Текст книги "Дело о хитроумной ловушке"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Как?

– Разрешив рассказать все, что ты знаешь.

– Но я знаю имя твоего клиента.

– Я не смогу оставить его в стороне, – сказал Мейсон. – Он попал в ловушку. Все, на что я сейчас надеюсь, это выиграть время.

– Сколько тебе понадобится его?

– Несколько часов.

– Что ты сможешь сделать в течение этого времени?

– Не знаю, пока не попытаюсь, – ответил Мейсон. – А ты иди к телефону и вызови несколько опытных оперативников. И держи их у себя в офисе. Действуй, Пол.

Дрейк пошел к телефонной будке. Мейсон прикурил сигарету и задумчиво стал ходить по вестибюлю. Прошло немного времени, и в отель вошли следователь с черной сумкой, двое одетых в однотонную одежду мужчин, полицейский фотограф, увешанный фотоаппаратами и фотовспышками.

Сержант Голкомб возвратился после того, как Дрейк уже закончил разговаривать по телефону.

– Ну, так, – сказал Голкомб, обращаясь к детективу и сыщику. – Что вам обо всем этом известно?

– Только то, что мы рассказали вам, – сказал Мейсон. – Мы направились в этот номер. Вошли в него. Нашли труп и вызвали вас.

– Знаю, знаю! – ответил Голкомб. – Но что заставило вас пойти в этот номер?

– Я действовал в интересах моего клиента.

– Ладно. Кто клиент?

– Я не могу сказать вам его имя, пока не получу его разрешение.

– Так получите же его разрешение!

– Хорошо, но я не смогу сделать это сейчас. Завтра утром я сразу же займусь этим.

– Вы не имеете права скрывать информацию при данных обстоятельствах. Одно дело быть адвокатом, а совсем другое – сообщником.

– Я не пытаюсь утаить что-либо, – сказал Мейсон. – Но не могу раскрыть личности моего клиента. Мой клиент будет говорить от своего имени. А мне понадобится время, чтобы поговорить с ним.

– Скажите, кто он, и он будет говорить от своего имени.

Мейсон покачал головой:

– Я не могу открыть вам его имя без разрешения. Он будет в офисе окружного прокурора в девять часов утра. Тогда вы сможете задать ему свои вопросы. И я буду там, проконсультирую его насчет его прав. А вам, сержант, я могу сказать следующее: к счастью для моего клиента, когда он покидал номер, никакого трупа там не было. И я ожидал там кое-кого увидеть.

– Кого же?

– Женщину.

– Ту, которую убили?

– Не думаю.

– Послушайте, мы хотим поговорить с этим парнем, кто бы он ни был.

– В девять утра, – твердо повторил Мейсон.

Голкомб посмотрел на него с затаенной враждой:

– Я мог бы взять вас под стражу как особо важного свидетеля.

– Зачем? – спросил Мейсон. – Я рассказал вам все, что знаю об убийстве. А что касается частных интересов моего клиента, он ответит за себя сам. Если же вы собираетесь ужесточить свои действия, мы оба будем действовать жестко, и я возьму назад свое предложение пригласить в офис моего клиента завтра в девять утра.

– Ладно, делайте как знаете, – сердито согласился Голкомб, – но запомните: мы не рассматриваем это как сотрудничество. Ваш клиент в девять часов будет в офисе прокурора, и он не должен настаивать на возмещении ущерба.

– Он будет там, – сказал Мейсон. – Мы не настаиваем на возмещении ущерба. Мы настаиваем на наших правах, и, я думаю, мне они известны… Пошли, Пол.

Мейсон повернулся и пошел к выходу.

Глава 3

Около половины девятого вечера Мейсон и Дрейк вышли из лифта и прошли по гулкому коридору здания офиса.

Адвокат оставил Дрейка у освещенной двери его детективного агентства и направился дальше по коридору. Повернув направо, он подошел ко входу, над которым значилось: «Перри Мейсон, частный адвокат», достал ключ и открыл дверь.

Делла Стрит сидела на своем рабочем месте и читала газету. Когда вошел Мейсон, она уронила ее на пол и подбежала к нему.

– Шеф! – заволновалась она. – Что это? Это… это убийство?

Мейсон кивнул.

– Кто нашел тело?

– Мы.

– Плохо!

– Я знаю, – сказал Мейсон, успокаивающе положив руку ей на плечо. – Вечно нам приходится находить убитых…

– Кто это был?

– Никто, кажется, пока не знает. Довольно привлекательная девушка, застигнутая пулей на кровати. Как там наш клиент?

– О нем позаботились.

– Где он?

– Вы помните мотель «Глэйдел»?

Мейсон кивнул.

– Управляющий мотелем – мой хороший знакомый. Туда я его и отправила.

– Ты сама виделась с менеджером?

Она отрицательно покачала головой:

– Мы подъехали туда вместе. Я попросила мистера Конвэя остановить машину в двух кварталах от мотеля. Затем он пошел туда, зарегистрировался под своим именем, вернулся, все рассказал и подбросил меня до места, где я могла бы взять такси. Он в коттедже номер 21. Я вернулась на такси. И не хотела пользоваться своей машиной из опасения, что кто-нибудь может запомнить ее номер, если я припаркуюсь у мотеля.

– Ты что-нибудь узнала во время поездки?

– Довольно много.

– А именно?

– Джерри Конвэй – личность незаурядная. Мне кажется, он действительно замечательный человек. И действует в интересах людей, с которыми работает, поднимается все выше и выше по служебной лестнице. Гиффорд Фаррелл работал на Конвэя год или два, затем Конвэй помог ему занять место помощника менеджера. Конвэю понадобился год, чтобы понять, что Фаррелл постоянно пытается навредить ему, распространяя о нем грязные слухи. Добывал конфиденциальную информацию и использовал ее так, чтобы всячески усложнить жизнь Конвэя. В общем, делал все, что только мог, чтобы навредить ему. В конце концов, Конвэй узнал об этом и уволил его. Фаррелл рассказал об этом на Cовете директоров – целый месяц готовился к своему выступлению. По всем вопросам он навязал Совету свое мнение и, как я догадываюсь, разыграл там целый спектакль.

Мейсон кивнул.

– Но Фаррелл сделал один неумный ход. Он смог бы одержать верх, если бы не преданность Конвэю одного из секретарей. Конвэй доказал, что Фаррелл передавал секретную информацию конкурирующей компании – просто для того, чтобы дискредитировать программу Конвэя. Когда это стало очевидным, Cовет директоров выгнал Фаррелла, который только и ждал возможности, чтобы начать свою кампанию с целью получения контрольного пакета акций.

Потом, – продолжала она, – я всю дорогу помогала Конвэю вспомнить женщину, которая ему звонила. Он склонен считать, что изменен был только тембр голоса, а темп речи ему вроде бы знаком. Он не смог вспомнить, кому принадлежит голос. Я просила его напрячь память и, если ему что-нибудь придет на ум, позвонить в офис Дрейка. Его секретарь, Ева Кэйн, работала оператором и привыкла слушать и различать голоса по телефону. Она полагает, что этот голос принадлежит кому-то, кого они оба хорошо знают.

– Ладно, я поеду поговорю с Конвэем. Тебе же лучше идти домой, Делла.

Она улыбнулась и покачала головой:

– Я еще немного посижу здесь. Позвоните, если вам что-либо понадобится, а я приготовлю кофе в электрокофеварке с ситечком.

Мейсон проехал мимо ярко освещенного мотеля «Глэйдел», остановился напротив коттеджа 21, припарковал машину рядом с машиной Конвэя, погасил огни.

Джерри Конвэй отворил дверь, но не вышел на свет. Оставаясь в холле, он пригласил:

– Входите, Мейсон.

Мейсон вошел и прикрыл за собой дверь.

Конвэй предложил Мейсону стул, сам пристроился на краешке кровати.

– Насколько мои дела плохи? – спросил он.

– Говорите тише. Эти домики расположены близко друг к другу, и стены могут быть тонкими… В общем, плохи!

– Насколько плохи?

– Убийство!

– Убийство?! – воскликнул Конвэй.

– Тише! – предупредил еще раз Мейсон. – Говорите тише!

– О боже!

– Вы должны были понять. Я не перевез бы вас тайно сюда, не будь ничего серьезного.

– Я знал, что плохо, но даже не предполагал, что… Кто убит? Фаррелл?

– Нет, какая-то девушка.

– Девушка?

– Да, девушка. А теперь расскажите мне, если разглядели ее как следует. Прошу вас хорошенько вспомнить… Убитой девушке на вид можно дать двадцать шесть – двадцать семь лет, блондинка, голубые глаза и стройная фигура. Похоже, она занималась спортом. Тонкая талия, округлые формы. На ней был светло-синий свитер, возможно, под цвет глаз…

Конвэй подумал немного, затем отрицательно покачал головой:

– Это мне мало о чем говорит. Вряд ли, что это именно та девушка, которую видел я. На ней было черное белье. Думаю, у нее были светлые глаза, но такое впечатление могло сложиться из-за темной косметической маски. Я припоминаю, как блестели белки ее глаз.

– А из знакомых женщин, которых вы знаете? – спросил Мейсон. – Кто-нибудь из них подходит под это описание?

– Послушайте, – нетерпеливо перебил его Конвэй, – у нас в офисе работают пятнадцать-двадцать девушек. Ни одна из них не подходит под это описание. Скажите, она хороша собой?

– Очень.

Конвэй подумал еще немного, затем решительно покачал головой.

– Вы так и не припомнили, кому принадлежал тот голос? – спросил Мейсон.

– Пытаюсь.

– Давайте пока осмотрим револьвер.

Конвэй протянул оружие Мейсону. Адвокат открыл его, осмотрел, записал номер в свою записную книжку.

– Вы собираетесь выяснить, откуда он? – спросил Конвэй.

– Да, – ответил Мейсон. – С-48809. Я попытаюсь это выяснить. А что ваша секретарша? Где она живет?

– Ева Кэйн? «Клаудкрофт-Эпартментс».

– Завтра утром, в девять утра, вы должны все рассказать полиции.

– Это обязательно?

Мейсон кивнул.

– Что мне сказать им?

– Я буду с вами, – сказал Мейсон. – Я заеду за вами в восемь утра. Мы поговорим об этом по дороге.

– Заедете сюда?

– Сюда, – подтвердил Мейсон.

– Может, мне вернуться в свою квартиру?

Мейсон покачал головой.

– А почему бы нет? Они вряд ли смогут за это время выследить меня. Я хочу взять немного вещей: зубную щетку, пижаму, бритву, чистую рубашку.

– Сходите в аптеку – она работает круглые сутки. Купите бритвенные принадлежности и зубную щетку. Вам придется обойтись без чистой рубашки.

– Неужели вы думаете, что они засекут меня, если я съезжу к себе?

– Не исключено, – сказал Мейсон. – Кто подстроил вам ловушку, мы не знаем, особенно когда он намерен ее захлопнуть. Возможно, он бы предпочел, чтобы вы затаились на четыре-пять дней, а затем намекнет полиции, где вы, чтобы вас взяли. Пока вы будете молчать, ваш враг постарается осложнить ваше положение. С другой стороны, возможно, он осведомлен, что и я вступил в игру, и решил уведомить полицию, чтобы они взяли вас до того, как я смогу разобраться, в чем дело, и посоветовать вам, как поступить. Словом, все равно вы ничего уже не успеете сделать до девяти часов завтрашнего утра.

– Черта с два не успею! – воскликнул Конвэй. – Я буду занят сегодня ночью.

– Вы сходите в круглосуточную аптеку, купите все, что вам необходимо, затем вернетесь обратно и будете ждать здесь утра.

– Револьвер останется у меня?

– Да, у вас. И смотрите, чтобы с ним ничего не произошло!

– Почему? А-а, понятно, понятно! Если я попытаюсь избавиться от него, это будет на руку бандитам.

– Совершенно верно, на руку. Это равносильно признанию своей вины. Я собираюсь рассказать, как обстоят дела, рассказать до того момента, как вы покинули отель, сели в машину и уехали. И не говорите, где вы проведете ночь. Это не их собачье дело. Я сообщил полиции, что вы собирались быть в офисе окружного прокурора в девять часов утра.

– Вы знаете, что все это может значить? – спросил Конвэй. – Если я не смогу убедить полицию, это поставит меня под удар. Если полиция задержит меня или предъявит обвинение в том, что тот роковой выстрел – дело моих рук, можете себе представить, что произойдет на Совете директоров?

– Конечно! Почему вы думаете, что ловушка была предназначена именно для вас?

– Похоже на то, – сказал Конвэй, – хотя я до сих пор не могу поверить, что это была ловушка.

– Вы не можете поверить, что это была ловушка! – воскликнул Мейсон. – Черт возьми! Да это ясно как день! Эта девушка в нижнем белье с нацеленной на вас пушкой, ее дрожащая рука и то, что она шла к вам, приближалась к вам!

– Ну хорошо, что вы находите в этом странного?

– Все! Полуодетая девчонка вытаскивает пушку из стола! Да она должна была отойти подальше и попросить вас убраться из комнаты. Она этого не сделала. Она велела вам поднять руки, а сама приближалась к вам со взведенной пушкой в дрожащей руке. Вы должны были отобрать у нее револьвер. И она сделала все, чтобы всучить его вам!

– По-вашему, получается, что этот револьвер – орудие убийства?

– Я чертовски хорошо знаю, что он будет считаться орудием убийства! И возможно, выяснится, что у этой девушки и был как раз список акционеров, отдавших свои полномочия Фарреллу.

Конвэй на минуту задумался:

– Ну, предположим, это была ловушка. И все же, Мейсон, у меня такое ощущение, что у той девушки, которая называла себя Розалинд, в голосе звучали какие-то нотки искренности. Думаю, если мы когда-нибудь докопаемся до сути этой истории, обнаружится, что… Интересно, девушка, которую убили, была Розалинд?

– Шансов, что это она, – приблизительно десять к одному. Та девушка сказала вам, что она соседка Розалинд по номеру. Но номер был абсолютно пуст: ни пары чулок, никакой одежды, ни багажа – ничего.

– Разве это не похоже на ловушку? Сможем ли мы объяснить завтра, что меня подставили?

– Конечно, сможем. А затем попытаемся укрепить свои позиции. Все зависит от того, сумеем ли мы обнаружить что-нибудь такое, что поддержало бы вашу версию. Так, как на данный момент излагаете ее вы, она звучит чертовски сомнительно.

– Но я говорю правду.

– Знаю! – сказал Мейсон. – Но следователь будет настроен враждебно. Ему не понравится, что вы не пошли в полицию, а вместо этого обратились к адвокату. Мы ничего не узнаем, пока не поймем, насколько серьезна была эта ловушка.

– Думаете, нас еще что-то подстерегает?

– Конечно. Но что – я не в состоянии предвидеть.

– Что, например?

– Если идея заключалась в том, чтобы обвинить вас в убийстве, они должны были действовать по-другому. Команде Фаррелла было бы проще уничтожить вас. Все выглядит так, будто они приготовили ловушку именно для вас, а потом что-то случилось и у них в руках оказался труп. Поэтому они заторопились и постарались представить дело в таком свете, чтобы обвинение в убийстве повисло на вас. Заторопившись, они легко могли наделать ошибок. Если они допустили хотя бы одну, у нас есть возможность поймать их на этом.

– Я знаю, что выгляжу болваном, но, Мейсон, бросьте это! Я не могу избавиться от чувства, что Розалинд искренне стремилась помочь мне, что у нее действительно была информация, которую она хотела передать мне, и что она оказалась в опасности. Она говорила, что ее могут убить, если кто-нибудь заподозрит, что она собирается передать эту информацию мне.

– В этом есть смысл. Не будь она как-то связана с Фарреллом, у нее не было бы доступа к нужной вам информации. Если же она была связана с Фарреллом и собиралась порвать с ним, тогда могло случиться все, что угодно.

Неожиданно лицо Конвэя как бы осветилось. Он щелкнул пальцами.

– Что? – спросил Мейсон.

– Мне пришла в голову одна мысль. Почему я должен сидеть здесь как курица на насесте, в то время как они начали охоту на меня? Почему бы мне не остановить их в самом начале этой опасной игры?

– Каким образом?

– Дайте-ка подумать. У меня наверняка появится идея.

– Идея – это хорошо, но вы должны быть чертовски уверены, что не сделаете ничего, подобного прошлому разу. В этом случае поступайте так, как считаете нужным. Пусть все остается как есть.

Конвэй с минуту подумал:

– Оставьте, Мейсон! На этот раз Фаррелл ошибся. Он, должно быть, один из тех, кто убил девушку. Он…

– Погодите. Не следует пытаться искать противоядие, пока не установлено, что это за отрава и какую дозу вы приняли.

Конвэй заволновался:

– Говорю вам, я уверен. Эта девушка, Розалинд, она была искренней. Она боялась. Она сама сказала, что боится, ее могут убить, если кто-нибудь узнает… Фаррелл узнал, что она делала, и…

– И, вы думаете, Фаррелл убил ее?

– Нет, но думаю, это был либо Бэйкер-душегуб, либо кто-нибудь из его головорезов. А затем Фаррелл запаниковал и попытался повесить это убийство на меня.

– Это можно проверить. Я подумаю над вашей версией, но все, что вы предположили, – не более чем версия.

– Фаррелл пытался загнать меня в ловушку. Я…

Внезапно он остановился.

– Да? – спросил Мейсон.

– Дайте подумать!..

– Хорошо. Подумайте, но не трогайтесь с места, пока не разберетесь что к чему. А тем временем позвоните вашему секретарю и скажите, что я сейчас приеду поговорить с ней.

– Мне рассказать ей о том, что произошло?

– Не говорите ничего. Не говорите ей, где вы. Просто скажите, что я адвокат и что вы хотите, чтобы она сотрудничала со мной. Больше ничего не говорите.

– Ладно. А теперь лучше заняться делами. У меня их достаточно.

Мейсон подозрительно посмотрел на него:

– Какие, например?

– Например, позвонить, сходить в аптеку и сделать необходимые покупки.

Мейсон задумчиво посмотрел на него:

– В вас сразу появилось столько энергии.

– Когда что-то необходимо делать, я действую.

– Хорошо, звоните секретарю. Скажите, я буду у нее через пятнадцать минут.

– И я увижу вас в восемь утра?

– Чуть позже восьми. Позавтракайте. Мы же не будем действовать на пустой желудок.

Глава 4

Мейсон вышел из отеля, остановился у телефонной будки и позвонил в офис Пола Дрейка.

– Кто-нибудь идентифицировал труп, Пол?

– Нет еще.

– У меня есть для тебя работа.

– Какая?

– Я хочу выяснить, что это за револьвер.

– Номер?

– «Смит-и-вессон» С-48809.

– Я бы не сказал, что это будет легко сделать ночью.

– А я и не спрашивал тебя, будет ли это легко. Я просил тебя выяснить.

– У тебя нет сердца, Перри!

– У меня есть сердце. Я сказал тебе, поднимай своих людей, и принимайтесь за работу.

– Мы встретимся с тобой?

– Через час или два.

Мейсон повесил трубку и поехал в «Клаудкрофт-Эпартментс». Отыскав дом и этаж, тихонько постучал в дверь квартиры Евы Кэйн.

Дверь моментально отворилась.

– Мисс Кэйн?

– Да. Мистер Мейсон?

– Верно.

– Входите, пожалуйста. Звонил мистер Конвэй и сказал, что вы приедете.

Мейсон вошел в меблированную однокомнатную квартиру типовой застройки. Широкие зеркальные двери скрывали складную кровать. Кое в чем, конечно, чувствовался индивидуальный вкус, но в основном квартира была стандартной.

– Прошу вас, присаживайтесь, мистер Мейсон. Это кресло достаточно удобное. Вы можете рассказать, что случилось?

– Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что случилось?

– Видите ли, последнее, что я знаю, – это то, что мистер Конвэй собирался идти на условленную встречу. Я упрашивала его не делать этого. У меня появилось предчувствие, что должно произойти что-то ужасное.

– Все правильно. Мы в центре замкнутого кольца, и мне хотелось бы начать распутывать это дело, прежде чем за него возьмутся другие.

– Но что все-таки произошло? Мистер Конвэй… он… он сказал мне, что он не дома и не может сообщить, где находится.

– Он временно вне игры. Мы собираемся встретиться с ним в адвокатской конторе завтра в девять утра.

– В адвокатской конторе?

Мейсон кивнул.

– Зачем?

– Произошло убийство.

– Убийство?!

Мейсон кивнул:

– Убийство.

– Кто был убит?

– Мы не знаем. Какая-то девушка. Внешность? Блондинка. Голубые глаза. Довольно тонкая талия, но слишком много надето и сверху и снизу. Лет примерно двадцати семи. Плотно облегающий синий свитер… Вам это никого не напоминает?

– Напоминает, мистер Мейсон. Я знаю не одну девушку, кому бы подошло это описание. Но как все случилось? Это не та женщина, с которой должен был встретиться мистер Конвэй, – та, которая представилась как Розалинд?

– Мы не знаем. У меня нет времени подробно рассказывать вам обо всем, потому что еще многое предстоит сделать до девяти часов утра. А сейчас вы должны кое-что рассказать мне – об этом голосе. Я так понял, что этот голос вам отдаленно знаком? Темп речи?

Она кивнула.

– Прекрасно. Давайте думать вместе.

– Я уже пыталась думать. Я… я так беспокоюсь о мистере Конвэе, я боюсь… О, у меня было предчувствие, что это – ловушка.

– Он вам нравится? – спросил Мейсон.

Неожиданно она опустила глаза, лицо ее покраснело.

– Он очень милый, – сказала она. – Однако он неодобрительно относится к личным взаимоотношениям на работе. Всегда корректен, очень внимателен, но… В общем, полная противоположность мистеру Фарреллу.

– А что такое Фаррелл?

– Фаррелл… – Она непроизвольно поморщилась.

– Что такое? – спросил Мейсон. – Я правильно понял вас? Он разительно отличается от Конвэя?

– Очень!

– Ладно, – сказал Мейсон, – бросьте думать о Конвэе, и давайте, если вы хотите помочь ему, подумаем о том голосе. Попытайтесь все же определить, кому он принадлежал.

Она отрицательно покачала головой:

– Я старалась припомнить, но никак не получается. Иногда мне кажется, что вот-вот вспомню, но он опять ускользает.

– Ну ладно, – сказал Мейсон. – Давайте попробуем внести какую-то систему в наши размышления. Розалинд, кто бы она ни была, обещала принести списки тех, кто отдал Фарреллу свои полномочия.

Кэйн кивнула.

– Значит, она попыталась заманить Конвэя в ловушку, и, как это представляется сейчас, либо ей это удалось, либо она предлагала настоящую информацию. В любом случае эта женщина должна быть очень близка Фарреллу. Если она готовила ловушку, значит, она – инструмент Фаррелла, потому что единомышленник Фаррелла не может быть доброжелателен к Конвэю. С другой стороны, если она действовала по доброй воле, тогда у нее должен быть доступ к информации, а к ней могли быть допущены только доверенные служащие.

Ева Кэйн согласно кивнула.

– Этот голос принадлежал молодой женщине?

– Мне кажется, да.

– Много ли девушек близки Фарреллу?

Она засмеялась:

– Мистер Фаррелл близок со многими девушками. У него неутомимые руки и бегающие глаза. Ему нужна не одна женщина. Ему нужно много женщин. Он не желает остепениться, завести детей, ему важно удовлетворить свои амбиции, эго – собственное «я» – для него прежде всего. Еще ему хочется быть самим собой.

– Это создает девушкам трудности в работе?

– Смотря как на это посмотреть, – сухо сказала она. – Некоторым девушкам это нравится. И ему нравятся такие.

– Он женат?

– Да, он женат, но, насколько я знаю, они уже месяц живут раздельно.

– Кто его жена?

– Милая женщина. Она… – Внезапно у Евы Кэйн перехватило дыхание, глаза расширились. – Ну конечно же, мистер Мейсон! Конечно!

– Что?

– Этот голос! Розалинд! Он принадлежит Евангелине Фаррелл!

– Одну минутку, – сказал Мейсон. – Вы уверены?

– Да, да! Что-то в этом роде я и подозревала. Я говорила с ней по телефону, еще когда мистер Фаррелл работал с нами. У нее есть такая особенность: она быстро произносит пять-шесть слов, затем делает паузу и снова начинает говорить быстро.

– Она пыталась изменить свой голос, говоря по телефону?

– Да. Голос был изменен. Он был… да, он был какой-то слащавый, как сироп, и… обольстительный из-за этой особенности с паузами. Это характерно для нее. Да, теперь я уверена, это была Евангелина Фаррелл.

– Она, вы говорите, не живет со своим мужем?

– Я так поняла. Они стали жить раздельно. Это случилось… да, около месяца назад. По этому поводу что-то было в газете. Один из репортеров написал статью на основании слуха. Она ушла от мужа – я не знаю почему. Не думаю, что ее устроил бы развод. По-моему, она ищет примирения.

– Вы не знаете, где она живет?

– У них шикарная квартира, но… по-моему, она съехала оттуда. Думаю, она ушла от него.

– Она не подавала на развод?

– Насколько я знаю, нет.

– А основания есть?

– Их должно быть немало. Причина – женщина. Он даже и не пытается скрывать это.

– Где я могу достать ее теперешний адрес?

– Возможно, он есть у меня в книге адресов. Видите ли, она акционер компании «Техас Глоубал». Когда началась борьба за контроль над компанией, я сделала списки адресов и имен всех акционеров. Один хранится в офисе, один – у мистера Конвэя, и один у меня.

– Здесь?

– Да. Я всегда держу его под рукой.

– Как случилось, что она стала акционером?

– Часть компенсации мистера Фаррелла, когда он был еще с нами и был в доле, перешла к его жене.

– Когда он получил эти акции? Ему заплатили акциями?

– Когда получил? Ему нравится хранить свою собственность под чужим именем, и, я думаю, она указала свой адрес, после того как они стали жить раздельно. Я уверена, у нас есть письмо с ее новым адресом.

– Попробуйте его найти.

– Простите, – сказала она, подошла к столу, вытащила большую записную книжку, просмотрела несколько страниц и сказала: – Я нашла. Это Холли Агис.

– Я знаю этот район. И она там живет?

– Да. Не хотите поговорить с ней по телефону?

С минуту он подумал:

– Нет. Пусть это будет для нее небольшим сюрпризом. Спасибо большое, мисс Кэйн.

– Я могу еще чем-нибудь вам помочь?

– Да нет, остальное я все сделаю сам.

– Если позвонит мистер Конвэй, должна ли я сказать, что узнала голос?

– Нет, ничего не говорите. По телефону. Мы не можем исключить, что нас кто-нибудь подслушивает. Спасибо большое. Я поехал.