Текст книги "Wampum"

Автор книги: Ева Ланска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Когда школьница бросила на нее беглый взгляд перед тем, как сесть в автобус, Соня выдавила из себя слабую улыбку. Приятно сердце согрела мысль, что номер телефона, на который звонил Руслан, один из пяти рабочих и оформлен не на нее.

Автобус тронулся и, не спеша, проехал под открытым шлагбаумом. Соня беспрепятственно проследовала за ним. «Майбах» Руслана творил чудеса. На охране его не тормознули.

Мысли Сони уносили ее к недавно пережитому ужасу. Ощущение опасности и холодящий кровь страх не давали ей сосредоточиться и подумать о своем будущем.

Машина уносила Соню прочь от города. В этом направлении все три полосы шоссе были свободны, и машина мчалась мимо классической пробки, обычной для этого времени суток, когда большинство людей пытаются попасть в столицу на работу.

Соня очнулась, когда широкие поля, сопровождающие дорогу до этого, сменил густой лес. Она сбавила скорость, свернула на первый же съезд с шоссе и направилась в глубь соснового леса.

Соне стало не хватать воздуха. Она открыла все окна и продолжила езду по неровной лесной дороге. Каждая колдобина отдавалась в голове девушки болью. Звуки едущих по трассе машин начали затихать. Соня, обычно так любившая лес, вдруг почувствовала, что ее тошнит. Воздух был насыщен тяжелыми запахами влажной земли, пожухлых листьев и грибов. Ей казалось, что этот удушливый запах тянется за ней из самой спальни загородного дома Брызоева. Ей захотелось как можно скорее убежать от всего этого.

Заметив широкий просвет между деревьями, Соня свернула. Машина остановилась. Протерев руль и дверные ручки водкой, она поспешила выбраться из тесного салона иномарки. Соня понимала, что очень скоро машину будут искать, и поиск займет не более пятнадцати минут. В машине наверняка установлена противоугонная спутниковая система слежения.

Соня пробиралась через лес в сторону основной дороги. К лицу она прижимала концы шелкового шарфа, сделав из них своеобразный фильтр – вдыхать окружающие ее запахи, напоминающие ей трупный запах, не было больше сил. Каблуки то и дело застревали в рыхлой земле, волосы опутывала невидимая паутина. Соня поймала себя на мысли, что она даже по-своему завидует Руслану.

«Он больше ничего не боится. Самое худшее с ним уже случилось. А у меня, похоже, только начинается».

Девушка прислонилась к большому дереву. Она тяжело дышала, мысли скакали в голове в хаотичном беспорядке, она начала терять хрупкую ниточку, связывающую ее с реальностью. Ноги больше не держали. Соня сползла по стволу на землю, запрокинула голову. Верхушки деревьев качались от ветра, а Соне казалось, что они плыли по небу. Вдруг она громко всхлипнула, и слезы градом покатились из глаз. Она спрятала лицо между коленями и обхватила руками голову.

Соня рыдала. Из ее груди вырывался громкий, протяжный, почти звериный рев.

Ей опять казалось, что все происходило не с ней. Это плакала не она. Она ведь не плачет. Никогда. Еще в интернате Соня усвоила, что ей нельзя проявлять слабость. Она – сильная. Она – уверена в себе. Именно эти качества позволили ей стать лидером в детдоме. Этот статус закрепился за ней и по жизни – смелая, надежная, профессиональная журналистка София Воробьева никогда не плакала. Она никогда не падала в обморок. Она могла встретить любую, даже самую абсурдную жизненную ситуацию спокойно. Отчасти из-за этого ее уважали менты. Они считали ее за «свою». И Соне это было выгодно. Ведь у чужих они денег не берут.

Теперь же Соня была слабой. И это ее пугало. Она всегда помнила, до чего эмоциональная слабость довела ее мать. Мгновенный экскурс в детство заставил Соню прекратить истерику. Она встала, преодолела остаток пути до шоссе и поймала машину.

Теперь она стремилась попасть в Москву.

10

Лифт дома на набережной уносил истерзанную мучениями сегодняшнего утра Соню к семнадцатому этажу. Обувь была замызгана, плащ испачкан, руки в земле. В ушах звенело.

Это сон! Только сон! Хотелось скорее проснуться в теплой уютной постели, распахнуть шторы и позволить ярким лучам солнца стереть кошмарные впечатления от увиденного сна.

Соня перевела взгляд на зеркало, закрепленное на стене кабины лифта, и не узнала себя.

Изможденное лицо, синяки под глазами, лохматые рыжие волосы. Тушь размазалась, делая ее отражение маской на Хэллоуин. Соня стащила с головы парик, и голове сразу стало невероятно легко.

Еще Соне очень хотелось снять грязные туфли, которые оставляли за собой земляной след. Не совсем отдавая себе отчет в своих действиях, а лишь подчиняясь инстинкту, Соня сбросила обувь и завернула в парик. Из лифта она вышла босиком. Гладкий мраморный пол приятно холодил.

Соня запустила руку в карман плаща в поиске ключей от квартиры и нашла карту-ключ от машины Руслана. В голове тут же проснулись недовольные голоса.

«Как я могла? Как я могла не выбросить карточку?»

«Успокойся. Без паники. Ты все правильно сделала. С карточки очень сложно стереть отпечатки пальцев».

В тишине квартиры казалось, что голоса звучат не в голове, что это кто-то ругается в соседней комнате.

«Какого черта ты сунула туфли в парик?»

«Так надо. Я все правильно делаю. Ты сама мне говоришь, что я все правильно делаю».

«Их надо сжечь. Парик, туфли и карточку надо срочно сжечь».

«Где?»

Соня подошла к балкону, открыла стеклянную дверь.

«На балконе».

Соня бросила туфли с париком на пол балкона, закрыла уши руками и пошла в ванну. Она шагнула под душ, не раздеваясь, в плаще и брюках.

Ей было холодно. Как обезумевшая Соня стала кутаться в полы плаща, прятать руки в рукава.

Очнулась она от громкого звонка мобильного телефона. Соня никак не могла понять, откуда идет звук. Она выключила воду и с недоумением посмотрела на свой мокрый плащ. Телефон звонил у нее в кармане.

– Але?

– Софа, здорово!

Соня услышала свое имя и очнулась. Она не понимала того, что происходило вокруг. Как она оказалась в душе одетая да еще и в плаще? Почему намокший телефон работал? Кто ей звонил?

– Кто это?

– Это Тульцев. Я че, тебя разбудил?

Соня прокашлялась и постаралась говорить спокойно.

– Нет, Ром, нормально. Говори.

– Лови новость года! Руслан Брызоев убит у себя в доме. Записывай адрес.

Соня закрыла глаза и перед ее мысленным взором встала картинка брызоевской спальни с задушенным Русланом. Она схватилась за край раковины, чтобы удержать равновесие. Во рту пересохло. Соня подставила ладошку под струю воды и жадно прильнула к ней губами.

– Да, пишу.

Соня села в ванну и уставилась на белую плитку кафеля перед собой. В трубке голос Тульцева диктовал знакомый ей адрес.

– Спасибо, Ром. Еду.

Не появиться там она не могла. Если бы она не поехала, то автоматически навела бы на себя подозрение. И ехать Соня не могла. Она с таким трудом проделала эту дорогу, что теперь не представляла, как она окажется там вновь.

Тяжело соображая, Соня стащила с себя мокрую одежду и оставила ее валяться на полу в ванной. Завернувшись в большой махровый халат, она прошла на балкон, где лежали истерзанный парик и грязные туфли. Соня убрала туфли, чтобы позже кинуть их в раковину. Нашла зажигалку и щелкнула кремнем.

Безжизненные волосы парика корчились в языках пламени. Неприятно запахло паленым.

Андрей проснулся от едкого запаха гари. Он раскрыл глаза и вскочил с постели почти одновременно, по-армейски. Первая мысль была о том, что он заснул, не затушив сигарету. Он обустраивался до поздней ночи, потом заполнял отчеты до раннего утра и в итоге заснул за столом. Он не помнил, как перебрался в кровать.

Андрей прибежал на кухню – там был полный порядок, если не считать гору грязной посуды на столе и в раковине. Ничего не горело.

Соболев вернулся в спальню и спокойно все осмотрел. Дым шел с улицы. Андрей распахнул окно и попытался вглядеться в матовое стекло балкона Сони. Увидеть, что происходило у соседки, Соболев не смог, но он был убежден в том, что пожар случился у Воробьевой.

Андрей начал быстро одеваться. Через пять минут он нажал кнопку звонка у двери в квартиру Сони.

Соня открыла не сразу. Андрею показалось, что она тихо подошла к глазку и долго рассматривала его. Спустя минуту, дверь распахнулась. Соня была одета в рубашку и джинсы. Мокрые волосы были забраны наверх заколкой. На ее плече висела сумка, в руке она держала солнечные очки и плащ. Уставшее выражение лица делало ее старше. Перед ним стояла чем-то очень сильно расстроенная женщина. От прежней беспечной соседки не осталось и следа.

Соня смотрела на соседа с недоумением. Но ничего не спрашивала. Она ждала, что он объяснит причину своего прихода. Андрей почувствовал себя неловко. Надо было что-то говорить.

– Здравствуйте. Простите, я услышал запах гари и хотел убедиться, что вы в порядке.

Соня вышла из квартиры и закрывала ключом дверь.

– Да. Все в порядке. Не стоило беспокоиться. Пожара нет.

Соня двинулась к лифту, не удостоив Андрея словами прощания. К его лицу прилила кровь. Он не мог понять, что именно он чувствовал в этот момент. То ли ему стало неприятно от холодного обращения соседки, то ли он чувствовал неловкость от непрошеного вторжения и беспокойства человека, у которого явно что-то стряслось. В любом случае Соню было жалко.

Андрей отправился на работу сразу же, не приняв душ и не позавтракав. Он надеялся поскорей узнать, что произошло с объектом его наблюдения.

В комнате оперативных работников номер 56 стоял бодрящий запах кофе. Наталья сидела на своем месте, вокруг нее на столе была разложена косметика – как раз сейчас она красила глаза. Соболев застал ее врасплох, но она не растерялась, отхлебнула кофе и мило ему улыбнулась.

– Привет, красавчик! – пропела Власова, выглядывая из-за открытой пудреницы.

– Привет! – Андрей прошел к столу, взял свою чашку с изображением советской символики – золотые серп и молот на алом фоне – и отправился в коридор.

По пути к кофейной машине он решил заглянуть в пункт приема информации. Среди нескольких однообразных деревянных дверей в конце коридора была стальная. Андрей подошел к ней и постучал своей кружкой о металл. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и из-за нее высунулся вечно бледный, прыщавый оперативный работник, Сева.

– Сев, здорово. Можно к тебе? – Андрей подался вперед, собираясь войти.

– А че, там кофе закончился, что ли? – Сева продолжал держать дверь приоткрытой.

– Да, нет. Я хотел посмотреть ваши отчеты по моему делу.

– Не, Андрюш, наши отчеты – это наши отчеты. Твое дело – это твое дело. Не надо путать.

Соболев хмуро посмотрел на коллегу.

– Сейчас вот это что ты такое мудреное произнес? Я чего-то тебя не понимаю, старина. – Андрей демонстративно подпер рукой бок.

– Тебя не велено пускать, – Сева выпрямился в дверном проеме, давая понять, что никого не пустит.

Андрей опешил.

– То есть как это «не велено»? Что это за фольклор? Ты чего, русских народных сказок начитался?

– Слушай, отстань! – Сева отступил назад. – Иди со своими колкостями к Максиму Александровичу. Я уверен, что на твой яд у него быстро найдется противоядие.

Стальная дверь захлопнулась с громким стуком. От удивления Андрей не сразу сдвинулся с места.

«Что-то у нас много развелось тайн. Почему меня не допускают к материалам? Почему я до сих пор не читал дела Воробьева?» Соболев шел по коридору и был до того мрачен, что сотрудники, встречавшие его, не осмеливались поздороваться с ним.

Андрей был не столько зол, сколько раздосадован. Он, конечно же, мог соврать Севе и сказать, что на самом деле пришел за кофе. Потом, улучив момент, пробраться к кассетам с записью прослушек и взять одну из них ненадолго. Но врать Андрею и так приходилось часто. Поэтому сейчас он решил от этого воздержаться. И как результат – ничего не добился.

Андрей вернулся в кабинет с чашкой горячего кофе. Он поставил ее на свой стол, включил компьютер и раскрыл файл с одним из отчетов:

«21.55. С.В. покинула квартиру, одетая в вечернее. Была замечена рядом с домом – ловила такси. „Шестерка“ красного цвета остановилась и увезла ее в направлении центра (номер А 798 КВ 97).

8.45. С.В. вернулась домой. Слышал, как она открывала ключом дверь.

9.30. Из квартиры объекта доносился запах гари. Очаг возгорания был предположительно на балконе. Я позвонил в дверь, объект открыл не сразу. С.В. была расстроенной. В квартире следов возгорания замечено не было. С.В. уехала на своей машине в сторону центра».

Андрей нажал на компьютере команду «Печать», и старый принтер начал работу с громкими писком и рычанием. Несколько страниц отчета за последнюю неделю нехотя вылезали в бумагоприемник.

Соболев выдвинул один из ящичков в столе, достал оттуда ключ и открыл дверцу тумбочки, стоящей рядом. Наталья продолжала делать вид, что подкрашивает глаз, но при этом немилосердно подглядывала за Андреем, чем не на шутку раздражала своего коллегу. Спастись от этого настойчивого внимания Андрей мог только одним, проверенным способом. Он достал сигарету и с удовольствием задымил.

– Фу, Андрей! Ну сколько раз тебя просить? Выходи курить на лестницу! – Наталья брезгливо замахала рукой около своего лица.

Соболев подошел к окну и открыл форточку.

– Прости. Ты опять беременна?

Наталья вскочила с места и стала быстро собирать косметичку.

Она имела обыкновение наводить макияж прямо за рабочим столом, хотя Андрей настоятельно просил ее не делать этого при нем. Он уже несколько раз ей объяснял, что для него, для мужчины, важно, чтобы женщины сохраняли свои секреты красоты втайне от него. А так получается, что Наталья раскрывает перед ним интригу, изо дня в день посвящая его в магию перевоплощения.

– Да, небеременная я! С чего ты взял? – Наталья втянула живот и повернулась на месте, чтобы убедиться, не поправилась ли она часом. – Дурак, и шутки у тебя дурацкие! – Наталья обиженно пошла к выходу. – Я вернусь через десять минут. Проветри, пожалуйста, кабинет.

Как только Наталья вышла, Андрей выбросил сигарету в окно, подошел к своей тумбочке и извлек оттуда красную массивную папку с надписью «На доклад». Эта чудо-папка досталась ему от друга, однокурсника, Сашки Белова, сына заслуженного советского разведчика. Внешне она не отличалась от тысячи других советских папок для важных бумаг, но внутри ее был встроен сложнейший сканирующий механизм. Андрей достал из принтера несколько страничек, положил их в папку и набрал по телефону внутренний номер приемной Краско.

– Але? Елена Павловна? Добрый день. Соболев беспокоит. Мне бы к Максиму Александровичу… Прекрасно. Иду.

Краско, как всегда, сидел за ворохом бумаг. Его стол был завален листками с печатным текстом и стопками с делами – некоторые из них были аккуратно уложены в новые переплеты, некоторые были до того старые, что, казалось, вот-вот развалятся.

Когда Андрей зашел в кабинет к руководителю, он первым делом стал отыскивать глазами старое дело Воробьева – потрепанную папку с множеством поблекших печатей, перевязанную дряхлой тесемочкой. В наблюдательности Андрею не было равных. В детстве бабушка называла его «глаз-алмаз», он мог вмиг отыскать затерянные в домашнем хаосе вещи. С годами это качество отточилось до совершенства. Краско еще не успел оторвать голову от бумаг, чтобы поприветствовать вошедшего, Андрей уже видел желанную папку – она лежала под свежим номером газеты «Почетъ».

– Здравствуйте, Максим Александрович, – Соболев положил свою красную папку поверх газеты и протянул руку для приветствия.

– Привет, Андрей, – Краско пожал подчиненному руку. – Что, как продвигаются дела?

– Великолепно, Максим Александрович. Вот принес вам отчет, – Андрей извлек из своей папки листы и протянул их Краско. Тот взял их и небрежно кинул на стол перед собой.

– С этим я ознакомлюсь позже. Я тебе вот что хотел сказать… – Краско с трудом поднялся со стула и по привычке подошел к окну. – София девушка недурная и не из робкого десятка. Она уже поняла, что отец ее не просто оставил семью. У нее хорошие связи в милиции, и она уже пронюхала о том, что в деле ее отца могли сыграть определенную роль спецслужбы. Испугаться она не испугается, я даже полагаю, что наоборот – это ее раззадорит, и она пойдет дальше. Она будет рыть своим журналистским рыльцем, пока не нароет логичного объяснения папочкиной пропажи. Будь осторожен. Она ко всем относится с недоверием. Особенно к мужчинам. Не дай себя скомпрометировать. И вот еще что… Чего не хотелось бы, так это того, чтобы эта проныра стала освещать результаты своей следовательской деятельности у себя в газете. Соня любит прогреметь очередным скандалом в своей колонке. Пока у нее мало доказательств. Да и работы сейчас на нее навалилось ого-го. Но имей в виду. Я хочу, чтобы время от времени ты проверял ее компьютер и скачивал подозрительные файлы. Все, что может иметь отношение к делу ее отца. Любые письменные выводы или умозаключения. Понял?

– Так точно.

– Свободен.

Андрей взял свою папку и вышел из кабинета начальника.

11

Соня медленно вела свой «мини» по свободной трассе, сопровождаемая возмущенными громкими сигналами обгоняющих ее машин. Дорога за город при свете дня выглядела по-другому, поэтому она боялась проехать нужный поворот.

Прошло меньше двенадцати часов с момента, когда она мчалась по этой дороге за рулем тонированного «Майбаха», «проскакивая» все посты ГАИ, тем самым проверяя неприкосновенность номеров.

А ведь она не хотела вчера ехать к Руслану. Как чувствовала. Непреодолимое желание повернуть часы вспять, переиграть заново вечер, обуревало Соню. Обратно во вчера. В свою квартиру. В ванную. В приятные мысли об отце. И сказать Руслану твердое «нет». В погоне за новостями и событиями она невольно стала главным действующим лицом криминальной драмы. На расследование истории своей семьи не оставалось ни времени, ни сил.

Соня редко оступалась, редко действовала на импульсе. Обычно она тщательно обдумывала каждый свой шаг, а потом принимала решение. Часто правильное. Это не было проявлением перфекционизма. Она не старалась прожить идеальную жизнь. Соня просто понимала, что случись что-нибудь – она у себя одна. Ни папа, ни мама, ни бабушка, ни дедушка, ни друзья родителей, ни дальние родственники не придут к ней на помощь. С детства Соня сама несла ответственность за свои поступки. Она привыкла к этому. Она не знала, как бывает иначе. Вот и сейчас она должна была «вырулить» из опасной ситуации, которую сама себе создала. Она сама была опасностью. Восстановив события прошлой ночи, Соня поняла, что могла совершить это преступление в порыве отчаяния. Теперь доказать свою невиновность ей будет крайне сложно. У нее никогда прежде не было ярких проявлений психической неуравновешенности. Она не числилась в клинике. Не была под наблюдением. Показания ее психоаналитика не будут иметь вес в суде, когда ее обвинят в убийстве. Да и что Петр Львович мог сказать, кроме того, что Соня преследуема страхами? Разве это уменьшает ее ответственность?

«Хорошо было бы совсем скрыть тот факт, что мы с Русланом были знакомы. Нет. Так нельзя. Может всплыть что угодно».

«А если все-таки найдут мои отпечатки пальцев в его доме? Я скажу, что была у него в гостях. Нет. Нельзя. Я наведу на себя подозрения».

Так ничего и не решив, Соня подъехала к знакомым воротам шикарного поселка. В этот раз навстречу ей вышел охранник.

– Здравствуйте. Вы к кому? – спросил плотный мужчина с усами. Соню передернуло. Она не любила такой тип мужчин.

– София Воробьева. Криминальный журналист издания «Почетъ». Следую на место преступления по адресу улица Лесная, дом 19. – Соня протянула свое удостоверение. Охранник взглянул на него и молча пошел в свою будку. Шлагбаум приподнялся.

На улице рядом с домом Руслана стояло несколько милицейских автомобилей и две машины «Скорой помощи». На бордюре сидела женщина лет пятидесяти и в голос рыдала. Соня вышла из машины, не чувствуя под собой ног. Глядя на женщину, она понимала, что если не встретит хоть одно знакомое лицо, то сядет рядом и тоже начнет плакать. Она достала мобильник и набрала номер Тульцева.

– Я на месте. Ты где?

– Сейчас выйду.

Соня смотрела на парадную дверь и не могла представить, как она пересечет порог этого дома. На крыльце появился Тульцев с неизменной сигаретой в зубах. Соня пошла к нему, но он остановил ее на ступеньках.

– Осторожно. Не наступи. Здесь звонок вмонтирован в пол. Там уже все охренели от постоянного звона.

Соня обошла кнопку стороной.

– Не знают, как уже изгалиться, буржуи хреновы, – проворчал Тульцев, пропуская знакомую в прихожую.

Соня старалась вести себя естественно, но давалось ей это с трудом, поэтому она не сразу поняла, о чем говорит следователь.

– Кто это? – Соня кивнула в сторону рыдающей женщины.

– Домработница. Она обнаружила труп.

– Что за картина маслом на этот раз?

– Повесился на галстуке прямо в кровати.

– Как повесился в кровати? – Соня «выдавила» из себя удивление.

– Удушение. Галстуком. Красным. – Тульцев усмехнулся. Такое циничное, местами черное чувство юмора свойственно людям, которые смотрят смерти в лицо чаще, чем в глаза своей матери.

Тульцев выплюнул сигарету на ровно подстриженный газон.

– Пойдем. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – Тульцев зашел в дом, Соня последовала за ним.

Несколько людей в белых перчатках аккуратно снимали отпечатки пальцев с мебели и посуды. Щелкал затвором фотоаппарат. Следователь Беличко допрашивал охранника, оба сидели на диване. Рядом на стуле сидел его ассистент-практикант и быстро записывал в тетрадь показания. Михаил Васильевич поприветствовал вошедшую Соню кивком головы. Охранник обернулся и тоже поздоровался с Соней.

Соня оторопела. Она узнала в нем одного из телохранителей Руслана, который учтиво открывал перед ней двери машины и ресторана. Она не успела предупредить коллег, что была знакома с убитым. Беличко явно напрягся. Он ждал реакции журналистки. Та спокойно произнесла охраннику «здравствуйте» и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Тульцев шел за Соней по лестнице наверх.

– Ты что, знакома с этим хмырем?

– Я знакома с Брызоевым. Была. А «хмырь» – его охранник.

Соня зашла в спальню и замерла на пороге. Перед ней на кровати лежал посиневший Брызоев. Его голова безжизненно упиралась подбородком в волосатую грудь. Черты лица были до неузнаваемости искажены. Прежде волевая, несколько угловатая нижняя челюсть теперь расслабленно висела, язык вывалился наружу. Тело Руслана прикрыли простыней. Шторы распахнули, впуская в эту печальную обитель смерти веселое солнце. Яркие лучи до неузнаваемости меняли знакомую Соне спальню. Ей показалось на миг, что она здесь впервые. Что она не видела еще ни этих стен, ни этой кровати, ни этого прикрытого простыней человека. Память как будто затянуло белой пеленой. Соня недоуменно оглядывалась, ожидая, что вот-вот войдет Руслан.

Живой, голый и наглый.

Но нет, он не придет, он убит, и Соня впервые обрадовалась, что Брызоев мертв, что больше никто не станет ее мучить.

Сотрудники судмедэкспертизы исследовали тело Руслана. Молодая девушка в белом халате что-то аккуратно выскабливала ножичком из-под его ногтей. Женщина лет пятидесяти через увеличительное стекло изучала каждый сантиметр его кожи.

– Хороша картинка! – Соня произнесла по-обычному холодно-небрежно.

– Есть версии? – низкий голос Беличко раздался у нее за спиной, и они с Тульцевым обернулись.

– Да, – тихо произнесла Соня.

Тульцев с любопытством посмотрел на нее. Беличко явно был зол, и эта злоба была направлена на знаменитую Софию Воробьеву.

– Ты его знала? – в голосе следователя слышался металл.

– Да, мы были знакомы, – Соня была готова к этому вопросу. Она даже бровью не повела.

– Прекрасно. Мы как раз собираем показания свидетелей. Пойдем, поговорим. – И без того угрюмый Беличко, сейчас был мрачнее тучи. – Ты останься здесь, – бросил следователь Тульцеву.

Соня проследовала за Михаилом Васильевичем, оставив следователя размышлять над странным поведением своего начальника.

– Мы познакомились на вечеринке в ресторане «ДЖК» около месяца назад.

Соня сидела на месте, которое до этого занимал допрашиваемый охранник – на бордовом мягком диване в «лиловой» гостиной Брызоева. Рядом с ней сидел Беличко и внимательно слушал, глядя ей в глаза, не моргая. Его ассистент быстро записывал показания журналистки. Несмотря на то что Соня впервые была в роли не то свидетеля, не то подозреваемой, она была спокойна, голос ее ни разу не дрогнул. И то волнение, которого Беличко скорее боялся, чем надеялся почувствовать в своей давней знакомой, не проявлялось ни в чем.

– Руслан пригласил меня на ужин на прошлой неделе. Он заехал за мной на своей машине. Многочисленная охрана сопровождала нас везде. Молодой человек, у которого вы брали показания, был среди них. Еще на вечеринке в клубе ходили слухи о том, что любовница жены Брызоева заказала его. Когда же мы ужинали тет-а-тет, я поинтересовалась у Руслана, зачем ему такая армия телохранителей. Он ответил, что у него много врагов.

Соня перевела взгляд с быстро пишущей руки ассистента-практиканта на Беличко, давая ему понять, что она закончила. Михаил Васильевич помолчал, «переваривая» информацию, потом вздохнул и на выдохе произнес:

– Что было потом?

– Потом Руслан подвез меня домой в сопровождении все того же эскорта. Я поблагодарила его за ужин и за подарок и пошла домой.

– Какой подарок?

– Он подарил мне кольцо.

Беличко оживился.

– Я могу на него взглянуть?

– Нет. Я заложила его в ювелирном магазине. Мне очень нужны были деньги. Я сильно потратилась на прошлой неделе. – Теперь Соня смотрела в глаза Беличко. Ее губы растянулись в легкой, но многозначительной улыбке.

Михаил Васильевич опять глубоко вздохнул, выпрямил спину и постучал ладошками по своим коленям.

– Ну что ж? На сегодня достаточно!

Ассистент послушно опустил блокнот.

Беличко встал и подал руку Соне, помогая ей встать.

– Какие версии? – спросил Михаил Васильевич доверительно тихо, ведя Соню под руку к двери. Его голос смягчился и приобрел прежний дружеский тон.

– Пахнет страстями, товарищ следователь. Бабской ревностью, знаете ли. – Соня остановилась на пороге. – Я уж не знаю, кто кому первый начал угрожать. Вполне возможно, что уход жены к другой женщине так задел самолюбие Брызоева, что он захотел расправиться с ними обеими или с соперницей, которая решила померяться с ним кое-чем. А та оказалась не лыком шита – у нее тоже состояние, тоже связи среди влиятельных родственников. Столкновение кланов. Но то, что без страстей не обошлось, это ясно как белый день. Посмотрите, он же там как Адам, во всей своей красе.

Беличко выдержал паузу, пристально глядя Соне в глаза.

– А чего ты таким уверенным шагом прямо на второй этаж в спальню отправилась? Ты здесь раньше была?

У Сони пересохло в горле, и кровь ударила в лицо. Она поняла, что совершила глупую ошибку. Она растерялась, увидев охранника Брызоева, и не, задумываясь, пошла наверх. Но отступать сейчас было еще большей глупостью. Соня потупила глаза, потом произнесла слабым голосом.

– Михаил Васильевич, я бы очень не хотела, чтобы моя горькая, полная надежд и разочарований личная жизнь вылезла наружу. – Она подняла полные раскаяния глаза на следователя. – Моя репутация серьезной и умной женщины окажется под угрозой.

Беличко опять тяжело вздохнул и начал так сильно хлопать Соню по плечу, что казалось, будто он подталкивает ее к выходу.

– Вот ведь, деточка, отрабатывать бриллиантики приходится. А ты думала! Еще и умной себя называешь. Все вы бабы – дуры. Бесплатный сыр только в мышеловке. И тот с истекшим сроком годности. – Михаил Васильевич дружескими похлопываниями вытолкал Соню за порог дома. – Ну, все, иди. Пиши свои статейки. Не мешай взрослым мужчинам работать.

– Михаил Васильевич, а гостинцы? – Соня полезла в сумочку.

Беличко начал наигранно сердиться.

– Совсем сдурела! Иди, давай, – Михаил Васильевич с силой закрыл дверь перед носом Сони. И тут же открыл, чтобы произнести:

– В следующий раз принесешь.