Текст книги "Дело о предубежденном попугае"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Мейсон велел ехать как можно ближе к тротуару, внимательно разглядывая серое каменное здание на противоположной стороне улицы.

– Большущий домина. Нет ничего удивительного, что Сейбин чувствовал тут себя одиноким.

Он первым вылез из машины и вышел на тротуар, расправляя плечи. Делла предупредила:

– Кажется, сюда идет один из парней Пола Дрейка.

Действительно, к ним подошел высокий человек, предварительно посмотревший на номерной знак, – Делла тут же выключила фары, – и спросил:

– Вы Перри Мейсон?

– Да. В чем дело?

– Я из агентства Дрейка. Хозяйка с сыном сегодня прилетела самолетом и прямиком направилась сюда. Они сейчас в доме, и там разразился чудовищный скандал.

Мейсон посмотрел на огромное здание, четко вырисовывающееся на фоне звездного неба. Стекла окон тускло поблескивали, все занавески были задернуты.

– Ну что ж, есть смысл войти и присоединиться к сражающимся, – усмехнулся он.

– Босс звонил, чтобы мы караулили машину с номером IV 1302. Я заметил, как вы подъехали, и решил спросить, не автобус ли мы разыскиваем?

– Нет, скорее всего, это машина Эллен Монтейз. Она живет в Сан-Молинасе, и не исключено, что она тоже сюда приедет. В таком случае я бы хотел как можно скорее ее повидать.

Он не договорил, потому что в это время из-за угла вынырнула машина и резко затормозила перед домом Сейбина.

– Сбегаю посмотреть, кто это приехал, – сказал детектив, – возможно, кто-то из родственников спешит принять участие в семейной ссоре.

Он обошел с тыла машину Мейсона, почти сразу же появился и сообщил, что это тот самый номер, о котором звонил Пол.

Мейсон, не теряя ни минуты, помчался туда. Он успел как раз в тот момент, когда молодая женщина, сидевшая за рулем, выключила огни и открыла дверцу.

– Я хочу поговорить с вами, мисс Монтейз, – сказал он.

– Кто вы такой?

– Мое имя Мейсон, адвокат. Представляю Чарлза Сейбина.

– Что вам нужно от меня?

– Поговорить с вами.

– О чем?

– О Фремонте К. Сейбине.

– Вряд ли я могу вам что-либо сказать.

– Не глупите. Дело зашло уже так далеко, что вы не вольны больше рассуждать.

– Что вы имеете в виду?

– Что газетчики не дремлют. Они быстро пронюхают, что вы обвенчались с Фремонтом К. Сейбином, назвавшимся Джорджем Болдманом. Ну, а после этого они узнают то, что попугай Сейбина, Казанова, сидит в клетке в саду вашего домика в Сан-Молинасе и что после убийства он все время твердит: «Положи пистолет, Эллен… Не стреляй… Господи, ты меня застрелила…»

Она была достаточно высокой, так что ей не пришлось задирать голову, чтобы взглянуть в глаза Мейсону. Она была тоненькая и грациозная, но волевой подбородок и гордо вздернутая головка говорили о том, что эта особа с характером, умеющая принимать твердые решения.

– Каким образом, – спросила она все тем же ровным голосом, – вам удалось все это узнать?

– Рассуждая точно так же, как будут рассуждать в полиции.

– Прекрасно, – спокойно произнесла она. – Я буду с вами разговаривать. Что вы хотите знать?

– Решительно все.

– Вы предпочитаете говорить в моей машине или в вашей?

– В моей машине, – ответил Мейсон, – если вы не возражаете.

Он взял ее под руку, подвел к своей машине, познакомил с Деллой и усадил на переднее сиденье, а сам занял место сзади.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что я не сделала ничего плохого, ничего такого, чего я могла бы стыдиться, – проговорила Эллен.

– Понимаю.

Ему хорошо был виден ее профиль, вырисовывающийся на фоне полуосвещенного окна машины. У него сложилось впечатление, что она была женщина энергичная, умная, с хорошей реакцией. У нее был красивый, хорошо поставленный голос, которым она великолепно владела, но сейчас она не прибегла ни к каким внешним эффектам, чтобы вызвать к себе симпатию. Говорила она торопливо и ухитрилась создать впечатление, что независимо от того, каковы были ее личные переживания, она не смешивала собственные эмоции с теми событиями, о которых она посчитала необходимым рассказать.

– Я библиотекарь, – сообщила она, – работаю в читальном зале Сан-Молинаса. По разным соображениям до сих пор не вышла замуж. Моя профессия дала мне возможность отточить свои вкусы и научиться разбираться в характере людей. Я почти не встречалась с более молодыми работниками нашей библиотеки, которые считают алкоголь обязательным условием для дружеской беседы. Впервые я встретилась с человеком, которого теперь знаю как Фремонта К. Сейбина, примерно два месяца назад. Он вошел в читальный зал, спросил кое-какие книги по экономическим вопросам. Он сказал мне, что никогда не читает газет, поскольку они в основном занимаются описанием преступлений и политической пропагандой. Вместо этого он просматривал экономические журналы, интересовался историей, библиографической литературой, научными достижениями. Весьма выборочно читал художественные произведения. Его вопросы показались мне необычайно умными. Этот человек произвел на меня огромное впечатление. Я понимала, разумеется, что он гораздо старше меня и, очевидно, в настоящий момент не имеет работы. Его работа не была интеллектуальной. Его одежда была аккуратной, тщательно отутюженной, но далеко не новой. Я останавливаюсь на этом потому, что мне хочется, чтобы вы хорошо разобрались в положении вещей.

Мейсон кивнул.

– Он назвался Джорджем Болдманом, объяснил, что работал клерком в бакалейном складе, скопил немного денег и приобрел собственный магазин. В течение нескольких лет дела шли у него превосходно, но недавно неприятное стечение обстоятельств вынудило его продать лавочку. Его основной капитал исчез. Он пытался найти работу, но не сумел, не только потому, что не было свободных мест, но еще и потому, что хозяева предпочитали нанимать более молодых людей.

– Вы не догадывались, кем он был на самом деле? – спросил Мейсон.

– У меня не было никаких сомнений.

– Не знаете ли вы, почему он затеял эту мистификацию?

– Знаю.

– Почему?

– Теперь я понимаю, что, прежде всего, он был женат. Во-вторых, богат. С одной стороны, он пытался оградить себя от неприятной жены, ну и от всяких авантюристок, шантажисток и любителей поживиться за чужой счет, с другой…

– Очевидно, случилось так, что он перепутал все ваши планы? – спросил сочувственно Мейсон.

Она с негодованием повернулась к нему:

– Это только доказывает, что вы не знаете Джорджа… мистера Сейбина!

– Но разве он не испортил вам жизнь?

Она покачала головой.

– Мне неизвестны его побуждения, но я не сомневаюсь, что, когда все факты выяснятся, станет очевидно, что он руководствовался какими-то благородными мотивами.

– И вы не испытываете горечи?

– Никакой… После нашей встречи с ним я прожила самые счастливые месяцы за всю мою жизнь. Именно поэтому меня так потрясла эта трагедия… Впрочем, вы ведь приехали слушать не про мое горе!

– Я хочу понять все, – мягко сказал Мейсон.

– Собственно говоря, я уже все рассказала. У меня были кое-какие деньги, которые мне удалось отложить в результате строгой экономии. Конечно, я понимала, что человеку, которому под шестьдесят, вряд ли можно найти работу. Я сказала ему, что финансирую его в какой-то мере, если он намеревается открыть бакалейный магазин в Сан-Молинасе. Он объездил весь город, но пришел к выводу, что здесь не удастся что-либо пробить. Тогда я предложила ему самому подыскать что-нибудь более подходящее.

– Потом?

– Он поехал подыскивать другое место.

– Вы получали от него письма?

– Да.

– Что он писал?

– В отношении бизнеса писал неясно. Его письма были чисто личными. Ведь мы были женаты менее недели, когда он уехал… И что бы там ни выяснилось, он меня любил!

Она сказала это просто, без драматизма, не разрешая своему горю затмить все остальное. Это была такая же констатация факта, как и все то, что она до этого рассказывала.

Мейсон кивнул, соглашаясь.

– А сегодня утром я взяла газету и увидела портрет Фремонта К. Сейбина и сообщение о его убийстве.

– Вы сразу же его узнали?

– Да. Правда, кое-какие моменты не вязались с образом того человека, роль которого он играл. Уже после нашей женитьбы я часто удивлялась, как он мог быть неудачником. Понимаете, ему не могло что-либо не удаваться… В нем было слишком много спокойной силы, ума, природной прозорливости. И потом, он ни за что не хотел дотрагиваться до моих денег. Упорно отговаривался, откладывал на потом, уверяя, что у него кое-что осталось. Вот когда эти деньги иссякнут, он будет жить на мои.

– Но вы не подозревали, что у него в действительности огромные средства?

– Нет, все эти мои наблюдения все же не перерастали даже в сомнения. Просто я их автоматически отмечала в памяти, а затем, когда прочитала в газете сообщение, все они получили логическое объяснение. Отчасти я была подготовлена к этому, прочитав в газете про охотничий домик в горах и увидев его фотографию.

– Разумеется, последнюю неделю вы не получали писем?

– Наоборот, я получила одно в воскресенье, десятого числа. Оно было отправлено из Санта-Делбара. Он сообщал, что ведет переговоры о помещении, из которого получится идеальный склад. Письмо такое радостное. Заканчивается оно тем, что он надеется вернуться через несколько дней…

– Как я полагаю, вы не слишком хорошо знакомы с его почерком и…

– Я не сомневаюсь, что письмо написано мистером Сейбином… или Джорджем Болдманом, как я привыкла его называть.

– Но факты доказывают, что тело лежало в этой хижине, простите меня за неделикатность! Он был убит в пятницу шестого сентября.

– Как вы не понимаете, – сказала она устало. – Он проверял мою любовь, испытывал ее. И продолжал играть роль Болдмана. Ему хотелось удостовериться, что я люблю его, а не охочусь за его капиталом. Помещение он и не думал искать. Письма были написаны заранее, он организовал дело таким образом, чтобы мне их посылали из разных мест.

– Его последнее письмо при вас?

– Да.

– Могу ли я взглянуть на него?

Она покачала головой:

– Письмо чисто личное. Я понимаю, что в мои дела рано или поздно вмешаются власти. Но я постараюсь не предавать его письма огласке до самой последней минуты, пока дальше нельзя будет отнекиваться.

– Это случится очень скоро. Поймите же, если он кому-то действительно поручил посылать вам эти письма, то, возможно, как раз этот человек последним видел его в живых.

Она молчала.

– Когда вы поженились?

– Двадцать седьмого августа.

– Где?

После минутной нерешительности она вздернула подбородок и ответила:

– Мы пересекли мексиканскую границу и поженились там.

– Могу ли я узнать, почему?

– Джордж… мистер Сейбин сказал, что по некоторым соображениям он предпочитает заключить брак там… и…

– Да?

– Мы должны были венчаться вторично в Санта-Делбаре.

– Почему там?

– Он… он признался, что его бывшая жена добилась развода, но решение еще не оформлено, то есть законно он еще не был свободным человеком, поэтому могут возникнуть сомнения относительно правомочности нашего брака. Он сказал… в конце концов, мистер Мейсон, это уже чисто личное дело!

– И да, и нет.

– Ну что ж, можете так смотреть на это дело. Выходя за него замуж, я понимала, что мой брак сомнительный, но усматривала в нем всего лишь дань условностям. И меня это не волновало, поскольку я не сомневалась, что в ближайшем будущем мы все переоформим уже совершенно законно.

– Короче, вы считали свой первый брак незаконным?

– Нет, нет… Когда я назвала его сомнительным, то имела в виду, что он бы выглядел незаконным, если бы мы регистрировались здесь. Все это довольно трудно объяснить… Да и вряд ли это уже так важно.

– Что с попугаем?

– Мой м… мистер Сейбин всегда хотел завести попугая.

– Сколько времени у вас жил этот попугай?

– Мистер Сейбин привез его в пятницу второго числа. За два дня до своего отъезда.

Мейсон задумчиво посмотрел на ее решительный профиль.

– Вы знали, что мистер Сейбин приобрел этого попугая в Сан-Молинасе?

– Да.

– Как зовут птицу?

– Казанова.

– Вы читали про попугая, найденного в горной хижине?

– Да.

– Вам известно что-либо про того попугая?

– Нет.

Мейсон нахмурился.

– Понимаете, миссис Монтейз, лгать не имеет смысла.

– Согласна. Именно поэтому я считаю, что нельзя судить о мистере Сейбине на основании того, что нам пока известно. У вас маловато фактов.

– Вам что-нибудь известно про горную хижину?

– Да, конечно, мы там провели медовый месяц. Мой… мистер Сейбин, сказал, что он знаком с владельцем этого домика, и тот предоставил его на несколько дней в наше распоряжение. Оглядываясь назад, я понимаю, насколько было абсурдным предполагать, что человек, не имеющий работы… Ну, да ладно, у него имелись какие-то причины поступать именно таким образом, и я их уважаю.

Мейсон хотел что-то сказать, но потом сдержался и, немного подумав, спросил:

– Сколько времени вы находились в хижине?

– Субботу и воскресенье, мне нужно было в понедельник вечером быть на работе.

– Так ваш брак зарегистрирован в Мексике, а оттуда вы прямиком отправились в горную хижину?

– Да.

– Скажите, был ли ваш муж знаком с этим домиком, с его расположением?

– Да, он мне говорил, что уже как-то прожил в нем целый месяц.

– Он назвал имя владельца дома?

– Нет.

– И вы не пытались узнать?

– Нет.

– Вы поженились двадцать седьмого августа? И приехали в хижину двадцать седьмого?

– Нет, утром двадцать восьмого. Путь-то был не близкий.

– Вы там оставили кое-что из своих вещей?

– Да.

– Специально?

– Понимаете, мы уехали в спешке. К нам пришел кто-то из соседей, а мистер Сейбин не захотел с ним встретиться. Наверное, он не хотел, чтобы в округе узнали про меня. Или он опасался, как бы я не выяснила у соседей, кто он такой. Так или иначе, он не ответил на звонок, мы тут же сели в машину и уехали. Мистер Сейбин сказал, что больше никто не будет пользоваться этим домиком и что через некоторое время мы туда снова возвратимся.

– За то время, что вы жили в домике, мистер Сейбин пользовался телефоном?

– Да, он звонил два раза.

– Вы не знаете, кому? Вы присутствовали при этих разговорах?

– Нет.

– Вы не догадываетесь, кто мог его убить?

– Не имею ни малейшего представления.

– И, по-видимому, вы не знаете ничего об оружии, из которого он был застрелен?

– Почему, знаю.

– Знаете? – удивился Мейсон.

– Да.

– Что именно?

– Это пистолет из коллекции Публичной библиотеки в Сан-Молинасе.

– Там есть такая коллекция?

– Да, в одной из комнат библиотеки размещается выставка. Конечно, она не имеет непосредственного отношения к самой библиотеке, просто какой-то частный коллекционер подарил свое собрание городу. Вот каким образом…

– Кто взял пистолет из коллекции?

– Я.

– Для чего?

– Меня попросил муж. Он… Нет, мне не хочется об этом рассказывать, мистер Мейсон.

– Кому вы отдали пистолет?

– Мне думается, пора свернуть разговор с пистолета…

– Когда вы узнали, что ваш муж в действительности был Фремонтом К. Сейбином?

– Сегодня утром, когда увидела в газете снимок хижины. Страшно растерялась, не зная, что делать. Но полной уверенности у меня не было. И я ждала, надеясь на какое-то чудо. Ну, а в дневном выпуске уже был его портрет. Тогда я узнала все.

– Что вы выиграете в материальном отношении?

– Что вы имеете в виду?

– Было ли завещание, страховой полис, что-то в этом роде?

– Нет, разумеется, не было!

Мейсон задумчиво посмотрел на нее:

– Каковы ваши планы?

– Хочу поговорить с сыном мистера Сейбина. Нужно ему объяснить, что к чему.

– Сейчас в доме его жена.

– Вы говорите о жене Фремонта К. Сейбина?

– Да.

Она задумалась, видимо переваривая это известие. Мейсон заговорил вкрадчивым голосом:

– Послушайте, мисс Монтейз, не могло ли случиться так, что вы, узнав про обман мистера Сейбина…

– Вы имеете в виду, не убила ли я его?

– Да.

– Даже предположение такое является абсурдным. Я же его любила. Любила так, как никого до этого…

– Но он был значительно старше вас?

– И умнее, и щедрее, внимательнее и богаче душой. Вы даже не представляете, как он был благороден. Особенно по сравнению со всеми безмозглыми молодыми людьми, которые пытаются тебя «увлечь», не имеют ни самоуважения, ни гордости.

Она замолчала.

Мейсон повернулся к Делле:

– Делла, я хочу, чтобы вы забрали мисс Монтейз с собой и поместили в такое место, где ее не будут изводить репортеры. Вы понимаете?

– Да, – сказала Делла странным голосом, как будто она сдерживала слезы.

– Я не хочу никуда ехать, – запротестовала мисс Монтейз. – Все равно от всех этих мучительных вопросов не укрыться. Я предпочитаю с ними покончить как можно скорее.

– Вы жаждете познакомиться с миссис Сейбин? Насколько мне известно, характер у нее отнюдь не ангельский.

– Нет, я этого не хочу! – воскликнула она.

– Мисс Монтейз, поверьте моему опыту в делах такого рода. Ближайшие несколько часов внесут серьезные изменения в положение вещей. Сейчас полиция еще не опознала оружие. То есть они не знают, откуда оно взято. Когда узнают, вас моментально арестуют. Тут не может быть никакого сомнения.

– По обвинению в убийстве?

– По подозрению в убийстве.

– Но это же абсурдно!

– С точки зрения полиции нет. И даже с общественной точки зрения.

Немного помолчав, она спросила:

– Кого вы представляете?

– Чарлза Сейбина.

– Что вы постараетесь сделать?

– Среди всего прочего мне поручено установить, что произошло и почему.

– Отчего я вас интересую?

– Вы попали в самую гущу событий. Меня в студенческие годы всегда учили стоять на стороне слабых и защищать обиженных.

– Но я не слабая и не обиженная.

– Ничего, как только семья Сейбина напустится на вас, вы согласитесь, что я прав.

– Вы хотите, чтобы я убежала?

– Нет, как раз этого я не хочу. Если к завтрашнему дню обстановка не прояснится, мы…

Но она уже решилась:

– Хорошо, я поеду.

Мейсон снова обратился к Делле:

– Поезжайте в ее машине.

– Должна ли я поддерживать с вами связь, шеф?

– Нет. Я хочу кое-что узнать, но о некоторых вещах я, напротив, вообще ничего не хочу знать.

– Все ясно, шеф… Идемте, мисс Монтейз. Лучше не терять понапрасну времени.

Мейсон стоял на краю тротуара, глядя вслед удаляющейся машине, пока ее задние огни не превратились в две маленькие красные точки.

Глава 5

Дверь Мейсону отворил Вейд, секретарь покойного мистера Сейбина. При виде адвоката на лице его мелькнуло выражение облегчения.

– Мистер Чарлз пытался найти вас по телефону. Я звоню каждые пять минут.

– Что-то произошло?

– В доме миссис Сейбин, вдова…

– И это вызвало осложнения?

– Я бы сказал, да. Послушайте, и вам все станет ясно.

Действительно, Мейсон без труда различил пронзительный женский голос, доносящийся из-за двери. Слова не были слышны, но в их характере можно было не сомневаться.

– Что ж, пожалуй, нужно будет вступить в рукопашный бой, – засмеялся Мейсон.

– Это было бы неплохо… Возможно, вам удастся ее слегка утихомирить.

– У нее есть адвокат?

– Нет еще, но она угрожает привлечь к делу всех адвокатов города.

– Угрожает?

– Да… и это еще мягко сказано!

Он вошел первым, указывая дорогу Мейсону.

Как только адвокат переступил порог, Чарлз Сейбин вскочил с места. Он пошел навстречу и с нескрываемым чувством пожал руку Мейсону.

– По-видимому, вы умеете читать мысли, мистер Мейсон. Вот уже полчаса я пытаюсь вас разыскать. – Потом он сказал: – Эллен, позвольте вас познакомить с Перри Мейсоном. Мистер Мейсон, это миссис Эллен Уоткинс Сейбин.

Мейсон поклонился.

– Рад познакомиться, миссис Сейбин.

Она посмотрела на него таким взглядом, как будто он был насекомым, пришпиленным булавкой к стене, и что-то буркнула про себя.

Она была крупной и полной женщиной, но в ней не чувствовалось рыхлости. В глазах – высокомерие человека, привыкшего повелевать другими, обращать их в бегство и занимать положенное им место.

– И ее сын, мистер Уоткинс.

Уоткинс шагнул вперед и тепло, по-дружески пожал руку Мейсону. Он искал глазами взгляда Мейсона, а в словах «очень рад нашей встрече» была заключена не простая формула вежливости, а нечто осмысленное.

– Временами пресса уделяет столько внимания вашим подвигам в зале суда, что мне действительно хотелось с вами познакомиться в реальной жизни. Меня особенно поразил процесс по делу об убийстве страхового агента.

– Благодарю, – наклонил голову Мейсон, между тем оценивая высокий лоб, округлые щеки, внимательные серые глаза и великолепно сшитый фланелевый костюм собеседника.

– Мне пришлось совершить целое путешествие, – пустился в объяснения Стив Уоткинс, – полетел из Нью-Йорка в Центральную Америку, чтобы забрать маму, и уже вместе с ней прибыл сюда. Еще даже не принимал ванны.

– Вы летели на своем самолете? – поинтересовался Мейсон.

– Да, видите ли, мой самолет не приспособлен для дальних перелетов. Сначала я долетел пассажирским лайнером до Мехико-сити, а уж оттуда можно было абонировать индивидуальную машину. Отсюда выслали еще один самолет, который ждал нас в Мехико-сити.

– Действительно, солидное путешествие, – согласился Мейсон.

Миссис Сейбин заговорила громко и вызывающе:

– Терпеть не могу подобных расшаркиваний. Чего ради, Стив, ты тратишь попусту время, стараясь заручиться симпатией мистера Мейсона? Ты же великолепно знаешь, что он готов всадить нам нож в спину. Так что приступим к сражению, чтобы поскорее покончить с делом.

– К сражению? – удивился Мейсон.

Она воинственно вздернула подбородок:

– Я сказала «сражение». Вам бы следовало знать значение этого слова.

– По какому поводу вы намерены начать сражение? – Голос Мейсона был даже ласков.

– С каких пор вы стали ходить вокруг да около? Судя по тому, что я о вас слышала, это на вас не похоже. Мне бы не хотелось разочаровываться. Чарлз и нанял вас для того, чтобы вы ухитрились лишить меня тех прав, которые у меня имеются как у законной жены Фремонта. Я, естественно, этого не потерплю.

– Если вы будете столь любезны и дадите указания своему адвокату обсудить в спокойной обстановке обстоятельства дела…

– Это будет сделано, когда я сочту нужным, – отрезала дама, – сейчас мне не требуется никаких адвокатов. А когда понадобится, я его найду.

Стив попробовал восстановить мир:

– Послушай, мама, ведь дядя Чарлз только сказал…

– Заткнись! Не суйся не в свое дело! Я слышала, что сказал Чарлз. Итак, мистер Мейсон, что вы сами скажете?

Перри Мейсон опустился в кресло, скрестил длинные ноги, подмигнул Чарлзу Сейбину и ничего не сказал.

– Прекрасно, в таком случае я кое-что скажу. Я уже говорила об этом Чарлзу, а теперь повторяю вам. Мне хорошо известно, что Чарлз был настроен против меня с той минуты, как я вышла замуж за Фремонта. Если бы я в свое время рассказала Фремонту хотя бы половину того, что мне следовало ему рассказать, он бы поставил Чарлза на место. Он бы не потерпел таких вещей. Что бы он там ни болтал, Фремонт меня любил. Чарлз до такой степени боялся, что часть собственности уйдет из его рук, что был ослеплен своим предубеждением. Если бы он относился ко мне честно в свое время, я бы тоже поступила с ним по-родственному. Но сейчас я на коне. И буду править. Вам ясно, мистер Мейсон?

– Может, вы соблаговолите изъясняться несколько конкретнее? – сказал Мейсон, закуривая.

– С превеликим удовольствием! Я вдова Фремонта К. Сейбина. Я думаю, что существует завещание, по которому он оставил мне большую часть своего состояния. Он уверял, что написал такое завещание. Если завещание существует, я буду душеприказчиком, а если его нет, то я по закону буду управлять его делами. Я сама справлюсь с этой задачей и не потерплю вмешательства со стороны каких-либо родственников.

– Хорошо, завещание у вас на руках? – спросил Мейсон.

– Разумеется, нет. У меня нет привычки таскать за собой завещания моего мужа. Наверное, оно находится где-то в его бумагах, если только Чарлз не уничтожил его. На всякий случай, если вы этого еще не поняли, мистер Мейсон, предупреждаю вас, что Чарлз Сейбин способен на такое.

– Вы не могли бы обойтись без личных выпадов, миссис Сейбин? – спросил Мейсон.

Она с вызовом посмотрела на него и отчеканила:

– Нет!

Вейд открыл было рот, чтобы что-то сказать, но счел за благо промолчать.

Мейсон оставался невозмутимым.

– Послушайте, миссис Сейбин. Я хочу задать вам один вопрос личного плана. Вы не разошлись с мистером Сейбином?

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что говорю. Не принимали вы решения, что больше не будете жить вместе, как муж и жена? Не было ли вами предпринято кругосветное путешествие именно вследствие такого решения?

– Ничего подобного! Что за смехотворные идеи?

– Вы уверены, что не достигали с мистером Сейбином согласия о разводе?

– Глупости!

Мейсон улыбнулся. Вейд подал голос:

– Право же, мистер Мейсон…

Он тут же умолк, так как миссис Сейбин посмотрела на него испепеляющим взглядом.

К счастью, зазвонил телефон. Вейд с готовностью выбежал за дверь со словами:

– Я отвечу.

Мейсон повернулся к Чарлзу и заговорил с особой значительностью:

– Я только что получил кое-какую информацию, которая дает мне основание полагать, что ваш отец не сомневался, что к пятому числу этого месяца миссис Сейбин получит развод. Это единственно возможный способ интерпретации добытых мною сведений.

– Это клевета! – злобно рявкнула миссис Сейбин.

Мейсон не сводил глаз с Чарлза.

– А вам что-нибудь известно в этом плане?

Сейбин покачал головой.

Мейсон снова повернулся к разгневанной даме:

– Когда вы были в Париже, миссис Сейбин?

– Это не ваше дело.

– Получили ли вы развод, пока там находились?

– Конечно, нет!

– Потому что если да, то все равно я об этом узнаю, рано или поздно, и я предупреждаю вас, что намерен найти доказательства, которые…

– Чепуха!

В эту минуту в комнату вошел Вейд со словами:

– Это вовсе не чепуха, а истинная правда.

– Что вам об этом известно? – спросил Мейсон.

Вейд посмотрел в глаза миссис Сейбин, потом повернулся к Чарлзу:

– Все, если хотите знать. Откровенно говоря, я понимаю, что семейного скандала не избежать. По прибытии сюда миссис Сейбин первым делом предупредила меня, что в моих интересах хранить молчание. Но моя совесть не позволяет мне отойти в сторону и притворяться, будто это меня вовсе не касается.

– Кто бы говорил о совести! – завопила миссис Сейбин. – Кто вы такой? Самый обычный платный лакей, готовый лизать пятки каждому, кто больше заплатит. Мой муж полностью перестал вам доверять. Возможно, вы не знаете, что он собирался вас прогнать. Он…

– Миссис Сейбин, – прервал ее Вейд, – вообще не ездила в кругосветное путешествие.

– Не ездила? – повторил Мейсон.

– Нет. Это было придумано для того, чтобы она могла тихо и спокойно добиться развода, не привлекая к себе внимания прессы. Она действительно арендовала судно для кругосветного путешествия, но доехала на нем только до Гонолулу. Оттуда она вернулась на клипере назад и обосновалась в Рино. Развод она получила там. Все было сделано по указанию самого мистера Сейбина. Они договорились, что как только она представит ему документы, подтверждающие их развод, он ей выплачивает сто тысяч долларов наличными. После этого она должна была вылететь в Нью-Йорк, сесть на судно, совершающее кругосветное путешествие, вернуться через Панамский канал, а затем уж мистер Сейбин в подходящий, по его мнению, момент должен был объявить о разводе. Вот как это было между ними договорено.

Миссис Сейбин отрезала:

– Ричард, я предупреждала вас, чтобы вы держали язык за зубами!

Секретарь продолжал:

– Я не рассказывал шерифу этого, ибо считал себя не вправе обсуждать личные дела мистера Сейбина. Испугавшись угроз миссис Сейбин, я скрыл эту историю и от мистера Чарлза. Она обещала меня не забыть в том случае, если я буду с ней заодно.

– Так вот, все дело в том, был ли этот развод действительно получен? – спокойно спросил Мейсон.

Миссис Сейбин устроилась поудобнее в кресле.

– Прекрасно, – сказала она, обращаясь к Вейду, – заканчивайте, уж коли начали.

– И закончу. Все равно шила в мешке не утаишь. Фремонт К. Сейбин на протяжении порядочного времени чувствовал себя совершенно несчастным. Они с женой фактически давно разошлись. Он мечтал о свободе, а его жена – о деньгах.

По некоторым соображениям мистер Сейбин хотел, чтобы данная история сохранялась в тайне. Он не доверил дело ни одному из своих постоянных адвокатов, но обратился к некоему Вильяму Десмонду, не знаю, знакомо ли вам это имя?

– Да, знаю, – кивнул головой Мейсон, – стряпчий, пользующийся заслуженным уважением. Продолжайте, Вейд. Итак, что же произошло?

– Как я уже сказал, было достигнуто соглашение о том, что миссис Сейбин получит развод в Рино. Как только она представит нотариально заверенную копию свидетельства о расторжении брака, мистер Сейбин должен был выплатить ей наличными сто тысяч долларов. В соглашении предусматривалось, что все дело будет завершено как можно незаметней: мистер Сейбин устроит так, что ни в одну газету не просочится ни строчки.

– Выходит в конце концов, что миссис Сейбин вовсе не уезжала в кругосветное путешествие? – спросил Мейсон.

– Нет, конечно, нет. Как я уже говорил, она доехала всего лишь до Гонолулу, а потом возвратилась назад и поехала в Рино, где ей полагалось прожить шесть недель, получила решение о разводе и возвратилась в Нью-Йорк. Именно по этому поводу мистер Сейбин позвонил мне пятого вечером. Он сказал, что все устроилось и что миссис Сейбин должна встретиться со мной в Нью-Йорке и передать бумаги. Как я только что объяснил по телефону, Стив ожидал меня в аэропорту со своим самолетом, готовым в любую минуту подняться в воздух. Мы прибыли в Нью-Йорк днем шестого. Я отправился прямиком к банкирам, куда меня направил мистер Сейбин, а также в адвокатскую контору, представляющую интересы мистера Сейбина в Нью-Йорке. Я хотел, чтобы они предварительно проверили законность копий со свидетельства о разводе, прежде чем я выплачу такие колоссальные деньги.

– И они это сделали?

– Да.

– Когда вы выплатили отступного?

– Вечером в среду, седьмого числа, в отеле в Нью-Йорке.

– Как эти деньги были выплачены?

– Наличными.

– Чеком, аккредитивами или…

– Наличными. Я передал миссис Сейбин сто банкнот по тысяче долларов каждая. Так потребовала миссис Сейбин.

– У вас есть расписка?

– Да, конечно.

– Ну, а что случилось с заверенной копией свидетельства о разводе?

– Она тоже у меня.

– Почему вы не рассказали мне об этом раньше? – спросил Чарлз.

– Я хотел дождаться прихода мистера Мейсона.

Мейсон повернулся к миссис Сейбин:

– Что скажете? Это верно?

– Не мешайте Ричарду наслаждаться его ролью до конца. Свой основной монолог он уже произнес, пусть продолжит далее.

– К счастью, я настоял на том, чтобы деньги были выплачены в присутствии свидетелей. Я сделал это потому, что опасался, как бы она не выкинула один из своих номеров.

– Покажите мне копию свидетельства, – попросил Мейсон.

– Вы должны были дать ее мне! – возмутился Чарлз.

– Прошу прощения, – принялся извиняться секретарь, – но мистер Сейбин строго-настрого приказал, чтобы этот документ я отдал лично ему в руки. Я не имел права ни при каких обстоятельствах о нем кому-то упоминать. Мое поручение было настолько конфиденциальным, что о нем не знал никто, кроме поверенных мистера Сейбина в Нью-Йорке. Признаться, он прямо предупредил меня, чтобы я ничего вам, Чарлз, не рассказывал. Теперь, как я понимаю, положение вещей изменилось. Либо вы, либо миссис Сейбин будете распоряжаться всем капиталом, так что я, если останусь в прежней должности, должен буду следовать вашим указаниям.