Текст книги "Прокурор срывает печать"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

– Кто это? – спросил Брэндон у владельца отеля.

– Вы имеете в виду даму, которая прошла по коридору?

– Да.

– Господи, откуда я знаю? Очевидно, она остановилась в шестьсот семнадцатом номере. Пожалуйста, постараемся не терять головы.

– Я ее где-то видела раньше, – заявила Сильвия. – Пошли посмотрим регистрационные карточки.

– Ладно, ладно, – устало сказал Норуолк и добавил: – Если вы полагаете, что у владельца отеля нет проблем, то глубоко заблуждаетесь. Постоянная нехватка постельного белья, перегруженные прачечные, необученный персонал и при этом увеличивающийся поток постояльцев…

– Вы правы, вы абсолютно правы, – успокаивающим тоном произнес Ларкин. – Вот что я скажу вам, ребята: мы должны сделать все возможное, чтобы не усложнять жизнь Норуолку.

– Ну и что же ты конкретно предлагаешь? – сухо поинтересовался Брэндон.

Ларкин так и не смог придумать подходящего ответа на этот простой вопрос.

Все спустились на лифте, проверили регистрационные карточки и выяснили, что блондинку зовут Анита Элдон, она постоянно проживает в Голливуде и въехала в шестьсот семнадцатый номер как раз в то время, когда группа во главе с шерифом осматривала труп и изучала обстановку в шестьсот девятнадцатом номере.

– Вот видите, – сказал Норуолк, – нельзя преувеличивать значение всех маленьких событий, происходящих в отеле. Отель – весьма своеобразное место. В нем собираются по разным делам разнообразные люди со всех концов страны. И их следует принимать такими, какие они есть. Надо лишь установить минимально необходимые правила, дабы не превратить заведение в помойку.

– Кто занимал номер до того, как там появилась блондинка? – спросил Брэндон.

– Судя по записям, там жил некий Ирвинг У. Джером из Лос-Анджелеса. Ирвинг Джером также не соизволил оставить свой домашний адрес.

Сильвия обратилась к Селби:

– Я хочу попытаться выяснить, где все остальные – цветы, как ты понимаешь.

– Успеха тебе. А я должен сделать несколько визитов. Увидимся позже.

Появился, чтобы завладеть покойником, Гарри Перкинс – коронер, высокий, тощий и костлявый человек с постоянно радостным выражением лица.

Шериф Брэндон приступил к стандартной процедуре следствия. Отто Ларкин пробурчал, что всегда готов к сотрудничеству, и отчалил. А Сильвия Мартин отправилась по следу двух оставшихся пока неизвестными владельцев гардений, предоставив Дугу Селби полную свободу действий.

Ровно в двенадцать тридцать Дуг Селби, преодолев один пролет лестницы и проследовав по длиннющему коридору, остановился перед дверью, на которой значилось: «Инес Стэплтон. Адвокатская контора».

Селби открыл дверь. Секретарь в приемной отсутствовала, видимо, ушла на ленч, и дверь в кабинет была открыта. Не очень надеясь застать Инес, Селби подошел к кабинету и заглянул внутрь.

Девушка сидела за письменным столом. Вокруг нее громоздились горы юридической литературы, и, пока Селби смотрел на Инес, она положила перед собой блокнот и начала делать выписки из юридического справочника.

Некоторое время Селби рассматривал ее профиль, лоб, свидетельствовавший о способности к активной интеллектуальной деятельности, прямой изящный нос, женственный рот, ровную линию шеи. Лучи света золотили мелко вьющиеся волосы. Инес сосредоточенно писала.

Неожиданно она замерла, бросила взгляд через плечо, строго нахмурилась и повернулась на вращающемся кресле, чтобы лучше рассмотреть посетителя.

Селби увидел, как в удивлении округлились ее глаза. Она сначала побледнела, а потом кровь бросилась ей в лицо, ярко окрасив щеки. Но Инес подошла к нему, сохраняя самообладание и достоинство.

– О Дуг! – воскликнула девушка, хотела сказать что-то еще, но не смогла.

Селби взял ее руки в свои ладони.

– Приветствую вас, советник, – провозгласил он, широко улыбаясь.

Глаза Инес увлажнились, она быстро поднялась на носки, и Селби почувствовал на щеке теплое прикосновение ее дрожащих губ. Немного отодвинувшись, Инес сказала с нервным смешком:

– Боже, Дуг, для ветерана многих юридических битв я становлюсь слишком сентиментальной.

Селби окинул взглядом большой письменный стол и спросил:

– Итак, пицца принесена в жертву работе?

– Да, по-видимому. Меня страшно заинтересовало это дело. Завтра начинается судебное слушание по иску, оспаривающему правомерность завещания. Тем не менее полагаю, мне все же следует слегка подкрепиться.

Она не знала, что еще сказать. Молчание грозило затянуться и породить неловкость. Однако Селби весело произнес:

– Ты знаешь, получилось так, что я уже перекусил, Инес, но готов пойти посидеть с тобой, пока ты будешь подкрепляться.

Девушка, приняв сугубо официальный вид, сказала:

– В таком случае лучше останемся здесь. У меня много работы. Присаживайся.

– Но ты же занята.

– Пожалуйста, прошу тебя.

Селби опустился в стоящее сбоку от стола большое кресло для клиентов.

– Расскажи о деле, – предложил он.

– Лучше расскажи о себе, Дуг.

– Нечего рассказывать. Прибыл домой в краткосрочный отпуск. Еду в Сан-Франциско, а затем дальше. Ты не хочешь обсуждать со мной свои трудности?

– Еще как хочу! Я блуждаю в полном мраке! Мне просто необходим человек, которому я доверяю и с которым могу все обсудить. Старый АБК представляет противную сторону, а когда борешься с ним, тебя охватывает чувство полной безнадежности. Кажется, ничего не удастся сделать, если этот человек поблизости. Знаешь, как бывает в кошмарном сне: пытаешься убежать от опасности, бежишь, бежишь, перебираешь ногами – и не продвигаешься вперед ни на дюйм.

– Знаю, – сказал Селби. – Действия этого человека всегда ставят в тупик.

– Даже более того. Кажется, ты вступил в схватку со своего рода системой, с чем-то непобедимым. Стараешься нанести удар, а встречаешь пустоту… Но ты знаешь, что противник здесь, он обволакивает, окружает, душит тебя…

– Ты явно переработала, Инес, – рассмеялся Селби. Она ответила ему слабой улыбкой:

– Наверное. И это не помогает делу. Чем больше я им занимаюсь, тем более безнадежным оно мне кажется.

– Ты представляешь лиц, оспаривающих завещание?

– Да, одного из них.

– Кто представляет остальных?

– Интересы брата защищает какой-то адвокат со Среднего Запада. Он должен прибыть сегодня вечером, мы условились провести совещание. Правда, письма от него не очень вдохновляют. Мне кажется, он юрист-самоучка, не очень сведущий в тонкостях права.

– Расскажи мне об этих тонкостях в твоем деле, – с улыбкой предложил Селби.

– Их множество. Мне кажется, что единственный мой шанс – это «незаконное моральное давление», но его практически невозможно доказать. Необходимо привести доказательства, что давление оказывалось непосредственно в момент подписания завещания. Естественно, имеются свидетели, скрепившие завещание своими подписями. И эти свидетели покажут на суде, что все было сделано по правилам, честно и открыто.

– Почему ты так думаешь?

– Они уже подписали заявление, которое является частью завещания, – специальный пункт, гласящий, что завещание было составлено в соответствии с требованиями закона. Трудно ожидать, что они откажутся подтвердить правильность документа, скрепленного их подписями. А когда А.Б. Карр поработает с ними, свидетели припомнят малейшие детали, выражение лиц, все произнесенные во время процедуры слова. Завещание было составлено в конторе Карра в Лос-Анджелесе.

– Может быть, можно поискать иные мотивы, помимо «незаконного давления»?

– Боюсь, других возможностей оспорить завещание нет. Конечно, я пытаюсь использовать все известные в подлунном мире мотивы, но убеждена, что, когда дойдет до схватки в суде, останется лишь одна возможность – «давление».

– Может, попытаться доказать это, используя косвенные доказательства?

– Да, я знаю. Мы можем продемонстрировать, что произошло или что могло произойти. Мы можем указать на события, которые выглядят весьма подозрительно. Но в итоге мы опять вернемся к моменту подписания. А в момент подписания присутствовали адвокат, составивший завещание, два свидетеля и, естественно, заявитель. Больше никого не было рядом.

– А как насчет лица, оказавшего давление?

– Это женщина, она находилась в соседней комнате. Альфонс Бейкер Карр организовал все в лучшем виде.

– Что еще ты мне можешь рассказать, не нарушая доверия клиентов? – спросил Селби.

– Довольно много. Элеонор Престон была очень богатой женщиной. Она жила здесь, и здесь же находится все ее состояние. Престон никогда не была замужем, и, когда она умерла, у нее не оставалось никого из родственников, кроме Барбары Хонкат, вдовой сестры, живущей в Канзасе, и Харви Престона, брата, тоже из Канзаса. Им всем за шестьдесят. Старшим является брат, затем идет Элеонор, а младшая – Барбара. Элеонор была весьма эксцентричной и капризной особой, но в общем они все прекрасно между собой ладили до того времени, как два года назад Элеонор Престон наняла в качестве домоправительницы и компаньонки некую Марту Отли. Почти сразу ситуация начала меняться. Внешне Марта Отли выглядела бесконечно преданной своей хозяйке и постепенно сумела настолько втереться к ней в доверие, что, по существу, принялась самостоятельно заправлять всеми делами. Элеонор Престон начала демонстрировать желание избавиться от бремени принятия решений. Естественно, это желание тщательно культивировалось Мартой Отли, однако, возможно, здесь сыграла роль и болезнь Элеонор.

– Короче говоря, брат и сестра были вычеркнуты из завещания? – спросил Селби.

– Получили по сто долларов каждый.

– Каков общий размер состояния?

– Что-то около миллиона долларов. Ставкой оказался жирный кусочек.

– Я бы сказал, весьма жирный, – согласился Селби. – Итак, Элеонор Престон умерла, и теперь Марта Отли пытается получить деньги по завещанию, которое…

– Не торопись, Дуг, – сказала Инес. – Они обе умерли.

– Как же это произошло?

– Автомобильная катастрофа. Насколько я знаю, в семье разразился скандал. Имеется переписка между Барбарой Хонкат и ее братом. В прошлом году Барбара с братом приехали навестить Элеонор. Возможно, они чего-нибудь и добились бы, но Марта Отли переиграла их. Прежде чем кто-нибудь об этом смог узнать, Элеонор умотала на самолете в Мексику и оставила Барбару и Харви ни с чем.

– С раскрытой торбой в руках? – рассмеялся Селби.

– Или с протянутой рукой, если хочешь, – сказала Инес. – Элеонор послала им парочку нежных писем, в которых сообщала, что состояние ее нервов потребовало немедленной смены обстановки, а заграничное путешествие – лучший способ отвлечься. Бесспорно, объяснение шито белыми нитками, и легко можно понять, что произошло в действительности.

– Где же она умерла? – спросил Селби.

– Парочка уехала в Максвил, это в Канзасе. У Марты Отли там сестра – некая Элен Элизабет Кронинг; она отправилась ее навестить.

– Замужняя сестра?

– Вдова.

– Элеонор там и умерла?

– Неподалеку, в городке Олимпус. Никогда не слышала о существовании такого. За рулем была миссис Кронинг. Лопнула шина, они ударились о тротуар и врезались в фонарный столб. Миссис Кронинг была ранена, Элеонор Престон погибла практически сразу, а Марта Отли умерла чуть позже.

В глазах Селби появился живой интерес.

– И надо полагать, Элен Элизабет Кронинг наследует все состояние?

– Нет, у Марты осталась дочь где-то в Небраске, но, похоже, она проводит все свое время в Голливуде. Эта дочь и является наследницей всего состояния. Элен Элизабет Кронинг не достанется ни цента… по крайней мере, в открытую.

– Да, ты, Инес, в трудном положении. Дело тяжелое.

– Увы, я знаю.

– Несомненно, ты вызовешь сочувствие у присяжных, но, когда судья проинструктирует их о том, что «незаконное давление» может быть осуществлено лишь в момент подписания и что завещатель имеет право распорядиться своей собственностью, как пожелает, исходя даже из каприза или прихоти, ты проиграла. Согласно закону на тебе лежит обязанность не только доказать «незаконное давление», но и то, что это «давление» действовало на руку завещателя в тот момент, когда перо касалось бумаги. В итоге присяжные неохотно, помимо своей воли будут вынуждены вынести неблагоприятный для тебя вердикт. Я не хочу тебя огорчать, но ты должна понимать, против чего ты идешь.

– Я все понимаю, Дуг. Конечно, в первую очередь я полагаюсь на то впечатление, которое произведут свидетели с каждой из сторон. Я не встречала Элен Элизабет Кронинг, но уверена, что это способная интриганка, не хуже Марты Отли. Тот факт, что последняя мертва, осложняет для меня дело. Когда мы начнем приводить доказательства, получится, будто мы клевещем на мертвую женщину.

Селби кивнул, соглашаясь.

– Однако в любом случае, – улыбнулась Инес, – это будет славная битва не на жизнь, а на смерть. Мы не можем позволить себе сдерживать свои удары. Мы обязаны показать, кем была при жизни Марта Отли.

– Так кем же она была? Губы Инес сжались.

– Это была хитрая бестия, авантюристка. В свое время она работала домоправительницей, но примерно лет десять ничего не делала, до тех пор пока не встретила Элеонор Престон. Узнав, что та одинока, Марта каким-то образом сумела втереться к ней в доверие, добиться благосклонности и поступить на службу. И как же она старалась! Пока Марта добивалась своего, в доме все блестело и сверкало. Она и готовила, и стирала.

– Дочь сыграла какую-нибудь роль в устройстве матери на работу? – спросил Селби.

– Не знаю, Дуг, кажется, они были не очень дружны между собой.

– Дочь замужем?

– Была, теперь разведена.

– Как ее зовут?

– Анита Элдон… Что с тобой, Дуг?! Что случилось?

– Скорее всего, ничего важного для тебя. Я приехал сюда из «Мэдисона». Там часа полтора назад в номере шестьсот девятнадцать был обнаружен покойник. Соседний номер в настоящее время занимает Анита Элдон. Она въехала туда спустя некоторое время после смерти постояльца. Однако есть одно весьма странное обстоятельство, которое связывает воедино целую группу людей.

– Какое, Дуг?

Селби торопливо рассказал о белых гардениях. Инес Стэплтон взяла со стола карандаш и начала нервно катать его между пальцами.

– О Дуг, – произнесла она почти шепотом, – нам надо все узнать, мы просто должны сделать это. Возможно, для нас откроются новые перспективы. Мне все время казалось, что в этом деле имеется нечто важное, о чем я пока не знаю. Именно поэтому так часто становишься в тупик, когда вступаешь в схватку с Карром. Он все время прячет в рукаве какие-то козыри. Я так же, как и ты, понимаю, что у нас не будет достаточно весомых юридических аргументов, когда дело дойдет до суда. У нас нет веских доказательств. Я все время вижу, как Старый АБК, сардонически ухмыляясь и оставаясь вне пределов досягаемости, упрятывает все стоящие факты в тень, подсовывая нам мякину вместо зерен. Да, я чувствую, здесь должна быть какая-то зависимость. Скажи, что мне делать?

Селби покачал головой:

– Не знаю, Инес. Рекс Брэндон уже приступил к расследованию обстоятельств смерти. И сейчас он работает.

– Это было убийство?

– Я склонен полагать, что да, – ответил задумчиво Селби.

– Но почему? Какие мотивы? И зачем ему понадобилась белая гардения?

– Могу придумать единственное объяснение. Два пассажира, сошедшие с поезда, были незнакомы Карру. В противном случае он бы не использовал белую гардению в качестве способа идентификации.

Она согласно кивнула.

– Более того, – продолжал Селби, – у этих людей явно должно быть нечто общее и весьма важное для Карра. В то же время очевидно, что друг с другом они не были знакомы. Я полагаю, эти люди были свидетелями какого-то события, связанного с делом.

Инес сразу помрачнела. Селби продолжал:

– Человек, убитый в отеле, мог быть тем, кто первоначально и вызвал этих свидетелей. Он намеревался воткнуть в петлицу белую гардению и выйти к поезду. Вполне возможно, что эти свидетели могли выступить с показаниями, противоречащими интересам клиента Карра. Каким-то образом Старый АБК узнал о происходящем, прицепил белую гардению, отправился на вокзал и увез свидетелей.

– Но если они и были свидетелями какого-то события, то с какой стати Анита Элдон тоже прибыла с белой гарденией?

– Ты попала в самую точку, – сказал Селби. – Просто я размышляю вслух.

– Что собой представляет Анита Элдон?

– Высший класс. Оранжерейный цветочек. Ухожена до последней фальшивой ресницы. В отеле записано, что она приехала и? Голливуда, и выглядит эта особа на все сто процентов по-голливудски.

– Ты не сказал мне имени убитого, Дуг.

– Фред Рофф, записан как житель Лос-Анджелеса. Инес Стэплтон слегка отодвинула в сторонку стопку юридической литературы.

– Пока я бреду во тьме, Дуг. Будь пай-мальчиком и пойди побегай во дворе. Мне же надо подумать – вдруг появятся светлые идеи.

Глава 6

Дуг Селби нашел Рекса Брэндона, когда тот совещался с Гарри Перкинсом в траурном зале похоронной конторы, задняя комната которой одновременно служила моргом Мэдисон-Сити. Поперечные глубокие складки рассекали лоб шерифа, что означало напряженную работу мысли.

– Что нового? – поинтересовался Селби.

– Это почти наверняка убийство, – угрюмо ответил шериф.

– Так что же все-таки произошло?

– Ты указал верный путь, Дуг. Оставшийся кусок сахара был пропитан синильной кислотой. Доктор говорит, что, по всей вероятности, причиной смерти стало отравление. В других местах в номере мы яда не нашли. Карл Гиффорд намеревается арестовать официанта, а затем выдавить из арестованного признание и доказательства. Мне это совсем не по нутру.

Селби понизил голос:

– Послушай, Рекс, я не хочу совать нос не в свое дело и вообще не очень заинтересован в его решении, но все же есть вероятность, что твое расследование каким-то образом связано с делом о спорном завещании, которое назначено к слушанию завтра. Там речь идет о миллионе, а некоторые клиенты Карра за миллион пойдут на многое.

– Почему ты так считаешь, Дуг? Какую связь ты видишь между убийством и спором о наследстве?

– Белые гардении, Рекс. Кроме того, Анита Элдон, занимающая номер шестьсот семнадцать, как раз по соседству с комнатой покойника, является клиентом Карра в деле о наследстве.

– Мы кое-что о ней выяснили, – сказал Брэндон. – Она прибыла в город автобусом в одиннадцать часов и сразу отправилась в кафе перекусить. Там с ней встретился Старый АБК. Анита Элдон зарегистрировалась в отеле уже после того, как мы приехали туда. Соседний номер достался ей потому, что оказался единственным свободным. Кажется, здесь связь не просматривается.

– Кроме цветка белой гардении, – заметил Селби.

– Кроме белой гардении, – признал шериф. – Но Карлу Гиффорду можно не говорить о цветочной проблеме. Такого рода тонкости он пропускает мимо ушей. Интересно, получится ли что-нибудь у Сильвии?

– Не знаю. От нее нет вестей? Я разговаривал с Инес Стэплтон.

– Сюда направляется Карл Гиффорд. Боюсь, он не шибко обрадуется встрече с тобой.

Гиффорд быстро вошел в траурный зал, но предсказание шерифа не оправдалось. Напротив, казалось, Гиффорд был очень рад вновь увидеть в Мэдисон-Сити бывшего окружного прокурора.

– Как поживаете, мистер Селби? Простите, майор Селби. Я рад вашему прибытию. Насколько мне известно, вы заехали на несколько дней, чтобы потом отбыть в неизвестном направлении?

– Верно, – ответил Селби, пожимая ему руку. Гиффорду было тридцать два года. Напористый, плотный, широкий, с бычьей шеей тип, исполненный честолюбия и политических амбиций. Слабость мысли он компенсировал быстротой и прямолинейностью решений, приняв которые Гиффорд лез вперед, полагая, что лишь одним мощным напором можно снести все преграды.

– Буду рад, если вы сможете поделиться с нами мыслями по этому делу – неофициально, разумеется.

– Благодарю вас, – сказал Селби, – но, к сожалению, мыслей-то у меня и нет.

– Мы, конечно, не успели собрать всех улик, – заявил Гиффорд, – но уже пришли к неизбежному заключению. Покойный по внутреннему телефону заказал завтрак. Мы нашли официанта, который доставил поднос в номер. Это Генри Л. Фарли. Официант обязан достать сахар из сахарницы, положить кусочки на блюдечко и принести гостю. Сахарница в номер не посылается. Фарли стремится заморочить нам голову. Утверждает, что не помнит ничего особенного, связанного с этим заказом. Говорит, что постучал и жилец открыл дверь. Помнит лишь, что это был мужчина и в номере он находился один.

– Имеется ли у официанта какой-либо мотив для убийства Фреда Роффа? – спросил Селби.

– Конечно, имеется, – выпалил без задержки Гиффорд, – иначе бы он не убил его. Пока, естественно, мы не знаем, каким именно мотивом руководствовался официант.

Селби кивнул, соглашаясь, как если бы Гиффорд сделал чрезвычайно глубокомысленное умозаключение.

– Это верно. Но все же, вероятно, было бы важно установить, кем был убитый, и после этого решать, у кого имелись причины его убить.

– Я не совсем уверен в этом, – возразил Гиффорд. – Мы поместим Фарли в тюрьму для допроса. Как только двери камеры захлопнутся за ним, он сразу помягчает. Так происходит со всеми, кроме самых отпетых негодяев, закоренелых преступников.

Обращаясь к Брэндону, Селби сказал:

– Из чистого любопытства мне хотелось бы бросить взгляд на содержимое сумки и портфеля убитого.

– Перкинс уже разложил в задней комнате все вещи. Доктор скоро начнет работать над телом, так что поторопись, если не хочешь исследовать вещи во время вскрытия.

– Спасибо.

– Вы не желаете присоединиться ко мне и послушать, что скажет Фарли? – сердечно пригласил Дуга Гиффорд.

– Благодарю вас, нет, – ответил Селби. – Я лишь взгляну на вещи. Вы ведь знаете, как трудно бывает выкинуть дело из головы.

– Ну конечно, конечно, – прервал его Гиффорд с еще большей сердечностью в голосе. – Действуйте и чувствуйте себя свободно, майор. Делайте все, что угодно, мы только рады вашей помощи. Ужасно хотелось бы услышать, каковы ваши идеи. Не так ли, шериф?

Брэндон молча кивнул.

– Правда, я лично полагаю, – продолжал Гиффорд, – что еще до вечера мы получим признание Фарли. Пойдемте, шериф, зададим ему жару. Я пригласил стенографистку, чтобы записать каждое слово. Думаю, официант уже трясется с ног до головы.

Брэндон взглянул через плечо на Дуга Селби, поколебался какое-то мгновение, видимо пытаясь придумать повод, чтобы не уходить, и, не придумав ничего путного, отправился вслед за новым окружным прокурором.

Селби в сопровождении Гарри Перкинса прошел в заднюю комнату, где на скамье были разложены вещи из портфеля и кожаной дорожной сумки. Селби внимательно изучил каждый предмет. В портфеле были новый блокнот из желтой бумаги и два карандаша. В сумке находились три комплекта нижнего белья, чистая пижама, несколько пар новых носков, две сорочки, бритвенные принадлежности, щетка для волос, расческа, аккуратно сложенные носовые платки и пара тапочек, предоставляемых пассажирам спальных вагонов железнодорожной компанией.

– Метки прачечных? – спросил Селби.

– Ни единой, – сказал Перкинс. – Некоторые вещи абсолютно новые, другие, например платки, хотя и стираные, но тоже без меток. Это может означать, что у него есть семья и стиркой занимается жена.

Селби со всех сторон осмотрел портфель. На внутренней стороне, у застежки, оказалось золотое тиснение: Фред Альбион Рофф.

– Как ты думаешь, где он провел прошлую ночь? – спросил Селби.

Перкинс поднял брови в недоуменной гримасе:

– К чему это? Для чего тебе это надо знать?

– Пижама не тронута, хорошо отутюжена. Все вещи в сумке чистые и нетронутые. Если Рофф ничего не отправил в стирку, это означает, что он лишь сегодня утром вышел из дома, набрав вещей на несколько дней путешествия.

– Предположительно он обитает в Лос-Анджелесе, – сказал Перкинс, – но на пиджаке нет ярлыков магазина.

– Посмотрим на полы рубашки, слева спереди.

– Зачем?

– Иногда там бывают цифры, которые многое могут рассказать. Кроме размера там отпечатаны цифры, говорящие о месте производства и продажи.

Они развернули сорочки и обнаружили серию совершенно нечитаемых каббалистических знаков, отпечатанных черной краской.

– Возможно, в магазине нам что-нибудь и скажут по поводу этой абракадабры, – заметил Селби. – Может быть, здесь обозначены номера партии и время отгрузки с фабрики. Что нашли в карманах?

– Тридцать или сорок долларов, носовой платок, кожаный футлярчик с полудюжиной ключей.

– И никаких визитных карточек?

– Ни одной.

– Носовой платок чистый?

– Да, точно такой же, что и перед тобой. Селби еще раз осмотрел портфель.

– Выглядит изрядно поношенным.

– Бесспорно.

– И в то же время портфель не раздулся, сохранил форму. Странно, очень странно – все вещи чистые. Может быть, он все же что-то отправил в стирку?

– В отеле это отрицают. Он зарегистрировался, заказал завтрак и преставился.

– И все его пожитки оказались чистыми, ни одного несвежего предмета одежды. Сумка довольно приличных размеров. Как были уложены вещи?

– Много свободного места.

Селби в задумчивости постоял над разложенными на скамье предметами, опять взял портфель и посмотрел на отполированную от частого употребления кожу ручки.

– Если не получите никаких разъяснений из Лос-Анджелеса, Гарри, телеграфируй в Правовую ассоциацию штата, скорее всего, он юрист.

– Почему ты так считаешь, Дуг?

– Портфель… да и вообще…

– Если он прибыл не из Лос-Анджелеса, то что же на нем было надето в поезде?..

– Я отправляюсь перекусить. Хорошо оказаться простым наблюдателем сложного дела, – весело сказал Селби.

Коронер попытался пошутить:

– У него все такое чистое, что, наверное, он сам не очень чист, – и весело рассмеялся, довольный собой.