Текст книги "Джентльмены и профессионалы"

Автор книги: Эрнест Уильям Хорнунг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Его глаза приобрели невиданную за последнее время яркость. Они светились совершенно противоестественным блеском, свидетельствуя о пробуждении в нем какой-то тайной мысли об очередной дерзкой выходке. Он сбросил с ног туфли и стал расхаживать по комнате быстро и бесшумно. Никогда еще со времени той самой ночи после званого ужина в честь Рубена Розенталя, дававшегося в Старом богемном клубе, Раффлс не демонстрировал подобного возбуждения в моем присутствии. Однако воспоминание о фиаско, которое мы тогда потерпели и к которому упомянутый банкет явился своего рода прелюдией, меня отнюдь не огорчило.

– Мой дорогой А. Дж., – обратился я, копируя его собственную манеру вести разговор, – вы слишком уж любите ставить перед собой трудные задачи. В связи с этим вы рано или поздно окажетесь жертвой своего собственного азарта. Только и всего. Учитесь на ошибках, вспомните, с каким трудом нам удалось улизнуть в прошлый раз. И если вы цените наши шкуры, старайтесь так не зарываться. Изучайте дом, сколько вашей душе угодно, но не надо засовывать голову в пасть Маккензи!

Моя образная речь заставила Раффлса остановиться. Он смотрел на меня, держа сигарету в руке, сверкая глазами и слегка улыбаясь.

– Ты абсолютно прав, Кролик. Я не буду. Я действительно не стану это делать. И все же… ты видел ожерелье старой леди Мелроуз? Долгие годы я мечтал о нем! Но я не собираюсь оставаться в дураках, ваша светлость, не собираюсь. И все же… ей-Богу!.. подобраться с тыла к этим профи и к самому Маккензи при этом!.. Это был бы великолепный ход, Кролик, это была бы превосходная игра!

– Хорошо, но на этой неделе ты в нее играть не должен.

– Нет-нет, не буду, но интересно, каким же это образом профессионалы намерены приступить к своей работе? Вот что мне хотелось бы выяснить. Интересно было бы узнать, правда ли тут у них в доме сообщник? Как бы мне хотелось раскусить их игру! Но все в порядке, Кролик, не будь таким подозрительным, все будет именно так, как ты хочешь.

Выслушав его заверение, я пошел к себе в комнату и лег спать с невероятно легким сердцем. У меня еще сохранялись кое-какие представления о честности, и я приветствовал любые задержки в проведении наших воровских операций, с тем чтобы потом с ужасом не оплакивать нашу судьбу, вернее, ту суровую необходимость, которая вынуждала нас идти на воровство. Будучи ни на гран менее испорченным, чем Раффлс, я был несравненно слабее его по характеру. Тем не менее я обладал одним весьма сильным качеством: я был наделен способностью напрочь отметать неприятные для меня соображения, если они непосредственно не имели прямой связи с текущим моментом. Благодаря этой своей способности я вел в Лондоне легкомысленный, не вполне укладывавшийся в понятие о честности образ жизни, получая от каждого прожитого дня немало удовольствий.

Всю посвященную крикету неделю, которую я ожидал с невероятным чувством страха, в конечном итоге я провел, просто-напросто наслаждаясь жизнью. Правда, радостная для меня отсрочка операции оказалась отнюдь не единственным благоприятным обстоятельством. Во-первых, mirabile dictu[2]2
  Чудеса, да и только (лат.).


[Закрыть], на крикетное поле поместья Эбби выходили один-два еще более никудышных профана, нежели я. В самом начале недели, когда это для меня было особенно важно, я приобрел значительный авторитет за удачный прием мяча: мяч, которого я и не видел, со свистом влип в мою руку, а лорд Амерстет пожал потом мне эту руку, публично поздравляя меня. Счастливую случайность не сумел испортить даже я. Поскольку ничто не окрыляет так, как успех, и поскольку я постоянно ощущал огромную моральную поддержку великого мастера, игравшего рядом, на этом же крикетном поле, я сумел набрать несколько очков на ближайших же подачах. В тот вечер мисс Мелхьюиш сказала мне много приятных слов во время большого бала в честь достижения виконтом Кроули своего совершеннолетия; она также сообщила мне, что именно в эту ночь грабители совершенно определенным образом должны предпринять свою вылазку. Поэтому, когда мы вышли в сад и присели там, ее стал бить сильный озноб, хотя каждый уголок имения и освещался всю ночь напролет. Тихий же шотландец, весь день занимавшийся фотосъемкой, проявлял вечерами свои фотографии в превосходно оборудованной темной комнате, которая располагалась в той части дома, где жила прислуга. И я был твердо убежден, что из приглашенных только двое знали, что мистер Клефан из Данди – не кто иной, как инспектор Маккензи из Скотленд-Ярда.

Неделя торжеств должна была завершиться показательным матчем в субботу – предполагалось, без двух-трех игроков, ибо те хотели уехать пораньше утром, чтобы в тот же день попасть в столицу. Однако матч так и не состоялся. В субботу на рассвете в доме владельца имения Милчестер Эбби разыгралась подлинная трагедия.

Позвольте мне рассказать обо всем так, как я это видел и слышал. Окно моей комнаты выходило на центральный балкон, я жил этажом ниже Раффлса и, как мне кажется, ниже апартаментов, отведенных всем остальным джентльменам. По сути дела, меня поселили в туалетной комнате одной из больших анфилад, и двумя моими ближайшими соседями оказались леди Мелроуз и сам хозяин с хозяйкой. К вечеру пятницы все праздничные мероприятия уже практически завершились, и около полуночи я, должно быть, за всю неделю впервые крепко уснул. Проснулся я внезапно и обнаружил, что, затаив дыхание, сижу на кровати. Что-то тяжело и глухо ударилось о мою дверь, и я расслышал громкое дыхание и неотчетливый топот ног, обутых во что-то мягкое.

– Ты попался, – пробормотал голос, – сопротивляться бесполезно.

Это был голос шотландца-детектива, и новая волна страха заставила меня похолодеть. Ответа не последовало, но учащенное дыхание стало еще слышнее и глухой топот ног участился. Охваченный внезапной паникой, я вскочил с кровати и распахнул свою дверь. На лестничной площадке горела притушенная лампа, и в ее слабом свете я смог разглядеть, что Маккензи, покачиваясь и шатаясь, возится с каким-то могучим противником.

– Подержите этого человека! – крикнул он мне, когда я появился на пороге. – Подержите-ка этого негодяя!

Я, однако, стоял не шевелясь, как болван, пока они оба вдруг не налетели на меня. Тогда, вздохнув глубоко, с огромным облегчением, я набросился на молодого человека, чья физиономия наконец-то стала мне видна. Я узнал одного из ливрейных лакеев, прислуживавших за столом. И как только я схватил его, сыщик сразу же отнял свои руки.

– Вцепитесь-ка в него покрепче! А я – вниз, там их еще много. – И он поскакал по лестнице, перепрыгивая через ступени.

Тут распахнулись другие двери, и на пороге практически одновременно со своим сыном появился лорд Амерстет. Оба были в пижамах. В этот момент человек, которого я держал, прекратил всякое сопротивление. Но я по-прежнему не выпускал его, пока Кроули не прибавил свет в лампе.

– Что за шум и возня вокруг? – спросил лорд Амерстет, часто моргая. – Кто это побежал по лестнице?

– Макклефан! – быстро ответил я.

– Ага-а! – сказал он, поворачиваясь к лакею. – Значит, это ты, мерзавец, не так ли? Превосходно! Превосходно! Где он был схвачен?

Я не имел об этом ни малейшего представления.

– Открыта дверь комнаты леди Мелроуз, – крикнул Кроули и стал звать ее: – Леди Мелроуз! Леди Мелроуз!

– Ты забыл, что она глуха, – произнес лорд Амерстет. – А-а, вон ее служанка.

Открылась еще одна дверь, и оттуда раздался негромкий крик, а вскоре в дверном проеме появилась белая фигура, усиленно жестикулирующая руками.

– Où donc est l’écrin de Madame la Marquise? La fenêtre est ouverte. Il a disparu![3]3
  Где же шкатулка госпожи маркизы? Окно открыто. Она исчезла! (франц.)


[Закрыть]

– О Боже, окно открыто и нет шкатулки с драгоценностями! – воскликнул лорд Амерстет. – Mais comment est Madame la Marquise? Est-elle bien?[4]4
  Но что с госпожой маркизой? С ней все в порядке? (франц.)


[Закрыть]

– Oui, milord. Elle dort[5]5
  Да, милорд. Она спит (франц.).


[Закрыть].

– Спит, несмотря на весь этот шум? – удивился лорд. – Значит, во всем доме только она и спит!

– Что заставило Маккензи… Клефана побежать? – спросил у меня молодой Кроули.

– Он сказал, что там, внизу, их еще много.

– Тогда какого дьявола вы не могли сообщить нам это раньше? – крикнул Кроули и в свою очередь стремглав помчался вниз по лестнице.

За ним последовали почти все игроки в крикет, которые в полном составе оказались на месте происшествия и не мешкая пустились в погоню. Среди них оказался и Раффлс. Я и сам охотно бы принял участие в этой погоне, если бы не лакей, который, выбрав удобный момент, отшвырнул меня как раз в это время в сторону и кинулся бежать в противоположном направлении. Правда, его сразу же схватил лорд Амерстет, но парень отбивался отчаянно, и лишь вдвоем нам удалось стащить его вниз по лестнице под аккомпанемент испуганных голосов, раздававшихся из полуоткрытых дверей. Там наконец-то мы передали негодяя в руки двух других лакеев, которые стояли в ночных рубашках, едва заправленных в брюки. И когда я вслед за лордом пошел к выходу, он горячо поблагодарил меня, высоко оценив мои действия.

– Мне показалось, что прозвучал выстрел, – добавил он. – А вы его не слышали?

– Думаю, что я слышал три выстрела.

Мы опрометью ринулись в темноту.

Помню, как гравий впивался мне в босые ноги, занемевшие от холодной мокрой травы, пока мы бежали на звук голосов к дальней лужайке. Ночь была такой темной, что мы очутились прямо в толпе игроков прежде, чем заметили их белые пижамы. Лорд Амерстет едва не наступил на Маккензи, лежавшего в росистой траве.

– Кто это? – крикнул лорд. – Что тут стряслось?

– Это Клефан, – ответил мужчина, сидевший на корточках рядом с лежавшим, – он куда-то ранен.

– Он жив?

– Да чуть жив.

– Боже милостивый! Где Кроули?

– Я здесь, – отозвался запыхавшийся голос. – Все бесполезно, ребята. Невозможно установить, в каком направлении они побежали. Тут со мной Раффлс. Он тоже перестает искать.

Шумно дыша, они подбежали к нам.

– В любом случае, – пробормотал лорд Амерстет, – мы поймали одного из них. Теперь надо занести в дом этого бедолагу. Пусть кто-нибудь возьмет его за плечи. Теперь поддерживайте его снизу, под спину. Соедините под ним руки. А теперь все вместе, одновременно вставайте. Вот так! Вот так! Бедняга! Бедняга! И не Клефан он вовсе. Это детектив из Скотленд-Ярда, охотившийся именно за этими самыми злодеями!

Раффлс первым выразил свое изумление. Он также первым кинулся поднимать раненого. И никто из участников этой процессии, медленно возвращавшейся в дом, не нес его более осторожно, чем Раффлс. Когда вошли внутрь, то раненого уложили в библиотеке на диване. Некоторое время он не приходил в сознание. Ему влили в рот немного виски, а на рану положили лед. Наконец бедняга открыл глаза и пошевелил губами.

Лорд Амерстет низко склонился над ним, чтобы расслышать его слова.

– Да-да, – кивнул он, – один из них у нас в руках, целый и невредимый. Тот самый мерзавец, которого вы схватили наверху.

Лорд Амерстет склонился еще ниже.

– Боже! Спустил шкатулку с драгоценностями в окно, так? И они с ней смылись?! Ну и ну! Надеюсь только на то, что нам каким-то образом удастся спасти этого человека. Он опять без чувств.

Прошел час. Взошло солнце.

Рассвет застал дюжину молодых людей бодрствующими в бильярдной комнате. Они сидели на банкетках в верхней одежде, наброшенной прямо на пижамы, и пили виски с содовой. Голоса у всех были взволнованные. Передавая друг другу железнодорожное расписание, они ждали доктора, долго не выходившего из библиотеки. Наконец дверь открылась, и в нее просунулась голова лорда Амерстета.

– Положение не безнадежно, – заявил он, – но весьма тяжелое. Крикетного матча сегодня не будет.

Еще через час большинство из нас отправились на станцию, чтобы успеть на утренний поезд. Мы набились в одно купе так, что в нем трудно было дышать. Всю дорогу мы по-прежнему обсуждали события минувшей ночи. Я оставался своего рода героем дня, потому что сумел удержать того единственного бандита, которого удалось схватить, и испытывал чувство глубокого удовлетворения. Раффлс наблюдал за мной из-под низко опущенных век. Мы не перекинулись с ним ни единым словом до тех пор, пока не распрощались со всеми попутчиками на Пэддингтонском вокзале и не сели в двухколесный экипаж, который, негромко позванивая колокольчиком, повез нас на бесшумных рессорах по улицам Лондона.

– Итак, Кролик, профессионалы добились своего, да? – спросил Раффлс.

– Да, – сказал я. – И я очень рад!

– Тому, что бедный Маккензи получил в грудь пулю?

– Тому, что ты и я хоть раз выступили на стороне порядочных людей.

Он пожал плечами.

– Ты безнадежен, Кролик, совершенно безнадежен! И все же мне представляется, что ты не стал бы отказываться от своей доли, если бы добыча досталась нам? Но тебе определенным образом понравилось уже во второй раз быть в числе победителей, вновь занимая второе место! Сознаюсь, однако, что меня весьма заинтересовали методы работы профессиональных грабителей. Что касается лично меня, то я, поучившись у них уму-разуму, вероятно, вполне компенсировал то, что потерял в материальном выражении. Спустить шкатулку в окно – это весьма простой и эффективный прием. Двое из них многие часы ждали ее внизу.

– Откуда ты это знаешь? – спросил я.

– Я видел их из своего собственного окна, которое было расположено прямо над окном милой старой дамы. Я особенно мучился из-за этого ожерелья, когда поднялся наверх, чтобы провести в чужом доме последнюю остававшуюся нам ночь. Я случайно выглянул в окно. Если быть совсем уж точным, я хотел посмотреть, не открыто ли нижнее окно и не имеется ли хоть какого-то, самого ничтожного шанса исполнить сообщенное нам предсказание, использовав свою простыню в качестве веревки. Я, разумеется, принял меры предосторожности и сначала выключил свет. И хорошо, что я так сделал. Выглянув, я увидел прямо под собой внизу наших профессионалов, а вот они меня так и не заметили. На какое-то мгновение там появился крошечный светящийся диск, а затем через несколько минут – опять, и тоже на мгновение. Я, разумеется, понял, что это было, так как у меня у самого циферблат часов покрыт светящейся краской. И часы могут служить своего рода фонариком, когда под рукой нет ничего получше. Но эти ребята не использовали часы в качестве фонарика. Они ждали, стоя под окном старой леди, и время от времени поглядывали на часы. Вся их затея была рассчитана на сообщника, находившегося внутри дома. Пусть вора ловит вор: в считанные доли секунды я догадался, в чем дело.

– И ничего не предпринял! – воскликнул я.

– Напротив, я спустился вниз и направился прямо в комнату леди Мелроуз.

– Правда?

– Не колеблясь ни секунды, только чтобы спасти ее драгоценности. Я готов был кричать ей в слуховую трубку так громко, чтобы услышал весь дом. Но дорогая леди слишком глуха и любит слишком уж плотно поесть перед сном, поэтому разбудить ее не было никакой возможности.

– Ну и?..

– Она даже не пошевелилась.

– И ты позволил этим профессионалам, как ты их называешь, взять ее шкатулку со всеми драгоценностями?!

– Со всеми, кроме вот этих, – сказал Раффлс, положив свой кулак ко мне на колени. – Я бы и раньше показал их тебе, но право, старина, твое лицо весь день было таким сияющим, что могло бы послужить в качестве рекламного украшения любой фирмы!

Он разжал на мгновение пальцы и тут же сомкнул их снова, зажав в пригоршне бриллианты и сапфиры, которые я не так давно видел на шее леди Мелроуз.