Текст книги "Босс на одну ночь"

Автор книги: Ева Мелоди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Настя

Поставив будильник на семь утра, и улегшись в кровать вместе с Таней, которая отрубилась, едва коснувшись подушки, я поняла, что не могу уснуть. Слишком сильный стресс получила. Меня до сих пор трясло. Я прокручивала в голове события и ужасалась, как мы могли решиться пойти в такое место. Вспоминала мужчину, откровенно и жадно разглядывающего меня. Никогда на меня так никто не смотрел. Это пугало, но было еще и другое чувство. Покалывание во всем теле, трепет в животе, словно ты проглотил волшебное облако.

Напоминаю себе, за кого меня принял этот мужчина. Ведь наверняка подумал обо мне как о доступной, поэтому так жадно смотрел. Многие люди уверены, что если девушка танцует за деньги, то обязательно торгует собственным телом. Видимо, это тот стереотип, который искоренить никогда не удастся. И уж тем более, никто никогда не поверит, что в ночном клубе может танцевать девственница. Этот взволновавший меня мужчина решил, что я продажна. Ну и что? Мы никогда больше не увидимся! Но почему мне так больно от этой мысли?

Засыпаю я, наверное, под утро. Которое выдается суматошным, мы опаздываем. Бежим на остановку, переполненный автобус, метро. На улице колотун, пока добегаем до ресторана успеваю продрогнуть, хотя на улице начало апреля.

Забегаю в здание, Таня остается на улице, ей кто-то звонит. Когда она появляется в раздевалке, я почти переоделась в униформу.

– Не поверишь, кто мне сейчас звонил! – восклицает подруга.

– Не представляю, – улыбаюсь в ответ. Таня всегда такая эмоциональная.

– Ты очень понравилась руководству клуба! Извиняются за вчерашнее недоразумение. Просят и сегодня прийти. Порепетировать. На стажировку! – восклицает подруга.

– Ты это про что? – переспрашиваю удивленно.

– Про клуб конечно. Очень извинялись за вчерашнее, уверяют, что недопонимание.

– Ничего себе недопонимание! Ни за что, Тань. Серьезно, как ты можешь об этом думать? Мы вчера оттуда еле ноги унесли!

– Они обещают такие деньги, просто невероятно, – с сомнением возражает мне подружка.

– Нет, я поищу что-то другое. Меня и так тетка, наверное, убьет вечером. Я никогда себе не позволяла не звонить, пропасть вот так. Сейчас только об этом могу думать. Как можно быть такой идиоткой, забыть зарядку, и телефон ближайшей родственницы не знать на память?

– Да ты ж говорила ей до тебя нет дела никакого. Почему должна телефон ее знать?

– Она строгой очень бывает, понимаешь? Орать будет, скандал устроит.

– Тогда не ходи, у меня оставайся. Можешь пожить, а потом квартиру с тобой снимем. Говорю же, такие бабки обещают!

Таня продолжала настаивать, но появление в ресторане первых клиентов вынуждает прервать болтовню, чему я только рада.

– Эй, Самойлова, там к тебе тетя пришла, – подзывает меня охранник где-то спустя час.

– Моя тетя? Здесь? – ужасно пугаюсь, зная, как не сдержанна на язык бывает Наталья. Но что делать?

– Она в подсобку прорвалась. Злая баба, аж меня напугала, – усмехается Игорь.

Бегу в подсобку, полная ужасных предчувствий.

Тетка не просто злится, она как огнедышащий дракон.

– Ты это что творишь, а? – набрасывается на меня.

– Ничего… Прости, я не нарочно. Зарядку забыла, у подруги осталась. Сегодня, возможно, тоже останусь, – вырывается вдруг у меня. Нет, я не хочу провоцировать родственницу. Но она тоже перебарщивает. Я отдаю ей все заработанное, в конце концов, имею право на толику свободы.

– Что это значит? Снова домой не придешь ночевать? Хахаля себе нашла? – округляет глаза тетка.

– Да хоть бы и нашла, тебе что за дело, не понимаю? – не знаю откуда во мне берется смелость для этих слов.

Зря я это сказала. Спровоцировала тетку на грубые оскорбления. Уже бесполезно было идти на попятный и вымаливать прощение. Женщина завелась, осыпала меня руганью, а потом пришла очередь для оплеухи. Я понимала, что мы собрали целое представление. Оттого получить удар по лицу было особенно обидно. Дело даже не в боли, которая обожгла щеку.

Все вышло куда хуже, когда раздался звон, и я поняла, что нанесла серьезный ущерб ресторану. Все просто чудовищно, тут же такие дорогущие вина! Именно на них я упала. То есть на ящики, сама то не поранилась. Я бы, наверное, предпочла истечь кровью от осколков бутылок, чем познать стыд и унижение.

Мне протягивают руку, поднимают с пола. Незнакомый мужчина. Сильный, красивый. Он кажется мне смутно знакомым. От него пахнет дорогим парфюмом. Его окутывает аура спокойной силы, властности, уверенности в себе. Позволяю себе лишь короткий взгляд на его лицо… и опускаю глаза в пол, мечтая провалиться под землю. Понимаю, что вокруг столпилась куча народа. Ольга Геннадьевна истошно кричит об ущербе, об огромных деньгах. Тетку утаскивает вслед за собой тот самый мужчина. Заступник или палач?

До меня наконец доходит, что это и есть тот самый владелец ресторана, которого все ждали с таким трепетом.

Можно ли быть более невезучей? Что теперь? Тюрьма? Колония? Не сомневаюсь, что тетка все свалит на меня. Да ведь я и правда виновата. Не позвонила. Спровоцировала. Не подумала о последствиях…

Чувствую, как кто-то сжимает мою руку.

– Пойдем, Насть. Тебе переодеться надо… ты вся мокрая.

Верная Татьяна рядом. От этого чуть теплеет на сердце.

– Не сметь уходить! – рявкает Ольга Геннадьевна. – Не сметь улики смывать. Я вызвала полицию. Ну и родственники же бывают, ужас. Мне жаль, Самойлова. Может ты и не виновата, но отвечать придется. Господи, ну что за жуткая баба… Почему он не разрешил полицию вызвать? Не понимаю…

Никто не спешит расходиться, сотрудники переговариваются, с удовольствием перемусоливая ситуацию. Многие на меня с сочувствием поглядывают, но от этого еще хуже. От осознания что тетка все еще в кабинете с боссом – и вовсе ужас накрывает. О чем так долго можно беседовать? Составляют план моей отработки? Вот так люди и становятся рабами в современном мире… Лучше от богачей подальше держаться. Как я жалею, что попала в этот «Фон Берген». Где все так дорого! И сколько мне теперь бесплатно пахать? Пять лет? Десять?

Или все же тюрьма? Я конечно не одна виновата, но разве посмею подставить, или просто даже минимально вину на тетку перекинуть? Нет конечно. Совесть не даст поступить так с пожилой родственницей.

Наконец тетка появляется. Одна.

– Пошли, Насть, разговор есть.

– Что это значит? – неестественно высоким тоном спрашивает Ольга Геннадьевна. – Где Людвиг? Что вы с ним сделали?

– Она его съела, – раздается смешок из толпы официантов и прочего персонала.

– Что за шутки? – взвивается Наталья. – Это кто такое вякнул? Ну и имечко-то мужику досталось, тьху. Людвиг! Ван блин, Бетховен. Мы все решили с владельцем, ясно? Теперь мне надо наедине с племянницей все обсудить. Дайте кабинет, чтоб наедине. И бегите к своему Людвигу. У себя он, живой, здоровый, и как слон довольный.

Не могу поверить, что тетка все разрулила! Но как? Как это возможно, что, потеряв такую кучу денег, Людвиг может быть довольным?

Удивительно, но властная Ольга Геннадьевна показывает тетке на дверь, и та, схватив меня за руку, затаскивает в какой-то кабинет. Оглядываюсь по сторонам, поверить не могу, как так надо умудриться, суметь всех убедить действовать по своему желанию?

– Что ты сказала боссу? Что теперь будет? – спрашиваю дрожащим голосом. Из глаз сами собой текут слезы.

– Ну и натворила ты дел, дура! – рявкает тетка. – Хватит реветь.

– Сколько мы теперь должны?

– Ничего не должны. В смысле, денег он не возьмет. Но ему секретарша нужна. Вот и будешь отрабатывать, пока не надоешь ему. Учти, должна очень стараться.

– Что? Он хочет… Что за бред? Я ничего такого не умею, как это без подготовки, он еще и иностранец, это языки знать нужно.

– Научишься всему, главное не возбухай. Слушай, ты кажись, ему глянулась. Дурой не будь! Веди себя правильно.

– Я не понимаю…

– Все ты понимаешь! Учти, я тебя домой все равно не пущу. Ванька теперь у меня живет, ясно? А тут такая возможность – мужику секретарша нужна. На время. Если под юбку полезет – не вздумай дурить! Дай все что попросит. Еще лучше – залететь, тогда вообще в шоколаде будешь!

– Что ты такое говоришь? – переспрашиваю шокированно.

– Ой, не лепечи мне тут! Не будь кретинкой, слышишь? Если не захочешь, он заставлять не будет. Желающих до такого парня баб – море. А тебе дуре такой шанс выпал! Должна руками и ногами вцепиться!

– Я не хочу! Это… грязно! И откуда ты знаешь, что я буду просто секретаршей? Почему так уверена, что он не маньяк?

– Да мы с ним час лясы точили. Самовлюбленный идиот он, вот кто. Столько бабок мне отвалить пообещал, а за что? За тебя дуру? Да тебя пятак цена! Ты куда ночью шалава шлялась? Думаешь, лучше задаром отдаться?

– Я работу искала! Что значит бабок отвалил? Это ведь мы ему должны?

– В смысле, потерял, – поправляется тетка. – Сколько, знаешь? Мильен, говорит! И позволил отработать! Конечно, тут и ноги раздвинешь, не без этого. Разок. Ну, может, другой. Эдакий «босс на одну ночь» у тебя будет, деточка. Ведь ты сама во всем виновата, ясно? Нечего было шляться. Что заслужила, то и получила.

– Я… не смогу, – отвечаю дрожащим голосом.

– Ой, нашлась цаца. Не сможет она! Я с ним договор подписала.

– Ты меня… продала ему? Разве так можно? Разве так бывает?

– Значит, можно. У богачей все бывает! Слушай, пораскинь мозгами! Как мы живем? Да разве что не голодаем. Еле перебиваемся. А тут долг еще, или тюрьма. В тюрьме, думаешь, сможешь девственницей остаться? Там тебя искалечат! А тут такой шанс. Мужик красивый, ухоженный, богатый. Успокойся и в себя приди. Дашь разок. Если уж так противно – бревном притворись. Что не нравится тебе, лежи как мертвая. Мужики это ненавидят, ясно? Он больше и не тронет. Будешь там у него заместо уборщицы. Или сделай так, чтобы понравилось ему, может при расставании еще денег добавит, – рассуждает тетка, ощущение что сама с собой разговаривает. Ей абсолютно наплевать, в какой ужас меня приводят ее слова.

У меня перед глазами вращается комната, наверное, упала бы, не поддержи меня родственница. Заботливая и щедрая тетя Наташа. Могла ли я предположить, что она меня продаст вот так запросто?

– Как же это? – всхлипываю. – Что ты такое несешь?

– Бревном лежи и плачь, мужчины это ненавидят, – продолжает о своем тетка.

– Я… я ведь еще никогда и ни с кем! А ты меня в проститутки записываешь…

– Еще скажи до свадьбы себя берегла, – фыркает тетка. – Задарма отдать, оно конечно благороднее! Да, вот еще одно. Ему это не нравится, Людвигу этому. Пришлось сказать, что ты не девочка уже. Так что, либо опытную изображай, я тебе сегодня объясню все, либо я найду сегодня того, кто тебя лишит той самой проблемки.

– Ты с ума сошла? – отталкиваю тетку с силой, о которой не подозревала в себе, бегу к двери. Если останусь с ней в одном помещении – за себя не отвечаю. Эта женщина перешла черту, во мне кипит, бурлит ненависть к ней. Единственному близкому существу. Я сейчас словно по острой грани лезвия иду. Каждое слово, каждая мысль – ранит до крови. Господи, может ли быть больнее?

– Ты пойми, кто платит тот и музыку заказывает! – кричит, не стесняясь, мне вслед тетка. – Он много платит, ясно? Идиотка, мне б такое в руки приплыло в твоем возрасте!

Мысль одна – бежать от тетки куда глаза глядят. Не думаю куда и что буду делать дальше. Просто продираюсь к выходу, сквозь красную пелену отчаяния и боли, что зависла перед глазами.

Врезаюсь во что-то твердое. Узнаю босса по запаху, хотя уловила аромат его туалетной воды всего на секунду, когда он поднимал меня с пола.

– Пустите! – мне кажется я кричу, но на самом деле из горла вырывается слабое, медленное, похожее на стон слово.

– Так, спокойно, – деловито заявляет богач, купивший меня. – Пошли. Ясно, что сейчас тебе хреново, но все не настолько ужасно. Ты не должна бояться меня.

Бояться?! Да я его ненавижу! Причем настолько, что расцарапала бы всего, если б только могла. Меня точно сковало всю. Скрутило от боли предательства, от жуткой несправедливости. Я знала, что большой город ломает людей. Но не думала, что это так больно.

Босс затаскивает меня в кабинет Ольги Геннадьевны, проходит за стол и садится в рабочее кресло, смотрит на меня внимательно.

– Итак, ты принимаешь условия? Тебе твоя тетя все объяснила? – спрашивает спокойно.

– Она сказала… вам секретарша нужна, – отвечаю дрожащим голосом. – Что с меня будут вычитать за разбитые коллекционные бутылки. Но я не поняла, сколько по времени и какие точно обязанности.

Мои глаза опущены в пол, но все равно чувствую, что мужчина пристально и внимательно разглядывает меня, чувствуя мою ложь. Если сейчас прямым текстом про постель скажет, что буду делать? Едва стою на ногах, меня тошнит все сильнее. Вот только не хватало, чтобы вывернуло перед ним.

– Любые обязанности, Настя. Ты должна будешь выполнять любые мои прихоти, – говорит Фон Берген спокойным голосом. – Твоя тетя прирожденный бизнесмен. Очень выгодно все обстряпала. Настолько, что поневоле задумаешься, а не было ли это тщательно продумано.

– Продумано? – повторяю непонимающе. – О чем вы сейчас?

– Об этом поговорим позже, – обрывает меня мужчина. Сейчас меня интересует одно – твоя тетя рассказала тебе про договор?

– Да, – отвечаю, прежде чем успеваю толком сообразить, о чем говорит мужчина. Тетка много чего мне наговорила, вот только я почти ничего не поняла. Может потому что мой мозг специально блокировал отвратительную информацию. Как можно поверить в то, что единственная родственница взяла и продала тебя, вот так запросто?

– Значит, ты полностью отдаешь свою судьбу в руки своей родственницы и следуешь ее решениям?

– А у меня есть выбор? – спрашиваю горько.

– Понятия не имею. Я ведь вижу тебя впервые в жизни, – хмыкает босс. – И в такую ситуацию попадаю впервые.

– Но вроде быстро сообразили свою выгоду! – вырывается у меня.

– Что?

– Ничего… извините.

– Твоя тетя как ураган, все обстряпала, забросала меня тут предложениями и условиями. Она уверяет что имеет на это право. Распоряжаться тобой. Говорит, что ты полностью выполнишь все ее обещания. Чтобы отработать ущерб. И в добавок, я дополнительно должен выплатить ей двести тысяч рублей. За твои… кхм, услуги. Тебе это известно?

– Что?

У меня волосы встают дыбом. К горлу комок горький подкатывает.

– Я не знаю, зачем она так поступила… То есть, понимаю, что хочет избежать обвинений, суда, полиции… Но деньги! Зачем?? Мы и так вам должны…

– Все верно, ваш семейный скандал вылился для меня в большие убытки. Но знаешь, такого предложения я не ожидал. Никогда в таком мероприятии не участвовал. Даже не уверен, что мне это нравится.

У меня вдруг вспыхивает надежда, что этот человек, явно образованный и цивилизованный иностранец, скажет, что не согласен на подобное. Но он вдруг произносит то, чего ожидаю менее всего, и от его слов у меня подкашиваются ноги.

– Я бы отказался от подобного не задумываясь. Но не стану, из-за вчерашнего. Почему ты убежала вчера? Почему не приняла мое предложение? Я хотел просто поговорить с тобой.

– Что?! Вы о чем?

– Я тот, кто хотел поговорить с тобой вчера в клубе.

У меня кружится голова. Этот мужчина с самого начала показался мне смутно знакомым. Но конечно такого и в голову не могло прийти. Тот самый незнакомец, так взволновавший меня во время танца. С горящими глазами, взглядом, прожигающем даже с расстояния.

Тот, кто хотел купить меня еще вчера, от кого спасалась бегством… нашел сегодня и купил. Волей обстоятельств. Еще и в каком-то заговоре меня подозревающий.

Надо бежать… вот все, что стучит в голове будто молотом. Спасаться.

– Так что скажешь?

– Я… мне надо поговорить с тетей…

– Тебе не кажется, что слишком поздно с ней разговаривать? Она продала тебя, а ты дала добро. К тому же… она особа не слишком приятная.

Он прав… Но тетка единственное, что у меня есть в жизни.

– Я не разрешаю тебе уходить, – холодно произносит мужчина. – Я тебя купил, и отработка долга начинается с этой минуты. Ты слушаешь, что говорю. Делаешь, что говорю.

– Хотите сказать, тетка меня в рабство продала?

– Да. Сексуальное.

Он говорит это так просто, прямо, буднично! Хочется подлететь и со всей силы залепить пощечину. Но я не посмею. Он прав. Тетка меня продала. И всю эту ситуацию допустила я сама. Значит и выбираться сама буду! Сбегу! Но сейчас, когда в ресторане полно народу, мне вряд ли это удастся. Я сбегу потом! Он же не набросится на меня сразу… Хотя, судя по его взгляду… он может. Прямо сейчас. Задрать мокрую униформу, противно липнущую к телу, повернуть к стене…

Наши взгляды вновь встречаются, вижу в глазах Фон Бергена желание. Мужчина приближается ко мне, чувствую, что он раскаленный как печка.

– О чем задумалась, малышка? Надеюсь, о том, что явно сделала что-то неправильно. Прежде всего – не стоило таким овечкам как ты по ночным злачным заведениям бегать.

– С чего вы взяли, что я овечка? – вскидываю резко подбородок.

– Предположение. Но глупое, согласен. Я уверен, ты уже профи, хоть и молода. И я хочу в этом убедиться. Мне вообще-то несвойственно покупать секс. Но всегда надо попробовать нечто новое, так?

– Зачем вы мне все это говорите? Так нравится унижать лишний раз?

– Нет. Я говорю это, чтобы все на берегу выяснить. Не хочу проблем. Хочу, чтобы ты знала. Если это план, стратегия, или еще какой умный ход – полиция все ж таки вызвана. Сейчас Ольга Геннадьевна составляет акт. Будем «искать» преступников, нанесших урон. И поверь, если мне не понравятся твои услуги, мы их «найдем». Очень быстро. И это доставит мне не меньшее удовольствие. Твоя тетка-сутенерша отвратительна. Она отправится в тюрьму.

– Но ваше вино разбила я! При чем тут тетя Наташа?

– Ты ее защищаешь? Так и думал, – усмехается босс.

Я теряю нить разговора. Не понимаю, о чем он пытается мне сказать. Для него странно, что защищаю родственницу? Для меня – абсолютно нормально.

– Сейчас едем ко мне, – меняет тему мужчина.

Я не знаю, что на это ответить. Босс берет меня за руку и выводит из кабинета. Мы проходим мимо места, где моя жизнь так круто изменилась. Возле разбитых бутылок все еще много людей, и действительно, есть люди в полицейской форме. Они что-то разглядывают, записывают, переговариваются. Тетку не видно. Управляющая смотрит на нас с боссом с удивлением, но не говорит ни слова.

– Ольга Геннадьевна, я приеду завтра. Перенесите встречи, уберите тут все. Надеюсь, дальше ресторан продолжит функционировать без происшествий.

– Да… хорошо, – на лице женщины написано беспредельное удивление. Она глаз не может отвести от руки босса, крепко сжимающей мое запястье.

Выходим на улицу. Мне кажется все пялятся на нас, пока идем к автостоянке. Пройти всего-то метров двести. На улице колотун, а я в тонкой униформе, еще и мокрой. Начинаю дрожать. Но босс не обращает на меня никакого внимания, он кажется погруженным в свои мысли. Подводит меня к серебристой иномарке. Очень красивая машина, я никогда даже близко рядом с такой не проходила. Фон Берген открывает дверь, причем заднюю, и показывает жестом, что это для меня. Юркаю в салон. Боже, как же меня колотит! Каждую секунду перед глазами мелькают картинки, как этот мужчина, обнаженный, начинает терзать мое тело. Не в меру разбушевавшееся воображение подсовывает кадр за кадром, один пошлее другого. Я почти на грани, хочется завизжать во все горло и броситься прочь, куда глаза глядят. В то же время ноги ватные, и шагу не могу сделать. За эту слабость ненавижу себя сильнее всего.

Глава 6

Людвиг

Пока едем в гостиницу, наблюдаю за своим приобретением, поглядывая в зеркало заднего вида. Девушка отворачивается к окну, и замирает, словно статуя. Ей удивительно идет имя Настя, добавляет шарма и красоты, в и без того совершенное создание природы. Идеально тонкий, изящный профиль. Большие, но не слишком, карие глаза с темными густыми ресницами. Ни грамма косметики, но столько красок на лице. Красивые и естественные брови, не густые и не тонкие. Сама естественность. Полные сочные губы. Я капризен в отношении внешности, мне трудно угодить. Ненавижу косметику, не терплю длинные ногти, особенно накладные. Не выношу сильный запах духов, даже дорогих, разве что каплю. Всегда приходилось перевоспитывать своих любовниц, ибо редкая женщина знает меру в своем стремлении нравиться и покорять красотой. И тут нашел вдруг ту, в которой меня все полностью устраивает. В плане внешности. Увы, с остальным все под большим вопросом.

Но как же трудно держать в голове эти сомнения. Хочется все отбросить и забыться с этой нимфой. Погрузиться в нее до предела, потеряться в этой юности, красоте.

Как же хочется добавить – невинности.

С огромным трудом отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на дороге

То, что Настя так неожиданно быстро согласилась стать моей еще больше укрепило мои подозрения. Я ждал какого-то протеста, скандала, или хотя бы заявлений о том, что слово «рабство» в наше время звучит немыслимо, смехотворно. Но Настя ничего этого не сделала, покорно пошла со мной. Значит, тем самым изначальные подозрения в сговоре имели почву. Я поклялся самому себе, что разберусь в этом и что физическое влечение к этой девушке мне не помешает.

Паркую машину на стоянке возле гостиницы, в которой всегда останавливаюсь во время визитов в этот город. Выхожу, открываю заднюю дверцу. Девушка послушно вылезает и замирает возле машины. Она выглядит так, словно готова убежать, в любую секунду дать деру, поэтому хватаю ее за руку и тащу за собой, крепко сжимая запястье.

– Ты голодна? – спрашиваю, когда заходим в лифт.

Отрицательно мотает головой. Похоже решила играть в молчанку. Что ж, логично в ее ситуации молчать, чтобы не брякнуть что-нибудь, что выдаст ее сговор с теткой. Но я все равно все вытяну.

Заходим в номер. Настя застывает, уставившись на большую кровать.

– Тебя что-то смущает? – спрашиваю, выгибая бровь.

Снова лишь отрицательный поворот головы. Тогда начинаю раздеваться.

Снимаю пиджак, стягиваю рубашку. Снова взгляд на девушку, и меня поражает ужас в ее глазах. Такое не сыграешь, она бледная как полотно. Только тут до меня доходит – видимо Настя решила, что я не теряю времени даром и готовлюсь завалить ее, так сказать, на постель прямо сейчас. Возможно, так надо поступить. Сделать то, что жаждет мое тело. А заодно понять, что за игру ведет Настя.

Девушка дрожит, ее буквально колотит. Протягиваю руку и касаюсь ее предплечья. Только сейчас понимаю, что ее одежда все еще мокрая от вина. Синтетическая ткань влажная, в грязно-розовых пятнах.

– Я не трахаю женщин перед ужином, – говорю намеренно грубо. – Тебе нечего бояться. Я просто хочу переодеться и тебе это тоже не помешает.

Теперь в ее глазах появляются слезы, а я понимаю, что переодеваться Насте не во что. Идея оставить ее обнаженной в моем номере очень соблазнительна, эта мысль провоцирует новый виток фантазии.

Скидываю брюки, поворачиваюсь к шкафу, где развешена моя одежда. Достаю спортивные штаны и футболку, быстро переодеваюсь и снова поворачиваюсь к девушке.

– Хочешь принять душ? Ты продрогла, твоя одежда мокрая.

– Да, хочу, – взволнованно произносит Настя. Похоже, мне удалось нащупать ее слабость. Ей дико хочется остаться одной, пусть даже в ванной.

– Тогда тебе сюда, – показываю рукой на санузел. – Можешь первой принять душ, а я поищу тебе что-нибудь из одежды. Полотенец там полно, увидишь на полке.

Девушка кивает и поспешно скрывается за дверью.

***

Настя

Это какой-то плохой сон. Все, что происходит со мной в этот день – настоящее безумие. Всю дорогу, пока сидела в дорогущей машине, несшей меня неведомо куда, в голове крутились жуткие картины, как этот мужчина набрасывается на меня, терзает мое тело. Не знаю, почему я не заорала, скажем в лифте, не начала звать на помощь. Мне хотелось устроить истерику, но какой-то ступор напал, я даже слова произнести не могла.

Еще в машине чувствовала, что этот мужчина внимательно разглядывает меня, прожигает своими темными как ночь глазами. Я же, в свою очередь, боялась даже мельком на него посмотреть. До сих пор не знаю толком, как он выглядит. Его лицо для меня – расплывчатое пятно. Знаю, что это крупный, высокий молодой мужчина. Голос низкий, с легким акцентом. Хорошо, очень хорошо говорит по-русски. Выражается предельно ясно. И то что он говорит сводит меня с ума.

Я для него – подстилка. Тетка явно убедила его в том, что я бывалая шалава. Это у нее получается отлично. Раньше, стоило даже на работе на полчаса задержаться, начинала меня клеймить. Богатая практика.

Итак, мой «хозяин» живет в гостинице. Уже радует. Здесь много людей, персонал. Можно позвать на помощь. Надеюсь, что это спасет меня. Пусть надежда призрачна.

Все эти мысли мечутся в моей раскалывающейся голове, а Людвиг… Ох, ну и имя у него, пугающее и потрясающее одновременно. Только вот сейчас меня от другого трясет, потому что Людвиг начинает раздеваться. Во рту моментально пересыхает.

Я понимаю, он иностранец, голландец. Где-то я читала, что они к таким вещам как секс относятся предельно легко. Свобода нравов у них, наркотики, опять же. Улица красных фонарей. Боже, откуда я все это знаю? Где-то прочла или передачу смотрела. Вот только ничуть не легче от собственной любознательности, скорее наоборот.

Мне страшно, очень. И в то же время, при виде мускулистого мужского тела пересыхает в горле. Я смотрю украдкой на идеальные кубики пресса. О да, этот самовлюбленный голландец явно обожает себя и свою фигуру.

А я… мне настолько неловко, что хочется сквозь землю провалиться. Потому что он притягивает взгляд! Это ужасно.

Что, если прикажет раздеться и мне?

Оглядываю комнату на наличие лампы или вазы. Эти предметы всегда выручают людей, попавших в беду. Двину по башке этому голландскому красавцу и дам деру в родную коммуналку на окраине. Да, возможно этим добавлю себе срок, в плюс к нанесенному материальному ущербу. Физический ущерб, пожалуй, куда хуже, но разумно мыслить уже не получается, я схожу с ума от страха.

Но этот человек не чудовище. Он спросил голодна ли я, и немного от сердца отлегло. Если волнуется обо мне, значит не станет боль причинять? А может с ним можно договориться?

Но тут Людвиг произносит фразу, которая вновь поднимает в моей душе огромную волну ненависти.

– Я не трахаю женщин перед ужином. Тебе нечего бояться. Я просто хочу переодеться и тебе, кстати, тоже не помешает.

Какая же сволочь! Мало того, что связал по рукам и ногам непонятными мне бумагами, которых я кстати, даже не видела. Да, долг велик, знаю, что не врет, слышала про эти бутылки, об их дороговизне неделю сплетни ходили. Я действительно нанесла ущерб, но расплачиваться собственным телом это чересчур! Надо так и сказать ублюдку.

Людвиг дает мне еще передышку, предложив пойти в душ. С радостью соглашаюсь, и дело не в том, что одежда до омерзения липкая и холодная. А потому что чувствую, как к глазам подступают слезы. Я не плакса, о нет. Наоборот. Презираю мокроту. Никогда не позволяю себе, но вот сейчас чувствую, что не выдержу. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.

Скрываюсь в ванной, захлопываю за собой дверь. Громко получилось, и от этого румянец стыда на щеках. Не привыкла громко заявлять о себе. Столько лет играла в невидимку. Ничего со мной не происходило, и вот пожалуйста, событий безумный калейдоскоп закружил так, что вот-вот захлебнусь. Ощущение, что тону. Барахтаюсь, но надежда выплыть тает с каждым движением.

Мне нужна всего минута, чтобы собраться с мыслями. То есть нет, мне нужна целая жизнь, чтобы все разложить по полочкам и пережить весь этот ужас, но могу позволить себе только минуту. Разглядываю себя в зеркале при ярком свете, тут множество лампочек и в потолке, и на стене.

Такой как сейчас, ни за что не захотела бы увидеть себя снова. Глаза, потемневшие от боли и унижения, широко открыты, чтобы не дать пролиться собравшимся в уголках слезам. На лице красные пятна, и от смущения, и от нервов, а рот сжат в тонкую скорбную линию.

Страдалица… овечка на заклание. Но я не позволю так с собой обращаться! Я выберусь из этой ситуации. Сбегу. Обязательно. Надо лишь продержаться, дождаться, пока Фон Берген отвлечется, уйдет куда-нибудь. Надо тщательно выбрать момент.

Ничего другого мне в голову просто не приходит.

***

В конце концов, я беру себя в руки и даже залезаю под душ, прежде проверив раз двадцать замок на двери. Но он достаточно хлипкий и, если Людвигу взбредет в голову ворваться ко мне, вряд ли это устройство его остановит. Но я настолько омерзительно себя чувствую, грязной, липкой, что мне уже все равно.

Выхожу, наверное, спустя час, мечтая, чтобы босса не оказалось в номере. Но он там. За накрытым столом. Я надеялась, что есть мы будем в ресторане, а потом удастся ускользнуть незаметно. Куда? Понятия не имею. По-хорошему надо бы утра дождаться. На улице темнеет. Как мне добираться до Тани без денег? На моем пальце – тонкое золотое колечко, единственное мое украшение и память о маме. Придется использовать его, например, обменять хоть на карточку на метро.

– Я заждался тебя, – низким голосом произносит Людвиг, посылая разряд тока моим нервным окончаниям. Кажется, пространство между нами звенит. Не понимаю, почему так реагирую на этого мужчину. Которого ненавидеть должна, а он все равно меня волнует. Такой расслабленный, домашний, в спортивных штанах и футболке, подчеркивающей его бицепсы. Фигура у него потрясающе красивая. Крупные руки с широкими выступающими венами, длинные пальцы, кисти крупные, но очень красивой формы. Похож скорее на спортсмена, нежели на ресторатора. Может быть и элегантным денди в строгом костюме, и небрежно-лохматым, плюющим на каноны моды.

– Ты можешь переодеться, если неудобно в халате, – Людвиг кивает на стопку вещей на краю постели.

Разглядываю одежду – мешковатые штаны и майка. Он предлагает мне свою одежду, в которой я конечно утону. Но бежать лучше в ней, в халате точно не вариант. Наверное, в этих шмотках буду выглядеть смешно, по-уродски. Так ведь это к лучшему! Моя задача – отвратить от себя этого похотливого богача. Тогда почему внутри проскальзывает нотка сожаления? Я хочу ему нравиться? Я сошла с ума, в таком случае!

Но тут Людвиг произносит фразу, вмиг отрезвляющую и возвращающую обратно огромную волну ненависти к нему. В тот момент, когда беру вещи и делаю пару шагов к ванной комнате.

– Переоденься здесь.

– Что?