Текст книги "Мой огненный и снежный зверь"

Автор книги: Ева Никольская

– А Катя… – снова попытался вмешаться четэри, но демоница отмахнулась:

– Нет больше Кати! Есть сос-с-суд Дара Лу, который уничтожит личность бедной девочки за считаные дни, превратив ее в марионетку, подчиняющ-щ-щуюся приказам хозяина. Ваша Катя мертва, идиоты! И ее уже никто не с-с-сможет спасти. Поздно! Механизм запущ-щ-щен, Карнаэл признал ее, попробовал и… ему понравилос-с-сь. Пока этот манекен, бывший когда-то Арэ, находится в одном из семи миров, Дом будет тянуть из нее силу, постепенно срастаяс-с-сь с ней. В результате Карнаэл расколется надвое, что приведет к наруш-ш-шению его работы и… к катастрофам на подконтрольных планетах. А может, и к их гибели, – совсем тихо добавила Эра и замолчала.

– Охренеть! – выдал Смерть, пользуясь речевыми оборотами шестого мира не хуже собеседницы.

– Это правда? – донесся из коридора за разрушенной стеной голос незаметно подошедшего Иргиса – Седьмого Хранителя Равновесия. Рядом с ним показался темный силуэт представителя второго мира – Лемо.

– Где Кама? – спросил Арацельс, пытаясь спустить на пол Маю. – Он с Катей? Я собираюсь пойти туда…

– Мальчик мой. – Демоница подняла на него полные скорбной печали глаза. Так смотрят на смертельно больного, обреченного на страшные муки. Или на любимого, которого провожают в бой, заведомо зная о трагическом конце. – Ты не понимаеш-ш-шь…

– Ну почему же. – Эйри снова попытался отодрать от себя кровницу, но та усиленно сопела, продолжая цепляться за него. – Понимаю. Ты очень понятно нам все объяс-с-снила.

– Мне жаль…

– Ложь.

– Ты сможеш-ш-шь помочь и ей и Равновес-с-сию только одним…

– Я подумаю.

– Ты не дослуш-ш-шал!

– Эра. – Мужчина посмотрел на демоницу с выражением усталого путника, которому предстояла очередная дорога в никуда. – Я знаю, что ты хочешь сказать.

– Убей ее, сын мой, – загробным голосом произнесла демоница. – Это больш-ш-ше не твоя Арэ. Она кукла Лу, бомба с часовым механизмом, проклятье, с-с-способное погубить миллиарды невинных существ. Я чувствую, твой Заветный Дар по-прежнему активен. Тебе единственному под силу найти эту всемирную угрозу. Ты выполниш-ш-шь задание, Первый Хранитель?

– Я подумаю, – снова повторил Цель.

– Вы все давали клятву служить Равновес-с-сию! – зашипела собеседница. – Ты…

– Я помню.

– Твой долг… Озвучь мне!

– Служить Равновесию.

– Твое предназначение?

– Служить Равновесию.

– Твоя жертва?

– Жизнь во имя Равновесия.

– Помниш-ш-шь, – согласно кивнула она. – Ты ведь не предаш-ш-шь то, во имя чего все мы существуем, ради марионетки с внешностью девчонки, на которой ты так не хотел жениться? Поклянись, сын мой! Поклянись, что выполниш-ш-шь приказ и уничтожишь ее.

Он молчал, молчали и другие. Даже Мая, проникнувшись остротой момента, сама спрыгнула с Арацельса и, ссутулившись, застыла рядом, растерянно поглядывая то на него, то на женщину наверху. Галура вздрогнула, когда Смерть схватил ее за предплечье и потянул к себе, но не рискнула вырваться, нутром почувствовав, что ее кровному брату сейчас не до своей маленькой сестры.

– Не обижу, – шепнул четэри в напряженно дернувшееся ухо.

Девушка неуверенно кивнула, однако не расслабилась, отчего крылатый тихо скрипнул зубами, но так ничего и не сказал.

– Арацельс?! Твой ответ?

– Я сделаю все, чтобы защитить Равновесие, – сказал тот спокойно.

– Открой с-с-свои чувства, мальчик мой, – тоном наставницы провозгласила Эра.

– Чужая душа – потемки. – Его губы чуть растянулись, а в алых глазах мелькнуло странное выражение. – Чувства – это личное. Я уйду позже. Сначала мне надо кое-что забрать из каэры.

– Ты выполниш-ш-шь приказ? – в который раз поинтересовалась демоница.

– Я верный страж Равновесия, Эра. Не стоит во мне сомневаться. – Очередная полуулыбка коснулась губ Хранителя и растаяла, будто ее не было.

Он покинул зал Перехода под перекрестными взглядами товарищей. Вслед ему тихим шелестом полетело искреннее: «Прос-с-сти».

Магическое пламя факелов тревожно колыхалось, когда он проходил мимо. Его верный спутник – холод незримой тенью шествовал рядом. Серебристый иней рисовал сложные узоры, расстилаясь морозным шлейфом за мужской фигурой, стремительно двигающейся вперед. Звук легких шагов гулким эхом отражался от стен коридора и тонул в настороженной тишине еще не до конца проснувшегося камня. На пороге условной ночи Дом оживал. Сегодня, как вчера, позавчера, тысячу лет назад… Впрочем, нет! Сегодня в особенности. Этот вечер стал переломным для многих, не исключая и его.

Арацельс прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ноги несли его по знакомому маршруту, множество раз пройденному и потому изученному до мельчайших деталей. Длинный коридор с плавными изгибами, массивная лестница, снова коридор, еще одна лестница… до его каэры оставалось всего несколько поворотов. А в ней находилась та самая вещь, из-за которой Хранитель решил задержаться. И чем меньше становилось расстояние, разделявшее их, тем больше сюрпризов приносила повторно возникшая связь. Заветный Дар, словно энергетический источник, усиливал ее, делал четче и ярче. Уверенность в том, что Катя в безопасности, не покидавшая мужчину с момента их последней разлуки, теперь словно бы обрастала новыми деталями. Достаточно было сосредоточиться на эмоциях девушки и…

Хранитель вздрогнул и невольно остановился, принюхиваясь к ударившему в ноздри аромату фирэлий. Густому, свежему, упоительно-нежному. Так пахнут распускающиеся на рассвете бутоны в лесах Саргона. Так благоухают прямоугольные посадки на кладбищах местных жителей. Запах безмятежности и светлой тоски… в нем сейчас купается его Арэ, но ей… совсем не спокойно.

Он знал, что она в седьмом мире, и раньше мог примерно определить ее координаты, однако Арацельсу даже в голову не приходило, что имеется возможность не только чувствовать эмоции жены и просчитывать ее перемещения, но и воспринимать ее окружение, будто сам только что побывал там. Рядом с ней.

Белокурый эйри открыл глаза и мрачно улыбнулся, не размыкая губ, за которыми прятались более выраженные, чем до Обряда единения, клыки. Зрачки его превратились в тонкие линии, утопающие в алом море окольцованной золотом радужки. На лице не дрогнул ни один мускул, лишь черные когти на бледных руках заметно удлинились, а в светло-пепельных волосах заиграла новая порция огненно-рыжих прядей. В Хранителе просыпался хищник, готовый в любой момент взять след такой доступной «дичи». Всего один пространственно-временной переход – и девушка будет в его власти. Женщина, жена, жертва…

Тряхнув головой, Арацельс выругался, скинул с рук горсти наколдованного снега и продолжил путь. С момента той самой встречи на территории Аваргалы его терзали противоречивые мысли. Они рвали его на куски, лишали мужчину спокойствия. Рассудок убеждал придерживаться намеченного плана, но какое-то постороннее чувство провоцировало постоянные сбои в выбранной схеме. Он одновременно хотел вернуть Катю на Землю и оставить себе. Как заслуженный трофей после пережитых событий, как подарок судьбы, от которого не хочется отказываться, как источник восхитительных на вкус эмоций… Нет! Как глоток чистого воздуха в опостылевшей жизни, где нет места ничему светлому. Сплошные рутина, одиночество, борьба со своим ночным отражением и попытка вырваться из замкнутого круга с помощью дурацкой тетради, которая раз за разом вместе с чернилами впитывала частицы его души. Впитывала, чтобы передать… ей.

Новая волна девичьих эмоций накрыла Хранителя тяжелым пологом отчаяния. Пахнуло близостью чужой смерти, ее холодный запах тонко вплетался в аромат белоснежных фирэлий, становясь почти незаметным. Легкая вуаль чьей-то магической силы, багряное зарево незнакомой энергии, обещающее защиту и поддержку, а затем… как сигнальная лампочка, в памяти всплыло имя одноглазого эйри.

Мгновение – и ничего не осталось, кроме призрачного видения цветочной поляны в лесу из красно-желтых гигантов. Стиснув зубы, Арацельс ускорил шаг. Спонтанное стремление немедленно вырвать девушку из рук новоявленного телохранителя столкнулось с холодным рационализмом просчитанных наперед действий. От очередной порции противоречий закружилась голова, невольно сжались кулаки, и это простое действие закончил скудный снегопад. Не надо иметь разные сущности в одном теле, чтобы раскалываться надвое от противоположных по смыслу желаний. Идя на поводу у тех из них, которые происходили из области чувств, а не разума, мужчина уже сделал вселенскую глупость, допустив возвращение Катерины в Карнаэл. Ее следовало приковать на ночь к церковной двери или запереть в доме священника. Ведь он знал, что ничем хорошим безумная выходка девчонки не кончится. Знал, но не приложил должных усилий, чтобы ее остановить. Вопреки всем доводам разума решение Арэ пойти с ним приятно согревало душу, позволяя запретным мечтам проникать в подсознание сквозь лед тщательно лелеемого отчуждения.

С каких это пор обычно уравновешенный и рассудительный Хранитель превратился в собаку на сене? С момента активации Заветного Дара? Или после проведенного Эрой ритуала? А может, гораздо раньше? Просто не было повода раскрыться той части его характера, которая мирно дремала до появления одной кудрявой девицы, пробудившей в нем не только благородного рыцаря, но и жестокого собственника. Райс оказался прав: венчание на Земле прежде всего являлось успокоительным средством для уязвленного самолюбия Арацельса, а уже потом выступало как возможность помочь девушке избавиться от власти демона. Да и избавление это было слишком уж спорным. Жена, не жена… какая разница, когда сила Лу бурлит в ее крови, диктуя свои условия. Сила, из-за которой Арэ приказано убить.

Спаситель хренов! Женился… чтобы любимая пошла за ним на верную смерть. Глупая романтичная дурочка и взрослый идиот, решивший сыграть… Во что? Неважно! Малышка сама сделала выбор. Обратной дороги не было. А значит, не следовало беспокоиться о том, чего уже не изменить. Теперь не имело смысла придумывать варианты уклонения от брачного обряда, которого в Карнаэле не будет по умолчанию. Поиск лазеек в законах тоже потерял свою актуальность. Потому что Катю уже не надо отправлять в шестой мир, она больше никогдатуда не вернется…

Очередная улыбка обнажила белоснежные клыки. В ней не было и намека на раскаянье. Предвкушение, азарт и безумие голодного хищника промелькнули в жестком изгибе губ. Цель качнул головой, откинув упавшие на лоб волосы. Пальцы разжались, по телу прокатилась расслабляющая волна. Скоро все встанет на свои места и больше не придется мучиться от споров с самим собой. Осталось пройти всего пару десятков шагов до двери каэры, а потом – в путь.

Седьмой мир, один из лесов Саргона… алая листва, алый рассвет, алая кровь на руках Арэ…

Очередное видение отвлекло мужчину от размышлений и заставило поторопиться. Собственнические инстинкты взвыли, поддерживая всколыхнувшееся беспокойство. Каскад малоприятных эмоций, исходящих от Кати, вызывал в нем настороженность и будил плохие предчувствия.

Тоска, опустошенность, обреченность и вдруг… надежда. А за ней стена отрешенности, умеренного интереса и холодного расчета.

Да что с ней там происходит? Вокруг ведь безопасно и даже дружелюбно. Первый Хранитель готов был поклясться в этом. В чем же дело? Обещанная Эрой ломка и потеря личности, что ли? Арацельс толкнул дверь ногой и вошел в каэру, не обратив внимания на то, что со стены скользнул тонкий золотистый волосок и спрятался за отворотом сапога. Одно мужчина решил для себя наверняка: никто не посмеет распоряжаться судьбой его женщины.

Никто, кроме него!

Легкий отпечаток чужого присутствия все еще ощущался в тщательно убранном помещении. Ни еды на столе, ни кувшина с вином, разбавленным снотворным, не было. Хозяин осмотрелся и, будто зверь на охоте, потянул носом воздух.

Мэл… Похоже, Арэ Пятого Хранителя – Фабиана сегодня ночевала в его покоях. Она и навела порядок утром. В том, что Катя перед своим ночным выходом отнесла оставшиеся продукты в хранилище, о местоположении которого не имела ни малейшего понятия, он сильно сомневался. Да и съесть она все, включая упаковку и посуду, вряд ли смогла бы. Зато черноволосая эйри позаботилась о чистоте, оставив после себя лишь легкий след присущего ей аромата. Хозяйственная и заботливая сестрица, жаль, что она так редко смеялась в последние годы. Ему не хватало ее искренней улыбки.

Быстрым шагом мужчина пересек комнату и склонился над раскрытой тетрадью, лежащей на пустой столешнице. Тетрадь хранила отпечаток совсем другой женщины. Той, которая листала исписанные страницы и читала его старые стихи… той, которая сейчас была далеко и одновременно близко… той, которой несколько минут назад Эра подписала смертный приговор. Рука непроизвольно потянулась к Заветному Дару, но не успели пальцы лечь на страницу, как их больно обожгло.

– Я тебе! – прошипел бывший владелец тетради, обдав своенравную вещицу ледяным дыханием. – Хочеш-ш-шь к хозяйке, не с-с-смей сопротивляться!

Угроза, видимо, подействовала, так как страницы приобрели нормальную температуру и прекратили жалить кожу. Пробежавшись по первым строчкам стихотворения, Арацельс грустно улыбнулся, с губ его слетело имя Лилигрим, а в глазах промелькнула привычная печаль. Пальцы поддели несколько страниц и решительно перелистнули их. Затем еще, еще, пока не появилось последнее четверостишие его закованного в рамки рифмы дневника:

 
Ты подожди еще немного,
Я заберу тебя домой.
Длинна подземная дорога…
Но я иду. И я… с тобой!
 

Зрачки Хранителя удивленно расширились, когда он узнал стихи, которые не записывал своей рукой, но однажды сложил для той, которую хотел спасти. Почерк был его, и цвет чернил, и фразы. Задумчиво проведя пальцем по темным строчкам, автор посмотрел на соседнюю страницу. Пока еще пустую, без единого намека на текст. Мысли в голове потекли привычным руслом, перед внутренним взором заиграли странные образы, отражавшие состояние мужчины, а в ушах зазвучала такая знакомая музыка слов. Строка, другая… и то, что наболело, вылилось в очередное стихотворение, отпечатавшись черными буквами на чистом листе:

 
В глазах твоих ночной костер,
Упрям твой нрав, язык остер.
Ты рождена, чтобы любить,
Мечтать, творить и просто жить.
 
 
Но у судьбы другой расклад.
Все происходит невпопад…
Вокруг бушует море лжи.
Ты человек еще? Скажи.
 
 
На поле между двух огней
Ты пешка для шальных ферзей,
Двух демонических фигур:
Она – змея, он – самодур.
 
 
Тебя «съедят» или спасут,
А может, в жертву принесут…
Неважно что. Неважно как.
Но будет все совсем не так,
 
 
Как кто-нибудь из нас хотел.
Я шел к тебе, но не успел
Понять, заметить, прекратить
И то, что есть, предотвратить.
 
 
Я сожалею? Нет, прости!
Узлом сплетаются пути.
Теперь мы связаны с тобой.
И пусть сейчас ты не со мной,
 
 
Я все равно тебя найду.
Прости, Катенок, я приду.
Мы скоро встретиться должны.
Зачем враги тебе нужны,
 
 
Когда не лучше и друзья?
И среди них, похоже, я.
Ирония в словах и грусть.
Не человек ты? Ну и пусть.
 
 
Оставим глупость этих дум.
Приходит мне одно на ум:
Что розам свойственны шипы.
А людям свойственны мечты.
 
 
Есть тьма, с ней конфликтует свет.
И невозможно жить без бед.
А значит, время нас рассудит.
Я не скажу, что дальше будет.
 
 
Я маг, Хранитель… не пророк.
И, как и ты, я одинок.
Шаг в пропасть или шаг за дверь?
У нас одна судьба теперь.
 
 
Запомни, где любовь, там боль.
Ты выбор сделала? Изволь…
 

Перечитав результат собственного минутного эксперимента, Арацельс кивнул своим мыслям и хотел уже захлопнуть тетрадь, как вдруг почувствовал дуновение призрачного ветерка, который тоже принес с собой отпечаток женщины. На этот раз покойной.

– Мой ласковый и нежный зверь, – пропела Лилигрим, присаживаясь рядом с Заветным Даром. Невесомая, но четко видимая, будто качественная голограмма, девушка вопреки своей загробной природе выглядела живой и полной сил. – Чем это ты занят? А? – Ее рука прошла сквозь страницы, утонув в каменной массе стола. – Стихами балуешься, когда времени и так мало. Ну-ну, ну-ну. – Игривая улыбка тронула губы. – Я по тебе безумно соскучилась, Цель. И не надо на меня так смотреть, я просто чуточку ревную. Вот и все. Ведь было время, когда ты посвящал свои стихотворные опусы мне, а не ей, помнишь?

– Помню, фея, – сказал мужчина, подняв на девушку прищуренный взгляд. – Я тоже по тебе скучал. – Он чуть улыбнулся, закрывая тетрадь. – Что дальше?

– Ну… – Она кокетливо повела плечами. – Как ты, наверное, уже догадался, я все слышала! Тебе же известно, что для меня в Карнаэле нет запертых дверей. Ни днем ни ночью, никогда. Я всегда тут. И всегда в курсе происходящего, как бы ни пыталась Эра это изменить. Поэтому пропустить такой скандал было выше моих сил. Подобные вещи настолько редко случаются в нашем болоте. – Собеседница притворно вздохнула, состроила грустную мордашку и выразительно посмотрела на хозяина каэры, который скрестил на груди руки, после чего осторожно поинтересовался:

– И?

– Что «и»? – Налет фальшивой печали молниеносно слетел с ее лица, тонкие брови сдвинулись на переносице, а бледная зелень глаз ярко вспыхнула. – Разве не понятно, что это шанс?

– Неужели? – Он сдержанно улыбнулся. – Какой?

– Не строй из себя идиота! – фыркнула блондинка.

– О! Боюсь, что это невозможно. Так как с сегодняшнего дня мы втроем как раз и получили официальный статус идиотов. От Эры. В качестве «благодарности» за доставленные проблемы. Так что извини, мой ангел, но я уже свыкся с этой ролью.

Оставив Лилигрим удивленно хлопать ресницами, Арацельс прихватил с собой тетрадь и направился к стене, которая раздвинулась, выполняя его мысленный приказ. Стройные ряды полок были заполнены предметами, расставленными в определенном порядке, стопками аккуратно сложенных вещей, а также целой шеренгой стеклянных шаров, внутри которых плескалась разноцветная жидкость. Достав из бокового стеллажа небольшой рюкзак, мужчина засунул в него тетрадь и принялся выборочно скидывать в соседнее отделение прозрачные сферы. Потревоженные растворы бились о стенки и пенились, не имея возможности выскользнуть из своих стеклянных ловушек.

– Идешь исполнять приказ, мальчик на побегушках? – язвительно поинтересовалась девушка, очнувшись от шока, вызванного реакцией мужчины на ее слова. Она ожидала заинтересованности, понимания, поддержки… возможно, сомнений, но никак не того, что получила. Поэтому ей пришла в голову мысль сменить тактику, что и было тут же воплощено в жизнь.

– Защита Равновесия – это моя работа, – пожал плечами Хранитель.

– А ты не думал, что Эра врет?

– Она всегда врет, что с того?

– А то! – Блондинка легко соскочила со стола и бесшумно двинулась к нему. Ее ноги касались пола, но шагов не было слышно. Хоть белый подол платья колыхался, ткань не шелестела. Зато воздух вокруг стройной фигурки наполнялся холодом, а движения напоминали слабые порывы призрачного ветра. – Не пора ли послать ее подальше? Она только мешает вашей работе, разве нет? Равновесие вздохнуло бы с облегчением, заботься о нем другая хозяйка Дома.

– Ты про Луану или про Катю? – Арацельс отвлекся от своего занятия, заинтересовавшись словами призрака.

– Я про себя, милый, – улыбнулась ему Лили. – Выбраться из этих стен я не могу. Ты же знаешь. Карнаэл – капкан для тех, кто почил на его территории. Так что мне не остается ничего другого, кроме как искать возможности самоутвердиться здесь.

– Лили? – Арацельс бросил в рюкзак кое-какие вещи и принялся его застегивать. – Твои идеи о захвате власти не блещут новизной. Да и смысла в них нет.

– Ситуация изменилась, – многозначительно сообщила девушка.

– Да ну? – Он криво усмехнулся и сочувственно заметил: – Для меня, для Карнаэла, для Эры – возможно. Но не для тебя, фея. Увы.

– Помнишь, как-то раз ты пообещал, что когда-нибудь достанешь мне новое тело?

– Опрометчивое обещание. Я тогда, видать, слишком много выпил. Чтобы ты смогла вселиться в тело, оно должно одновременно быть и живым и мертвым. Мы же обсуждали этот вопрос. Ты забыла? Я не могу исполнить то…

– Да-да, – перебила его собеседница, продолжая хитро улыбаться. – Искать девушку в коме ты отказался из благородных побуждений. Я помню. «Как можно убить того, кто, возможно, выкарабкается?! Это бесчеловечно!» – передразнила Лилигрим, цитируя его давние слова. – Ты такой добрый, хоть и зверь… Мр-р-р… Мягкий и пушистый котик с коготками, – промурлыкала она, заглядывая ему в глаза. – Жаль, что не ты меня выбрал в Арэ. – Загадочный блеск ее водянисто-зеленых глаз усилился, добавив им выразительности.

– К чему ты клонишь? – Арацельс нахмурился.

– К тому, что, если верить Эре, девчонка, на которой ты так сильно не хотел жениться, ходячий труп, сила демона способна убить ее душу, но не плоть. А это значит…

– Ты же сама только что заявила, что Дух Карнаэла врет, – оборвал ее мужчина.

– Да, но не во всем, – уклончиво ответила Лилигрим. – И потом, я сказала «если». Это шанс, пойми же! Как ни жаль Катрину, но ей уже не помочь, – с чувством произнесла блондинка и, отведя взгляд, добавила: – А меня ее тело сможет спасти. Либо оно станет пустым манекеном в руках демона, что, безусловно, навредит Равновесию миров, либо… поможет нам с тобой навести новые порядки в этом Доме и свергнуть Эру.

– Нам?

– Ну конечно же! Власть должна находиться в крепких мужских руках! – позабыв о переживаниях относительно скорбной судьбы своей землячки, воскликнула Лили.

– Да что ты? – Усмешка вновь скривила его рот. – Я польщен, что именно мои руки ты сочла подходящими. Ну а тебе что достанется при удачно проведенном перевороте? Тело моей Арэ и место подле меня? Так мало? – Если мужчина и злился, то ничем не показал этого. Спокойный голос, усталый вид и… колкие искры в ярко-красных глазах.

– Прекрати ерничать, я серьезно! – Собеседница насупилась, изучая его. – Ведь сила Лу привязана к крови, а не к духу. И потом, Катрина тебе не очень-то нравилась, насколько я помню. Ты так яро пытался от нее отделаться… В общем-то неудивительно. Девчонка хоть и симпатичная, но со вкусом у нее бо-о-ольшие проблемы. Я бы из основы, которой ее одарила мать-природа, сделала картинку, а она… эх, да еще эти нелепые кудряшки… – Лили фыркнула, вспомнив внешний вид обсуждаемого объекта, и, сменив тему, снова перешла на мурлыкающе-нежные нотки: – Я же тебе всегда нравилась, признайся. В теле твоей жены… – Девушка указала взглядом на обручальное кольцо на безымянном пальце мужчины. – Я буду играть ее роль. Кстати, что там у вас произошло, раз ты был вынужден на ней жениться раньше срока? – Точеная бровь выгнулась, добавив стервозности миловидному личику.

– Ты уверена, что… на ней? – задумчиво посмотрев на символ недавно проведенного обряда, спросил Хранитель и, довольный эффектом, который произвела его фраза на Лилигрим, добавил: – Я ведь так сильно мечтал отделаться от Кати, ты разве забыла? Вот и женился на первой встречной, решив сменить коней на переправе, то есть Арэ до свадебной церемонии в Карнаэле.

– Ты вреш-ш-шь! – со свистом выдохнула блондинка, разглядев в его глазах глубоко спрятанные искры смеха. Недоброго… более того, издевательского, но тем не менее смеха.

– Может быть, – легко ответил он.

– Да что с тобой, Арацельс?! Это же такая уникальная возможность для нас с тобой, для Дома, для Равновесия! – всплеснула руками призрачная дева и, смахнув несуществующую слезу, проникновенно зашептала: – Мне тоже жаль Катрину, глупышка попала в смертельную ловушку, из которой нет выхода. Но… – Ее тон стал холоднее, а взгляд жестче. – Не пропадать же добру! Как мысль? У меня будет тело, а у тебя буду я. Достойный обмен, не находишь? – Морозный поцелуй бесплотных губ коснулся его щеки. – Сможешь тайно привести девчонку сюда? Ну, скажем, завтра, на пороге условной ночи. Я отвлеку Эру.

Он смотрел на призрак где-то с минуту, после чего, едва заметно улыбнувшись, ответил:

– Я подумаю. – Последняя застежка взвизгнула под его рукой, ознаменовав завершение сборов. – А сейчас, прости, мне пора уходить.

– За ней?

– Именно.

Они еще пару мгновений изучали друг друга, после чего Лилигрим резко развернулась, вспенив длинные юбки, и направилась к двери. Чем дальше она отходила, тем прозрачней становился ее силуэт. Обернувшись на пороге, призрак послала воздушный поцелуй Арацельсу, сказала, что будет ждать его с «добычей» обратно, и исчезла, как и положено привидениям. Мужчина ухмыльнулся и, перекинув через плечо свой несильно загруженный рюкзак, вышел из каэры. Лишь на мгновение его ноги замедлили шаг, а взгляд с тоской окинул оставшееся позади помещение. Немое прощание с домом, где он провел большую часть своей жизни, состоялось. Вряд ли Первому Хранителю доведется когда-нибудь еще вернуться сюда.

Рыжий огонь факелов при его появлении качнулся назад, а в пустом коридоре послышался странный скрежет. Дверь за спиной мужчины захлопнулась, свет замигал, и… на серой стене проступила неровная надпись на древнем языке Таосса.

«Тэххикон эм саа» [1]1
  В переводе с древнетаосского языка означает: «Добро пожаловать, Сын!» «Сын» в данном случае обращение к приближенному, а не к родному ребенку.


[Закрыть]– гласила она.

Всего несколько секунд провисели слова, затем корявые буквы смазались и снова выстроились в ряд, сообщив единственному зрителю о том, что он должен немедленно посетить Тайную обитель Карнаэла. Приглашение, от которого не принято было отказываться. По местным слухам, если тебя вызывал на контакт сам Дом, дело пахло жареным… Из всех Хранителей подобной «чести» удостоился лишь один. Он много лет назад погиб, а на его место недавно пришел Кама. Эра долго подбирала замену, поскольку стражи Равновесия отлично справлялись с работой и неполным составом.

Новая надпись, украсившая стену, требовала поторопиться.

– Ну и? – пробормотал блондин, поправляя рюкзак, который обиженно звякнул своим содержимым. – Куда идти прикажете? – Насмешливые интонации его голоса потонули в очередной волне неприятного скрежета.

Стена, на которой возникали послания, начала менять структуру и проваливаться. Каменная кладка сливалась воедино, становясь текучей серой массой, а захваченные изменениями факелы превратились в рыжие ленты огня, нырнувшие в темноту открывшегося прохода.

– Так просто, – прошептал себе под нос Арацельс. – Как и все гениальное.

Постояв секунду напротив приглашающе распахнутой пасти некогда ровной стены, он решительно шагнул в черноту неизвестности.

Темнота… Вязкая и живая. Она окутала его со всех сторон. Ночное зрение отключилось, что позволило окружающей черноте господствовать над ситуацией. В голове один за другим поплыли разные образы: смутные воспоминания из детства, самые жуткие моменты жизни здесь, в Карнаэле, уроки, лица… потом Обряд посвящения и… сладкие речи Эры, горькие слезы уже покойной Лили да карие глаза, глядящие из-под кудрявой челки…

Алая вспышка – и снова мрак. Непроницаемо-холодный и все-таки живой. Он словно стремился проникнуть в душу, просочиться сквозь поры и обосноваться в его сердце. Чтобы остаться там навсегда, став частью Хранителя.

Арацельс глубоко вдохнул, чувствуя, как с воздухом в его горло проникает что-то черное, неосязаемое, но от этого не менее реальное. Резкий выдох, снова вдох… легкие сдавило от инородной составляющей кислорода. Пальцы мужчины дернули застежку рюкзака, но не успели добраться до его содержимого. Очередная алая вспышка озарила окружающее пространство. И на краю ускользающего сознания Арацельс заметил потоки, раскрасившие пространство в разные цвета, их завитки складывались в такой привычный образ… его Арэ. А следом за этим пришла и осталась чужая и в то же время знакомая мысль: «Я должен насытиться. Ее следует вернуть!» Он сам мог бы так думать… мог, но не думал. Кто-то другой подарил ему эту картинку, вложив в голову приказ и требование его исполнить. Кто-то очень могущественный, сильный и… голодный. Кто-то, кому тоже понадобилась бедная девушка, над которой поиздевалась судьба в образе двух демонов, хотя нет… трех. И, как показалось мужчине, этот кто-то вовсе не обязательно был Карнаэлом.

Через полчаса Первый Хранитель очнулся сидящим у стены напротив своей каэры. Все вокруг дышало воздухом условной ночи. Еще несколько минут и… Дом окончательно оживет, начнет привычную игру, а стражи Равновесия уснут, отдав свои видоизменившиеся тела в распоряжение очнувшихся корагов. Тем, кто давно стал частью этого места, не обязательно было отслеживать время по черно-белому символу на руке, биологические часы работали не менее исправно. Поднявшись на ноги, Арацельс проверил, в порядке ли одежда и рюкзак, после чего отделился от совершенно обычной каменной стены, на которой горели бесстрастные факелы. Ничто не напоминало о случившемся, ничто… кроме безумного приказа, не выходящего из головы, и ощущения дискомфорта где-то в районе сердца.

– Ее следует вернуть, – задумчиво повторил он чьи-то слова и, тряхнув головой, уже привычно ответил: – Я подумаю.

– Ты удовлетворила свое любопытство, дорогая? – сквозь зубы процедил Смерть, глядя исподлобья на белую женщину, так и не пожелавшую спуститься вниз, чтобы продолжить разговор с Четвертым Хранителем лицом к лицу.

Присутствие кровницы, которую мужчина крепко держал за руку, ее по-прежнему смущало, хоть и не нервировало так сильно, как раньше. Девчонка была напугана и подавлена, о чем красноречиво говорило грустное выражение на ее смазливой мордашке. Слишком глупая и неопытная, хоть и вирта. А потому не такая опасная, как показалось ранее Духу Карнаэла.

Четэри утомлял этот затянувшийся допрос. Единственное, чего он желал – поскорее разыскать Арацельса и выяснить, что надумал этот ненормальный. Судя по непробиваемому спокойствию друга и его полной невозмутимости – ничего хорошего! А Эра все выспрашивала и выспрашивала подробности их приключений, она вытягивала из него информацию с азартом садиста, заполучившего в свои цепкие лапы очередную жертву. Он с радостью послал бы ее по известному адресу, но давно устоявшаяся иерархия требовала подчиняться приказам сумасбродной Хозяйки Дома. Сейчас эта многоликая стерва желала получить полный отчет о том, что укрылось от ее внимания из-за удаленных с тел Хранителей символов. О них она тоже не забыла упомянуть, наказав Смерти восстановить черно-белый рисунок на запястье, как только он разберется со своей «ушастой обузой». Мужчина не возражал, он вообще старался ей не перечить, так как мечтал побыстрее покинуть зал и вправить мозги одному белобрысому типу, в голове которого явно творилось что-то не то.

– Допус-с-стим, – ответила собеседница, барабаня тонкими пальцами по подлокотнику сотканного из тумана кресла. – Хотя кое-какие детали мы с тобой еще уточним… в будущ-щ-щем.

– Теперь я могу пойти к нему? – снова заговорил красный великан, крепче сжав узкую ладонь миниатюрной галуры.