Текст книги "Нефтяные магнаты: кто делает мировую политику"

Автор книги: Эрик Лоран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Нефть дешевле воды

Акционеры «Сенека ойл компани» тут же скупают прилегающие земли, но новость об открытии распространяется, как взрывная волна, и сюда сбегаются изыскатели. Переименованный в Ойл Крик (Нефтяной Родник), район оправдывает свое новое название и являет собой неприятное зрелище – люди теснятся среди беспорядочно установленных буровых вышек, среди моря грязи, нефти и отбросов.

Первые годы добычи нефти иллюстрируют собой незыблемый закон, который будет долго доминировать в царстве нефти: ее рынок зиждится на потреблении.

В году, следующем за открытием Дрейка, цена за баррель достигает внушительной суммы в 20 долларов, но отсутствие крупных рынков сбыта вызывает быстрый обвал цен. В 1861 году баррель стоил всего лишь 10 центов, и цена продолжает падать, что делает нефть продуктом более дешевым, чем вода.

Тем не менее в то же самое время один человек двадцати шести лет, бывший счетовод, с лицом суровым и неприятным, создает свою компанию «Стандарт ойл», которая будет царить на мировом нефтяном рынке и сделает Джона Д. Рокфеллера самым богатым человеком в мире. Многочисленные нефтедобытчики и переработчики нефти вырыли себе могилу, пустившись в дикую конкуренцию, которая породила перепроизводство. Хозяин положения, Рокфеллер, радуется их разорению, заявляя: «Молодцы, ведь если бы они добыли нефти меньше, чем того хотели, они извлекли бы из нее максимальную прибыль; если же они добыли бы нефти меньше, чем требовалось другим, ни одна комбинация в мире не смогла бы поставить шах этому феномену».

Среди жертв и «Сенека ойл компани». В 1864 году компания увольняет Эдвина Дрейка, вознаградив его за все 731 долларом. Всю оставшуюся жизнь он проводит в нищете – через несколько лет умирает почти полным инвалидом. Взлет Рокфеллера и падение Дрейка иллюстрируют еще одно незыблемое правило царства нефти: за единственным исключением, то есть Пола Гетти, все, кто составит себе богатство в этой области промышленности, никогда не приблизятся ни к одной нефтяной скважине, а, наоборот, продемонстрируют полную неблагодарность людям, которые на них трудятся, – добытчикам нефти, которым они обязаны своим богатством.

Мир потребляет 6 миллионов тонн

Этот случай произошел с одним богатым авантюристом, жившим в Лондоне, Уильямом Ноксом Дарси. В 1901 году он приобрел у персидского шаха концессию, которая покрывала пять шестых его владений, то есть 770 000 квадратных километров – площадь, превышающую по своим размерам Техас. Два путешествия, которые он совершил в этот регион, имели целью встречу с шахом Ирана. Фирма, которая появилась на свет в 1908 году, – «Англо-персидская нефтяная компания» [10]10
  Созданная в 1909 г. «Англо-персидская нефтяная компания» в 1935 г. стала называться «Англо-иранской нефтяной компанией», а в 1954 г. – «Бритиш Петролеум».


[Закрыть]– целиком обязана своим успехом поразительному упорству нефтедобытчика Дж. Б. Рейнольдса, которому пришлось сражаться с враждебной природой и эпидемиями, за что Нокс Дарси не выразил ему ни малейшей признательности.

Британское правительство внимательно наблюдает за успехами бурения на персидской земле. Несколько индийских полков передислоцированы в Персию, чтобы охранять нефтяные месторождения и британских сотрудников. Впервые в современной истории нефть становится тем, чем она будет теперь всегда, – стратегической ставкой в игре, приоритетом национальной безопасности, военным козырем. Первым, кто понял все три значения нефти, был Уинстон Черчилль, который в это время, в 1911 году, занимал пост первого лорда Адмиралтейства. Выступая 17 июля 1913 года в парламенте, он заявил: «Мы должны стать владельцами [«Англо-персидской нефтяной компании»] или, по крайней мере, иметь в своих руках контроль над некоим объемом сырья, необходимым нашей стране». 17 июня 1914 года он представляет парламенту проект, в котором предусматривается, что правительство инвестирует 2,2 миллиона фунтов в обмен на 51 % акций компании; еще одно соглашение, условия которого оставались в тайне, оговаривает, что морское ведомство, на кораблях которого недавно уголь заменили мазутом, будет получать прибыль от снабжения нефтью в течение двадцати лет.

Будущая «Бритиш петролеум» становится соперницей «Стандарт ойл» Рокфеллера и англо-нидерландского объединения «Шелл». В 1914 году в мире потребляется всего лишь шесть миллионов тонн нефти, и все же это полезное ископаемое всегда будет объектом всех ставок в игре, в то время как уголь, который остается еще долгое время преобладающим источником энергии, не порождает ни страстей, ни жажды обладания. Кажется, будто современный мир открыл для себя вместе с нефтью некий чудесный эликсир, который исполняет все желания и утоляет любой аппетит: продукт, ничтожный по своей стоимости, который дает колоссальные прибыли и является фактором ускорения прогресса.

170 километров мощеных дорог

В 1900 году газеты приветствовали «храбрость» Теодора Рузвельта. Он стал первым президентом США, который водил автомобиль, но осторожность смиряла его отвагу. В течение трех лет кабриолет, запряженный лошадьми, был его средством передвижения в случае поломки или катастрофы. В начале века Америка была первым мировым производителем нефти, но она обладала всего лишь 170 километрами мощеных дорог, по которым катилось 8000 автомобилей с ненадежными тормозами, что приводило к многочисленным катастрофам.

В 1908 году Генри Форд запускает в производство свою знаменитую модель «Т», «автомобиль, согласно его рекламе, цвет которого каждый сможет выбрать сам, при условии, что он будет черным». В эту эпоху требовалось не 18 операций для сборки автомобиля, а 7882. Форд в своей автобиографии уточняет, что на эти 7882 операции требуется 949 «сильных, здоровых мужчин, практически безупречных с физической точки зрения», 3338 мужчин с «просто обычной» физической силой, а почти все остальные операции можно доверить «женщинам или подросткам». Форд холодно добавляет: «Мы определили, что 670 операций могут выполнить безногие калеки, 2637 – одноногие, 2 – люди без обеих рук, 715 – однорукие и 10 – слепые». Другими словами, квалифицированная работа не требует человека полностью: достаточно какой-либо его части. Столь циничное утверждение позволяет довести специализацию до ее крайних пределов.

Нефть в исчислениях

В 1911 году автомобилей становится 619 000, в 1914-м – 2 миллиона и в 1924 году – 18 миллионов, из которых 16 – в США. Америка потребляет уже больше нефти, чем понадобится Европе в 1960-м. Зависимость по отношению к этому сырью является уже не только экономической, но и психологической. Нефть стала фактором благосостояния населения.

США – это страна, где все подсчитывается, включая и города. Там нефть находится в самом сердце исчисления. Вот пример с Лос-Анджелесом: более 10 миллионов жителей и более 80 муниципалитетов, которые полукругом тянутся вдоль берега океана в радиусе 100 километров. Размах, который, тем не менее, начинается с бесконечной малости.

В 1820 году Лос-Анджелес – это всего лишь община испанских мистиков из 40 человек. В 1872 году это маленькое местечко, грязное и сонное, где живут 5000 человек, где отсутствует порт, мало питьевой воды и которое не связано с остальной Америкой никаким видом транспорта.

Но в 1883 году объявлена рельсовая война: соперничающие между собой линии занимаются на Востоке активной рекламой, чтобы привлечь пассажиров. Каждый день пять поездов высаживают своих пассажиров в Лос-Анджелесе. Они приезжают сюда, чтобы жить, обладать, добывать нефть или быть обманутыми. В 1884 году население достигает 12 000 человек; в 1886-м оно переваливает за 100 000. Ежегодные перевозки товаров возрастают со 195 тонн до 200 000 тонн. Сделки, касающиеся недвижимости, подскакивают с нуля до 8 миллионов в месяц и в 1887 году достигают 13 миллионов.

Удачная находка для молодого двадцатисемилетнего человека, ловкого и расчетливого, который вложил около 3000 долларов на два года в торговлю апельсинами для мексиканских рабочих, живущих дальше на севере. Гарри Чендлер и его семья, владельцы крупной ежедневной газеты «Лос-Анджелес тайме», приобретут в Южной Калифорнии такую власть и такое влияние, которые превзойдут все ожидания. Как говорил журналист и историк Дэвид Хальберштам, «ни одна семья не царила ни в одном районе страны так, как эта».

Чендлер не содействует развитию Южной Калифорнии – он ее изобретает, и он ее воплощает. Центром его империи является собственность. Земля покупается по цене пустыни и продается по цене оазиса. Поскольку в Лос-Анджелесе есть вода, Чендлер собирается ею завладеть. В начале XX века он приводит из долины Оуэне, за 350 километров, воду, превращая выжженный край в райское местечко. Он решает, что город будет развиваться в горизонтальном направлении, потому что это выгодно для торговли недвижимостью. В течение 20-х годов мечта среднего американца о собственном маленьком домике становится в Калифорнии реальностью: 250 тысяч новых строительных участков были разграничены и проданы частным владельцам.

Чендлер запрещает введение общественного транспорта: он верит в будущее автомобиля и имеет свой интерес в продаже шин, автомобилей… и бензина, так же как и в строительстве больших дорог. Он способствует росту новых кварталов, среди них Голливуда, потому что он ускоряет развитие кинематографии.

Нефть, дешевая и изобильная, становится движущей силой изумительного подъема производства и источником энергии для общества потребления, начинающего заявлять о себе. Это подъем, который ни одно правительство не хотело бы подвергать опасностям войны, которая разразится в 1914 году.

«Как нам собираются платить?»

Вооруженный конфликт немедленно выдвигает на передний план стратегические запасы нефти. Нефть становится не только условием, но и залогом победы: Вильгельм II желает конкурировать с Великобританией в области энергетики и обеспечить Германии доступ к нефтяным месторождениям в Месопотамии [11]11
  Нынешний Ирак.


[Закрыть]. Он начинает строительство железной дороги, которая должна соединить Берлин с Басрой, проходя через Константинополь и Багдад, и будет конкурировать с железной дорогой Индии. Проект будет финансировать «Дойче банк».

Эта война, которая унесет более 13 миллионов человек, также, по словам Жана-Мари Шевалье, показывает, что «нефть становится главным источником военной мощи вместе с перевозками людей и боевой техники, первых танков и первых военных самолетов».

«Как нам собираются платить?» – спрашивает 6 сентября 1914 года один шофер, когда он узнает о приказе реквизировать парижские такси для быстрой переброски на фронт тысяч людей, которые должны пойти в контрнаступление.

«По счетчику», – отвечает ему офицер, ответственный за реквизицию.

Такси Марны дают возможность остановить наступление немцев, но снабжение союзников зависит от единственной страны – Соединенных Штатов. В 1914 году Америка производит 266 миллионов баррелей нефти, что составляет 65 % мирового производства. В 1917 году, в разгар войны, ежегодное производство достигает 335 миллионов баррелей, то есть 67 % общемирового производства.

Большевистская революция перекрывает доступы к русским нефтяным месторождениям, сосредоточенным в районе Баку. Вашингтон снабжает Европу при помощи танкеров, большое количество этих танкеров топят немецкие подводные лодки во время их походов через Атлантический океан. Во время этой войны политики открывают для себя одно важное обстоятельство, мысль о котором будет преследовать их преемников: необходимо любой ценой гарантировать безопасность нефтеснабжения, для того чтобы обеспечить функционирование военной машины.

Обеспокоенный Жорж Клемансо 15 декабря 1917 года посылает президенту Вильсону умоляющую телеграмму, в которой говорится: «Полное отсутствие бензина внезапно парализует нашу армию и принудит нас к миру, неприемлемому для союзников. Если союзники не хотят проиграть войну, необходимо, чтобы сражающаяся Франция в момент самого сильного удара немцев обладала бензином, столь же необходимым, как и кровь, в будущих битвах». Год спустя во время переговоров о прекращении огня Клемансо вернется к этой метафоре: «Отныне для наций и отдельных людей капля нефти стоит капли крови». Но эта кровь имеет исключительный источник – Америку, которая поставляет союзникам 80 % мирового потребления нефти, в то время как Средний Восток – и в особенности Иран, место, охраняемое британцами, – обеспечивает всего лишь 5 % поставок.

Еще более удивительно, что четверть всей нефти, потребленной союзниками в течение всей войны, была поставлена одной-единственной компанией – «Стандарт ойл оф НьюДжерси» (будущая компания «Эксон»), принадлежащей Джону Д. Рокфеллеру.

«Нужна агрессивная внешняя политика»

Этот человек нажил свое огромное состояние на очистке и транспортировке нефти, предоставляя бесчисленным мелким предпринимателям рисковать на ее добыче. Его империя, созданная в 1860 году, будет безраздельно царить пятьдесят один год, до тех пор, пока по решению, принятому в 1911 году Верховным судом Соединенных Штатов, она не будет разделена на тридцать три акционерные компании, «юридически» независимые, по причине того, что она препятствует конкуренции и пользуется незаконными методами для устранения конкурентов.

Перед лицом этого решения «Стандарт ойл» в конце июля 1911 года решает разделиться на семь независимых акционерных обществ, что на самом деле оказывается чистой фикцией. «Стандарт ойл оф Нью-Джерси», самая важная из этих АО, остается под прямым контролем Рокфеллера. «Стандарт ойл оф Нью-Йорк» превращается в «Мобил», «Стандарт ойл оф Калифорния» – в «Шеврон», «Стандарт ойл оф Индиана» – в «Амоко» и т. п.

Теоретически они являются фирмами-конкурентами, но они не стремятся к взаимоуничтожению – остаются связанными и повязанными между собой соглашениями о производстве и очистке нефти. Их управления тайно сговариваются друг с другом, чтобы установить самые высокие цены и избежать коммерческой войны, которая привела бы к перепроизводству и падению курса цен.

Антитрастовые меры, введенные в 1911 году, существенно извращенные, приводят к новой монополистической ситуации. Американское правительство тем более склонно заниматься делами компании Рокфеллера, что интересы их сходятся на одной территории, к тому же фирма слишком пренебрегла «горной рентой», которая проистекает из открытия важного месторождения, цена продукции которого оказывается ниже рыночной.

Другое дело «Шелл», крупный конкурент Рокфеллера, который с 1920 года обладает филиалами в США, Мексике, Венесуэле, Тринидаде, Индонезии, на Цейлоне, в Румынии, в Египте, Малайзии, Таиланде, на севере и юге Китая, на Филиппинах и в Бирме. «Шелл» также приобрел концессии в Центральной Америке и выкупил со скидкой акции Ротшильда на нефть, производимую в Баку, в Азербайджане.

Согласно утверждению могущественного банкира Эдварда Маккея, «все известные нефтяные месторождения, возможные и вероятные, за пределами США либо являются собственностью Британии, либо финансируются капиталами Британии… Мир, – заключает он, – забаррикадирован от атаки интересов США».

«Стандарт ойл оф Нью-Джерси» понимает, что политика изоляционизма и пацифизма, которую проводит президент Вильсон, угрожает его будущему, и президент компании А. К. Бедфорд заявляет: «Нам нужна агрессивная внешняя политика». Эти слова, которые приобретут странную актуальность восемь десятилетий спустя, в связи с политикой, проводимой в Ираке администрацией Буша. Эта агрессивность отражает глубокую озабоченность: начиная с 1920-х годов, когда один из десяти американцев имеет автомобиль, а другие копят деньги, чтобы его купить, и в то время, как в 1929 году 78 % автомобилей в мире принадлежат США, страну преследует кошмар возможной нехватки нефти. Как раз в 1929 году руководитель геологических изысканий США высказывает мнение, что положение с нефтью в стране «может в лучшем случае рассматриваться как шаткое». Начиная с этого времени на американской земле разрабатывается самое большое количество нефтяных месторождений.

Государственный департамент США [12]12
  Эквивалент Министерства иностранных дел.


[Закрыть]становится самым рьяным сторонником интересов американских нефтяных компаний, расположенных за рубежом, и первым театром действий будет… Ирак.

Окончание Первой мировой войны предоставляет грандиозную возможность для пересдачи карт. До войны один консорциум «Туркиш петролеум компани», у которого нет ничего турецкого, кроме названия, обладал иракскими месторождениями. Он объединял «Англо-персидскую компанию» – на уровне 50 %, «Ройал дач шелл» – на уровне 25 % и «Дойче банк», 25 % процентов которого подверглись секвестру с первых дней войны. Турция, союзница Германии, в 1918 году лишается членства, и германская часть, составляющая 25 %, передается «Компани франсез де петроль» («Тоталь») в обмен на иные формы возмещения военных убытков и на разрешение французов установить английские трубопроводы в своих подмандатных территориях Сирии и Ливана.

Оборудование для поисковых работ, посланное «Стандарт ойл» и «Мобилом», не допускается на иракскую территорию британскими властями, в то время как «Шелл» переводят с торгов на концессии, расположенные на нефтеносных федеральных территориях США.

Секретная дипломатия

Сегодня невозможно представить себе жестокость противостояния и ту атмосферу, которая тогда царила. Вся внешняя политика Америки вертится вокруг железной руки, управляющей «Стандарт ойл оф Нью-Джерси» и «Шеллом». Многочисленные эксперты и известные комментаторы предсказывают через короткий срок войну между Великобританией и США. Война так и не начинается, отчасти потому, что достигнут компромисс по разделу «Ирак петролеум», который заместил «Туркиш петролеум». «Англо-персидская компания» (БП), «Шелл» и КПП («Тоталь») имеют каждая по 23,7 %, «Стандарт ойл» («Эксон») и «Мобил» – по 11,87 %, остальные 5 % выпадают на долю самого крупного посредника во всей истории нефти Калоста Гульбенкьяна.

В западном мире, который, кажется, теперь считает, что получение дешевой нефти становится неотъемлемым правом каждого гражданина-потребителя, крупные нефтяные компании занимают центральное место и имеют значительное влияние. Но не следует ожидать от частных фирм, что они будут принимать в расчет государственные интересы. «Капиталист, – по определению Фернана Броделя, – это прежде всего авантюрист, способный предвидеть и мыслить в мировом масштабе». Это определение относится к действиям тех людей, которые царят в мире капитализма. Им больше не хватает поддержки их родного государства, и они собираются заниматься тайной дипломатией, которая в контексте послевоенного времени окажется чреватой последствиями.

2 апреля 1922 года глава советской дипломатической службы прибывает на вокзал в Геную. Ко всеобщему удивлению, Георгий Чичерин одет «по форме» – носит цилиндр. И на беглом французском (традиционном языке дипломатии) произносит речь, в которой он пытается убедить, что пролетарская революция не собирается ввергнуть мир в апокалипсис. Месяцем раньше военный суд союзников, собравшийся в Версале, определил размер германских репараций в 226 миллиардов золотых марок, которые должны быть выплачены в течение сорока двух лет. Немецкое правительство ответило, что Германия, даже обладая мощным индустриальным потенциалом, была бы не в состоянии выплатить такую сумму. В это время французские войска оккупировали порты Рейна – Дюссельдорф и Дуйсбург – в Руре. Через неделю союзники составляют новую ноту: 1 миллиард марок золотом, выплаченных до 31 марта 1922 года, или Рур будет полностью оккупирован.

На первый взгляд между двумя этими событиями нет никакой связи. На самом же деле все готово для создания союза между СССР и Веймарской республикой, двумя странами, «отверженными» остальной Европой.

Когда Чичерин во главе представительной делегации едет из Москвы в Геную, он останавливается в Берлине. В начале апреля 1922 года его принимает у себя Вальтер Ратенау, министр иностранных дел и один из самых влиятельных немецких промышленников. Ратенау шаг за шагом старается отдалить срок платежа в счет военных репараций. Без лишних слов Чичерин заявляет, что Россия готова вступить в союз с Германией. Быстро составленный протокол предусматривает «установление дипломатических отношений, привлечение германского правительства к поддержке тех частных предпринимателей, которые хотят торговать с Востоком» и, наконец, «отказ ото всех финансовых притязаний по отношению к другой стороне».

У руководителей обеих стран, «изгоев» в мировом сообществе – одна из-за проигранной войны, другая из-за революции, появляется ощущение, что они могут создать союз между русскими природными ресурсами и германской индустрией.

Помимо этого, у некоторых лиц, стоящих у власти в Германии, возникает еще более возбуждающая мысль: такое сотрудничество может намного ускорить восстановление вооруженных сил страны, способных отомстить за унижение от поражения в войне.

Конференция в Генуе оставила в истории дипломатии начала XX века воспоминание почти катастрофическое: она была очень плохо подготовлена и интересы ее участников сталкивались между собой и никак не связывались в общие интересы. Это из ряда вон выходящее дипломатическое вавилонское столпотворение, которое символизировала собой Генуя, предвосхитило неизлечимое бессилие демократий перед лицом возрастающей опасности, которая закончилась Второй мировой войной.

В высшей степени смехотворный феномен Генуи, который доказывает правоту Ленина, поскольку он утверждал, что торговое сотрудничество усилит антагонизм между влиятельными капиталистами, дипломатические переговоры очень быстро отодвигаются на задний план из-за столкновений между американскими и английскими нефтяными компаниями!