегодня одной из них.
Следила за своим отражением в многочисленных зеркалах и не узнавала, словно это, действительно, была не я, а та самая Даша, Дарья Сергеевна Беркутова – жена молодого миллионера, президента De Beers Berkut – одной из крупнейших корпорации по добыче и продаже природных алмазов. Мой «муж» действительно постарался и за очень короткое время, стараниями рук умелых профессионалов, я превратилась из обычной нищей детдомовской девчонки в настоящую красавицу с идеально подобранным неброским макияжем. Уложенные вверх серебристо-белые волосы, открывающие мою длинную шею, короткое жемчужное платье-футляр, подчеркивающее идеальные изгибы женского тела и даже сногсшибательные туфли на умопомрачительно высоких каблуках-шпильках – все было подобрано знающими специалистами в области моды с отменным вкусом. Мой образ довершало необычное колье в виде нитки крупных классических бриллиантов.
Вечер начинался с фуршета, изобилующего разнообразными лёгкими закусками и дорогим аперитивом, которые, на больших подносах, разносили по залу обходительные официанты. Все мило беседовали, не спеша переходя от одной небольшой компании к другой, стараясь убить время в ожидании начала самого зрелищного аукциона, все собранные деньги с которого должны были уйти на благотворительность…
Вот и Марк, придерживая меня за частично оголенную спину рукой, завел в просторный зал, всучил мне высокий бокал игристого шампанского, извинился и отошел к одной из таких компаний, предоставив меня самой себе. Я думала, что останусь одна, но меня сразу окружили незнакомые дамы, щебеча, словно маленькие птички, перебивая друг друга, восхищаясь моим эксклюзивным колье с огранкой «ашер» – щедрым подарком от моего «мужа».
Чувствую себя очень неуютно, именно поэтому, то и дело, прикасаюсь кончиками пальцев к крупным холодным камням, проверяя на месте ли баснословно дорогое ожерелье, что я, по своим внутренним ощущениям, одолжила на время, впрочем, как и личность самой Дарьи, которую примерила на себя, словно красивое, но крайне неудобное платье…
«Где ты пропадала, Даша?», «Знаешь, что у Марка новая любовница?», «Неужели твой любовник оказался лучше Марка?»
Марк, Марк, Марк…
От бесчисленных бестактных вопросов кружится голова, поэтому делаю небольшой глоток из бокала с шампанским, который до сих пор был мною нетронут. Игривые пузырьки с чудесной кремовой текстурой непривычно лопаются на языке, растекаясь во рту, оставляя за собой длинный шлейф шелковистого послевкусия. Алкоголь быстро распространяется по телу, принося мне кратковременное облегчение. Присматриваю за своим «мужем» сквозь прозрачное стекло своего полупустого бокала, замечая, что и он неотрывно следит за мной и моими передвижениями…
– Даша? Что ты здесь делаешь?
Очередной из многочисленных подошедших ко мне мужчин, с нескрываемым удивлением в своем голосе, заставляет меня оставить компанию девушек и обернуться к нему. Извинившись перед ними, я разглядываю незнакомца с очевидным интересом: безусловно красивый, светловолосый, с правильными чертами лица и соблазнительными полными губами. Очень привлекательный, но если сравнивать с моим «мужем», то он совсем не в моем вкусе…
Чувствую, как прикасается ко мне, перехватывая свободную руку, подтягивает к себе и яростно шипит сквозь плотно сжатые губы:
– Почему ты здесь?
Не успеваю ответить ему, потому, как уже другая мужская рука хватает меня за предплечье, впиваясь в него пальцами так, что, наверняка, останутся синяки, и разъяренный Марк тащит меня за собой, выводя из переполненного зала. Я едва поспеваю за ним следом, потому, что неуверенно чувствую себя на высоких каблуках…
– Что случилось? – взволнованно спрашиваю я, с трудом переводя неровное дыхание.
– Случилось? – разъяренно рычит он. – Случилось! Я не позволю тебе снова выставить меня рогоносцем! Не об этом мы с тобой договаривались!
– Не понимаю, о чем ты! – останавливаюсь и дергаю на себя руку, пытаясь вырвать ее из жесткого захвата. – Да объясни же мне!
– Я о твоем любовнике, с которым ты мило беседовала сейчас!
Не успеваю ответить, потому, что он припечатывает меня к стене, вышибая воздух из моих легких и, своей рукой, обхватывает мои скулы, сжимая их с такой силой, будто готов раздробить мне кости. С громким животным полустоном прижимается к моим губам своими, плотно сжатыми от крайней степени раздражения, губами, публично наказывая меня грубым поцелуем…
Слышу, как щелкают многочисленные фотокамеры вокруг, запечатляя интимный момент нашего открытого противостояния, вижу их ослепляющие вспышки, чувствую, как от жалящих укусов покалывают мои губы и… поддавшись неожиданному наплыву бурных эмоций, капитулирую, приоткрывая рот, позволяя ему вести в показательной игре, предназначенной для любопытной прессы, смакующей пикантные подробности «нашей» семейной жизни.
Пытаюсь отстраниться, упираясь раскрытыми ладонями в его мощную грудь, но мои движения незначительны, чтобы оттолкнуть от себя вспыльчивого «мужа». Только когда решает отстраниться сам, уступает, благосклонно позволяя мне перевести дыхание. Чувствую, как от жалящего поцелуя припухли губы, поэтому бессознательно пробегаюсь по ним языком, слизывая с них его прикосновения.
– Я предупреждал тебя, что в этот раз, ты будешь играть со мной только по моим правилам! Будет так, как я хочу! – зло хрипит мне и снова, с силой, дергает меня за руку, ведя за собой следом, удаляясь от многочисленных любопытных репортеров.
Быстро доходим до широкой лестницы, ведущей вверх, на второй этаж, и, взвинченный до предела Марк, не останавливаясь, на ходу, отдает короткий приказ, как оказалось, идущему за нами попятам незаметному Богдану:
– Никого не пропускать!
Пытаюсь уцепиться за высокие перила, чтобы хоть как-то остановить наше движение вверх, отлично представляя возможные непоправимые последствия, учитывая разъяренное состояние моего «мужа», но лишь до крови сдираю кожу со своих пальцев, оставляя ее ошметки на натертой до блеска позолоте резного планширя.
Кричать не могу. Голос, словно застрял глубоко в горле, парализованный паническим страхом…
Открывает первую попавшуюся на нашем пути дверь и швыряет меня внутрь небольшого помещения. Я, с трудом удержавшись на ногах, останавливаюсь и затравленно озираюсь в неосвещенном пространстве пустого зала. Мы, явно, находимся в комнате для танцев, потому, что все стены, от пола до потолка, зеркальны, а по всему периметру, на двухрядном кронштейне, прикреплен деревянный поручень для занятий балетом.
В полумраке закрытой комнаты я вижу только очертания знакомой мужской фигуры, затаив дыхание, следя за тем, как он наступает… с каждым, сделанным им шагом вперед, я делаю свой, но уже назад, до тех пор, пока не упираюсь спиной о стену. Останавливается максимально близко от меня, и я вижу, как в темноте бликуют его глаза, до дрожи пугая меня маниакальной одержимостью…
– Ты можешь орать, а потом взахлеб доказывать всем, что я не твой муж… но имей ввиду, что я упеку тебя в частную психиатрическую клинику, и ты останешься там, пока не стлеешь вместе с шизофрениками, доказывая продажным врачам свою придуманную правду…
***
Наверное, сильный ветер снаружи все-таки смог разогнать тяжелые снеговые облака потому, что в темноту закрытой комнаты проник тусклый лунный свет, который, отражаясь от зеркальных стен, расплывался по пустому танцевальному залу, обволакивая наши неподвижные фигуры…
Спиной отчетливо чувствую деревянный поручень и, заведя руки за спину, вцепляюсь в него дрожащими от нервного напряжения руками. Открываю и сразу закрываю рот, понимая, что кричать бесполезно, ведь дьявол в человеческом обличье, стоящий прямо передо мной, совсем не шутит. Он так близко, что я внятно вижу ледяное бешенство в его сверкающих глазах. Куда не посмотрю – везде ловлю своим взглядом его отражение, с разных ракурсов, пугающее меня до колючего озноба. Словно он не один, его жутких копий здесь десятки, и все они тянут ко мне свои руки…
Но нет, я чувствую только одно прикосновение к своим обнаженным ключицам, от которого вздрагиваю и непроизвольно дергаюсь в сторону, но совершаю непростительную ошибку, ведь своим резким движением только раззадориваю монстра. Его реакция мгновенна: он хватает меня и с силой прижимает к зеркалу за моей спиной, почти полностью обхватывая мою тонкую шею своими пальцами так плотно, что я не могу выдохнуть.
– Я бы мог задушить тебя прямо сейчас… – зло шипит мне, склонившись к моему лицу, задевая мою щеку своими жесткими губами, – Слишком большой соблазн, – проводит ими по моей скуле к уху, оставляя на моей коже след из колючих мурашек, – но я решил ненадолго продлить себе удовольствие, чтобы сполна насладиться твоей медленной агонией…
От нехватки воздуха мое сознание уже плывет, но он, неожиданно, ослабляет свою ладонь и резко разворачивает меня в своих руках так, что теперь я животом упираюсь в деревянный поручень, а мою голову Марк продолжает плотно фиксировать за шею, вдавливая меня в зеркало. Мое горло зудит от придушенного хрипа, который пытается вырваться наружу, но это бесполезно… Дьявол разжал железную хватку ровно настолько, чтобы позволить мне не задохнуться раньше отпущенного им срока.
От неконтролируемого страха крепко зажмуриваю свои глаза и больше не вижу пугающих меня отражений, но чувствую, как он, свободной рукой, задирает мне короткий подол платья на спину и по моим ногам, снизу-вверх, ползет холодный панический ужас. Руками сжимаю поручень для танцев так, что уже не чувствую своих пальцев. Пытаюсь сделать хоть что-то и сдвинуться в сторону, но Марк очень умело играет со мной, сразу же ощутимо сдавливая мою шею, до тех пор, пока я снова не перестаю вырываться…
– Запомни, за все нужно платить, – ядовито шепчет мне. – За оскорбление, нанесенное мне год назад, за брендовые шмотки, что сейчас на тебе, за ту побрякушку, что ты надела…
Отпускает шею, но сразу же подцепляет бриллиантовое ожерелье на ней своими пальцами, дергая меня к себе с такой силой, что крупные огранённые камни больно впиваются в мою кожу, готовые в любой момент порвать ее, в угоду их владельцу. Интуитивно поднимаю свои руки к колье, пытаясь сорвать с себя прочное украшение, но это бесполезно, сверкающая драгоценность сделана на совесть. С моих приоткрытых губ слетает отчаянный сдавленный хрип, и я слышу мужской рваный выдох в ответ, безумный, от которого холодеют и выворачиваются внутренности…
В мёртвой тишине танцевального зала слышно только наше неровное дыхание, отражаемое от холодных зеркальных стен, ударяя по барабанным перепонкам, а еще, вжикающий звук молнии на мужских брюках…
Чувствую, как упирается в меня своим эрегированным членом и снова дергаюсь в сторону, несмотря на ошейник из камней, за который бессердечный дьявол до сих пор удерживает меня на месте. Из последних сил вырываюсь, ощущая, как кожу на моей шее больно раздирают острые грани алмазов, но моя мучительная агония только заводит его, и он сильнее стягивает своими холёными пальцами дорогостоящую удавку.
В ускользающем сознании мелькает сумасшедшая мысль, что он, вот так же, мог расправиться с незнакомой мне Дарьей, а потом разыграть перед всеми ее исчезновение, как странный побег с никогда не существовавшим любовником…
Отпускает ожерелье и хватает обеими руками за мои обнаженные бедра, срывая с меня кружевные плавки и отбрасывая их нам под ноги. Снова делает точный выпад бедрами, но попасть в меня не может, я совершенно сухая. Несильным ударом расставляет мои ноги в стороны еще шире, чтобы поудобнее устроиться между ними и раскрытой ладонью прижимает меня за поясницу к деревянному поручню, заставляя слегка прогнуться в спине.
– Не надо! – надсадно кричу я, – Не надо!!!
Чувствую, как проводит пальцами по моим складкам внизу, смачивая их своей слюной и, подведя к ним крупную головку, раскрывая меня, одним толчком вдалбливается внутрь…а я ору от боли, с хрипом, раздирая горло. С первого раза глубоко проникнуть ему не удается, но он, несмотря на мое отчаянное сопротивление, чуть отстраняется и снова входит, теперь уже глубже, распирая меня внутри огромным членом так, что вот-вот разорвет…
– Твой любовник давно не трахал тебя? – зло шипит он. – Ну же, расслабься, иначе совсем порву.
Куда там! От сильной боли я крайне напряжена, до предела! Внутренними мышцами интуитивно стараюсь вытолкнуть из себя его твердый член, но, эффектом обратного действия, я сжимаю его с такой силой, что безумный дьявол за моей спиной громко стонет от сомнительного для меня наслаждения. Этот надрывный стон проходит по моему телу, прошивая меня насквозь, и продолжительно звенит в моей голове так оглушительно и неприятно, что вот-вот там лопнут все кровеносные сосуды…
Толчок. Еще один.
Ощущаю, как продвигается внутрь, и пытаюсь снова сдвинуться, но уже вперед, чтобы не дать ему насадить меня на себя полностью. Чувствую, что он просто разорвет меня надвое, если сейчас, наплевав на мое отчаянное сопротивление, сделает сильный глубокий выпад, но мои хаотичные движения лишь растягивают до предела стянутые стенки влагалища, позволяя ему проникнуть глубже.
Толчок. Еще один.
Закусываю губы, стараясь перетерпеть изнуряющую боль, но мои приглушённые стоны слышатся все чаще, с каждым новым, сделанным им, мощным выпадом. Он больше не контролирует себя, продолжая вдалбливаться в меня, набирая предельный темп. С каждым сильным толчком я все больше ненавижу его… и себя, за то, что решила заключить соблазнительную сделку с жестоким дьяволом…
Толчок. Еще один… И он наваливается сверху, придерживая вес своего тела рукой, опираясь о зеркало, интенсивно сокращаясь, выплескиваясь внутрь меня горячей волной своего оргазма.
«Ненавижу!» – выдыхаем мы оба, в унисон, вторя друг другу, – «Ненавижу!»
Выходит из меня и сразу делает шаг назад, позволяя моему измученному телу осесть вниз. Упираюсь раскрытыми ладонями в деревянный пол и, от мерзкого ощущения в теле, сжимаю пальцы, ломая о пыльный паркет свои ногти. Смотрю только перед собой и, снова, слышу звук теперь уже закрываемой ширинки на его сшитых на заказ брюках. Вижу, как рядом со мной падает платок, который, своей безупречной белизной слепит мои глаза, поэтому я крепко зажмуриваю их, чтобы не видеть брезгливо брошенный мне под ноги кусок дорогой ткани.
– Вытрись… – холодно приказал, развернулся и подошел к закрытой двери, которая отрезала нас от любопытных свидетелей.
Взявшись за ручку, продолжил:
– Да, дорогую безделушку на своей шее можешь оставить себе. Заслужила.
– Ненавижу! – едва шевеля искусанными губами повторяю ему.
– Ты же знаешь, что у нас с тобой это взаимно…
Глава 4
Ноги не держат. До сих пор чувствую дрожь от жгучего отвращения, которая проходит по ним от кончиков пальцев, закованных в дорогущие туфли, до обнаженных бедер, пробираясь по их внутренней стороне, залезая мне прямо под кожу. Не так больно, как до тошноты противно. В стремлении избавиться от разъедающего чувства жалости к себе, я пытаюсь встать с пола, цепляясь трясущимися руками сначала за зеркальную стену, оставляя на ее натертой, идеальной поверхности смазанные отпечатки, а потом, хватаясь за деревянный поручень для танцев.
Делаю шаг в сторону, к окну, и опираюсь уже на его подоконник, переступая с ноги на ногу в туфлях на высоких шпильках, стараясь унять нервную дрожь после грубого вторжения, от которого до сих пор ноет натертая промежность. Поправляю сдвинутые в сторону плавки, чувствуя на кончиках своих пальцев чужую влагу, наклоняюсь, поднимая белоснежный, брошенный мне платок, и с отвращением вытираю им остатки спермы, поморщившись от неприятного прикосновения накрахмаленной ткани к нежной коже. Брезгливо отбрасываю его в сторону и одергиваю задравшееся платье, скатывая его вниз по своим бедрам.
Привыкшими к потёмкам глазами легко нахожу рисунок из глубоких трещин на деревянном подоконнике. Рассеянным взглядом рассматриваю его, сравнивая их неровную сетку расщелин с моей жизнью, которая тоже раскололась надвое, но просто смотреть на них мне мало, я хочу их почувствовать, поэтому провожу по ним пальцем, царапая его чувствительную подушечку о их острые рваные края, испещрённые мелкими занозами. Наколовшись, по детской привычке, подношу палец к своим губам и потираю о них, в попытке снять болевые ощущения…
От тактичного, тихого стука вздрагиваю и тут же разворачиваюсь лицом к вошедшему, пряча за своей спиной все еще дрожащие руки. Упрямо подняв вверх подбородок, молча пытаюсь рассмотреть внушительный силуэт мужской фигуры, замерший в дверях зала для танцев.
– Дарья Сергеевна, я не хотел вас напугать, – уже знакомым бесцветным голосом начал Богдан. – Марк Эмильевич просил присмотреть за вами, а вы все не выходили… Вот я и подумал…
– А что вы могли подумать, Богдан? – не смогла сдержаться и язвительно уколола его. – Что я выпрыгнула из окна и разбилась насмерть? Или повесилась здесь, на этих деревянных поручнях, воспользовавшись на удивление крепким дорогим ошейником, который он надел на меня?
Я интуитивно подняла руки к своему горлу и потрогала холодные камни, дотрагиваясь до выступивших синяков на нежной коже, которые, видимо, как и эти бриллианты теперь опоясывали мою шею, в точности повторяя узор украшения…
– Извините, – тут же выдохнула я, понимая, что не имею права срывать на нем свою беспомощную злость. – Мы можем уехать? Прямо сейчас.
– Нет. Марк Эмильевич ждет вас в общем зале.
Догадываясь, что других вариантов у меня нет, собираю пряди рассыпавшихся по плечам волос в простой пучок, и подхожу к нему, глухо постукивая тонкими каблучками дизайнерских туфлей по наборному деревянному паркету.
– Тогда мне необходимо привести себя в порядок. Где это можно сделать?
– Я провожу вас, – кивает Богдан, услужливо отходит в сторону и придерживает для меня дверь.
Свет от многочисленных ламп в большом холле тут же режет глаза, поэтому я прикрываю их веером ресниц, уклоняясь от ярких бликов, щадя свое зрение. Быстро спускаемся вниз по уже знакомой мне широкой лестнице и идем сразу вправо, где у дверей женской уборной, Богдан тактично останавливается, пропуская меня внутрь.
Пробормотав тихое «спасибо» я, не глядя на него, прохожу и прикрываю за собой дверь. Осматриваюсь, взглядом пробегаюсь по ряду белоснежных кабинок и длинному зеркалу напротив них, от одного вида которого, под кожей, снова пробегают мурашки отвращения, вынужденно вызванные чередой неприятных воспоминаний…
Смотрю на свое отражение и понимаю, что это совсем не я. По ощущениям, на меня смотрит та самая Дарья, место которой я занимаю. В два шага преодолеваю расстояние до раковины, открываю холодную воду и, зачерпывая ее, пригоршней выплескиваю на свое лицо, пытаясь привести себя в чувство. Снова и снова повторяю это, периодически поднимая голову, всматриваясь в свое размытое отражение.
Тяжелые капли воды на дрожащих ресницах никак не дают мне рассмотреть себя, поэтому я подхожу к пластиковому лотку для бумажных салфеток и, выдергивая оттуда несколько штук, возвращаюсь назад, рваными движениями стирая с лица нехарактерный для меня, кричащий макияж. В который раз недовольно посмотрела на себя, подняла вверх руки и распустила волосы, несколько раз встряхнув головой, чтобы они знакомо рассыпались по моим плечам.
По приближающимся женским голосам понимаю, что вот-вот мое уединение будет грубо нарушено, поэтому, схватив еще пару салфеток, ныряю в кабинку туалета, закрывая за собой дверь на простенькую щеколду.
– Видела? – звонко щебечет одна из вошедших, – Марк сегодня сам не свой!
– Конечно, заметила! – вторит ей кто-то из девушек, – Дарья так неожиданно объявилась… Понятно, почему он так нервничает! Сегодня и она здесь, и любовница…
– А Ливия еще хорошо держится…
Затаилась, задерживая учащенное дыхание, прислушиваясь к женским сплетням, слыша, как снова хлопнула дверь, вновь впуская кого-то.
– А мы как раз о тебе! – снова затараторила первая. – Ливия, ты уже видела Дарью Беркутову среди приглашённых гостей? Она отлично выглядит. Судя по твоей первой реакции, для тебя, впрочем, как и для всех нас, ее сегодняшнее неожиданное появление – большая новость. Не думаешь, что твой Марк так же быстро бросит тебя, как подобрал?
– Подобрал? – с певучим акцентом иронично возмутилась вошедшая. – Я увела его у вас, птички, прямо из-под носа! Он всегда был моим и будет! Никому его не отдам!
– Да забирай! – отчетливо произнесла я, выходя из своей кабинки.
Без интереса посмотрела на стоящую у зеркала молодую мулатку – любовницу моего мужа, встряхнула головой и, цокая высокими каблучками, вышла за дверь, ни разу не оглянувшись.
***
Снова вошла в общий зал, но теперь смотрела на все и на всех уже другими глазами.
Свет от огромных хрустальных люстр больше не был так ослепителен, а многочисленные драгоценности, что сверкали в чересчур откровенных вырезах и на руках разодетых девушек, казались мне не такими поразительными и блестящими, как раньше, теперь напоминая обычные дешёвые стразы…
Сейчас не осталось того ощущения сказки, которое я испытывала, смотря на недоступное для меня богатство всех этих людей, наслаждаясь видом их показной роскоши через большие витринные окна фешенебельных ресторанов. Борюсь с желанием крепко зажмурить глаза и все вернуть назад, остаться там, на другой стороне, за их толстыми стеклами, и никогда не знать чудовищную непривлекательную изнанку шикарной жизни.
Остро чувствую на себе ледяной, недовольный взгляд так называемого, моего мужа, от которого по телу идут колючие мурашки, и мелкие, почти невидимые глазу, волоски встают дыбом, замерзая, покрываясь инеем. Поежившись, про себя чертыхнувшись, показательно отвернулась, так и не глядя в его сторону, не желая больше ни секунды оценивать его внешнюю безупречность, уже увидев крайне уродливое нутро этого монстра.
– Шампанского?
Я развернулась к подошедшему ко мне услужливому официанту и взяла с подноса высокий бокал с жемчужно-розовым содержимым. Покрутив его в пальцах, лишь поднесла к губам, делая вид, что пью, прячась за искрящимся стеклом его хрустальных стенок. Перебегая взглядом от одной беседующей группки людей к другой, словно бегло листала цветную, глянцевую обложку дорогого журнала, поэтому очень быстро нашла ту «стайку птичек», которая щебетала обо мне в женской уборной.
В глаза сразу бросалась великолепная мулатка, которая, явно, выделялась из всей этой компании. Не рассмотреть ее я не могла. Женское любопытство грызло меня изнутри, опоясывая и стягивая внутренности в тугой морской узел, сдавливая до тех пор, пока я, окончательно и разгромно проиграв самой себе, не подняла на нее свой взгляд…
Красивая. Очень. С умопомрачительными формами, которые подчёркивает струящееся обтягивающее платье цвета кофе с молоком, акцентируя все внимание на смуглом цвете ее кожи. Волосы, цвета горького шоколада, уложены в крупные кудри и спускаются по спине до самой поясницы, игриво сворачиваясь на самых кончиках в маленькие пружинки. Точеные скулы, прямой нос и удивительно привлекательные миндалевидные, темно-карие глаза, по-кошачьи раскосые, притягивающие взгляд доброй половины мужского окружения.
Судя по подслушанному разговору, именно она – девушка с красивым экзотическим именем Ливия, стала последним приобретением Марка. Заметив мой нескрываемый интерес, она нахально отсалютовала мне своим бокалом, поэтому я широко улыбнулась и ответила ей тем же.
Интересно, как сама Дарья относилась к непрерывной веренице любовниц своего мужа? …
Мои внутренние рассуждения были грубо прерваны громким:
– Дашенька!
Я обернулась на возбуждённый голос и увидела, как ко мне, сквозь толщу народа пробирается пожилой представительный мужчина. Протянув ко мне руки, он взял в них мои ладони, вместе, с тем же, все еще полным бокалом шампанского, который я, озираясь по сторонам, вот уже несколько минут хотела куда-нибудь отставить.
– Рад вас видеть! – снова продолжил он. – Давно вы не балуете наши нечастые благотворительные встречи своим вниманием, а детки так нуждаются в любой, посильной помощи!
– Извините, – непонимающе пробормотала я, но тут же попыталась уточнить, – какие детки?
– Как же, какие?! – возмутился он, театрально всплеснув руками. – Сегодняшний вечер посвящен сбору средств помощи детям-сиротам! Марк Эмильевич уже предоставил просто шикарный лот на этот благотворительный аукцион, все вырученные деньги с продажи которого пойдут деткам, за что огромное спасибо вашей семье. Как говорится, с миру по нитке…
Лишь на секунду замешкавшись, вспомнила неприятную фразу, брошенную мне наверху, в зеркальной комнате для танцев: «Дорогую безделушку на своей шее можешь оставить себе. Заслужила.» …
Подождите, останавливаю я, хватая за предплечье, уже развернувшегося, чтобы отойти от меня мужчину. Поднимаю свои руки вверх и быстро расстегиваю небольшой золотой замочек на, удушающем меня, бриллиантовом колье. Оно, камень за камнем, тяжело стекает мне в ладонь, оставляя обнажённой мою шею, и я протягиваю «заслуженную» драгоценность ему…
– Возьмите! Надеюсь, со своим лотом я не опоздала?
– Да что вы, Дашенька! – тараторит он, забирая из моих рук баснословно дорогое пожертвование, – Огромное вам спасибо, от имени всех деток! Сейчас все быстро зарегистрирую и добавлю в каталог!
Только сейчас, избавившись от него начинаю снова дышать, словно оно весь вечер душило меня, до хрипоты сжимая мое горло. Интуитивно потирая израненную, свободно задышавшую кожу на шее, я невольно вздрогнула, когда уже знакомая, твердая мужская рука, прикоснулась ко мне, аристократичными пальцами стискивая мою талию.
– Нам пора, – холодный бархатный голос Марка, стужей, проникал мне под кожу, – сейчас аукцион начнется. Нужно занять наши места.
