Текст книги "Смертельно безмолвна - 2"
Автор книги: Эшли Дьюал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
ГЛАВА 13. ТО, ЧТО НАС ЛОМАЕТ.
– Ты совершаешь ошибку. – Звучит знакомый голос, и я неуклюже приподнимаюсь в
постели. Тусклый свет обволакивает комнату, валится на мои плечи, и я мотыляю головой и
внезапно цепенею. Напротив кровати, возле высокого книжного шкафа, стоит женщина.
Моя мать.
Воздух закатывается обратно в глотку, а ребра обдает огнем. Этот огонь подогревает кровь,
заставляет вены вопить от боли, пульсировать от кипятка. Не верю, что вижу маму и смахиваю
со лба испарину, убеждая себя, что сплю, что сошел с ума.
– Прошу тебя, Мэтт. Остановись.
Мои глаза вновь находят ее угловатое лицо, ее тонкие, кривые губы, впалые щеки, и меня
вдруг прошибает электрический ток. Я смотрю на маму и становлюсь тем маленьким
мальчиком, который забивался в угол после ее смерти, который жил с мыслями о том, что жить
он больше не хочет. Который сожалел, что вообще родился.
– Мама...
Я поднимаюсь с кровати, тяну к ней руки, а она отступает в тень и горбится.
– Посмотри на себя.
– Что?
– Посмотри на себя, – повторяет она, поджав от обиды губы, – это не ты.
– Мам, конечно, это я. О чем ты? – Мой голос срывается, и я растерянно сглатываю.
Гляжу в темно-шоколадные глаза матери и вдруг вижу в них разочарование. Почему она так
на меня смотрит? Что я сделал? Я должен понять. Я должен исправиться. Беглым взглядом
изучаю комнату и брошенное на постели смятое одеяло, а потом смотрю на свои руки. На свои
окровавленные руки.
– Ты про это? – Спрашиваю я, вытянув вперед красные ладони. – Мам, так это можно
вытереть. Вот смотри.
Я начинаю судорожно тереть пальцы друг о дружку, но кровь не стирается. Тогда я с силой
вожу ладонями по штанам, и все равно ничего не выходит, кровь не исчезает. Что за черт. Она
должна испариться, я же тру изо всех сил. Почему не получается?
– Этого мало, – разбивает тишину ее низкий голос, и я вновь выпрямляюсь.
– Почему мало? Что еще нужно сделать? Может... может, это выбросить? – Я резким
движением вытаскиваю из-за спины браунинг и виновато округляю глаза. – Хочешь? Ведь я
смогу. Я выброшу, мам. Только не смотри на меня так. Хорошо?
Я побегаю к окну. Открываю створку и выкидываю пистолет в темноту ночи. Теперь мама
на меня не будет смотреть осуждающе. Ведь я исправился. Я ее послушал, выбросил оружие.
Поднимаю подбородок и открываю рот, чтобы сказать, что я – все тот же Мэтт, что я хороший
человек. Но затем я ощущаю холод металла, обжигающий кожу поясницы. Озадачено морщусь, тянусь пальцами к ремню джинс и достаю из-за спины выброшенный секунду назад браунинг.
Что за...
Гляжу на маму.
– Нет, – нервно мотыляю головой, – это не то, что ты думаешь, мам, я хороший.
– Ты совершаешь ошибку, – повторяет она с дрожащими от слез губами.
– Я хороший!
– Ты уже не тот человек, которого я знала.
– Нет, неправда, ты ошибаешься. Ошибаешься!
Я несусь к маме, я тяну к ней руки, а затем вдруг подрываюсь в постели и неуклюже
втягиваю ледяной воздух, сковывающий горло.
– Черт. – Голова вертится из стороны в сторону, но я ничего не вижу.
Стены падают, вытягиваются, переворачиваются, и мне становится так паршиво, что даже
дышать трудно. Придавливаю пальцами переносицу и, откинув одеяло, свешиваю на пол ноги, пытаясь привести себя в чувство. Всего лишь сон. Сон. Матери нет. Она умерла.
– Эй, ты чего? – Неожиданно меня спрашивает знакомый голос, и я медленно убираю от
лица руку. Хэйдан взволнованно глядит на меня, из-под очков у него торчат густые, уж слишком, брови. Он садится рядом, а я как можно безразличней бросаю.
– Все в порядке.
– Кошмар?
Хочу сказать «нет», но больно по-идиотски выгляжу. Поэтому лишь киваю и пялюсь на
книжный шкаф, рядом с которым пару минут назад стояла моя мама.
– Мне каждый день что-то снится, – признается Хэрри, – это наше подсознание.
– Общение с Эбигейл на тебя плохо влияет.
– Наоборот, очень даже хорошо.
Он усмехается, а у меня до сих пор дрожь бегает по спине. Идиотский сон.
– Слушай, ты можешь со мной говорить, ладно? – Брат толкает меня в плечо, а я ему в глаза
гляжу благодарно: я знаю, что Хэрри всегда рядом, но я не привык трепаться.
– Ладно.
– Что ж, поднимайся, соня. Впереди сложный день! – Хэйдан на выдохе вскакивает с
постели и ударяет ладонями по коленям. – Надеюсь, у нас все получится.
– Да уж. – Хриплю я, прикрыв глаза. – Я тоже надеюсь.
Потому что в случае неудачи именно мне придется корить себя всю жизнь: по какой-то
странной причине, именно я даю добро на все наши немыслимые выдумки. И именно я несу за
них ответственность.
– Слушай, я хотел извиниться за то... за то, что сорвался, – я вновь смотрю на брата, а он
стягивает с лица очки и грустно покачивает головой. – Если тебе интересно, я всегда на твоей
стороне. Серьезно. Я сказанул глупость, мол, тебе все равно...
– Забудь.
– Я идиот.
– Есть немного.
– Просто мне стало не по себе. Вы так просто с Джейсоном согласились на план Эби!
– Не говори чепухи, Хэрри. – На выдохе поднимаюсь с постели и скрещиваю руки. У
Хэйдана на губах проскальзывает виноватая улыбка, а я даже не могу притвориться, что у меня
все под контролем, что во мне не бушует страх и не пылает колючая неуверенность.
Или же могу?
– Никому не нравится то, что мы собираемся сделать, – твердым голосом отрезаю я, с
нажимом выделяя каждое слово. – Но у нас нет выхода. Ты ведь это понимаешь?
– Ты как всегда берешь на себя всю ответственность.
Я хмыкаю, прохожусь пальцами по волосам и вдруг решаю пошутить:
– Могу поделиться.
Лживые улыбки, лживое спокойствие. Я все-таки хорош в притворстве.
– Лучше бы ты со мной переживаниями поделился, гений.
– С чего ты вообще взял, что я переживаю? У меня все нормально.
– Ага, конечно.
– Сходи, проверь Эби. И ее папашу. Я надеюсь, он не убежит в самый неподходящий момент.
– Натягиваю теплый свитер и свожу брови. Да уж, будет крайне весело, если что-то пойдет не по
плану, как обычно с нами и случается. Но, на сей раз, у меня есть план Б.
Прохожусь ладонью по холодному металлу браунинга, что спрятан за спиной, и тихо
сглатываю. Меня не пугает груз, давящий на плечи, не пугает предстоящая встреча с Ари и ее
приспешниками. Меня ничего не пугает, кроме неизвестности.
После томительных рассуждений я пришел к выводу, что Эбигейл Роттер, в качестве
приманки – ужасная, но стоящая идея. Ариадна определенно попытается поймать Эби, а я
попытаюсь поймать Ариадну. План рациональный. Я не вижу в нем просчетов.
В полдень мы должны прибыть на восточную пристань Астерии. Нахождение рядом с
водоемом, как ни странно, напитает Эбигейл силой, ведь вода – ее стихия. Сомневаюсь, что мне
до конца понятен механизм подобного симбиоза. Ведь огонь никогда не придавал Ари мощи.
Или она никогда со мной этим не делилась. Но я не берусь спорить. Безумие и неадекватность
этого мира больше не удивляют меня. Если Эби так проще – я согласен.
Изначально планировалось, что круг будет состоять из Мэри-Линетт, меня, Хэйдана,
Джейсона и, собственно, самой Эбигейл. Но затем объявился вечно набитый дерьмом отец Эби,
Дюк Роттер, и заявил, что не отпустит дочь в одиночестве. Мне показалось, я увидел в его глазах, словах и прочей важной чепухе, проявление родительского духа. Или как это называется?
Поэтому я согласился. Но пришлось сменить фигуры. Естественно, я захотел, чтобы из круга
вышел Хэйдан, но я и двинуться в его сторону не успел, как он бросил, что врежет мне, если я
пикну. На удивление я ему поверил. Тогда Джейсон предложил убрать Мэри-Линетт, ведь у
Норин нет активной силы, и она оставалась без присмотра.
Предложил – это, конечно, мягко сказано.
Хэрри целый вечер уговаривал Мэри-Линетт остаться дома. Я никогда еще не видел, чтобы
эта женщина злилась, словно фурия, загнанная в угол. Обычно Мэри бросает шутки и ест
яблоки. Но вчера она сама на себя была не похожа. Собственно, Джейсон не промах, он знает, что нужно сказать, чтобы вразумить Монфор, и надавил на самое важное: охрану сестры. Мол,
никто не сможет присмотреть за Норин лучше, что сама Мэри-Линетт, и это переубедило
младшую Монфор в одночасье. Злиться она не перестала. Но хотя бы больше не сдавливала в
пальцах вещи до такой степени, что они превращались в искореженные и обезображенные куски
мусора.
Джейсон отвечает за воздух, Хэрри – за воду. Дюк Роттер – за землю. А я – за огонь.
Я сам вызвался. Просто сказал, что разберусь со спичками. А внутри, будто кретин, с
больными фантазиями, вообразил, что это как-то свяжет меня с рыжей бестией. Я идиот.
Мы приезжаем без четверти двенадцать, выбираемся из машины и смотрим на сосны и
плавающую в тумане пристань. Сегодня морозное утро, но мне не холодно. Я ощущаю в груди
неистовый пожар, и только хороший результат сможет его потушить.
– Слушай, Мэтт, можно вопрос, – шепчет Хэйдан, выросший рядом и кривит губы.
– Если я скажу «нет», ты все равно спросишь. Так что валяй.
– Я ни в коем случае не собираюсь нагнетать обстановку, но мы ехали, и я думал...
– Ближе к делу, Хэрри.
– Я думал, почему никто не попытался напасть на Монфор, когда они пропали почти на
полчаса? День назад. Это весьма странно, не находишь? Очень, очень странно.
– Что странного? – Повожу плечами и захлопываю дверь. – Зло тоже спит, братец.
– О, нет, зло не дремлет, гений. Уж на это я насмотрелся.
– И что ты хочешь сказать?
– Что затея наша выглядит довольно подозрительно. Почему никто не мешает нам?
– Еще не вечер.
– Мэтт, я серьезно.
– Я тоже. – Оборачиваюсь и пристально смотрю на брата. – Тебе не кажется, что для паники,
ты выбрал немного неудачный момент? Уже слегка поздновато поднимать шум.
– Лучше высказать свои предположения, чем потом мучиться, что молчал, – отрезает Хэрри
и нервно проходится тыльной стороной ладони по губам. – Поджилки трясутся.
– Так успокой их. Вот, взгляни. – Киваю в сторону Эби, которая храбро глядит перед собой и
примерно ждет отца, вылезающего из салона. – Ты должен быть смелым ради нее.
Хэйдан кивает, а я отворачиваюсь. Не время сейчас сомневаться и терять голову. Все наши
действия зависят от нашего настроя, от силы воли; страх уйдет, если ты посмотришь ему в глаза.
Так говорила Ари. И она взглянула в лицо собственным ужасам. Пора и нам с лихвой отхватить
кусок кислого пирога.
Я разминаю плечи. Сжимаю, разжимаю пальцы и с удивлением замечаю небольшой порез
на ладони, тянущийся от большого пальца к запястью. Порез тонкий и свежий. Мне впору
записывать, откуда появляются те или иные раны, потому что я начинаю забывать, где и когда я
напросился на неприятности.
– О, что за дрянь, – сетует Дюк Роттер, разглядывая грязь, налипшую на подошву его старых
ботинок. – Какого хрена мы приперлись в эту выгребную яму?
– Рядом озеро, – отвечает Эби.
– Похоже на протухшее болото.
– Это протухшее болото – одно из достопримечательностей Астерии, – парирует брат и
неуверенно улыбается, будто наивно ждет, что его слова произведут впечатление на этот мешок с
костями. Но, нет. Конечно, не производят. – Вам все равно.
– Да, мне наплевать.
Хэрри взмахивает рукой, вроде, он и не сомневался, а затем вздыхает. Очки у него на
переносице неуклюже скошены, и он поправляет их замерзшими пальцами, пытаясь никак не
выдавать своего испуга. Естественно, получается у него так себе.
Мы сходим с места, плетемся к пристани, над которой плавает туман, и слушаем, как Дюк
Роттер жалуется на вонь, на мороз, на треклятую язву в желудке. И я уже собираюсь
притормозить, чтобы развернуться и со всей силы вмазать ему по болтливой морде, но, на долю
секунды, меня опережает Джейсон. Он врезается ногами в землю, подается назад и с
раздражением хватается за выцветший воротник куртки Роттера.
– Еще один звук, и я перегрызу тебе горло. – Дюк сердито раскрывает рот, собираясь
ответить, но Джейсон грубо встряхивает его за плечи и придвигается ближе. – Я не шучу.
– Он не шутит, – для пущего эффекта добавляет Хэрри, покачав головой.
– Да понял я, – рявкает Дюк, отшвырнув руки Джейсон от себя. – Понял.
Эбигейл грустно морщится, опустив взгляд себе под ноги, а я почему-то спешу стать к ней
поближе, чтобы увести подальше от отца и его гниющей туши. Эби одета в жилетку, розовый
свитер толстой вязки и смешные резиновые сапоги. Эби – девочка противоречие. Девочка с
глазами эльфа и волей тигрицы. Мне кажется, что она станет сильной ведьмой.
– Ты как? – Спрашиваю я, прочистив горло. Общаться я не привык, но нужно что-то сказать,
чтобы Эби перестала сверлить опечаленным взглядом сухую листву под ногами.
– Все нормально, – поднимая голову, шепчет она, – правда, все отлично.
– Боишься?
– Немного.
– Ты не бойся.
– Потому что вы рядом? – Она моргает ангельскими глазами, а я чувствую, как грудь у меня
наполняется пожаром. Пожалуй, в этот момент я осознаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть это маленькое существо домой.
– Да. – Серьезно киваю. – Потому что я рядом.
Эбигейл смущенно улыбается, а потом кивает, заправляя за уши светлые волосы.
Что ж, мы на месте. Хэрри выходит на пристань, Дюк Роттер прячется за сосной. Я и
Джейсон стоим возле Эбигейл, осматривая завывающий лес, шатающиеся кроны деревьев, и
молчим, прорабатывая в голове план снова и снова. Снова и снова.
– Если что-то пойдет не так, беги. Ясно? – Наставляю я, пока Джейсон разговаривает по
телефону с Норин. Он отходит на пару шагов в сторону, а я присаживаюсь на корточки и
непроизвольно прохожусь ладонями по дрожащим плечам Эбигейл. – Ты поняла?
– Да, Мэттью, я вас услышала. Но все будет в порядке. Я же видела.
– Конечно. Будет. Но...
– Идите, – смеется она, толкнув меня в плечо, – вы должны спрятаться за той рощей.
– Верно, – на выдохе поднимаюсь с колен и сглатываю горькую желчь, обжигающую глотку.
– Я буду совсем близко. В случае чего, ринусь к тебе.
Эбигейл благоразумно кивает, поджав губы, и смело расправляет плечи.
– Норин приготовила зелье, – сообщает Джейсон, спрятав телефон, – пора начинать.
Отлично. Все идет по плану, все идет так, как мы задумали. Я смотрю на часы: почти
двенадцать, и серьезно свожу брови. За спиной у меня притаились стрелы, поясницу жжет
ледяной металл браунинга шерифа Пэмроу. Я справлюсь, я верну Ари домой.
– Удачи. – Небрежно улыбнувшись, отрезает Джейсон и прокатывается широченной ладонью
по макушке Эбигейл. Девочка шмыгает носом, отходит в центр поляны. И теперь спокойный
взгляд оборотня падает на меня. – Тебе тоже.
Мы расходимся, делая вид, что все в порядке, что все под контролем, что я не боюсь, а
Джейсон не переживает. Мы живем во лжи, которая позволяет нам дышать. Это именно та ложь
во благо, которую не любят и оскорбляют. Но ложь бывает полезной. И дело даже не во лжи
окружающим. Тут дело во лжи самому себе . Быть храбрым трудно, когда у тебя трясутся
поджилки, ты осознаешь риск, понимаешь, что шансов мало, а врагов так много. Тогда ты и
начинаешь врать сам себе, чтобы не тряслись руки, когда пальцы хватаются за лук, чтобы перед
глазами не стояла пелена, когда ты целишься в сердце противника. Это и есть ложь во благо.
Ложь, которую я готов принять, и с которой я готов жить.
Я становлюсь за густыми, высокими кустами и достаю из кармана спички.
План довольно опасный. Эбигейл впитывает способности ведьм только тогда, когда они
находятся рядом. Очень жаль, что она не может накапливать их в себе, как копилка. У нас было
бы на миллион проблем меньше, а сейчас я должен притаиться за кустами, будто трус, и ждать,
когда Ариадна подойдет достаточно близко, чтобы Эби смогла сравняться с ней по силе.
Надеюсь, отвар Норин Монфор сработает, и мы хотя бы избавимся от Меган.
Более того, внутри меня таится надежда. Вера в то, что Ариадна никогда ребенку не
причинит зла. Она ведь хорошая. Всегда была хорошей. В ней должны сработать чувства, в
голове у нее должно что-то щелкнуть. Самоотверженная, отчаянная, смелая – вот та Ари,
которую я знаю, которую я так хочу вернуть. Она поможет мне избавиться от пустоты в ее груди, ведь, ничто так не характеризует Ариадну, как безумное желание жить и защищать своих
близких. Такое не исчезает бесследно, не испаряется просто так.
Мы ждем минут пять. Хэйдан поглядывает на меня, ссутулившись возле деревянных балок
пристани, а я поглядываю на него, ожидая, когда же враги клюнут на наживку, но, в то же время, надеясь, что этот момент вообще никогда не наступит.
Пять минут – звучит мало, но для меня эти пять минут показались целой вечностью.
Неожиданно поднимается сильный ветер. Эбигейл сжимает в кулаки пальцы, и я тут же
подаюсь вперед, устремив взгляд в глубину леса. Куда она смотрит? Что она увидела?
Бронзовые волосы Ариадны сверкают в утреннем свете и переливаются медью. Она не
спешит, проходя мимо шершавых стволов сосен, не торопится, переступая через листья и
изогнутые корни. Она медленно приближается, и вместе с ней к нам приближается мрак. Он
тянется за Ариадной, будто фата невесты. Тащится по земле, заставляя растения гнить, а деревья
хрустеть и трещать от боли. Ари должна внушать страх. Должна внушать ужас.
А я лишь вижу проблему, которую надо разрешить.
– Малышка, – шипящим голосом протягивает Ариадна и наклоняет голову в бок. Она не
просто смотрит на Эбигейл. Она пожирает ее пустым, безразличным взглядом, который
впивается в жертву ядовитой хваткой, впивается и не выпускает на свободу. – Здравствуй.
Я нервно сглатываю, приготовив спички.
– Иди сюда, – шепчет Ари, протянув вперед бледную руку, – я не причиню тебе боль.
Ее худые пальцы играют с воздухом, и ветер поднимается еще более свирепый. Небо
темнеет, окунувшись в темно-бардовые тучи, а озеро оживает, резво качаясь из стороны в
сторону, словно капризное дитя. Природа оживает в руках опытного мастера, и Ариадна с
невероятным удовольствием подчиняет себе то, что по праву принадлежит ей.
Власть над людьми, власть над стихиями. Власть над Смертью.
Эби молчит, и она молодец: нет смысла разглагольствовать с тем, кто пришел, чтобы лишить
тебя жизни. Только в кино перед сражением впихивают прелюдию, после которой обычно и
страдают те, кто больше всего болтает. И я киваю сам себе, как идиот. Все у нас получится, Эбигейл умная, она сумеет перехитрить Ариадну. Но лишь одно мне неясно. Я параноик, без
сомнения. Но почему Ари пытается заманить Эби? Почему не действует?
Взмах ее руки убьет всех нас, один взмах, и конец. Почему она позволяет нам играть по
нашим правилам? Мы не кретины, мы понимали, что идем почти на самоубийство, но с таким
сопротивлением, нам нечего бояться. Неужели Ариадна специально медлит?
– Ну же, – шепчет она, подстегивая Эби, подначивая ее, – ну же!
– Centuplum in caveam! – Восклицает Эбигейл, вытянув вперед руку, и прокатывается по
ладони острым лезвием. Кровь вспыхивает багровым букетом, заливает пальцы. Ари на Эби
глядит с нескрываемым интересом, покачивается назад, а затем прищуривается.
Не знаю, дошло до нее, наконец, что это ловушка или нет, но отступать некуда; мы с
Хэйданом выбегаем из засады и падаем на колени позади Эбигейл. То же делают и Дюк с
Джейсоном, только они усаживаются за спиной Ариадны, таким образом, создавая вокруг двух
ведьм неровный круг. Сначала засохшие листья с пальцев сдувает Джейсон. Затем на землю
громоздкими каплями падает вода с пальцев Хэрри. Я резко прохожусь спичкой по маленькому
коробку, огонь вспыхивает перед моими глазами, и я бросаю его к ногам Ари, не решаясь
поднять взгляд, не решаясь посмотреть ей в лицо. И, наступает очередь Дюка. Что-то во мне
скручивается от плохого предчувствия. Однако Роттер послушно сгребает в ладонях землю и
сжимает ее изо всех сил, едва слышно прошептав: centuplum in caveam.
Слышится хлопок. Эбигейл стремительно покидает круг, падает в руки отца, а мы не можем
пошевелиться, наблюдая за тем, как из-под земли выкатывается блестящая волна, в конечном
итоге, превратившаяся в прозрачный купол. Он замыкается над головой Ари, и уже в следующее
мгновение рыжеволосая бестия сгибается от сильной судороги.
– Получилось, – хриплю я, наблюдая за тем, как Ариадна впивается ногтями в горло.
Получилось. Мы сделали это, мы поймали ее.
Она задыхается, а ребра почему-то дерет у меня. Встаю и порывисто отворачиваюсь. Не
могу смотреть на то, как Ари мучается. Сквозь стеклянное поле прорывается ее крик, и у меня
сводит легкие. Я стискиваю зубы, я сжимаю пальцы и упрямо гляжу на деревья, не в силах
наблюдать за ее покрасневшим от судорог лицом.
– Я видела это, – шепчет Эбигейл, оказавшись рядом, – видела именно этот момент.
– Значит, все идет по плану, – холодно бросаю я. Мы победили, Ари в ловушке, но не ощущаю
я облегчения и не выдыхаю со спокойной душой. Я все-таки кидаю косой взгляд на Ариадну и
замечаю, как она порывается к границе круга, раздирая пальцами кожу шеи.
– Помоги, – хрипит она, заглядывая мне в глаза, и я тут же отворачиваюсь. Я не могу
позволить ей контролировать мои поступки. Принуждение не сработает. – Мэтт, Мэтт.
Мое имя выстреливает с ее губ и вонзается в меня острыми стрелами. Я плетусь вон от
клетки, прохожусь ладонями по вспотевшему лицу и шумно выдыхаю.
Сейчас ей станет хуже. Но затем Ариадна просто уснет. Просто потеряет сознание, и мы
отнесем ее домой, где она сможет прийти в себя, а Эби запретит ей использовать дар.
Хороший план, хороший, вот только мне все равно не по себе от голоса Ари. Он, как будто,
звенит в моей голове, и виски вспыхивают от боли.
– Ты как? – Спрашивает Хэйдан, сжав в пальцах мое плечо. – Не волнуйся. Так надо.
– Да. Надо.
– Она поправится.
– Знаю.
Хэрри собирается сказать что-то еще в своем духе: доброе и успокаивающее. Он еще ближе
подходит ко мне, приоткрывает рот, а затем затихает. Все мы затихаем, потому что, звучащее в
воздухе тяжелое, срывающееся дыхание Ариадны, неожиданно преображается в гортанный,
звонкий смех, от которого кровь леденеет в жилах.
Я медленно оборачиваюсь и растерянно прищуриваюсь, увидев, как Ари растягивает губы в
кривой ухмылке. Она смеется, дергаясь всем телом. А взгляд у нее испепеляющий, ядовитый, и я
вдруг чувствую дикое головокружение, которое заставляет ноги размякнуть под неизвестной
тяжестью. Меня качает, деревья видятся мне странной формы, кривые и с растопыренными,
костлявыми пальцами вместо веток. Ничего не понимаю. Черт подери, я едва не валюсь без сил.
Делаю несколько пьяных шагов в сторону и понимаю, что в таком же состоянии сейчас
прибывают все, кто находится возле пристани. Все, кроме Ариадны.
– Идиоты, – слышится мне ее голос; смазанное лицо Ари Монфор оказывается прямо передо
мной, и я отшатываюсь, едва не рухнув на землю. – На что вы рассчитывали?
Как она вырвалась из круга, как переступила преграду? Я вытягиваю руку и рычу:
– Стой, не подходи.
– Мой милый Мэтт, тебе страшно?
Она кружит вокруг меня, будто акула, а я вижу лишь ее улыбку и малахитовые глаза, которые
испепеляют кожу, раздирают на части. Я раскачиваюсь на ногах, стараясь глядеть на объект,
способный причинить мне вред. Но этот объект – Ари. Этот объект – человек, к которому я
испытываю нечто такое, что разливается кипятком в груди.
– Что ты делаешь.
– Ничего. Я ничего не делаю.
– Тогда что происходит? Что... – Запинаюсь и хватаюсь пальцами за воздух, наивно и глупо
полагая, что воздух действительно протянет мне руку и поможет устоять на ногах.
– Столько поблажек, Мэтт, зачем?
– Не понимаю.
– Глупо искать выход, когда враг читает мысли, – едва не врезавшись в меня, рявкает
Ариадна и скалит зубы. – Глупо сопротивляться, когда враг контролирует поступки. Вы и
подумать не могли, что действуете по плану, который придумала я. Вы верили. Боже, вы, правда, верили, что придумали нечто гениальное? Невероятно. Ну, посмотри на меня! – Ее прыткие
пальцы впиваются в мой подбородок. – Считаешь, идиотка Норин могла ходить по Астерии
полчаса без последствий? Считаешь, ваш слюнтяй Хэрри и святая Мэри могли спокойно пойти в
парк и взять образец крови фон Страттен? Не бывает таких совпадений.
– Что ты сделала?
Перед глазами мельтешат черные точки, но я отчетливо вижу лицо Ариадны. Я вижу
морщинки у ее губ, вижу золотистые крапинки в ее изумрудных глазах.
– Моя дорогая тетушка добавила в зелье не кровь Меган фон Страттен, – взяв меня за руку,
шепчет Ари и неожиданно прикасается губами к тонкому порезу на ладони, – Норин добавила
вашу кровь, каждого, а вы забыли, потому что я умею заставлять людей думать о том, о чем я
хочу, чтобы они думали. Я умею стирать память о том, как она прокатывалась ножом по руке
каждого из вас. Я умею стирать память о том, как вы садились напротив и, словно на исповеди,
рассказывали обо всех своих планах.
Внутри у меня холодеет от злости, но не успеваю я сказать и слова, как вдруг Ари со всей
силы сдавливает в пальцах мою ладонь и одним легким движением отталкивает меня от себя на
почтительное расстояние. Я врезаюсь спиной в ствол сосны и валюсь в ковер из иссушенных
иголок, зажмурившись от колючей боли.
– Я умею добиваться того, чего хочу, Мэтт, – взрывается в воздухе ее звонкий голос, и я
приоткрываю глаза в полной уверенности, что все пропало. Что это конец.
Наконец, перед глазами встает четкая картинка, и я вижу Джейсона, которого жестко за
горло удерживает Меган фон Страттен. Я вижу Хэрри, который прикрывает телом Эби.
Я вижу все, и во мне вспыхивает такая дикая ярость, что я мгновенно встаю на ноги.
– Как тебе удалось? – Рычу я не своим голосом. – Ты задыхалась, ты была в круге!
– Ты думал, что я задыхаюсь, дорогой... – Мелодично пропевает Ариадна. – Ты видел то, что
показала тебе моя подруга – Меган. На самом деле, ничего этого не было.
– Как... но...
Я примерзаю к месту и оторопело застываю. Нас провели, как идиотов. Ловушка для
Ариадны оказалась ловушкой для нас. Почему я сразу не понял, что невозможно так легко
справиться с тем, что внушает ужас целым поколениям? Почему я повелся?
Я смотрю на Хэйдана, а он закрывает телом Эбигейл, пусть и понимает, что толку от его
защиты никакого не будет. Но в этом весь Хэрри. Бороться тогда, когда нет смысла.
Я встречаюсь с Ари взглядом, мы стоим без движения несколько долгих безмолвных секунд.
А затем я слышу, как внутри у меня что-то взрывается. Я больше не вижу Ари... Я не вижу ее.
Покачиваю головой, а девушка сходит с места в сторону Эбигейл.
– Нет, – срывается шепот с моих губ, и я подаюсь вперед, – нет, остановись, не надо.
Взмах руки, и я вновь взмываю над желтым ковром из листьев и валюсь вниз.
– Одумайся, – восклицает Хэйдан, пряча Эби за спиной. Девочка собирается выйти к
Ариадне, выйти вперед, сражаться, но он не позволяет ей. Он знает, что она проиграет.
– Прочь с дороги.
Ледяной, пустой голос срывается с губ незнакомки, и Хэйдан стремительно отлетает в
сторону, испустив громкий вопль. Он валится на землю около пристани, я, пошатываясь, вновь
поднимаюсь на ноги и хватаюсь ладонями за виски. Что делать. Что делать.
– Тише, малышка, не вздумай сопротивляться, – приказывает Ари, оказавшись прямо перед
Эбигейл, и растягивает губы в ядовитой ухмылке, – хорошая девочка, умница.
– Не прикасайся к ней! – Неожиданно взрывается Дюк Роттер и несется на Ариадну со
спины. Невероятно глупое решение. Она поднимает руку, он резко замирает, словно на его пути
появилась преграда, и распахивает от ужаса серые глаза.
Ари взмахивает рыжими волосами и вновь смотрит на Эбигейл.
– Ты знаешь, милая, кто виноват в том, что ты сейчас здесь? – Ари прокатывается по мокрой
щеке Эби бледными пальцами и снисходительно улыбается, наблюдая за тем, как слезы
сверкают в тусклом свете. – Твой отец. Именно он избавился от надписей на пороге и впустил
меня в дом. Мне не пришлось долго его уговаривать. Он редкая сволочь.
– Неправда, – всхлипывая, бросает Эби, на что Ариадна покачивает головой.
– Правда, дорогая. Но не волнуйся, он и сам понимает, что был плохим папочкой. Он хотел
набрать побольше воздуха в легкие, спуститься к озеру и погрузиться на дно, считая до трехсот
семидесяти пяти. Кажется, столько денег ему пообещали за твою работу.
Невероятно, но Дюк Роттер неожиданно сходит с места и послушно плетется к тихой глади
озера. Ветер давно не свирепствует, тучи рассеялись. И этот мужчина, провожаемый
солнечными лучами, бредет к воде, заходит по пояс, а потом и вовсе исчезает из вида.
Я проглатываю все слова, все мысли, все доводы. Как это возможно? Что он... Нет. Я не
верю. Что произошло? Ариадна заставила его покончить с собой! При этом она даже на него не
посмотрела! Не было зрительного контакта, не было слов с нажимом. Это больше не та девочка, которая заставляла меня вернуться в кинотеатр без моего согласия! Это тот человек, та ведьма, которая способна заставить вас не только хотеть смерти, но и умереть.
– Нет, папа! – Срывается крик с губ Эби, и она дергается, крепко зажмурившись.
По ее лицу градом катятся слезы, а Ари заботливо их вытирает кончиками пальцев.
– Ничего страшного, он послужит важной цели, милая. В отличие от тебя. Ты просто
оказалась там, где не должна была оказаться. Мне очень жаль.
Нет. Нет. Джейсон рвется вперед, а Меган прикасается губами к его щеке и рычит:
– Тише, песик.
Глаза Хэйдана становятся огромными от испуга, и он плетется к нам, и вопит что-то, а я... Я
делаю единственное, на что способен. Я резко стягиваю со спины лук и натягиваю, не колеблясь, не сомневаясь, тетиву, наставив стрелу на поражение.
– Остановись! – Бесстрастно бросаю я, часто дыша, и наблюдаю за тем, как Ариадна, обернувшись, удивленно вскидывает брови. – Отпусти Эбигейл.
Ари встает, выпрямляет спину и хмурит лоб, изучая меня черными глазами.
– Что?
– Я сказал, отпусти Эбигейл.
– Или что ты сделаешь?
– Или я...
– Выстрелишь?
– Да. – Сглатываю и стискиваю зубы. – Клянусь богом, Ари, я сделаю это.
Я должен стрелять прямо сейчас, пока она думает, пока она удивлена, потому что ей хватит
миллисекунды, чтобы вырвать оружие из моих пальцев. И я понимаю это, и я знаю, что я должен
сделать. Но я не могу. Не могу.
Она медленно подходит ближе, а я прожигаю ее решительным взглядом, в котором от
смелости и бесстрашия остались только скудные отголоски; я обязан это сделать, иначе
погибнет Эбигейл, иначе погибнут невинные люди. Но что-то не позволяет мне выпустить из
пальцев тетиву, не позволяет навредить этой рыжеволосой девушке.
Один миг. Я втягиваю воздух, стискиваю зубы, и Ариадна взмахивает рукой. Стрела
возносится в небо, спортивный лук ломается на части. Я пораженно отшатываюсь назад, а Ари
не перестает идти ко мне, крадясь, словно хищник.
– Хватит играть с ним, – неожиданно протягивает фон Страттен, – прикончи его!
– Закрой свой рот, – рявкает Ариадна, испепелив ведьму ядовитым взглядом. Меган с
недовольством поджимает губы, а Монфор вновь смотрит на меня, криво ухмыляясь. – Ты так