Текст книги "Космический стажер (из дневников Ивана Марсова)"

Автор книги: Эрнст Малышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Малышев Эрнст
Космический стажер (из дневников Ивана Марсова)

Эрнст Малышев

Космический стажер

(из дневников Ивана Марсова)

Глава 1

Шел 2051 год. На последнем курсе Высшей Международной Школы астронавигаторов я получил назначение на стажировку на корабль "Поиск". Это был межпланетный корабль совершенно нового типа, открывающий серию звездных кораблей будущего. Хотя до скорости света ему было несколько далековато – модель делала всего 12000 километров в секунду – двигатель академика Коршунова предполагал, по расчетам профессора Джона Лонгли, увеличить ее по крайней мере раз в десять. Принцип действия ВРК-5 – последнего поколения водородно-реактивного двигателя академика – основан на использовании энергии космического пространства. Это была гигантская, диаметром шестьдесят два метра, конусообразная "ловушка". "Ловушка" захватывала из межзвездной среды молекулы водорода, а лучистая энергия космоса превращала его в активное топливо. В конечном итоге предполагалось довести скорость корабля до 125000 километров в секунду. Ракета с помощью двигателя ВК-1 вначале двигалась со скоростью 20,5 км/секунду, затем включался ВРК-5, и она разгонялась до околосветовых скоростей. Экипаж "Поиска" состоял из шести человек, Командир – известный астропилот Николай Литвинов, русоголовый крепыш, со светлыми, чуть седыми усами. Литвинов облетел все планеты Солнечной системы, был даже на Плутоне. Он считался опытным космическим "волком", не зря ему доверили возглавить испытательный полет на корабле такого класса. Вторым пилотом был назначен Джеймс Болдерс, несколько лет назад открывший 16-ю луну и 12-е и 13-е кольца Урана. Веселый и жизнерадостный астроштурман Жерар Бандой вместе с вашим покорным слугой, стажером Иваном Марсовым, представляли группу наиболее молодых астронавтов. Врачом экипажа была весьма привлекательная, небольшого роста, хрупкая женщина – Инита Кобацу, родившаяся в одном из марсианских поселений. И наконец, сам "Старик" – выдающийся астробиоботаник Свен Менсон. В нашу задачу входило обследование нескольких "лун" планет Солнечной Системы, которые представляли интерес для ученых своим своеобразием и загадочностью. Еще при первых посещениях Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна и Плутона астронавты обратили внимание на ряд аномальных явлений и событий, происходящих с ними на этих планетах. Марс и Венеру можно было считать достаточно изученными – на той и другой планете уже несколько лет функционировали постоянные поселения. Изобретенный Тимом Вадалио сверхпрочный и прозрачный полимер "Тивал" дал возможность под изготовленными из него куполами размещать целые городки ученых и исследователей. Причем каждый из них мог функционировать совершенно автономно, так как полностью обеспечивал свою жизнедеятельность и самообеспечение. По существу каждое из таких поселений представляло собой Землю в миниатюре, на которой были и свои географические зоны: тропики, пустыни, миниатюрные горы и даже свое мини-море. Помимо научно-исследовательской деятельности поселенцы обеспечивали себя всем необходимым, возделывая на гидропонических полях и выращивая в карликовых садах и огородах необходимые злаковые культуры, овощи и плоды. Единственное, что несколько омрачало их существование, это необходимость быть вегетарианцами. Правда, в плодах "дерева".Сумато Окояко имелись все необходимые вещества и белки, с успехом заменяющие мясо. Следует отметить, что программа полета "Поиска" носила, в основном, испытательный характер: проверка на всех режимах работы нового двигателя, определение максимально возможной скорости полета на отдельных участках пути, торможение и разгон двигателя при подлетах к малым небесным телам и ряд других показателей, необходимых при полетах за пределами околосолнечного пространства. Исходя из этого, у нас оставалось немного времени на серьезное обследование малых планет, встреча с которыми нам предстояла. Вычерченный на экранах компьютеров маршрут корабля представлял собой замысловатые зигзаги в пределах Солнечной системы. "Но наше дело – телячье", – любил поговаривать мой наставник – профессор Струев, поэтому мне, стажеру, даже мысль не приходила в голову высказать свое отношение к этой, на мой взгляд, не совсем логичной программе полета. От лун Юпитера наш путь лежал к Нептуну и его спутнику Тритону. Затем мы должны возвратиться к лунам Сатурна – Энцеладу, Титану и так далее... На корабле как-то сразу установилась удивительная атмосфера дружелюбия и согласия. Размеры "Поиска" и искусственная сила тяготения давали возможность астронавтам вести спокойный и размеренный образ жизни. По существу наш корабль мог в автономном режиме находиться в Космосе практически без ограничения срока. На "Поиске" существовали такие же комфортабельные условия, как и на любом из поселений Марса или Венеры. Астронавты не нуждались ни в запасах продовольствия, ни в питье, ни в горючем. Опыт, проведенный в конце прошлого века с созданием мини-планеты, настолько удался, что его стали применять не только при организации поселений на других планетах, но и при конструкции космических кораблей. Таким образом, на "Поиске" можно было и "позагорать" под искусственным тропическим солнцем, и "поплескаться" в водах "океана", и побегать по лужам под "дождем"... Правда, много времени занимали заботы о "хлебе насущном". Каждый из нас добрую половину свободного времени проводил в "садах и огородах". Мы любили собираться в кают-компании, смотреть эфвифильмы с полным эффектом присутствия и слушать рассказы наших космических "волков": командира экипажа Литвинова, второго пилота Джеймса Болдерса и "Старика" астробиоботаника Свена Менсона. Эти правдивые истории больше всего западали в душу нам, молодым астронавтам, передавая те частицы жизненного опыта, которые не объяснишь и не расскажешь никакими видеосюжетами и эфвифильмами. Особенно мне запомнился один разговор. Речь зашла о происхождении человечества. Из шести членов экипажа трое настаивали на теории Дарвина, остальные – на происхождении людей от одной "Праматери". Споры об этом между учеными ведутся с конца прошлого века, но никому из них пока не удалось убедить противную сторону в своей правоте. Меня, как и любого другого представителя молодого поколения, воспитывали в уважении к теории Дарвина, то есть в происхождении человека от обезьяны, хотя до сих пор не найдены останки существа, который бы занял свое "устойчивое" место между человекообразной обезьяной и "гомо сапиенсом". Астробиоботаник Свен Менсон и очаровательная врачевательница нашего здоровья и губительница сердец Инита Кабацу настаивали на происхождении человечества от единой генетической "Евы". Учитывая, что раньше я не особенно увлекался биологией, так как моими любимыми предметами со школьной скамьи были точные науки, меня очень заинтересовала точка зрения Менсона и Иниты. Например, они утверждали, что в каждом человеке, рожденном на Земле, находятся гены общей "Праматери", одной-единственной женщины, жившей около двухсот тысяч лет тому назад. Все люди независимо от цвета кожи и принадлежности к той или иной расе составляют единую общность. Таким образом, созданный в прошлом году Единый Союз Наций имеет к тому же и биологическую основу. Чтобы обнаружить "Еву", ученым пришлось пройти довольно сложный путь. В одной из лабораторий для анализа были собраны плаценты младенцев от матерей всех континентов планеты, в том числе и аборигенок Австралии и Новой Гвинеи. Измельченные ткани плаценты пропустили через центрифуги, один за другим проделав с ними ряд экспериментов, отчего в конечном итоге получили прозрачную жидкость, содержащую чистую ДНК, которая образовалась из клеточных частиц, называемых митохондриями. Именно митохондрии и производят почти всю энергию, поддерживающую жизнь клеток. Эта так называемая митохондриальная ДНК, сохраняющая "метрическую запись", которая не нарушается последующими поколениями, и доказала общность всех людей Земли. Все последующие пробы, взятые у ДНК других младенцев, вплоть до настоящего времени лишь подтверждали эту теорию. Различия между ними были столь незначительными, что их не стоило принимать во внимание. Было доказано, что, к примеру, черный цвет кожи африканцев всего лишь адаптация к жаркому климату, а белый европейцев – приспособление для поглощения ультрафиолетовых лучей. И вообще оказалось, что на изменение цвета кожи требуется всего лишь несколько тысяч лет. Тут мне невольно вспомнилась прочитанная в детстве статья в каком-то журнале, где утверждалось, что уроженцы Кавказа грузины происходят от одного из негритянских племен, переселившихся на берега Черного моря несколько тысячелетий назад и изменивших черный цвет кожи на смуглый. Короче говоря, как бы там ни было, но ученые-генетики, а вместе с ними Менсон и Инита убедили меня, что, несмотря ни на что, источником всей митохондриальной ДНК на Земле была одна-единственная женщина. Учитывая полученные в начале нашего века четкие и ясные доказательства пребывания около 200 тысяч лет назад в Азии и Юго-Восточном Китае космических пришельцев, можно предположить, что какая-то сверхцивилизация заложила на Земле свои митохондриальные гены, а скорее всего кто-то из них, по каким-либо причинам был вынужден остаться на нашей планете. Во всяком случае имеются, пусть косвенные, но доказательства, что с кем бы ни сталкивались потомки этой "Праматери", будь это неандертальцы, питекантропы или кроманьонцы, всегда выживали только их митохондриальные ДНК. – Недавно найдены подтверждения, – закончила этот так называемый "ученый" спор наш милый доктор Инита, – того, что после прихода потомков "Евы" все митохондриальные гены неандертальцев исчезли. Видимо, эмигранты настолько отличались от "примитивных" местных аборигенов, что скрещивание между ними просто-напросто исключалось. Что произошло дальше? Можно только догадываться... Часть потомков-инопланетян, вытеснив земных аборигенов, постепенно утратила свои возможности и деградировала, приспособившись к первобытным условиям жизни. Другая часть сумела кое-что сохранить... Об этом свидетельствуют многочисленные следы существования на Земле развитых цивилизаций, найденные археологами при раскопках. Сигнал общего сбора прервал нашу дискуссию по этому поводу. Автоматический пилот-робот сообщил, что "Поиск" приближается к первому пункту своего маршрута. По сигналу общего сбора каждый из астронавтов должен был занять свое, строго определенное место. Мне, как стажеру, разрешалось быть в пункте управления кораблем, куда я и поспешил вместе с командиром, вторым пилотом и астроштурманом. Ближайшей целью нашей программы было исследование экзотической луны Юпитера – Ио, что касается остальных трех его спутников, то они особого интереса не вызывали.

Глава 2

Зловещий призрак Ио

На обзорном экране показался красно-оранжевый шар, по своим размерам и массе напоминавший Луну, но оказавшийся значительно загадочнее и своеобразнее, чем наша ближайшая соседка. Еще с незапамятных времен автоматические спутники и роботы обнаружили на поверхности Ио громадное количество серы. Дело в том, что сера, тем более в чистом виде, далеко не самый распространенный элемент в Солнечной системе. На всех планетах ее обнаружено довольно мало, в том числе на Земле и на Луне. Откуда эта аномалия? Как раз нам и предстояло выяснить природу образования столь гигантского количества серы на спутнике Юпитера. Я был самым молодым членом экипажа и всегда рвался в бой первым. Командир не мог устоять перед моей настойчивостью. И вот благодаря, как мне казалось, моим неотразимым доводам, я оказался в первом спускаемом на поверхность Ио модуле. (Потом случайно выяснилось, что это входило в программу моей стажировки. Меня просто-напросто готовили к первому межзвездному рейсу на ближайшую систему Альфа-Центавра). Вместе со мной в модуле находился "Старик", которому не терпелось проверить кое-какие свои предположения. Пока "Поиск" находился на высокой орбите вокруг Ио, мы, опускаясь по просчитанной компьютером баллистической траектории, дошли до высоты 600 километров и были потрясены и поражены открывшейся перед нами картиной. Под нами буквально бесновались разъяренные действующие вулканы. Из их огнедышащих жерл выбрасывались с огромной скоростью громадные столбы газа и частично лавы. Вся поверхность Ио была буквально покрыта черно-стальными серными холмами. На десятки, сотни километров простирались кипящие серные моря и озера. Вырывающиеся из недр языки пламени освещали все тусклым, блеклым светом. Приборы показывали у самой поверхности температуру 124°К. – Какова штучка? – сказал чем-то довольный Менсон.– Видишь, как высказывает свое неудовольствие. Но мы все равно узнаем, откуда здесь появилось столько серы. – Для этого и прибыли, – мрачно добавил я, поглядывая, как отдельные выбросы пытаются дотянуться до модуля. – Вот только не вижу, где мы сможем приземлиться, вернее, прииониться? – Ничего, сейчас что-нибудь придумаем, – продолжал "Старик", направляя модуль к кипящему черному лавовому озеру, поверхность которого пузырилась и бушевала. Я взглянул на прибор. Температура – 385°К. – Не жарковато ли тут? – вежливо осведомился я у "Старика". – Ничего, в самый раз, только тут и можно все выяснить! Именно здесь, в самой горячей точке, ракета и скользнула к обрывистому, покрытому лавой застывшей серы, мрачноватому "холмику" высотой, пожалуй, с половину Эльбруса. К моему удивлению, мы не провалились, а модуль, аккуратно встав на все свои мощные опоры, плавно совершил посадку на Ио. "Все-таки "Старик" – мастер", – подумал я и, ничего не сказав, стал готовиться к выходу на поверхность. – Ты куда это собрался? – возмутился Менсон. – Как куда? Прогуляться к этой слегка возбужденной крошке, – невозмутимо ответил я, указывая на беснующиеся черные пузыри громадного озера. – Ас юмором у тебя неплохо. Пожалуй, придется взять тебя и на Титан, сказал Менсон, зная мою давнюю мечту побывать на спутнике Плутона. Однако придется вам несколько повременить, молодой человек, и предоставить возможность мне первому выйти на поверхность Ио. Как ни говори, а все-таки она когда-то была темой моей диссертации. Да и потом не мешало бы вспомнить про мой возраст. – Пожалуйста, – сердито буркнул я, освобождая Менсону место у шлюзовой камеры. – Ладно, – сказал он, взглянув на недовольное выражение моего лица, пойдем вместе. Когда мы выбрались из модуля, то оказалось, что застывшая кора серы спокойно выдерживает нас обоих, одетых в тяжелые неуклюжие теплостойкие скафандры, выполненные из вольфрамо-ванадиевого сплава. Долго мы стояли, всматриваясь в безумствующие волны серного "моря". Наконец "Старик", покачивая двурогой антенной, приблизил сделанный из тугоплавкого полимера свой прозрачный шлем к моему, и я услышал в радиотелефоне его голос: – Знаешь, Иван, я сейчас испытываю такое необычное волнение! Сера в чистом виде! Это ведь чудо в Солнечной системе!.. Серное кипящее море! Ты видишь, как оно дышит, как движется, будто в нем сидит бесчисленное множество живых существ. Создается впечатле... и в этот момент, голос его странно оборвался. Я, до этого внимательно рассматривавший концы своих тяжелых металлических с изолированными подошвами ботинок, поднял голову и замер от удивления... Ближайшая к берегу часть озера вдруг стала вспучиваться и из его глубины, горбатясь, поднималась остистая спина какого-то чудовища. Как зачарованные, мы смотрели на медленно высовывавшуюся из кипящего серного котла огромную пасть с длинным змееобразным языком, усыпанную частоколом зубов в половину роста человека. Испарина выступила на лбу от холодного взгляда немигающих, прикрытых роговыми чешуйками, светящихся в полутьме глаз. Казалось, что все колоссальное озеро колыхнулось и раздвинулось, выпуская из своего дымящегося чрева этого гигантского монстра. Стряхивая потоки расплавленной серы с громадной рогатой головы, в которой свободно бы поместились два таких разведывательных модуля, как наш, чудовище, покачивая своим исполинским туловищем, медленно перебирая столбами толстых лап с искривленными когтями, двинулось в нашу сторону. За ним волочился усыпанный колючками плоский хвост. Почувствовав свою ничтожность и беззащитность перед этим титаническим животным, мы поспешили удалиться. Кому бы пришло в голову, что здесь, при таких условиях, да при такой температуре, могут водиться этакие чудища! Но как бы там ни было, Оно двигалось и нам ничего не оставалось делать, как юркнуть в шлюзовую камеру. Менсон с сожалением бросил последний взгляд в иллюминатор на приближающегося исполина и запустил двигатель. – Черт знает что! – непрерывно бормотал он. – Кто бы мог подумать! Сюда надо немедленно направить специально оснащенную экспедицию! Гигантский ящер в кипящем серном озере Ио! – А может, нам самим стоит задержаться здесь и копнуть поглубже, осторожно спросил я взволнованного ученого. – Если бы это было возможно, молодой человек, то я бы считал себя самым счастливым человеком в системе. Но, к сожалению, у нас совершенно другие цели. За короткое время нам предстоит посетить полтора десятка лун. А уж потом по нашим следам отправятся специально подготовленные экспедиции. Мы с вами должны только наметить предполагаемые маршруты. Но я буду не Свен Менсон, если не войду в состав первой же такой экспедиции на Ио. Когда мы прибыли на "Поиск" и подробно доложили о случившемся, весь экипаж долго и взволнованно обсуждал нашу встречу со зловещим реликтовым "призраком", разглядывая фотографии и видеофильм, заснятые невозмутимым Менсоном. Не обнаружив ничего примечательного на ближайших соседях Ио – Ганимеде, Каллисто и Европе, командир направил "Поиск" к спутнику Нептуна, Тритону.

Глава 3

Лабиринты Тритона

Уже при подлете к Тритону мы обратили внимание на красноватый ореол, окружающий эту небольшую планетку. Своей удачей находиться в первом спускаемом на поверхность Тритона модуле я был обязан прежде всего командиру. Непререкаемым тоном он заявил, что на разведку отправятся второй пилот и стажер. При этом Литвинов так свирепо поглядел на Жерара, пытавшегося что-то возразить, что тот виновато опустил голову и тут же вышел из пункта управления. Болдерс долго летал над поверхностью спутника, не решаясь найти подходящее место для высадки нашего небольшого десанта, пока не выбрал в середине океана жидкого азота небольшой, правильной геометрической формы остров. Он представлял собой идеальный сплошной круг диаметром не более 10-12 километров. Выступая над поверхностью Океана на 45-50 метров, он казался гигантским кораблем, плывущим по своеобразному кипящему азотному морю, по которому были разбросаны остроугольные голубоватые метановые айсберги. Едва выйдя из модуля, мы почувствовали под ногами металл. Да, да, настоящий металл! Над островом стояла пелена густого белесого тумана, казалось, невидимые руки протягивали вдоль него и поперек длинные дымовые полосы, которые постепенно стягивались, разрастались, и вскоре нас накрыло сплошное плотное покрывало. Не видя друг друга в этом облачном газовом месиве, мы включили нагрудные фонари и с трудом, еле передвигая тяжелыми башмаками, двинулись к центру острова, где виднелось небольшое возвышение. Через три километра пути перед нами вздыбилась крутая, сплошная стена. Пройдя вдоль нее с десяток метров, мы обнаружили большое, похожее на полуовал отверстие высотой, пожалуй, не меньше двадцати метров. За ним темнел глубокий, уходящий в сторону проем. Я тщательно осмотрел края отверстия и не заметил в них ничего похожего на оплавление. Как и каким образом оно было прорезано в этой толще металла, было совершенно непонятно. Когда Болдерс попытался предусмотрительно захваченным бластером отрезать от стены небольшой кусок, то сумел лишь прочертить лазерным лучом небольшую полоску, так что не возникало никаких сомнений в прочности и твердости металла, из которого состоял остров. Видимо, не случайно плотность Тритона составляет 8/2 см3, что является своего рода рекордом для планет Солнечной системы. Джеймс первым переступил порог этого необыкновенного грота. Я, разумеется, не колеблясь, последовал за ним. Неожиданно из темноты свет фонаря выхватил треугольные ступени, которые вели куда-то вглубь. Высота каждой была не менее полуметра... Опустившись на значительную глубину, я насчитал по крайней мере, свыше пятидесяти ступеней. Мы уперлись в стену, от которой шло два ответвления. Одно уходило полого вверх, другое – вниз. Идти вверх смысла не было, тем более что мы только спустились оттуда. Пришлось направиться налево, вниз. Стены подземной пещеры то плавно расширялись, то сужались, пока мы не попали в циклопических размеров зал, вдоль стен которого тянулись бесчисленные ряды круглых металлических шаров диаметром от метра и более. Возможно, их размеры были огромны, так как луч фонаря не мог достичь потолка этого колоссального сооружения. В стенах зала имелось множество отверстий. Когда мы попробовали войти в одно из них, то сразу поняли, что попали в лабиринт... То слева, то справа попадались многочисленные ниши, углубления, сквозные проходы. Вдоволь помотавшись по бесчисленным анфиладам больших и маленьких выжженных, а может и вырубленных в толще металлического острова пещер, чудом мы выбрались обратно. И вновь очутились в гигантском, с бесконечным числом шаров зале. Обменявшись с Джеймсом репликами, я предложил немного пройти вдоль стены в противоположную сторону и, если не обнаружим ничего примечательного, двинуться к поверхности. Болдерс согласился. Однако, посмотрев на авкометр, я обнаружил, что воздуха осталось на 4,5 часа... Судя по темпам продвижения, этого нам еле хватало, чтобы выбраться на поверхность и добраться до модуля. Я тронул пилота за плечо, чтобы он тоже посмотрел на свой прибор, но он не двигаясь стоял, уставившись на светлое пятно, куда был направлен луч его фонаря. Там, за небольшим шаром, стояла суставчатая могучая металлическая лапа. Направив луч своего фонаря в том же направлении, я выхватил из темноты точно такую же, стоявшую параллельно. Включив интенсивность освещения на полную мощность, мы смогли разглядеть циклопа, неподвижно покоящегося на четырех мощных лапах. Сравнительно короткое туловище венчала громадная голова с двумя похожими на клювы выступами и четырьмя парами куполообразных линз, установленных в ее верхней части. Металлическое чудовище высотой с трехэтажный дом стояло, не двигаясь, не обращая на нас никакого внимания. – Похоже, что это какой-то робот, – заметил Джеймс, водя лучом фонаря по поблескивающей панцирной спине и конечностям. – Да, похоже, – согласился я. – Очевидно, он "жжет" эти шары и выжигает металл. Смотри, между "клювами", наверное, образуется дуга, которая и расплавляет породу, а он заглатывает ее и пропускает через себя... Видишь, туловище заканчивается круглым отверстием. – Пожалуй, ты прав, но обрати внимание, он уже давно бездействует. Погляди, какой толстенный слой пыли накопился вокруг. Смотри, как отчетливо вырисовываются следы наших ног, – обратил Джеймс мое внимание л а пол. Только сейчас я заметил цепочки следов, оставленных нашими башмаками. – А что, если попробовать отрезать кусочек кожи у этого красавца, – сказал Болдерс и полоснул лучом бластера по металлической стопе, заканчивающейся острозубыми пилами и другими не известными нам приспособлениями. Когда мы приблизились и внимательно осмотрели "лапу" монстра, то не увидели даже и царапинки. Можно было подумать, что по ней скользнул не лазерный луч, а солнечный зайчик! – Бесполезное дело, если мы металл не можем прошить, так куда нам тягаться с такой технологией. Уж она-то будет покрепче, – сказал Джеймс, засовывая бластер обратно. – Действительно, не нам с ними тягаться, – задумчиво ответил я. – Но откуда они взялись? Кто они? Что собой представляют? – Возможно, эти "лабиринты" – не что иное, как горные выработки. Видимо, этот металл был нужен им для каких-то целей. Иначе зачем бы они стали городить эти головоломные ходы и выходы. – Кстати, не пора ли нам обратно? – Давно пора, воздуха осталось не больше, чем на три часа. – Тогда "рванули". – О'кей! Когда мы, мокрые от пота, задыхающиеся от напряжения, ввалились в шлюзовую камеру модуля, оказалось, что воздуха, не считая пятиминутного аварийного запаса, оставалось ровно на три минуты. После возвращения на "Поиск", получив хорошую взбучку от Литвинова за несвоевременный выход на связь с кораблем, мы, перебивая друг друга, выложили командиру все подробности нашего приключения. – Еще одна загадка, – медленно протянул Литвинов. – Не многовато ли для одного путешествия, братцы? Он засмеялся, довольно потирая руки.

Глава 4

Зеркало Энцелада

Маршрутная карта предлагала "Поиску" вернуться к Сатурну и обследовать один из его спутников – Энцелад. Эта луна Сатурна представляла собой шар диаметров 500 километров с гладкой зеркальной поверхностью, почти полностью отражавшей падающий на нее свет. У командира в этот день было хорошее настроение, он, улыбаясь, оглядел вытянувшийся перед ним экипаж, каждый из членов которого ел начальство глазами и был готов двинуться в "запасник" за скафандрами. – Первым на Энцелад полечу я. Надеюсь, никто не собирается оспаривать мое право? А со мной... – Он внимательно осмотрел всех и шутливо закончил: – А со мной полетит тот, кто выскажет самую интересную идею – кто изобрел шахматы? Играть в шахматы на "Поиске" любили все, но лучше всех играл Жерар, который считался неофициальным чемпионом корабля. Литвинова сразу закидали ответами. Кто рассказывал набившую всем оскомину притчу об индийском радже и изобретателе шахмат, попросившем на первую клетку шахматной доски положить одно зерно и потом все остальные укладывать на оставшиеся клетки в геометрической прогрессии. Кто рассказывал о древнеегипетском мудреце, кто о греческом математике. А победителем оказался... Кто бы вы думали? Ни за что не догадаетесь. Победителем оказался Иван Марсов. Да, именно Марсов. Я подкинул Литвинову сногсшибательную идею, что игру в шахматы подбросили нам Пришельцы!!! Ведь игра в шахматы напоминает генетический код, позволяющий клеткам синтезировать необходимые белки! Шахматы имеют два ряда фигур, а в молекуле ДНК – две цепочки. В шахматах противостоят друг другу черные и белые фигуры, а в ДНК пиримидины и пурины. На шахматной доске – 64 поля, а в генетическом коде – 64 единицы. Таким образом, вся шахматная доска по существу представляет собой символ клеточной структуры, в которой пешки – водород, кони – углерод, ладьи азот и т. д. – Ну ты даешь! – воскликнул командир, удивленный моей сногсшибательной наглостью. – А впрочем, почему бы и нет! Чем более неприемлемой и непонятной кажется идея, тем на поверку она оказывается реальнее из всех предложенных... Я считаю, победа принадлежит Марсову, его идей более оригинальна и не шаблонна. Возражения есть? Возражений не последовало. Так я вместе с командиром первым оказался на Энцеладе. Литвинов опустил модуль на пересечении двух глубоких борозд шириной около 30 метров, и верхний конец ракеты оказался ниже уровня поверхности планеты метра на полтора. Сила тяжести была ничтожная, так что мы сразу, как кузнечики, выскочили на гладкую ледяную поверхность. Первое впечатление было таким, что мы внезапно оказались на границе какого-то неестественного и непонятного мира. Все казалось странным: и это огромное ледяное зеркало планеты... и яркий столб светящегося луча, направленный на нее откуда-то из глубин Космического Пространства, отраженный от блестящей гладкой поверхности и уходящий под прямым углом в другую сторону... и ровный матово-белый цвет... На зеркале Энцелада кое-где были видны кратеры, видимо, от болидов. Но мы совершенно ясно видели, как от темных точек на полюсах спутника отходили сканирующие тепловые лучи, которые то и дело разглаживали поверхность планеты, придавая ей идеально гладкую форму. Шагах в пяти от нас темнела небольшая рытвина кратера. Луч коснулся ее. Лед расплавился, и вода, затопив кратер, тут же придала этому месту гладкий вид, тем более, что космический холод мгновенно превратил воду в лед. – Как бы и нас так не расплавило, – услышал я в шлемофоне голос командира. – Еще неизвестно, какая температура у этого скачущего "лепестка". Между прочим, луч, действительно, напоминал лепесток, тонкий в начале, у полюса и полукругом расширявшийся к экватору. Литвинов рванул меня за ногу и бросился вниз, к самому соплу ракеты, потянув за собой. Крепко держась за выступы шлюзовой камеры, мы с удивлением смотрели, как луч заметался над нашим укрытием в поисках только что исчезнувшей "добычи". – Дела-а, – протянул Литвинов. – И здесь какие-то шутки Пришельцев. Давай-ка, братец, уносить отсюда ноги, да поскорее. По-моему, это не простая планета. У меня возникла идея: надо бы глянуть на Энцелад еще раз с высоты Да повнимательнее. Хорошо еще, что я опустил модуль в этот промежуток между бороздами. Видимо, они входят в состав какой-то конструкции, поэтому "лучик" до нас пока не добрался. Подняв модуль вверх, Литвинов долго мотался над Энцеладом, переходя с орбиты на орбиту, непрерывно меняя высоту и угол наклона. Наконец, с торжествующим видом он посмотрел на меня сквозь прозрачный шлем. Я увидел, как радостно сверкнули его глаза, и взволнованный голос Литвинова произнес: – Теперь все ясно! Двигаем на "Поиск", там расскажу! Вернувшись на корабль и избавившись от космических доспехов, я первым юркнул в кают-компанию и с нетерпением уставился на дверь, ожидая появления остальных членов экипажа и командира. Мне нетерпелось услышать его версию о Зеркальном Энцеладе. Вскоре все сидели за столом, напряженно вслушиваясь в каждое слово Литвинова. Оказалось, что когда командир заметил падающий и отраженный луч, то интуиция и профессиональное чутье подсказали ему, что все это похоже на голографообъемный глазной робот, по существу представляющий собой гигантское глазное яблоко. Изображение из Космоса от какой-то планеты или предмета передается в систему расфокусировки. Здесь информативные фрагменты становятся различимыми для светочувствительных элементов. Сигналы о координатах различных точек по каналу связи поступают на сканирующее устройство, которое направляет "глаз", как объектив, поочередно на каждый информативный фрагмент. Изображение с помощью системы зеркал, фильтров поступает в установленный на одной из ближайших планет Вычислительный Центр, где происходит соответствующий отбор и ориентировка, затем необходимая информация передается в какой-то конкретный пункт. Несколько минут мы молча сидели, переваривая почти крамольную идею командира, пока старый Менсон не поднялся с места и не заявил, что гипотеза Литвинова заслуживает самого серьезного внимания и рассмотрения. Необходимо направить на Энцелад экспедицию, в которую он, Менсон, готов войти на любых условиях. – Это общее мнение? – спросил Литвинов. – Да, – ответила за всех Инита, – общее. – Так и будем докладывать на Землю, а пока, я думаю, целесообразно заглянуть на Титан, хотя его посещение не входит в программу нашего полета, но зато этого очень хочет гражданин Марсов, а его желание для нас закон, – шутливо закончил командир. Эта луна Сатурна находилась недалеко от Энцелада. Титан был окружен сплошной пеленой оранжевой атмосферы, состоящей из азота и аргона. Если бы в атмосферу Титана можно было добавить кислород, углекислый газ да еще несколько составляющих, она ничем бы не отличалась от земной, не считая плотности, которая в 10 раз превышала земную,