Текст книги "Драгоценная бабочка"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Кимберли записал их имена в регистрационный журнал. Затем попросил уборщика немедленно пройти вместе с ними в кабинет президента.

– Вы не знаете, там уже была уборка? – спросил он.

– Конечно, мы всегда начинаем с этажа руководства. Они обычно уходят ровно в пять часов. На других этажах еще задерживаются…

– Вы уверены, что кабинет Хелси уже убран? – переспросил Кимберли.

– Конечно. Я сам его убирал.

– И вы очистили мусорную корзину?

Уборщик кивнул.

– Мы должны просмотреть этот мусор, – решительно сказала Пегги. – В корзину попало нечто важное. Где мы можем его найти?

Когда лифт остановился, уборщик усмехнулся:

– Мусор из корзины уже превратился в дым.

– Вы сожгли его? – воскликнула Пегги.

– Конечно.

– А я думал, что мусор иногда вывозится, – разочарованно заметил Дон.

– Нет, с этим покончено, мы сжигаем его, – махнул рукой уборщик. – Все, что попадает в мусорные корзины, должно быть сожжено в этом же здании, – пояснил он. – Таков приказ мистера Хелси. Ничто не должно выходить за стены компании.

Дон и Пегги поспешили в кабинет президента страховой компании ВИФИ Хелси. В самом деле, здесь уже была произведена уборка. Квадратная красная мусорная корзина в кабинете Пегги Касл была абсолютно пуста. На дне лежал лишь квадратный кусок картона. И Пегги вытащила его в надежде, что обрывки письма могли завалиться под него.

Однако там ничего не было.

– Ну что ж, все ясно, – разочарованно сказал Кимберли.

– Подождите минутку, – возразила она. – У меня предчувствие. Этот уборщик выглядел как-то странно, когда говорил, что бумаги сожжены. Давайте спустимся вниз.

Уборщик, очевидно, ожидал их звонка, так как подал лифт немедленно.

– Вы закончили? – спросил он.

– Не совсем, – ответила Пегги. – Мы хотим спуститься в подвал, чтобы посмотреть, где сжигают бумаги.

– Там просто обычный мусоросжигатель. Мистер Хелси хотел, чтобы все бумаги сжигались в помещении фирмы, и…

– Я должна проверить, – настаивала Пегги. – Дело очень важное. Мистер Хелси ждет моего отчета завтра утром.

– Понятно.

Уборщик остановил лифт в подвале.

– Идите налево по коридору, – сказал он.

Пегги почти бегом бросилась вперед по коридору. Добежала до нескольких больших бельевых корзин, стоявших рядом с мусоросжигателем. Две корзины были почти полными…

– Что в них? – спросил Дон Кимберли.

– Остатки несожженного мусора, – растерялся уборщик.

– Вы, кажется, сказали нам, что сожгли весь мусор.

– Весь мусор из вашего кабинета, – нерешительно промямлил служащий компании.

– Откуда вы знаете, из какого кабинета этот мусор? – наступала на него Пегги.

Уборщик смущенно переминался с ноги на ногу.

– Мне кажется, что в этих двух корзинах мусор с нижних этажей…

Пегги кивнула Кимберли, затем вывалила мусор из обеих корзин на пол и начала его разгребать. Она отбрасывала в сторону конверты, циркулярные письма, газеты, обрывки бумаг – короче говоря, обычный канцелярский мусор, накапливающийся в любой конторе.

– Все целые бумаги можно не смотреть, – сказала она Кимберли. – То письмо я разорвала на мелкие кусочки. И все, что напечатано, нас тоже не интересует. Письмо было написано чернилами от руки.

Они складывали целые листы бумаги назад в корзины. Наконец остались только мелкие обрывки бумаги. И тут Пегги вскрикнула от радости.

– Вот частичка письма! – воскликнула она, держа в руке треугольный клочок бумаги.

– Тогда вот и другая часть письма, – указал ей еще на один обрывок Кимберли.

– А вот еще… – Пегги подобрала еще полоску бумаги.

Кимберли нашел четвертый фрагмент.

– На этом куске видна часть почтового штемпеля, – сказал он, складывая его вместе с другими обрывками. – Черт возьми, вы были правы. Почтовый штемпель поставлен вчера в семнадцать тридцать. Но уверяю вас, никто не знал…

Пегги многозначительно посмотрела на молодого человека и глазами указала на уборщика, который с любопытством следил за ними.

Кимберли, кивнув, молча продолжил поиски.

Наконец они закончили просмотр мусора. Всего удалось найти четыре клочка конверта и шесть обрывков письма.

– Думаю, что это все, – сказала Пегги. – Нужно вернуться в кабинет и сложить их вместе…

В кабинете с помощью прозрачной ленты найденные клочки письма были склеены. Пегги убедилась в отсутствии многих частей письма. Она также поняла, какой колоссальный интерес для полиции оно представляет.

Пегги отчетливо осознала, что автор анонимки сумел превратить Дона Кимберли в главного подозреваемого по делу об убийстве Стеллы Линн.

Объявится ли автор письма? В этом она сильно сомневалась. Но считала вполне возможным наличие еще одного письма. Раз одна анонимка была адресована ей, то может быть и другая – адресованная полиции.

Пегги также поняла, что, повторив фактически слово в слово короткий отчет Дона Кимберли о случившемся, она сама оказалась подозреваемой номер два. Если, конечно, полиция узнает, как все произошло на самом деле.

Пегги достаточно хорошо знала характер президента страховой компании мистера Хелси, поэтому отдавала себе отчет в том, что ее будущее зависит от того, насколько удачно удастся скрыть от полиции правду о происшедшем. По крайней мере, в данный момент. В свои пятьдесят шесть лет мистер Хелси гордился гвардейской выправкой, а его проницательные глаза нуждались в очках только во время чтения и игры в гольф. Шепотом передавались сплетни о его развеселых проделках. Во всяком случае, его старые дружки, которых он знал не один десяток лет и которым доверял, прекрасно знали, что «старина Хелси» совсем не промах. Ходили даже слухи, что в отдельных случаях он проявлял черты отчаянного сердцееда.

Именно эти черты расценивались как наиболее восхитительные участницами дискуссий в дамском туалете фирмы ВИФИ. И именно их труднее всего было чем-либо подтвердить. Старина Хелси был слишком опытен, чтобы попасть впросак. Он избегал ситуаций, где можно было получить резкий отказ. И если у него и были какие-либо любовные истории, то он их тщательно скрывал. Так что слухи, циркулировавшие на фирме, хотя и были упорными, но так и оставались слухами.

В девять тридцать Хелси стремительно вошел в офис, быстро, по-птичьи, кивнул.

– Доброе утро, мисс Касл, – буркнул он и проскочил в свой кабинет.

Через десять секунд он нажал кнопку звонка, вызывая мисс Касл.

Он весь был в этом. Приехав на час раньше, чтобы выяснить, что случилось прошлым вечером, он все же не мог заставить себя сказать: «Доброе утро, мисс Касл. Прошу вас в мой кабинет». Нет. Сначала он сам пройдет в свой кабинет, аккуратно положит шляпу на полку. Затем несколько секунд постоит перед зеркалом, поправляя волосы и галстук. Только после этого он усядется в большое вращающееся кресло за полированный ореховый стол и нажмет перламутровую кнопку звонка, вызывая к себе Пегги.

Прихватив блокнот, Пегги вошла в кабинет и уселась в кресло.

Хелси махнул рукой:

– Блокнот не нужен. Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

Девушка взглянула на шефа так, словно не ожидала этого интервью последние десять часов.

– Вы были вместе с Кимберли вчера вечером?

Она кивнула.

– В газете помещена довольно неприятная статейка, – продолжал Хелси. – Мне бы не хотелось, чтобы название нашей компании упоминалось в связи с такими вещами. Сотрудник компании мертв. Тело находят двое других сотрудников. Есть подозрение, что это убийство. Реклама для компании не из лучших.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Пегги.

Шеф откашлялся.

– Я знаю, что вы работали в газете до того, как поступили к нам.

– Недолго, и в маленькой газете, – подтвердила секретарша.

– У вас есть голова на плечах, – продолжал Хелси. – С сегодняшнего дня вы будете советником компании по связям с общественностью. Ваше первое задание – сделать все возможное, чтобы в газетах больше не появлялись подобные публикации. А секретаршу я найму другую. Ваше новое положение означает серьезное повышение зарплаты. И конечно, вы по-прежнему будете вести свою колонку в нашей многотиражке. Мне нравится ваш неформальный стиль, остроумие, с которым вы пересказываете местные сплетни, повышая в то же время самоуважение наших сотрудников.

Пегги сделала неопределенное движение.

– Нет, нет, не нужно меня благодарить, – сказал шеф. – Я даю вам испытательный срок. Посмотрим, насколько вам удастся прекратить дальнейшую шумиху вокруг смерти Стеллы Линн. А теперь расскажите мне, что же произошло прошлой ночью. И пожалуйста, поподробнее.

Хелси замолчал, разглядывая секретаршу поверх очков с таким видом, будто она лично виновна в смерти Стеллы Линн.

Пегги Касл рассказала ему об анонимном письме, посещении «Королевского фазана» и своей беседе с Доном Кимберли.

– Так, значит, вы не были вместе с Доном Кимберли? – спросил Хелси.

– Если вы имеете в виду свидание, то его не было.

– Но газеты пишут именно о свидании за ужином. И полиция повторяет то же самое.

– Это ошибка, – тихо сказала Пегги.

Хелси поджал губы.

– Раз уж они думают, что у вас с Доном Кимберли было свидание, после которого вы просто нанесли Стелле дружеский визит, мне кажется, лучше все так и оставить.

– Могу я спросить почему?

– Лучше не менять версию, которая появилась в прессе. Иначе вы окажетесь в неловком положении.

– Полицейские сами допустили ошибку, считая, что мы с Доном были вместе.

Хелси весь просиял.

– Так, значит, наша совесть чиста! Ну что ж, так и решим, что вы с Доном Кимберли назначили свидание в ресторане.

– Но эта версия не выдержит проверки, – возразила девушка. – Метрдотель знает, что мы пришли порознь. Знают и официанты.

Хелси нахмурился и, подумав, неохотно согласился.

– Ну ладно, кажется, вам действительно лучше сказать правду.

Пегги выжидала. Она еще ничего не сказала о драгоценной бабочке, которую сняла с чулка Стеллы.

Хелси сложил вместе кончики пальцев.

– Где остатки письма? – спросил он. – Давайте еще раз вместе поглядим на них.

Пегги принесла письмо.

– Вы уверены, что это остатки того самого конверта? – повертев обрывки конверта, спросил шеф.

– Да. Можете сами убедиться. Почерк тот же самый. Кроме того, во всей послеобеденной почте это было единственное письмо, написанное от руки.

Хелси задумчиво потрогал письмо.

– А как Кимберли объясняет появление этого письма? – резко спросил он.

– Никак. Ему нечего сказать.

Телефон на столе Хелси издал три пронзительных звонка.

Он поднял трубку:

– Да, Хелси слушает.

Несколько мгновений, нахмурившись, он внимательно слушал. Потом сказал:

– Соедините абонента, как обычно, с аппаратом мисс Касл. Да, понятно. Ну хорошо, я приму его. Да, приведите его в мой кабинет. – Шеф положил трубку и вновь поверх очков взглянул на Пегги. – Следователь Нельсон просит принять его. Вы его знаете?

Пегги Касл отрицательно покачала головой.

– Он хочет переговорить со мной. В приемной растерялись и позвонили мне по прямому телефону. Звонить он должен был через вас. Однако теперь уже поздно об этом говорить. Я не хочу никаких осложнений с полицией. Пожалуйста, встретьте его.

Пегги кивнула и направилась в приемную как раз в тот момент, когда секретарь открыл дверь посетителю.

Он был совершенно нетипичен. Ничем не напоминал полицейского, скорее походил на удачливого финансиста или брокера. Стройный, скромно одетый человек с мелодичным, приятным голосом.

– Фред Нельсон, – представился он. – Из главного полицейского управления.

В руках он держал бумажник, будто ожидал, что у него спросят документы. Нельсон предъявил золотой значок и дал Пегги визитную карточку с золотой эмблемой полиции в верхнем левом углу.

– Мистер Хелси ждет вас, – улыбнулась Пегги Касл.

– Вы его секретарша, мисс Касл?

Пегги ответила утвердительно.

– Я хотел бы поговорить с вами обоими, – сказал следователь. – Кажется, это вы с приятелем обнаружили тело.

– Я была с мистером Кимберли, – уточнила девушка.

Нельсон кивнул.

– Вы также хотите видеть и мистера Кимберли? – спросила она.

Следователь покачал головой.

– Только вас и мистера Хелси.

Пегги проводила его в кабинет Хелси.

Нельсон пожал Хелси руку и сказал:

– Я взял на себя смелость попросить вашу секретаршу остаться с нами, мистер Хелси.

Хелси улыбнулся.

– Отлично. Замечательно. Садитесь, пожалуйста. Мы готовы оказать вам посильную помощь. Случай весьма прискорбный. Терпеть не могу подобных неприятностей. Мы все здесь как одна большая семья. И поэтому так близко к сердцу приняли эту трагедию.

– Значит, вы были знакомы с мисс Линн? – спросил Нельсон.

Хелси спокойно разглядывал следователя поверх очков. Какие-то секунды он колебался, как бы выбирая форму ответа. Затем вежливо подтвердил.

– Знали ли вы мисс Линн до того, как она начала работать у вас?

– Как раз об этом я и собирался рассказать, – ответил Хелси.

– Хорошо, рассказывайте, – приготовился слушать следователь.

– Я знал мисс Линн до того, как она появилась в этом городе. Фактически она попросила меня о работе, и я ответил, что буду рад рекомендовать ее нашему начальнику отдела кадров. И при прочих равных условиях… – вы понимаете, мистер Нельсон?

Нельсон кивнул.

– При прочих равных условиях, – продолжал Хелси, – я был не против, чтобы ее взяли на работу. Конечно, исходя из размеров нашей фирмы, отдел кадров полностью отвечает за найм персонала. Они там знают все вакансии и необходимые для них требования. У них есть специальные тесты…

– Короче говоря, вы походатайствовали за нее перед отделом кадров, и Стелла Линн получила работу? – поставил точки над «i» следователь.

– Ну, вы несколько упрощаете дело…

Нельсон повернулся к Пегги.

– Стелла Линн в последнее время не казалась вам обеспокоенной, чем-то напуганной?

– Я не была с ней близко знакома, мистер Нельсон. Иногда, случайно встретившись, мы останавливались поболтать. Она всегда была в хорошем настроении. Мне кажется, она совсем не была похожа на кандидата в самоубийцы…

– Я и не думал о самоубийстве, – сказал следователь.

– Как правило, человек не думает о возможном убийстве.

– Я ничего не говорил об убийстве.

Президент компании прокашлялся.

– Тогда, может, вы скажете, о чем вы думали?

Нельсон посмотрел на Пегги Касл.

– О чем-то другом, – сказал он. – О чем-то, что могло беспокоить мисс Линн.

– Боже! – нетерпеливо воскликнула Пегги. – Я понимаю английский и уже не девочка. Вы хотите сказать, она была беременна?

Хелси облокотился на стол, подпер руками подбородок.

– Черт побери! – пробормотал он.

– Вы, кажется, расстроены? – спросил Нельсон.

– Мистер Хелси думает о добром имени фирмы, – объяснила Пегги. – О возможных неприятных, скандальных публикациях.

– Ах вот в чем дело, – сухо сказал Нельсон и повернулся к Пегги: – Расскажите все как было, мисс Касл. Начните с самого начала.

– Да тут почти нечего рассказывать. Мы с мистером Кимберли решили заглянуть к Стелле Линн и нашли ее на полу мертвой. Мы позвонили в полицию.

– Действительно, очень краткое заявление, – недовольно заметил Нельсон.

– Я не знаю, что еще сказать, – проговорила Пегги.

– Значит, вы не были близко знакомы со Стеллой Линн?

– Нет, не очень близко, – повторила девушка.

– Тогда почему же вдруг решили отправиться к ней домой? – прищурился следователь.

– Это предложил мистер Кимберли.

– А почему он вдруг захотел зайти к ней?

Пегги ответила:

– Мистер Кимберли не счел нужным объяснить мне это.

– Может быть, со мной он будет более откровенным, – сказал Нельсон.

– Возможно.

Следователь направился к двери.

– Я только хотел узнать, что вам известно о прошлом Стеллы Линн, – сказал он. – Сейчас я переговорю с Кимберли, а затем вернусь.

Не прощаясь, он вышел из комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, Хелси поднял телефонную трубку.

– Человек по фамилии Нельсон выходит из моего кабинета, – сказал он секретарю. – Он хочет переговорить с Кимберли. Нужно сделать так, чтобы они не встретились, пока я сам не переговорю с Кимберли по телефону. И… что вы говорите? Ага, понятно… Ну что ж, тогда все в порядке.

Хелси положил трубку и, взглянув на Пегги, сказал:

– Так вот почему он не пригласил Кимберли на нашу беседу. Сегодня мистер Кимберли не вышел на работу. Кажется, никто не знает, где он находится. – Он сделал паузу, как бы обдумывая эту информацию. Затем добавил: – Конечно, это очень удачно, ибо дает ему какое-то время на размышление – вы ведь ничего не сказали следователю Нельсону о письме, мисс Касл. Почему?

– Потому что в версии Кимберли ничего не говорилось о письме, – ответила Пегги. – По словам Кимберли, Стелла Линн позвонила ему утром, около половины одиннадцатого, и сказала, что хочет с ним повидаться. Дон сам предложил встретиться в «Королевском фазане». Однако в письме, отправленном позавчера, уже сообщалось, что Кимберли и Стелла Линн собираются поужинать в «Королевском фазане».

Несколько секунд Хелси задумчиво смотрел на Пегги.

– Вы очень проницательны, мисс Касл.

Девушка даже порозовела от удовольствия:

– Благодарю вас.

– А теперь расскажите-ка мне, о чем вы думаете?

– Стол Стеллы Линн, – коротко бросила Пегги. – Нужно все из него изъять. Там наверняка ее личные вещи. Неплохо бы осмотреть их до прихода полиции. Никто же не сказал…

– Прекрасная идея! – воскликнул Хелси. – Делайте, что задумали, и будем считать, что я об этом ничего не знаю. Так будет лучше. К примеру, этот стол. Если вы найдете в нем дневник или что-то в этом роде – в общем, сами знаете, что делать. – Хелси многозначительно поглядел на нее поверх очков. – Я абсолютно уверен, что вы знаете, что делать.

Пегги поставила картонный ящик на стол Стеллы Линн и принялась копаться в нем. Она отлично понимала, что машинистки, сидевшие за соседними столами, не спускают с нее глаз, следят за каждым ее движением.

Пегги нашла старый журнал, пару удобных туфель для работы, бумажный пакет с несколькими парами чулок, счет на квартплату, миниатюрный фотоаппарат в футляре и полупустой пакет с салфетками.

Никакого дневника в столе не было. Но содержимое ящиков находилось в страшном беспорядке, будто кто-то впопыхах рылся здесь утром…

Пегги задумалась. Почему это Хелси решил, что в столе должен быть дневник? Она вывалила содержимое ящиков в картонную коробку, перевязала ее бечевкой и карандашом крупно написала сбоку: «Стелла Линн». Проделав все это на глазах у машинисток с целью произвести на них впечатление, Пегги унесла коробку в свой кабинет.

Закрыв за собой дверь, она извлекла из коробки фотоаппарат. Цифра «10» в круглом окошке на задней стенке аппарата указывала, что отснято девять кадров.

Пегги перемотала пленку, достала кассету и, чтобы уничтожить отпечатки пальцев, тщательно протерла камеру. Затем вложила камеру в футляр и сунула обратно в коробку. Проделав все это, Пегги направилась в кабинет Хелси.

Постучав в дверь и не услышав ответа, она нажала на ручку. Дверь тихо отворилась.

Президента страховой компании в кабинете не было.

Вернувшись в свою комнату, Пегги заметила листок бумаги, подложенный под ее блокнот. Это была записка, торопливо написанная рукой Хелси:

«Мисс Касл!

Сразу после вашего ухода я вспомнил об одном срочном деле. Я было совсем забыл о нем ввиду чрезвычайного происшествия, прервавшего нашу обычную утреннюю программу. Поскольку это дело большой важности и чрезвычайной конфиденциальности, я займусь им сам. Поэтому некоторое время буду отсутствовать. Я свяжусь с вами, как только освобожусь».

Записка была подписана инициалами президента.

– Кимберли и Хелси единодушны: похоже, они единомышленники, – прочитав послание, заключила Пегги Касл.

В разговоре с хозяйкой жилого дома, миссис Максвелл, Пегги постаралась употребить весь свой шарм.

– Надеюсь, вы не сочтете меня ужасно бестактной, миссис Максвелл. В этой жизни ведь приходится как-то устраиваться.

Миссис Максвелл еле заметно кивнула. Она изучала посетительницу прищуренными глазками, заплывшими жиром. У этой женщины были ярко– оранжевые волосы и чрезмерно нарумяненные щеки.

– Сейчас так трудно найти квартиру, – продолжала Пегги. – И конечно, я читала в газетах прискорбное сообщение о смерти Стеллы Линн. Поэтому знаю, что ее квартира освободилась и вы ее сдаете. Быть может, кто-то другой и не стал бы въезжать в эту квартиру из суеверных соображений. Но только не я. Поэтому и решила побыстрее обратиться к вам.

И опять в ответ еле заметный кивок хозяйки.

– Я довольно стеснена в средствах, – продолжала Пегги, – и не имею спонсора. Но мне удалось накопить пятьдесят долларов. И если эта квартира мне подойдет, то в компенсацию за причиненные вам неудобства я отдам вам эти деньги.

На этот раз хозяйский кивок был более ясно выраженным.

– Сейчас мои руки связаны, – тем не менее сказала она.

– В каком смысле? – не поняла Пегги.

– Я не могу показать вам квартиру, – пожала плечами миссис Максвелл.

– Но ведь у вас, наверное, есть ключ…

– Полиция опечатала обе двери, парадную и заднюю. Они ищут отпечатки пальцев…

– Отпечатки пальцев! – воскликнула Пегги. – Зачем они им?

– Не знаю. Они засыпали пудрой всю квартиру, запретили мне входить туда. Запечатали двери, их нельзя открыть, не сломав печати.

– Но вы же можете описать мне квартиру? – предложила Пегги.

– Конечно, – согласилась хозяйка дома.

– Доставляют ли сюда молоко?

– Да, к задней двери.

– А уборка мусора? – поинтересовалась Пегги.

– Есть два мусорных бака, – пояснила миссис Максвелл, – один для консервных банок и стекла, а другой – для всего остального. Мусор убирают ежедневно. Стекло и банки – дважды в неделю. Жильцы должны выносить отходы на первый этаж. Там у задней двери стоят мусорные баки.

– Квартира, кажется, на пятом этаже, – сказала Пегги. – Значит, придется спускаться на пять лестничных пролетов…

– Четыре, дорогая, – поправила ее хозяйка дома.

– Четыре пролета, только чтобы выбросить мусор? – с неудовольствием заметила Пегги.

– Что поделаешь, мы не держим мусорщика, – поджала губы миссис Максвелл.

– Можно взглянуть на заднюю лестницу?

– Конечно. В конце коридора. Смотрите сколько хотите, дорогая.

Всегда, когда возникали непредвиденные трудности, Пегги Касл обращалась за помощью к своему любимому дяде Бенедикту.

Бенедикт Касл прожил довольно колоритную жизнь. Одно из ранних воспоминаний детства Пегги – сладкий голос дяди, расписывающий невероятные достоинства божественного «Бальзама Бенедикта».

«…Не какой-то там химический состав, дамы и господа, который якобы укрепляет здоровье, а вместо этого подхлестывает изношенные органы, усталые мышцы, издерганные нервы, вызывая все большее напряжение, пока наконец весь организм не потерпит крушение. Нет, это тонизирующее средство, дамы и господа, оно помогает матери-природе обновить изношенные органы, регенерировать клетки, укрепить мышцы и очистить кровь. Ну, кто первый купит бутылочку Б.Б.Б? Сегодня она предлагается не за обычную цену в десять долларов, не за полцены в пять долларов, не за специальную рекламную цену в два с половиной доллара, а за баснословно низкую цену в один доллар! Только один доллар за обновленное, здоровое тело!»

Это было двадцать лет назад. Пегги осиротела в четыре года. Она была слишком мала, чтобы осознать трагедию, лишившую ее отца и матери. Ее воспитали, как собственную дочь, дядя Бенедикт и тетя Марта.

Время торговли патентованными лекарствами давно уже прошло. Но дядя Бенедикт любил вспоминать образцы устной рекламы, которыми он славился в молодые годы. С их помощью он объехал всю страну и жил, как он выражался, за счет простаков.

В то время еще не были приняты строгие законы против уличной торговли, об охране прав потребителей и всеобщем подоходном налоге.

Дядя Бенедикт был счастливым обладателем фургона и упряжки лошадей. Днем фургон служил ему домом и лабораторией. Вечерами же превращался в сцену, на которой его ловкие пальцы творили чудеса, а язык волшебника вызывал водопад серебряных монет. И эти деньги безраздельно принадлежали только ему, без всякого подоходного налога.

О размерах доходов дяди Бенедикта никто не знал. Он ехал куда хотел, делал что хотел и тратил деньги как хотел. Когда торговля патентованными лекарствами постепенно замерла, открылись другие, еще более прибыльные возможности. Настала эра спекуляции акциями дутых горнодобывающих и нефтяных компаний. Постепенно дядя Бенедикт прибился к шайке умных мошенников, где был известен под кличкой Соня. Не родился на свет другой человек, который мог бы столь убедительно изображать спящего, в то время как его острый как бритва ум разрабатывал очередной план чистки карманов простаков. Любимым местом «работы» Сони был вагон-ресторан трансконтинентального поезда. Бывало, сидел он за столиком, потягивая пиво, как вдруг голова его склонялась на грудь, и тут же раздавалось явственное похрапывание. Сидевшие рядом пассажиры обычно обсуждали свои дела достаточно подробно, так что дядя Бенедикт имел возможность выбрать самый выгодный подход к ним. И тогда, все прикинув, он конвульсивно вздрагивал, громко всхрапывал и просыпался с паническим выражением лица. Дядя как бы боялся, что окружающие заметили его слабость. А в это время весь вагон буквально покатывался со смеху. После этого спектакля дядя Бенедикт чувствовал себя как дома.

Однако около десяти лет назад приступами боли заявил о себе артрит. Длинные, изящные пальцы дяди Бенедикта постепенно стали терять былую подвижность, распухли в суставах. А ведь эти самые пальцы еще совсем недавно так убедительно, с таким неподражаемым искусством сдавали карты из-под низа колоды или очищали чужие карманы! Бумажник сначала вынимался, его содержимое внимательно изучалось, затем он возвращался на свое место. Причем «фраер» даже не подозревал, что с ним «работают».

И вот теперь, прикованный к креслу-каталке, дядя Бенедикт мирно проводил в дремоте остаток своей жизни. Однако мозг его был активен, как и прежде. И даже его жена Марта не могла определить, была ли эта дремота неподдельным сном или тренировкой, чтобы не утратить прежней сноровки.

Те, кто знал дядю Бенедикта, уже не могли его забыть. Друзья просто боготворили его. А в полиции зарегистрировано целых три случая, когда обманутые им клиенты отказывались поддержать обвинение против него. При этом они публично заявляли, что ценят свое короткое знакомство с этим человеком гораздо выше, чем деньги, которые потеряли.

Одна из его жертв даже поместила в газете объявление: «Дорогой Бенедикт, вернись, я все прощу. Мы все тебя любим гораздо больше пропавших денег».

Даже Марта не знала, насколько обширна сеть связей дяди Бенедикта. Обладая фотографической памятью на имена, лица и телефонные номера, дядя не вел никаких записей. Время от времени он просыпался оттого, что окружающим казалось крепким сном, и торопливо направлялся в кресле-каталке к телефону. Он быстро набирал номер и давал кому-то какие-то загадочные инструкции. Временами его посещали мужчины, для которых малейшее замечание дяди Бенедикта было законом. Они осторожно, стараясь не причинить боли, пожимали его распухшие пальцы. А удалившись, оставляли после себя конверты, в которых лежали свежие зеленые купюры.

Конверты выбрасывались в мусорную корзину, а доллары перекочевывали в карман дяди Бенедикта.

– Подоходный налог! – фыркал он, когда тетя Марта спрашивала его, как идут дела. – Ты же не платишь подоходный налог за подарки. Они отдают мне эти деньги по доброй воле. – И дальше таких объяснений разговоры с ним не продвигались.

Только однажды дядя разговорился.

– Я показал человеку, как сделать деньги, – объяснил он Марте. – Сначала я разработал схему. Затем выбрал человека, который сможет ее осуществить. Когда план сработал, он прислал мне в благодарность подарок. Никто же не платит подоходный налог с подарков. Я даже эти деньги не сосчитал. Дареному коню в зубы не смотрят…

На звонок Пегги дверь открыла тетя Марта.

– Здравствуй, Пегги! Как поживаешь?

– Я увязла по горло, – ответила Пегги.

– В газетах писали, что ты обнаружила тело девушки, умершей от яда. Это правда? – перво-наперво спросила тетя.

Пегги ответила утвердительно.

– Боже, что это мы разболтались на пороге. Проходи в дом…

Долгие годы тетя Марта была «помощницей» дяди. Ее «помощь» заключалась в том, что она носила черные колготки «в облипку», юбку, едва прикрывавшую бедра, огромное декольте и обворожительно улыбалась.

Когда дядя Бенедикт решал, что настал момент сделать несколько быстрых, незаметных для аудитории пассов рукой, Марта «неожиданно» начинала покачивать бедрами. Затем ее застывшая улыбка становилась все более лучезарной, а ритм вращения бедер делался просто бешеным. «В результате, – говаривал дядя Бенедикт, – трюк мне удавался. Но к тому времени, когда я завершал его, половина аудитории теряла к моим действиям всякий интерес. Люди уже не сводили глаз с бедер Марты».

– Ну, как наш старый боец? – спросила Пегги у тети.

– Кажется, крепко спит или обдумывает новую схему, – ответила Марта, заглянув в гостиную. – У него никогда не поймешь.

Соня сидел в своем кресле. Опустив голову на грудь, он тихонько похрапывал. Вдруг Бенедикт резко выпрямился и, громко всхрапнув, очнулся. И тут увидел Пегги.

Он смущенно спросил:

– Боже мой, Пегги! Ты давно здесь?

По точности исполнения трюка Пегги поняла, что Соня просто тренировался.

– Дядя Бенедикт, я по горло увязла в проблемах, – пожаловалась племянница.

– Не знал, что на свете столько проблем, – неопределенно ответил он.

– Я утаила сведения от полиции, – пояснила Пегги.

– Ну и правильно! Нельзя же им выбалтывать все, что знаешь! – одобрил Соня.

Дядя внимательно выслушал рассказ племянницы.

– Ну и чего же ты хочешь? – спросил он, когда она закончила.

– В мусорном ящике квартиры 519 находятся осколки бутылки из-под виски. Я хочу, чтобы их достали оттуда, прежде чем мусор заберут уборщики. Нужно их проверить на отпечатки пальцев. И если на осколках есть отпечатки, то их нужно сфотографировать и сохранить. В дальнейшем они могут послужить в суде вещественными доказательствами.

– Что нужно еще? – спросил дядя.

– Твоя аморальная поддержка, – улыбнулась племянница.

Дядя Бенедикт подъехал на своем кресле к телефону. Набрав номер, немного подождал и спросил:

– Джордж? – И тут же назвал адрес дома, в котором жила Стелла Линн. – В мусорном ящике квартиры 519 найдешь разбитую бутылку из-под виски. Ее нужно достать оттуда и проверить на отпечатки пальцев, – пояснил Соня собеседнику. – Затем зафиксировать отпечатки так, чтобы они сохранились надолго. Их надо также сфотографировать. Лучше взять кого-нибудь с собой в качестве свидетеля, – советовал он. – На случай, если придется идентифицировать бутылку. Ведь для полиции твоя репутация не из лучших… А это кто такой? – поинтересовался Соня. – Да, пожалуй, он подойдет… Если кто-нибудь попытается вам помешать, предъяви удостоверение санитарного инспектора, устрой скандал по поводу нарушения санитарных инструкций… Нужно заставить их защищаться… Когда все закончишь, позвони. Будь здоров.