Текст книги "Такие красивые глаза"

Автор книги: Эван (Ивэн) Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Хантер Ивэн
Такие красивые глаза

Ивен Хантер

Такие красивые глаза...

Ей было тридцать три года, и она знала, что некрасива.

Коридорный, сопровождавший её в номер гостиницы в Майами-Бич, все время насвистывал – и в лифте, и перед дверью комнаты. Свист оборвался, лишь когда мальчишка открыл замок и посторонился, пропуская её в номер.

– Комната – что надо, – объявил он. – Самая лучшая на этаже. С балкона можно любоваться океаном. И ветерок прохладный дует. – Парень ухмыльнулся. Ему было лет девятнадцать, не больше. Рыжеволосый юнец, не по годам искушенный и уже умеющий строить глазки. – Вы впервые в Майами?

– Нет. Я бываю тут каждый год – Правда? – бодро откликнулся мальчишка. – Но в нашей гостинице вы ещё не были.

– Совершенно верно.

– Хорошая гостиница, – коридорный опустил дорожные баулы на подставку. – Вы ведь не замужем, правильно?

– Правильно, – ответила она. – Не замужем.

– Такой хорошенькой девушке, наверное, тоскливо ездить одной.

Она взглянула на коридорного, увидела притаившуюся в его глазах ложь и промолчала.

– Если вам... станет одиноко, – продолжал коридорный, расплываясь в улыбке, – просто нажмите кнопку. Меня зовут Джонни. С удовольствием загляну поболтать, и все такое.

– Спасибо, – ответила она.

У неё было четыре сумки. Она где-то читала, что коридорным надо давать по двадцать пять центов за каждый баул, и неукоснительно следовала этому правилу. Выудив из сумочки доллар, она протянула его мальчишке.

– Спасибо, – немногословно поблагодарил тот, задирая полу ливреи и запихивая бумажку в карманчик для часов. – Вам что-нибудь нужно?

– Нет, благодарю.

– Если поспешите, ещё успеете искупаться и немного позагорать.

– Благодарю, – повторила она.

В дверях он остановился и тоже повторил:

– Меня зовут Джонни.

И был таков.

Оставшись в одиночестве, она начала распаковывать багаж. Каждый год одно и то же. Одна – на машине в аэропорт. Одна – на самолете в Майами. Одна – на такси в гостиницу. Одна – над чемоданами. Менялись только гостиницы.

Такая хорошенькая девушка, а путешествует совсем одна.

Лживые слова коридорного оставили неприятный осадок. Никакая она не хорошенькая. И это прискорбное открытие она сделала уже давно. Поначалу было больно, потом притерпелась и сжилась с горькой истиной. Она некрасива. Волосы каштановые, но блеклые, глаза серые и тусклые, нос прямой, но слишком длинный, губы алые, но слишком тонкие, а фигура – так и вовсе нескладная. Нет, никакая она не хорошенькая. И, наверное, уже не девушка. Тридцать три года. А потом будет тридцать четыре. И тридцать пять. А там и сорок стукнет.

И все одна.

Тишину нарушал только ровный гул кондиционера. Она распаковала вещи и вышла на балкон девятого этажа. Внизу виднелся лазурный бассейн, вокруг него возлежали в шезлонгах отдыхающие. Оттуда доносился приглушенный гвалт, то и дело тонувший в мягком шелесте океанского прибоя. Волны плавно накатывали на пляж за оградой гостиницы. Казалось, знойный воздух вот-вот заискрится. Она почувствовала влажную морскую соль на губах и спросила себя, повторится ли это и на сей раз.

И вдруг ей подумалось, что коридорный с его болтовней – дурное предзнаменование. Она прекрасно понимала, что у него на уме. И знала: будь она и впрямь смазлива, он ни за что не выложил бы ей своих намерений. Не высказался бы так прямо, без обиняков. Ведь смазливые женщины вызывают уважение, а подчас – и трепетный страх. Но дурнушки – никогда. Дурнушка одинока, и мужчины чуют это нутром. Нет, конечно, она всегда найдет, с кем провести ночь. Эка сложность! Мало ли попадалось партнеров за семь лет. Впервые это случилось, когда ей было двадцать шесть, и она прекрасно помнила ощущение одиночества, страх оттого, что жизнь утекает, и она, чего доброго, так и помрет иссохшей старой девой. После того, первого раза она сменила немало партнеров и теперь знала, как себя вести, как попасть точнехонько в "яблочко", как реагировать на "смелые" предложения, высказанные прямым текстом. "Какой дивный вечер, а милая девушка не может найти себе занятие?" Или: "А не выпить ли нам у меня в номере?" Или: "Ну, давай, красотка, с тебя не убудет".

Она уже слышала все это. И ещё много чего.

Но на сей раз будет иначе, – поклялась она себе. Непременно.

Она решительно разделась, облачилась в купальник и спустилась на лифте к бассейну.

Вечером, одиноко сидя у стойки бара, она чувствовала, как по коже пробегает легкий зуд. Наверное, слишком долго валялась на солнцепеке. К счастью, она, не в пример иным девицам, не делалась красной, что твой вареный омар. Загар у неё был ровный, красивый, и когда-то она думала, что он придает ей привлекательности. Но теперь уже не верила в это. И все-таки радовалась, что загорает, а не сгорает. Хотя и задавалась важным вопросом: а что, если она пересидела на солнце и её ждет бессонная ночь?

Она достала из сумочки сигарету, сунула в рот и принялась шарить в сумке в поисках спичек, но тут возле кончика сигареты вспыхнул огонек зажигалки.

– Вы позволите? – произнес мужской голос.

Она чуть повернулась и, приподняв одну бровь, холодно и отчужденно бросила:

– Спасибо.

Прикурив, она выдула облако дыма и отвернулась от подателя огня, чтобы вновь припасть к своему бокалу с виски.

Мужчина взгромоздился на соседний табурет. Помолчав несколько секунд, он спросил:

– Неужто вам нравятся сигареты с фильтром?

– Что?

– Сигарета.

– А-а... Да.

– А я их даже не чувствую и накуриться не могу.

– Фильтр очищает дым, – сказала она. – По-моему, полезная вещь.

– Надо полагать, – согласился мужчина. Он заказал себе виски со льдом и снова повернулся к ней. – Только что приехали?

– Нынче днем, – ответила она.

– Впервые в Майами?

– Нет, не впервые, – она улыбнулась. – Далеко не впервые.

– Вы с супругом или в отпуске?

– Я не замужем, – ответила она.

– Вот как? – Он мило улыбнулся. – Меня зовут Джек Брайант. – Мужчина протянул руку.

– Конни Дэвидсон, – сообщила она ему. Рука мужчины оказалась теплой и жесткой, а рукопожатие было совсем коротким.

– Отдохнуть надумали? – спросил он.

– Я приезжаю сюда каждый год, в одно и то же время.

– Откуда?

– Из Нью-Йорка.

– Какой район?

– А вы что, тоже нью-йоркер?

– Да, из Бруклина, – ответил мужчина.

– Я из Манхэттена. Хотите, расскажу бруклинский анекдот?

Мужчина непринужденно улыбнулся, и в уголках его глаз обозначились морщинки. Миловидный, лет под сорок, с теплыми голубыми глазами и спокойным загорелым лицом.

– Пожалуй, не стоит, – сказал он. – Я – защитник по уголовным делам, и большинство моих подопечных – герои этих самых анекдотов.

– Наверное, интересная работа.

– Да, хотя порой немного утомляет.

– Вы тут по делам? – спросила она.

– Нет, на отдыхе, – он пригубил виски. – А вы где работаете?

– В рекламном агентстве.

– И чем вы там занимаетесь?

– Пишу тексты.

– Ух ты! Про всякую там пепси-колу и прочее в том же духе?

– Не про пепси-колу, но в том же духе.

– Это просто чудесно. Понимаете, когда слышишь рекламу, тебе не приходит в голову, что её сочиняют люди. Должно быть, отличная работа, да?

– Да, – с улыбкой согласилась она. – Хотя порой немного утомляет.

Мужчина покосился на её пустой бокал.

– Хотите еще?

– Спасибо, с удовольствием, – ответила она.

Он заказал ещё порцию и после недолгого молчания проговорил:

– А вот и оркестр. Может, потанцуем?

– Не сейчас.

– Вы, верно, лихо отплясываете.

– Да, неплохо.

– Готов биться об заклад, что вы занимались в студии.

– С чего вы взяли?

– Нутром почуял.

– Действительно занималась, но недолго. Только мамбо и освоила.

– А ча-ча-ча?

– Нет. Я бросила занятия, когда этот танец ещё не вошел в моду.

– Ничего. Их ведь великое множество, – он усмехнулся. – После ча-ча-ча появится какой-нибудь га-га-га или го-го-го. По-моему, вполне достаточно уметь танцевать фокстрот, румбу и вальс. Если, конечно, вы не фанат этого дела.

– Вообще-то я люблю танцевать, – ответила она.

– Я тоже. Но этим не прокормишься.

– Полагаю, вы правы.

– Вы сюда надолго, Конни? – спросил Джек.

– На две недели.

– Вот это совпадение!

– Так вы...

– Да! У меня как раз осталось две недели отпуска, – он помолчал. – Мы можем прекрасно провести их вместе.

– Э... – она замялась.

– Все время гадаю, каково это.

– Что?

– Да вы и сами знаете.

– Нет, не знаю.

– Ну, когда такая миловидная девушка ездит одна.

Она смерила его долгим взглядом.

– Да ничего, нормально.

– Наверное, вам бывает одиноко.

– Не очень часто.

– А по-моему, тоска зеленая.

– Я... я не прочь побыть в одиночестве.

– Уж мы с вами оттянемся, – молвил Джек, накрывая её руку своей. Несколько секунд она сидела неподвижно, потом убрала руку и взяла бокал.

– Как вы думаете, сумеете научить меня отплясывать мамбо? – спросил мужчина.

– Дело нехитрое.

– А мне кажется, это сложный танец.

– Нет.

– Но впечатление складывается именно такое, – возразил Джек. – Я всегда боюсь оконфузиться на танцплощадке.

– Танец очень простой.

– Наверное, вся премудрость в том, чтобы поймать ритм, – рассудил Джек. – Но когда попадаешь на площадку и оказываешься среди настоящих мастеров... – Он удрученно и растерянно покачал головой.

Конни знала, что засим последует. Она могла бы выдать очередную реплику Джека раньше, чем он сам. На миг ей безумно захотелось ошибиться, захотелось, чтобы Джек никогда не произнес тех слов, которые наверняка собирался произнести. На миг она пожелала, чтобы мужчина, хотя бы один мужчина, глядя на нее, искренне подумал, что у неё красивые волосы, тонкие брови и прекрасные глаза. Однажды, только однажды. Этого хватит, чтобы её сердце раскрылось как бутон, и из него хлынуло тепло, жаждавшее излиться на человеческое существо. Один, хотя бы один раз.

И тут Джек изрек:

– А может, дадите мне несколько частных уроков?

Конни не ответила.

– Тут малость душновато, вы не находите? – не унимался он.

– Да... немного, – согласилась она.

– У меня в номере прекрасный кондиционер, – сообщил Джек и снова мило улыбнулся.

– Э... не знаю, – промямлила Конни.

– Можно заказать выпивку наверх, – предложил он. – Почту за честь взять урок танца у такой хорошенькой девушки.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она.

– Нет, я серьезно. Немного потанцуем...

– Пожалуйста...

– Выпьем по маленькой...

– Пожалуйста... пожалуйста...

– Чуток повеселимся...

Она посмотрела ему в лицо. Посмотрела трезво и спокойно. Ложь в глазах, ложь на устах.

– Ведь я некрасивая, – тупо проговорила она.

– Еще какая красивая, – заспорил Джек. – Одна из самых красивых девушек в этой гостинице.

Конни резко кивнула и опустила глаза. На самом краю поля зрения виднелась рука Джека и тоненькая белая полоска на загорелом безымянном пальце. Он слишком поздно снял обручальное кольцо.

– Вы женаты? – спросила она.

– Да.

Конни молча кивнула.

– Это имеет какое-то значение?

– Нет, – ответила она. – Не имеет. Ничто не имеет никакого значения. – Она поднялась. – Приятного вечера и спасибо за виски.

– Эй, а как же урок танца?

Она молча вышла из бара. На глаза навернулись слезы, взгляд затуманился. Тем же вечером Конни покинула гостиницу. Похоже, оставаться дольше не имело смысла. Ничто не имело смысла. Она надела белый полотняный костюм и теперь вместе с коридорным нетерпеливо дожидалась лифта. Скорей бы убраться отсюда!

Открылись створки. Конни вошла в кабину, коридорный с четырьмя баулами втиснулся следом. Стоявший в углу кабины мужчина смерил Конни взглядом. Лифт неторопливо пополз вниз. Похоже, мужчина в углу нервничал. Ему было лет тридцать пять. В карих глазах читалось какое-то мрачное торжество. Кажется, мужчина хотел заговорить с Конни, но не проронил ни слова, только нервно дергал кадыком. Наконец, когда лифт почти достиг первого этажа, мужчина едва слышно произнес:

– У вас такие красивые глаза. Самые... – Он смущенно взглянул на коридорного и лифтера. – Самые прекрасные глаза, какие я когда-либо видел.

Конни повернулась к нему; её лицо пылало и дышало ненавистью.

– Заткнитесь! – прошипела она. – Заткнитесь и будьте вы прокляты!

Открылись дверцы, и лифтер возвестил:

– Вестибюль.

Конни вышла из кабины. Мужчина смущенно взглянул на лифтера, пропустил вперед коридорного с баулами и ступил в вестибюль. Он смотрел на Конни, пока та расплачивалась с портье, пока коридорный вытаскивал её баулы на улицу и останавливал такси. Потом долго смотрел вслед отъезжающей машине с одинокой фигуркой на заднем сиденье. Коридорный вернулся в вестибюль, запихивая в карман доллар.

– Ну и баба, – сказал он, обращаясь к мужчина. – Уж больно обидчивая.

Мужчина не ответил. Он долго смотрел сквозь стеклянные двери на опустевшую улицу, на то место, где ещё недавно стояло такси, умчавшее девушку неведомо куда.

Наконец он проговорил:

– У неё прекрасные глаза. Самые прекрасные, какие я когда-либо видел...

Он купил газету в табачном киоске и просидел за чтением до полуночи. А потом поднялся в свой тихий номер и лег спать. Один.