Текст книги "Неправильная содержанка (СИ)"
Автор книги: Ева Маршал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 30. Рояль, виолончель и новые ноты
Спустя три месяца
– Мне кажется или Святослав сегодня какой–то… ну не знаю, не в своей тарелке, мягко говоря? – осторожно спросила Маша, взяв меня под локоток.
Эта активная женщина, пока вовсю шёл ремонт её будущего дамского фитнес–центра, не выдержала и арендовала ещё одно помещение, более скромное, зато в прекрасном месте – триста метров от метро, и хорошо оборудованное – стеклянные потолки, куча зеркал и потрясающий пол. Не знаю, что в нём потрясающего, вроде бы, обычный, но ей лучше знать.
И сейчас мы присутствовали на торжественном открытии танцевальной студии, с фуршетом и закусками, а главное – с журналистами, которые никого не стесняясь, сметали со стола всё, что видели, активно запивая шампанским.
– А я? Я нормально выгляжу? – уточнила, улыбаясь во все тридцать два зуба.
– Рита, ты последние три месяца выглядишь совершенно одинаково – как влюблённая бестолочь. Ну ладно, не бестолочь. Это я от нервов, прости. У меня задержка уже третьи сутки, и эта новость внезапно затмила даже нервяк от открытия студии. Беременность мне, конечно, совершенно ни к чему, я ведь планирую преподавать. Ой, да ну и не беременна я вовсе. Это от нервов всё.
Машка махнула руками, а я не выдержала и засмеялась.
– Махи руками не являются стопроцентным контрацептивом, если вы, конечно, не отмахиваетесь от мужчин, Мария.
– Ай, ну тебя. Не смешно.
– А по–моему, очень даже.
– Это будет эпический провал. Представь, я решила уйти от этого короля варваров, даже денег у него не брала, продала тачку, расчехлила тайную карту с накоплениями, а сейчас залечу и никуда уже не денусь.
– А мне кажется, вы с Виктором прекрасная пара.
– Прекрасная. Но он не особо–то жаждет мне помогать. Говорит, пробивайся сама, так ты будешь собой гордиться. Ну не козёл, а?
– Мне кажется, нет.
Машка выгнула бровь, напоминая, как я получила свою должность, но я лишь хмыкнула. Все мои сомнения остались далеко позади, там, на романтичном греческом острове, словно созданном для нас двоих. Мы, конечно, и там умудрились поспорить и едва всерьёз не разругались, но конфликтовать вперемешку с поцелуями – не самая умная затея. А вот убеждать любимого мужчину в своей правоте – очень даже.
С острова я уехала, отстояв право на работу и квартиру. Во–первых, не хотела подводить риэлтора и продавцов, которым уже дала согласие и задаток, во–вторых, небольшой запасной аэродром не помешает и пусть это будет квартира, которая мне сразу понравилась, а в-третьих, как бы Святослав не обещал дать мне определённую степень свободы, я прекрасно понимала, если осяду дома, о ней можно забыть раз и навсегда. Но главное – я любила свою работу!
Святослав же любил, когда с ним во всём соглашаются. Единственное, что спасало наши отношения – ещё он любил меня.
До чего восхитительно звучит!
Если бы не его пламенная любовь, вряд ли бы я смогла привести его сюда. Мероприятие несколько не его формата. Да и не Виктора тоже. Но мы все явились поддержать Машку, которая цвела и пахла, активно фотографировалась и успевала уделить время каждому гостю. Правда, мужчины прибыли добровольно–принудительно.
Я проследила за её взглядом и попробовала скопировать эту волнующую мужчин скользящую походку уверенной в себе хищницы. Добавила возбуждения во взгляд и направилась в сторону своего ненаглядного.
– Нас отпустили, – произнесла я долгожданные им слова.
– Я готов запеть, как те проповедники: «Аллилуйя». Прости, Виктор, дальше сам, сам.
– Не бросайте меня, – тоном умирающего лебедя попросил тот.
– Извини, у нас сегодня ещё одно важное мероприятие, так что мы откланяемся.
– Откланяются они. Честно признавайтесь, что сбегаете. Ладно, пойду отгонять от Машеньки этих хлыщей. Будто не видели, с кем она пришла.
Мы распрощались с хозяйкой мероприятия и, смеясь, выскочили на улицу.
– А он не собирается тоже сделать Машке предложение? – спросила у любимого.
– Всё–то тебе нужно знать.
– Ага! – весело подтвердила я, кутаясь в шарф.
– Он решил дождаться открытия её фитнес–центра.
– А почему?
– В отличие от тебя, моя дорогая, работающей женщины, Мария ни дня в своей жизни не проработала и переживает по этому поводу. Виктор хочет, чтобы она почувствовала себя уверенно, поверила, что может чего–то добиться сама, без помощи и поддержки мужчины. Он, конечно, жуткий собственник, даже похуже меня…
– Да ну! Не бывает более ужасных людей! – расхохоталась я на всю улицу.
– Бывают–бывают. Я у тебя вообще – само обаяние и доверие.
– Видимо, мне придётся посмотреть в словаре значения эти слов, похоже, я всю жизнь неверно их трактовала.
– Видимо, так, – с серьёзным видом подтвердил Свят. – Итак, моя милая леди, что ты мне сегодня приготовила? После твоих сообщений я еле дотерпел до конца этого «замечательного» мероприятия. Скажи мне, что это феерический секс, а не очередная встреча с распорядителем свадьбы?
– Ничего тебе не скажу и не проси.
– Маргарита Сергеевна.
– Да, Святослав Дмитриевич?
Я состроила невинное личико и похлопала ресничками.
– Р–р–рита! – рыкнул мужчина.
– Ты сам портишь себе сюрприз. Хороший. Тебе понравится. Очень, очень понравится, – проворковала я низким сексуальным голосом, который так его заводил.
Святослав посмотрел на меня с прищуром, перевёл взгляд на модные шпильки, а затем подхватил меня и перекинул через плечо.
– Отпусти! – завопила я, безумно смущаясь. – Центр города! На нас люди смотрят!
– Пусть смотрят, – заявил этот тип, переходя на бег.
Я прикрыла глаза и прислонила ладони к разгорячённым щекам. Какой позор! Приличные ведь люди! А Святослав? А если его кто–нибудь сфотографирует и выложит в сеть?
Привычка генерировать идеи тут же активизировалась, только они были не столько рекламного характера, сколько подходили для жёлтой прессы.
«Драгомиров и филейная часть неизвестной дамы» – роскошный заголовок.
«Похищение! Известный бизнесмен пойман на горячем!»
«Как Драгомиров сколотил капитал. Работорговля?»
Последнее настолько попахивало абсурдом, что я обмякла и послушно «довисела» до машины, в которую меня бережно усадили, нежно поцеловали в губы и, разумеется, залезли под юбку ледяными пальцами.
– Отстань, чудовище! – отбивалась я, как могла. – А то останешься без подарка!
– Шантаж на меня не действует.
– Очень даже действует. Я приготовила нечто необыкновенное и ты будешь всю жизнь локти кусать, если сейчас же не вылезешь из–под моей юбки и не отвезёшь нас по нужному адресу.
– Ты ведь понимаешь, что я терплю уже три часа. Три безумно длинных, бесконечных, утомительных часа не могу добраться до моей маленькой горячей девочки. Снять с неё все эти ненужные тряпки…
– О, нет! Сегодня я разденусь сама. Мне нравится это платье, а оно в единственном экземпляре, – перебила я его жаркую речь. – Кроме того, оно нужно для дела.
– Это самое твоё пуританское платье. В нём ничего особенного.
– Конечно–конечно, совершенно ничего особенного, – с готовностью подтвердила я, гадая, что он скажет, когда увидит его в другой обстановке и с небольшой корректировкой.
Я заблаговременно нашла подходящую парковку и списала адрес для навигатора с ближайшего дома, чтобы мы припарковались неподалёку от здания, которое могло подсказать моему ненаглядному, что его ждёт.
Хотя не уверена, что он догадается! Ведь мы делились своими тайными фантазиями на заре отношений, когда ехали в тёмный лес, где я играла владычицу покорённого неистовым завоевателем города.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы воплотить в жизнь мечту Святослава. Точнее, начать её воплощать. И сейчас я была переполнена самыми разными эмоциями, в том числе не очень хорошими. Переживала.
Вдруг что–то пойдёт не так. Вдруг он уже потерял вкус к этой идее, а я как дура бегала, договаривалась, подкупала и выкупала…
– Знакомый район, – хмыкнул Святослав. – Здесь неподалёку моя музыкальная школа. Интересно, жива ещё или выкупили под офис? Там такое красивое старинное двухэтажное здание, строили ещё при Николае.
– А давай посмотрим? – стараясь не проявлять лишнего энтузиазма, предложила я. – Хочу увидеть важное для тебя место. Ты с таким удовольствием говоришь о школе.
– Там было классно. Я всегда любил играть и, когда другие дети ныли и рыдали, с огромным удовольствием разучивал гаммы и даже объяснял другим. В детстве, не поверишь, мечтал быть учителем музыки.
Мы шли по плохо очищенным от снега дорожкам, обходя особо скользкие участки и крепко держались друг друга.
– А вот и она, стоит, красавица, – с теплотой в голосе произнёс Святослав. – Отреставрировали. Выглядит совсем как раньше.
«Ну конечно как раньше. Её два месяца ремонтировали, чтобы было как раньше», – приговаривала я про себя, жмурясь от удовольствия. Он уже получает удовольствие! То ли ещё будет!
Я подмигнула хорошо знакомому сторожу и тот пропустил нас, бесшумно притворив калитку и спрятавшись в своей каптёрке.
Святослав крутил головой и улыбался. Рассказывал милые истории из детства и только на втором этаже сообразил, что что–то не так.
– Странная тишина, рабочий ведь день.
Он нахмурился, я же повела его дальше по коридору, к нужному помещению.
– Покажи мне свой класс. Где ты играл?
– Да вот мы как раз идём в ту сторону.
«Не может быть!»
Впервые я увидела нерешительность в этом большом, сильном, волевом мужчине. Заметила, как дрожали его руки. Как он помедлил, не смея коснуться протёртой тысячами рук медной ручки с причудливыми завитками узора.
И этот его взгляд на меня.
Удивительно доверчивый, наивный, восторженно–настороженный. Искренний.
Скрип двери. Его глубокий вздох. Первый шаг за порог класса, в котором маленький мальчик скрывался ото всех проблем. Мечтал. Жил. Впервые влюбился. Шаг в детство, отрочество и юность. Шаг в прошлое. И настоящее. В котором у него есть я.
– Никого. – Его голос звучит неожиданно хрипло.
– Проходи, я тоже хочу посмотреть.
Мы зашли в ничем не примечательный класс с высокими потолками и узкими высоким окнами. Наборный паркет на полу. Огромный чёрный рояль на небольшом возвышении.
– Почти ничего не изменилось. Даже шторы те же.
«Да–да, те же, конечно. Их всего несколько дней назад, наконец, доставили из Мурманска, где мы смогли их найти»
Машка лежала под столом, когда я ей рассказывала обо всех ухищрениях и обзывала меня дурочкой с переулочка, рекомендуя просто надеть красивое бельишко и соблазнить его на том самом рояле.
– Ритуля, ты зря так напрягаешься. Если бы он хотел, просто съездил бы в эту школу и дело с концом, – хохотала она, набирая номер швеи, которой нужно было перешить шторы согласно фотографии из альбома. Я его бессовестно выцыганила у мамы Святослава едва ли не в день знакомства.
– Ты не понимаешь, Машуля. Он мог бы, но никогда не стал бы этого делать. Такой человек. На развлечения у него нет времени. На свои хотения – тоже. Но ты бы видела, с какими глазами он мне о ней рассказывал!
И сейчас всеми органами чувств, включая пресловутое шестое, ощущала – я всё сделала правильно. Никакое бельё, дорогие запонки или билеты на чемпионат мира по футболу не сравнятся с этим. Он может купить всё, что угодно. Абсолютно всё, что захочет. Но никогда не стал бы тратить время на «ерунду», от которой сейчас натурально балдеет.
Святослав подошёл к окну, улыбнулся своим мыслям. Прошёл в центр комнаты и зачем–то попрыгал.
– Скрипит. Скрипит, как и тогда. Надо же, столько лет прошло.
Впервые он делился чувствами и эмоциями не скупясь. Не скрываясь. Открыто и честно. Впервые улыбался совершенно счастливой улыбкой. Недоверчиво смеялся, будто не верил, что в состоянии испытывать такие сильные чувства.
– И рояль всё тот же.
– Сыграй что–нибудь.
– Я ведь правильно понимаю, мы здесь одни? – вдруг с хитринкой в глазах спросил Свят.
– В этом помещении – да. Его проверила служба безопасности.
– Ты умеешь делать подарки, Рита. Спасибо. Я… не передать словами, как мне нравится здесь находиться.
– Это лишь часть подарка.
Я скинула шубу на ближайший стул и прошла, развязывая тесёмки на поясе. Короткое чёрное платье со строгим верхом за пару секунд превратилось в откровенно пуританское. Учительское.
Скрутить волосы, воткнуть две декоративные китайские палочки, чёрные, лаковые, с золотыми драконами. Надеть спрятанные в сумочке до нужного момента узкие очки в роговой оправе.
– Драгомиров! Chi Mai Морриконе! – строго приказала я.
– О–о–о… Рита… Я люблю тебя!
Святослав прижал руку к груди и смотрел на меня, не отрывая взгляда, всё ещё не в силах поверить, что я ему предлагаю.
– Играй, Святослав! – произнесла холодно, вышагивая по паркету в сторону подоконника, где лежала короткая узкая указка.
Когда раздались первые аккорды я начала вышагивать от стены к стене, постукивая указкой по ладони в такт своим шагам.
Как рассказывала мама Святослава за чашкой кофе, преподаватель делала это нарочно, сбивая учеников с ритма, а затем неистово стучала ладонью по роялю, бессовестно их ругая. Она считала, будто каждый играющий должен погрузиться в музыкальную композицию настолько, чтобы не реагировать ни на что остальное.
Видимо, своё дело учитель музыки знала на отлично. Пальцы мужчины порхали по клавишам, он играл увлечённо, не замечая ничего и никого, только улыбаясь своим мыслям.
А я любовалась им. Таким красивым и впервые… мечтательным.
Удивительно, как близки мы стали за столь короткое время нашего знакомства, ещё и полугода не прошло, а мы уже в шаге от свадьбы.
– Ты на меня смотришь, – произнёс он с закрытыми глазами, нарушая правила игры.
– Вы отвлекаетесь, Святослав. Музыка – это самое главное в жизни, – не сбиваюсь я с роли.
– Ты – моя музыка, Рита, – внятно и чётко признаётся он. И сердце обмирает. Чтобы встрепенуться, взлететь маленькой юркой счастливой птичкой высоко–высоко в небо. Навстречу солнцу.
Но сейчас не до признаний. Игра только начинается. Он мечтал об этом много лет. И сейчас я побуду лучшей волшебницей на свете, воплотив фантазии в реальность.
Мягко покачивая бёдрами направляюсь к нему. Снимаю и кладу очки на лакированную поверхность рояля. Туда же отправляется указка.
Пальцы легко находят завязки платья, тянут послушную ткань вниз. Я стою перед ним в прозрачном кружеве нижнего белья, чулках и туфлях. Тянусь к китайским палочкам, сдерживающим непокорные тяжёлые пряди.
– Оставь…те, – просит он. – И наденьте очки, Маргарита Сергеевна, вам они невероятно идут.
– Благодарю, Драгомиров. Сыграй что–нибудь на свой вкус.
– Предпочитаю сменить музыкальный инструмент на более изящный. Гладкий. Благозвучный.
Он поднимается и идёт ко мне, на ходу стягивая одежду.
– Виолончель в твоём распоряжении, Драгомиров, но она не настроена.
– У меня большой опыт в настройке, Маргарита Сергеевна. – Он берёт указку. – А особенно – во владении смычком. Начнём с ноты «ах».
– Такой ноты не существует, – уверенно… шепчу. Потому что от его тёмного взгляда внезапно сел голос.
Меня заставляют опереться двумя руками о рояль.
– Вам пора пройти курсы повышения квалификации, Маргарита Сергеевна, – заявляет этот наглец. – Итак, вы готовы? Открыты новым знаниям?
– Возможно.
– Вы уверены, что записались на правильные курсы? – В его голосе удивление. Думает, я трусишка и испугаюсь пары шлепков указкой по попе? Ха!
– Естественно. Я внимательно изучила программу семинара. И согласна с каждым её пунктом, – добавила, чтобы он не передумал.
– Итак, нота «ах», Маргарита Сергеевна.
Ягодицы обожгло ударом… ладони.
– А–а–а, – пропела я.
– Фальшивите. Нота «ах».
Указка коснулась кожи, проехалась сверху вниз и обратно, словно обрисовывая плавные изгибы. Пугающий свист… и несильный удар.
А я уже так возбуждена, что даже ахнуть не могу. Мне не больно. Ни капельки не больно. Да он и не бил всерьёз. Так, балуется.
А я… я сжимаюсь от скручивающего в спираль возбуждения.
– Ах, – произношу послушно. – Ах, как хорошо.
– Вижу, эту ноту вы усвоили, Маргарита Сергеевна. Будем закреплять материал?
Он говорит тем особым голосом, от которого я покрываюсь мурашками и теряю остатки здравого смысла.
– Пару раз и можно переходить к композиции, – шепчу, сгорая от страсти. – Только без смычка.
– Смычок необходим…
Он старается не рассмеяться и я бросаю ему коротко: «Пошляк!»
Шлепок. Взрыв удовольствия.
– Ах!
Второй. Я в шаге от оргазма. Перед глазами плывёт, в голове ни одной мысли.
– Ах, как хорошо, – стону я, сильнее изгибая спину.
И он понимает безмолвный намёк. Гладит восхитительно–скользкой шёлковой головкой члена, дразнит, раздвигает складочки и тут же выныривает, заставляя стонать от разочарования.
– Не люблю минорный лад.
– Виолончели слова не давали, – издевается он, продолжая сводить с ума каждым движением. Обжигающе–чувствительным, острым.
Меня начинает трясти крупной дрожью. Хочу его немедленно. Сейчас. Сию секунду. До боли, до умопомрачения.
Я коварно жду, когда его член начнёт нежное проникновение и резко, без предупреждающих стонов, насаживаюсь на него целиком.
– О, – выдыхаю умиротворённо. Это именно то, чего мне так не хватало. Наполненности. Его во мне. Нас. – А–а–ах! – шепчу почти неслышно, потому что оргазм подкрался незаметно и сейчас взорвёт в моём теле атомную бомбу.
Он не медлит. Переходит к активным, фееричным, восхитительно нужным, правильным движениям. И я взрываюсь. Рассыпаюсь на части. Осыпаюсь пеплом.
Минута. Вторая. Он всё ещё во мне. Рука обнимает плечо, не отпуская. Чувствую пульсацию внутри.
– Переходим к следующей композиции, – шепчет он. – Очень уж я сегодня… вдохновлён.
Глава 31
– Из меня бизнес–леди как из бабочки пчела, – сетовала Машка, наворачивая сотый круг, пока меня красили и завивали. – Перенесла открытие клуба на неделю из–за твоей свадьбы. Ни один деловой человек в мире меня бы не понял, честное слово.
– Ну так не переносила бы или перенесла на денёк, – хмыкнула я.
– Ага, сейчас! Десять раз! Половина ваших гостей приглашены ко мне на открытие. Как ты думаешь, что они выберут, шикарную пьянку под элитное музыкальное сопровождение зарубежных звёзд или возможность бесплатно протестировать новенькие тренажёры?
– Вот и не зуди.
– Я не зудю. Это я так тебе в любви признаюсь. Не могла ведь я испортить тебе свадьбу, вдруг кто–нибудь всё–таки припёрся бы и ко мне.
– В любви признаёшься или в своей меркантильности? – хихикнула я.
– Во всём сразу. Блин, почему я нервничаю и бегаю по потолку в день твоей свадьбы, а ты сидишь вся такая спокойная? – завелась Машка.
– А чего мне нервничать?
– Ну, я не знаю. Свекровь не примет. Торт сломается. Боже, что я несу? Прости! Рита, прости, я не хотела. Я даже не думала, что могу быть такой мнительной и нервной. Это я должна тебя сегодня успокаивать.
– Расслабься. Сломается торт – посмеёмся. Он такой огромный, сладкоежкам точно достанется по кусочку. А из–за свекрови я уже волновалась, когда ехала с ними знакомиться. Знаешь, что мне тогда сказал Святослав?
– Не нервничай? Расслабься? Забей?
– Нет, – расхохоталась я. – Он сказал, что у него чудесные родители, хоть и несколько своеобразные, и они примут его выбор и будут вести себя цивилизованно, даже если я – монстр в юбке.
– Пока ты монстр в неглиже. Весьма очаровательном, кстати, – хмыкнула нервная подруга. – И вообще. Ну какой из тебя монстр? Ты – фея. Светлая и нежная девочка. Когда не на работе, конечно.
– Спасибо. Так вот, свёкры мои – просто чудо. Его мама призналась, что днями и ночами молилась, чтобы сын женился на хорошей порядочной девушке, а не лицемерной девице из общества, потому что по её глубокому убеждению, дома должны царить любовь и взаимопонимание.
– Мудрая женщина. Тебе повезло. Мама Виктора считает так же, но я у неё совсем не в фаворе, так как отношусь к разряду лицемерных красоток. – Машка закатила глаза и, наконец, уселась, перестав мельтешить и всех раздражать.
– Ты не лицемерная.
– Ну, я не идеал. У меня идиотский характер, я капризная. Меня вообще в натуральном виде только ты любишь. Слушай, Ритуля, может, ну его этого Святослава, а? – спросила она совершенно серьёзно и лишь когда я натурально опешила, расхохоталась как ненормальная. – Ты бы видела своё лицо!
Визажист недовольно поджала губы, но промолчала. Красить болтающую с подругой невесту – сомнительное удовольствие.
– Ну тебя. Давай лучше дальше рассказывай. Ты меня здорово отвлекаешь. Даже, кажется, нервничаешь за меня.
– Разумеется, я нервничаю! – Машка мгновенно подскочила и вновь принялась нарезать круги. – У меня лучшая подруга замуж выходит! Нет, я, конечно, рада, это хорошее событие, но… сама не знаю, отчего я так волнуюсь? Слушай, ну чего ты сидишь такая томная и спокойная? Ну, Рита! Хоть немного эмоций! Я действительно нервничаю за двоих – и это всё из–за твоего неправильного поведения! Невеста обязана дёргаться и дрожать от страха.
– У меня две полоски, – сообщила коротко.
Эта новость куда качественнее меня взбодрила и позволила относиться к свадьбе как к почти обычному мероприятию. Шучу, конечно. Свадьбу я хотела и ждала, но теперь была спокойна как танк. Весь ужас остался там – в уборной. Когда тест задрожал в моих руках, а затем едва не переломился – так крепко я его сжимала, параллельно рыдая от волнения и счастья.
Стук Машкиных каблуков мгновенно стих. На секунду. Затем они вновь молоточками заколотили по паркету и меня обняли нежно–нежно, словно я драгоценная чаша из тончайшего фарфора.
– Наконец–то! Наконец! Я так рада! Ритка! Ох! – шептала она.
– Ты там что, рыдаешь?
– Нет, – заверила Машка, хлюпнув носом. – Я просто радуюсь. Вы ведь так хотели крошечку, а не получалось. Такая новость!
Шмыганье усиливалось равно как и объятия.
– Ты меня задушишь.
– Ой, прости, я от избытка чувств. Всё, прихожу в себя. Алина, посмотрите, пожалуйста, у меня макияж не потёк? – обратилась она к визажисту.
– Ты же говорила, что не плачешь, – заметила я чуточку ехидно, на самом деле до глубины души растроганная реакцией подруги.
– Это мне соринка в глаз попала. Полосатая! – обычным своим голосом заметила Машенька, подставив лицо мастеру. – В общем, раз уж у вас всё так хорошо, тьфу–тьфу–тьфу, конечно, придётся и мне прекращать морочить голову Виктору.
– В каком смысле?
– Помнишь, я тебе говорила, что возможно забеременела?
– И не единожды.
– Но я‑то в отличие от тебя пила таблетки, а они всё–таки довольно хорошо защищают. Просто я… – Машка глубоко вздохнула и продолжила: – Просто я не могла поверить, что небезразлична Виктору. И сама не могла его полюбить. Ты знаешь, почему. Тяжело довериться после того, что у меня было.
– Конечно. Я тебя понимаю.
– Но, ты знаешь, меня ведь прежде никогда не занимал детский вопрос. А с Виктором… он такой… воспитывает меня. Заставил работать и гордиться собой. Он не одаривает меня машинами и квартирами, а учит, понимаешь? Вкладывает свои время, силы, деньги в меня лично, втюхивает полезную информацию в мою стрекозью голову. Я…
– Он не откупается деньгами, а любит и заботится, – с улыбкой заметила я.
– Угу.
Машка вновь часто–часто задышала, стараясь предотвратить слёзы.
– Ты сегодня сама не своя.
– Я две недели назад допила противозачаточные и сделала перерыв, гормоны шалят.
– Надеюсь, они шалят в нужную сторону и я буду не одна толстая и неповоротливая как дирижабль! – расхохоталась я во всё горло.
– Я тоже на это надеюсь. Наверное. Ох, девочки, ну давайте же скорее. Мне нужно срочно её выдать замуж и соблазнить своего мужчину, пока я не передумала в очередной раз! Вдвоём не так страшно всё-таки.
Как только мастера закончили работать над образом, всё моё спокойствие улетучилось как дым.
– О, узнаю традиционную панику невесты, – расхохоталась Машка. – С ней я знаю, что делать. Шампанское! Ой, тебе ведь нельзя шампанское.
Мария застыла, беспомощно хлопая ресницами. Такого опыта у неё ещё не было.
– Здорово я тебя подставила, да? – расхохоталась в голос, сбрасывая часть нервного напряжения.
– Дюшес? Чай? О! Минеральной воды! – провозгласила она так важно, словно императрица, жалующая очередное звание любимому генералу. – Так, Рита, без паники. Пьём воду, идём в машину, поражаем всех своей неземной красотой, сводим с ума…
– А можно я сама? – уточнила ехидно, поднимая руки, чтобы на меня надели платье.
Нервничающая Машка – такое приятно зрелище. Хоть и не особо утешающее.
– … всех мужиков, – машинально закончила она. – Тьфу! Прости! Вот я тормоз. Я, разумеется, беру на себя Виктора, как самого проблемного и сложного, а ты теперь вообще замужняя мадам, так что соблазняешь Святослава и точка! Я тебя люблю, ты мне нужна здоровой и счастливой, так что не забудь: смотреть только на жениха! Все эти красавчики с банковскими счетами на Крите в зале – уже не наша история. И без нервов!
– Мне сразу стало легче, – хмыкнула я, подбирая юбку и направляясь к двери. – Давай сделаем это по–быстрому, пока я не накрутила себя до обморока.
– Подожди. А как же протокол мероприятия? У нас ещё десять минут до выезда.
Я рванула дверь, но она оказалась заперта.
– Что происходит? – требовательно спросила у девочек, которые сегодня превращали меня из лягушки в царевну.
– Полина Васильевна откроет, когда подойдёт время, – нервно объяснила одна из них.
– Отлично. Меня заперли в собственном доме.
– Юридически это не твой дом, он куплен до брака, – завела шарманку Машка. – Ой! Прости! Я сегодня явно не в себе Давай лучше сфотографируемся, пока у тебя макияж цел. Вот! Как я здорово придумала, да? Так, не делай такую зверскую рожу, ты замуж выходишь, а не проходишь кастинг на роль невесты, которая убила и сожрала всю семью…
– Нет такого фильма.
– О, поверь, твоё выражение лица кого–нибудь непременно вдохновит на подобный сюжет. Или ещё чего пострашнее. Улыбайся! – скомандовала Машка. – Хотя нет, знаешь, давай, продолжай в том же духе, скалься, я сделаю специальную фотоподборку, распечатаю, сдам в багетную мастерскую и привезу Святославу в офис в качестве подарка, – с восторгом перечисляла эта негодяйка.
– Придушу!
– А что? Зато будет отпугивать всяких секретуток! Хотя это и не понадобится. Все знают: он от тебя без ума.
Машка ткнула меня локтем в бок и я всё–таки рассмеялась. Посмотрела на неё уже совсем другим взглядом, шепнула благодарность и обняла.
Всё–таки как замечательно, что когда–то давно, будто в прошлой жизни, серой, унылой и холодной, одна нехорошая личность свела нас с Машенькой, пусть и таким нетривиальным способом. А она уже со своей любовью к клубам привела меня в объятия Святослава.
Всё, что ни случается, случается к лучшему!
Осталось только сделать последние шаги в одиночестве – к любимому мужчине, восхитительному любовнику и самому невероятному жениху, а дальше… дальше идти рука об руку.
Я выдохнула всё скопившееся напряжение. И чего, спрашивается, нервничаю? Последние месяцы убедили меня в том, что я – не игрушка, не режиссёр и главное действующее лицо эротических постановок в одном лице, а человек, личность и любимая женщина, с чьим мнением считаются.
Конечно, Святослав не стал советоваться со мной по рабочим вопросам или делиться конфиденциальной информацией холдинга, для этого у него были помощники и заместители. Я и не специалист, откровенно говоря. Мне досталась почётная роль любимой женщины, невесты и человека, рядом с которым суровый, неприступный и жесткий Драгомиров Святослав Дмитриевич мог быть самим собой.
И меня это полностью устраивало.
Кесарю кесарево.
По протоколу мероприятия я должна была выйти к гостям и любимому под определённую музыку и идти медленно, чтобы фотографы и видеооператоры успели снять мою красоту во всевозможных ракурсах. Но мне хотелось лететь. Бежать. Парить к нему на крыльях любви.
Я едва не подпрыгивала, пока распорядитель лично поправляла моё роскошное платье, цветы в волосах, делая последние наставления и мне и целой команде, обеспечивающей мероприятие, хотя мы не раз отрепетировали выход.
– Пора! Выдохни и улыбайся. Для него, – нежным голосом произнесла Полина и тут же рявкнула на фотографа: – живо в зал!
Благодаря этой маленькой сценке улыбка вышла искренней и естественной. Постаралась не думать о незнакомцах и не самых приятных людях, которых мы вынуждены были пригласить на свадьбу.
Бедный мой папочка, ровно позади него сидят два политика, которых он страшно недолюбливает. Вот как бывает.
У мамы глаза на мокром месте, зато папа показывает кулак, напоминая, чтобы я не рыдала от счастья, а улыбалась. Накануне он не очень добро подшучивал над нами с мамой, хотя и заверял, что всё равно будет любить нас даже с испорченным макияжем. Рыдать я не собиралась, но тушь попросила водостойкую. Эти регистраторы иногда так берут за душу!
Свёкры улыбались, внимательно следя за моим продвижением в сторону их сына. А Святослав… О, он поедал меня глазами. И я точно знала, о чём он думает. Потому что этот тёмный взгляд не спутаю ни с чем.
Никакой романтики. Чистый, без примесей, триумф. Я – его. До кончиков пальцев.
Ответила таким же собственническим взглядом.
До чего красив! Сердце замирает. И весь мой. Настолько, насколько вообще возможно.
Мы стоим у арки, торжественные и радостные, слушаем напутственные слова регистратора и крепко держимся за руки. Он спокоен и невозмутим, я – вся в предвкушении. Ещё пара мгновений и меня обнимут, прижмут к себе, поцелуют, шепнут восхитительно–неподобающую моменту непристойность, прикусив мочку уха…
– Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, – звучат долгожданные слова.
И я проваливаюсь. Падаю в мир, где есть только мы. Он и я. Его губы накрывают мои, сладкие, покорные, жаждущие его внимания и ласки. Я пью его дыхание. Дышу им. Люблю его.
В зале громкое шмыганье, шелест и шуршание платочков. Играет волшебная музыка. Что–то лопочет организатор свадьбы.
Нас никто не слышит.
И так хорошо. Словно мы вновь на необитаемом острове. Одни. Предоставленные сами себе.
– Моя жена, – произносит этот собственник, заглядывая прямо в душу.
– Мой муж, – отвечаю в тон ему.
– Будешь ли ты меня слушать и повиноваться мне?
Его глаза загадочно сияют, и я улыбаюсь.
– Только в эту ночь, мой султан.
– Я требую тысячу и одну ночь послушания.
– Предлагаю тысячу и одну ночь страсти в восточном стиле, а вот послушание не обещаю. И во все последующие тысячи ночей я тебе жестоко отомщу, если будешь недостаточно хорошим султаном, – шепчу многообещающе.
– Даже не знаю, чего хочется больше, – признался он, целуя за ушком. – Возможно, из меня выйдет паршивый султан. Ты так восхитительно мстишь.
– Мы попробуем всё, – обещаю, немного отстраняясь, чтобы вновь увидеть его. Своего мужа. Любимого. Подаренного самой судьбой.
– Предлагаю всех выгнать и начать сейчас, – решительно произносит Святослав и даже делает шаг в сторону, словно действительно собирается разогнать гостей и начать бессовестно меня соблазнять.
