Текст книги "Кружным путем"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Как вам угодно. Я лично думаю, что этим заниматься не стоит. Зачем похитителю рисковать головой ради жалких 12 тысяч, если он рискует не больше, выбрав жертву пожирнее и назначив сумму побольше? Кроме того, если даже мы найдем мотив, то не узнаем, как была совершена кража.

– Верно, – согласился Гаррисон. – Но проверить все равно стоит. Это обойдется мне даром. Кроме жены Ашкрофта, все родственники обоих живут в других местах. Мне нужно только договориться с начальниками полиции.

– Делайте, как считаете нужным. А пока вы шарите в темноте, пусть кто-нибудь узнает, нет ли у Летсерна какого-нибудь беспутного братца-близнеца.

– Если и так, – проворчал Гаррисон, – это нам ничего не даст, потому что он может догадаться что к чему и запереть рот на замок.

– Это с точки зрения закона. Но есть еще и человеческая. Люди не все одинаковы, и слава богу. – Райдер сделал нетерпеливое движение. – До сих пор мы занимались двумя известными подозрительными лицами. Посмотрим теперь, что мы можем сделать с третьим, неизвестным.

Гаррисон сказал:

– Я говорил вам, что разослал объявления о человеке, похожем по описанию на Летсерна. Но преступник может оказаться мастером перевоплощения. Если так, то он выглядит теперь совсем иначе, чем в день грабежа. Но если сходство окажется настоящим и неизменным, то описания помогут найти его.

– Правильно. Однако если кровного родства нет – а это тоже надо установить, – то сходство едва ли будет настоящим. Это будет скорее совпадением. Скажем, чем-то искусственным... Что это нам дает?

– Оно было большим, – возразил Гаррисон. – Достаточно большим, чтобы обмануть нескольких свидетелей. Слишком большим, чтобы мы чувствовали себя спокойно.

– Вы так и сказали, – подтвердил Райдер. – Больше того, такой искусный актер может проделать все это снова и снова, принимая внешность людей более или менее похожих на него по сложению. Не исключено, что в действительности он походит на Летсерна не больше, чем я – на дрессированного тюленя. У нас нет его подлинного описания, и это большая помеха для нас. Откровенно говоря, я не приложу ума, на кого он похож в данную минуту.

– Я тоже, – ответил Гаррисон и помрачнел.

– Однако у нас есть одна возможность. Ставлю десять против одного, что сейчас он выглядит так же, как и до своего фокуса. У него нет причин менять внешность, пока он обдумывал свое дело и составлял планы. Кража прошла так хорошо и гладко, что должна была быть спланирована в совершенстве. А для этого нужно было немало предварительно понаблюдать.

Значит, в течение некоторого времени перед кражей у преступника должно было быть убежище в этом городе или поблизости. С полсотни человек или больше могли видеть его неоднократно и смогут описать внешность. Задача состоит теперь в том, чтобы найти его убежище и узнать, как он выглядит.

– Легче сказать, чем сделать.

– Дело трудное, шеф, но давайте держаться этой линии. В конце концов она приведет нас куда-нибудь, пусть даже в сумасшедший дом.

Райдер умолк и глубоко задумался. Гаррисон сосредоточенно смотрел в потолок.

Наконец Райдер сказал:

– Чтобы притвориться Летсерном, злоумышленник должен был не только выглядеть, как он, но и одеваться, как он, ходить, как он, двигаться, как он, пахнуть, как он.

– Он был Летсерном до последнего волоска, – ответил Гаррисон. – Я расспрашивал Ашкрофта, пока нам обоим не надоело до тошноты. Он был Летсерном во всех подробностях, вплоть до башмаков.

Райдер спросил:

– А как насчет саквояжа?

– Саквояжа? – на худощавом лице Гаррисона отразилось изумление, потом запоздалое сожаление. – Вот это как раз то, что нужно. Как это мне раньше не пришло в голову?

– Это может оказаться и несущественным. Но лучше все-таки расспросить о нем.

– Я могу узнать сейчас же. – Гаррисон схватил трубку, набрал номер, сказал: – Мистер Ашкрофт, у меня к вам есть еще один вопрос. Относительно саквояжа, куда вы укладывали деньги: был ли это тот самый, с которым всегда приходили сотрудники Дэйкина?

Ответ был отчетливым:

– Нет, мистер Гаррисон, это был новый саквояж.

– Что такое? – Лицо у Гаррисона побагровело, и он закричал: – Почему же вы не сказали сразу?

– Вы у меня не спрашивали, так что я о нем и не думал. А если бы и подумал, то счел бы, что это совершенно несущественно.

– Что существенно и что не существенно, решаю я, – крикнул Гаррисон и продолжал слегка раздраженным тоном: – Ну, так выясним, раз и навсегда. Кроме того, новый саквояж был точно такой же, как всегда у Дэйкина?

– Нет, сэр. Но он был очень похож. Тот же тип, тот же медный замочек, тот же общий вид. Но он был чуть длиннее и примерно на дюйм глубже. Я помню это потому, что, укладывая деньги, удивился, зачем они купили новый саквояж. Видимо, потому, чтобы у мистера Летсерна и у мистера Суэйна было по отдельному саквояжу.

– Заметили ли вы на нем какую-нибудь примету, ярлычок с ценой, марку фирмы, инициалы, номер серии или еще что-нибудь такое?

– Нет, ничего. Мне не пришло в голову присматриваться. Я не знал, что произойдет, и...

Гаррисон гневным движением повесил трубку и пристально взглянул на Райдера, который не произнес ни слова.

Гаррисон тяжело вздохнул, взял трубку внутреннего телефона:

– Есть там кто-нибудь?

Чей-то голос ответил:

– Кастнер, шеф.

– Пошлите его сюда.

Детектив Кастнер вошел. Это был аккуратно одетый человек, умевший, по-видимому, быть своим в злачных местах.

– Джим, – сказал ему Гаррисон, – ступайте на завод Дэйкина и возьмите у них денежный саквояж. Удостоверьтесь, что это именно тот, с которым они ходят каждую неделю. Пройдите по всем магазинам, продающим кожаные вещи, и узнайте обо всех покупках подобных саквояжей за последний месяц. Если найдете покупателя, пусть он докажет, что саквояж еще находится у него, и сообщит, где он был и что делал в прошлую пятницу, в половине одиннадцатого утра.

– Есть, сэр.

– Звоните мне, если узнаете что-нибудь существенное.

Когда Кастнер ушел, Гаррисон сказал:

– Саквояж был куплен специально для этого дела. Значит, покупка была сделана недавно и, вероятно, в этом городе. Если мы не найдем, кто купил саквояж в здешних магазинах, придется поискать подальше.

– Правильно, – согласился Райдер. – Тем временем я сделаю еще кое-что.

– А именно?

– Мы живем в эпоху техники. У нас есть обширная сеть связи и подробные картотеки. Давайте используем то, что у нас уже есть.

– Что вы имеете в виду? – спросил Гаррисон.

Райдер пояснил:

– Кража, совершенная гак гладко, чистенько и аккуратно, сама напрашивается на повторение. Может быть, он уже проделывал это раньше. Весьма вероятно, что он проделает это снова.

– Так что же?

– У нас есть его описание, но оно немногого стоит. – Он подался вперед. У нас есть также все подробности его метода, а это вполне надежно!

– Да, вы правы.

– Ну так давайте сведем описание преступника к неизменным элементам росту, весу, сложению, цвету глаз. Все прочее не стоит внимания. Резюмируем также его технику, сведем ее к голым фактам. Все это можно будет выразить в полутысяче слов.

– А тогда?

– В стране насчитывается 6280 банков, из которых немногим более 6000 входят в Ассоциацию банков. Я добьюсь в Вашингтоне, чтобы там выпустили необходимое количество бланков для Ассоциации. Ее нужно предостеречь против подобного фокусника и попросить, чтобы нам сообщили все подробности, если какой-нибудь банк будет обокраден, несмотря на предупреждение, или уже был обокраден.

– Хорошая мысль, – одобрил Гаррисон. – У какого-нибудь начальника полиции могут оказаться детали, которых у нас нет, а у нас – такие, которые могут понадобиться ему. Если мы соберем все данные вместе, они могут оказаться достаточными, чтобы раскрыть оба преступления.

– Есть и еще кое-что, – произнес Райдер. – Преступник уже может быть занесен в картотеку. Если нет, то нам не повезло. Но если он уже делал такое и раньше и был пойман, то мы сможем найти его карточку мгновенно. – Он подумал и добавил: – Эта картотека в Вашингтоне – действительно хорошая вещь.

– Я знаю о ней, конечно, но не видел, – вставил Гаррисон.

– Один мой приятель, почтовый инспектор, недавно убедился в ее полезности. Он выслеживал преступника, продававшего по почте поддельные нефтяные акции. Описания его не было. Никто из жертв не видел его во плоти.

– Неважное начало.

– Да, но это был стреляный воробей, что само по себе уже является уликой. Такой опытный обманщик должен был находиться в картотеке.

– И что же?

– Опытный специалист закодировал имеющиеся данные и подал их в скоростной экстрактор, как дают след собаке. Электронные пальцы промчались по отверстиям и вырезам в миллионе карточек гораздо быстрее, чем вы успеваете высморкаться. Отбросив шантажистов и другую мелочь, пальцы выудили тысячи четыре мошенников. Из них они отобрали около шестисот продавцов акций, а из этих последних сотню тех, что специализировались на нефтяных акциях. А из сотни они отобрали дюжину действовавших только по почте.

– Это сузило поиски, – вставил Гаррисон.

– Машина выдала 12 карточек, – продолжал Райдер. – Какой-нибудь добавочный факт позволил бы ей выбросить одну-единственную. Но ничего больше она не могла сделать. Да это и не было нужно. Быстрая проверка показала, что четверо из двенадцати уже умерли, а еще шестеро сидят за решеткой. Из оставшихся двоих одного арестовали, но тому удалось доказать, что он ни при чем. Остался только один. Теперь у почтовых властей были его имя, портрет, описание, привычки, сообщники – все, кроме разве девичьей фамилии его матери. Не прошло и трех недель как его поймали.

– Чисто сделано. Не могу только понять, зачем они сохраняют в картотеке покойников.

– Это потому, что иногда – порой через целые годы – появляются сведения, доказывающие, что они виновны в старых, нерасследованных до конца преступлениях. Зло, которое люди делают, живет и после них, добро, если оно и есть, приходится хоронить вместе с ними. – Он прищурился на собеседника и добавил: – Работники картотеки не любят оставлять дела незаконченными. Им нравится делать на них окончательную пометку, хотя бы для этого требовалось полжизни. Они – люди аккуратные, знаете ли. Тот, кого мы разыскиваем, проделает такой же фокус, запаситесь терпением и убедитесь сами. – Он указал на телефон. – Ничего, если я поговорю по междугородному? – Ухмыляясь самому себе, Райдер схватил трубку. – Дайте мне Казначейство США, Вашингтон, линия 417, мистера О'Кифа.

В течение последующих 24 часов земная техника продолжала свое упорное, утомительное, но неумолимое дело. Патрульные расспрашивали лавочников, местных сплетников, трактирщиков, гуляк, клерков – всех и всякого, кто, хотя бы случайно, мог дать какие-либо крохи ценной информации. Детективы в штатском стучались в двери, задавали множество вопросов всякому, кто отвечал, проверяли тех, кто не хотел ответить. Местная полиция шарила по мотелям и грейдерным паркам, расспрашивала владельцев, администрацию, служащих. Шерифы и их помощники побывали на фермах, где, как было известно, иногда бывала постояльцы.

В Вашингтоне из одной машины вышло 6 тысяч листовок, пока другая машина надписывала 6 тысяч конвертов. Электронные пальцы разыскивали заданную комбинацию из дырочек и прорезей среди миллиона самых различных карточек.

Как всегда, первыми результатами были пачки отрицательных ответов. Никто из родственников Ашкрофта не исчезал ни теперь, ни раньше. В семействе у Летсерна не оказалось темных личностей, у него не было близнеца, его единственный брат, на 10 лет моложе, пользовался прекрасной репутацией, не отличался особенным сходством и во всяком случае мог представить безукоризненное алиби.

Ни один банк не был обокраден ловким притворщиком. В меблированных домах, отелях и прочих вероятных укрытиях преступника человек, похожий на Летсерна, не появлялся.

Однако с дедуктивной точки зрения определенное количество отрицательных ответов может дать несколько положительных. Гаррисон и Райдер изучили полученные сведения и пришли к одним и тем же выводам. Ашкрофт и Летсерн действительно оказались ни при чем. Неизвестный преступник был новичком в грабежах, и его первый успех, несомненно, должен заставить его предпринять еще одну попытку. Такой мастер перевоплощения, видимо, до преступления скрывался под какой-то другой личиной, чем та, которую он сейчас принял.

Первые интересные сведения поступили в конце дня. Кастнер вошел, сбил шляпу на затылок и сказал:

– Кажется, у меня что-то есть.

– Например? – жадно спросил Гаррисон.

– На такой тип саквояжей мало спроса, и в городе их продает только один магазин. За последний месяц продано три штуки.

– С уплатой по чеку?

– Самыми что ни на есть наличными. – Кастнер ответил мрачной улыбкой на разочарованный взгляд своего начальника и продолжал: – Но двое из покупателей – местные жители, которых все знают. Оба сделали свою покупку недели три назад. Саквояжи еще при них, и они могут рассказать о каждом своем шаге в пятницу утром. Я проверил показания, они вполне надежны.

– А третий покупатель?

– К этому я и веду, шеф. Он мне кажется подходящим. Он купил саквояж вечером, накануне кражи. Никто его не знает.

– Чужак?

– Не совсем. Я получил подробное описание его от Гильды Кассиди, продавшей ему саквояж. Это человек средних лет, худощавый, робкий.

– Почему вы говорите, что он не совсем чужак?

– Потому, шеф, что магазинов, торгующих теми или другими кожаными вещами, наберется с дюжину. Я живу здесь довольно давно, но мне долго пришлось искать, где продаются такие саквояжи. Я и подумал: этому негодяю тоже приходилось делать такой же обход. Я пошел по всем магазинам второй раз, давая это новое описание...

– И что же?

– В трех из них вспомнили этого человека, – он интересовался, чем у них торгуют. – Кастнер помолчал и добавил; – Сол Бергман, из "Друга путешественника", говорит, что лицо этого человека ему немного знакомо. Он не знает, кто он, но уверен, что уже видел его два или три раза.

– Может быть, случайный клиент издалека?

– Похоже, шеф, на то.

– "Издалека" может означать любой пункт в радиусе ста миль, – Проворчал Гаррисон. – Или еще дальше. – Он кисло взглянул на Кастнера. – Кто видел его дольше и ближе всех?

– Продавщица Кассиди.

– Вы бы привели ее, да поскорее.

– Я и привел. Она ждет за дверью.

– Хорошо, Джим, – одобрил Гаррисон, светлея. – Давайте ее сюда.

Кастнер вышел и вернулся с высокой, тоненькой девушкой лет двадцати. Она сидела, холодная и сдержанная, сложив руки на коленях, и отвечала на вопросы Гаррисона, старавшегося получить возможно более полное описание заподозренного.

– Опять чертов кружный путь, – пожаловался Гаррисон, когда она кончила. Теперь ребятам придется проделать все заново, чтобы найти следы этого человека!

Райдер вмешался:

– Может быть, мы облегчим им задачу. – Он пытливо взглянул на девушку через стол. – То есть если мисс Кассиди поможет нам.

– Я сделаю все, что могу, – заверила она.

– Наш штатный художник Роджер Кинг в свободное время рисует карикатуры. Он мастер, большой мастер. – Райдер снова обратился к девушке: – Мистер Кинг покажет вам множество фотографий. Просмотрите их повнимательнее и выберите примечательные черты, соответствующие чертам человека, купившего саквояж. Подбородок на одном снимке, рот – на другом, нос – еще на каком-нибудь. Кинг сделает составной портрет и будет изменять его по вашим указаниям, пока вы не скажете, что достаточно. Подумайте, сможете ли вы сделать это.

– О, разумеется, – сказала она.

– Есть еще Сол Бергман, – заявил Кастнер. – Он очень хочет помочь.

– Тогда давайте сюда и его.

Копии рисунка Кинга были разосланы вместе с описанием и требованием ареста. Не прошло и нескольких минут, как раздался телефонный звонок. Гаррисон схватил трубку:

– Полиция Нортвуда.

– Я сержант Уилкинс, говорю из казарм полиции штата. Мы только что получили ваш листок насчет розыска. Я знаю этого типа. Он живет как раз на моем участке.

– Кто он?

– Его зовут Уильям Джонс. Он держит питомник акров в 20 у дороги номер 4, в нескольких часах пути от вас. Мрачноватый субъект, но против него нет никаких улик. Хотите, мы сцапаем его?

– Уверены ли вы, что это именно он?

– На картинке его лицо, и это все, что я знаю. Я работаю так же давно, как и вы, и в лицах не ошибаюсь.

– Ну конечно, сержант. Мы будем благодарны, если вы доставите его к нам для допроса.

Гаррисон откинулся в кресле, рассеянно созерцая стол и обдумывая последние новости. Через некоторое время он сказал:

– Я бы не удивился, если бы этот Джонс был когда-то водевильным актером или трансформистом. Но он держит питомник где-то в глуши, и вот это для меня загадка. Мне как-то трудно представить, чтобы он мог проделать такую ловкую кражу.

– Не исключено, что он только сообщник. Заранее купил саквояж, потом спрятал деньги, возможно, стоял на страже, пока преступник совершал кражу.

Гаррисон кивнул.

– Мы разберемся, когда его доставят сюда. У него будут неприятности, если он не сможет доказать, что его покупка здесь ни при чем.

– А что, если он докажет это?

– Тогда мы очутимся там же, откуда начали. – Гаррисон помрачнел при этой мысли. Телефон зазвонил снова.

– Нортвуд, полиция.

– Говорит патрульный Клинтон, шеф. Я только что показал этот рисунок некой миссис Бастико, которая держит меблированные комнаты по улице Стивенс, 157. Она клянется, что нарисован Уильям Джонс, проживавший у нее 10 дней. Он приехал без багажа, но позже приобрел новый саквояж вроде дэйкиновского. В субботу утром он уехал, захватив саквояж. Он заплатил за четыре дня лишних, но не вернулся больше.

– Оставайтесь там, Клинтон. Мы сейчас будем. – Гаррисон алчно облизнулся и обратился к Райдеру: – Поехали.

Они поспешили на улицу Стивенс, 157. Это был старенький каменный дом с истертыми ступеньками.

Миссис Бастико, женщина с несколькими бородавками на лице, возмутилась:

– У меня никогда не было полисменов. Ни разу за 20 лет.

– А теперь будут, – успокоил ее Гаррисон. – Это придаст вашему дому респектабельность. Ну, что вы знаете об этом Джонсе?

– Ничего особенного, – ответила она, все еще ворчливо: – Он держался особняком. А я не пристаю к постояльцам, если они ведут себя прилично.

– Говорил ли он, откуда приехал или куда едет?

– Her. Он заплатил вперед, сообщил свое имя и сказал, что здесь по делам. Вот и все. Он уходил каждое утро, возвращался вечером, не очень поздно, всегда был трезвым и ни с кем не ссорился.

– Посетители у него бывали? – Гаррисон извлек фотографию Летсерна. Кто-нибудь вроде вот этого, например?

– Офицер Клинтон показывал мне ваш снимок еще вчера. Я этого человека не знаю. Никогда не видела, чтобы мистер Джонс разговаривал с кем-нибудь.

– Гм-м! – Гаррисон был явно разочарован, – Нам хотелось бы взглянуть на его комнату. Вы не возражаете?

Она сердито повела их наверх, отперла дверь, ушла и предоставила им рыться сколько они захотят. Весь ее вид показывал, что она не терпит полиции.

Они тщательно обыскали комнату, сняли простыни, сдвинули мебель, подняли ковры, даже отвинтили и опорожнили сифон умывальника. Патрульный Клинтон извлек из узенькой щели между досками на полу маленькую прозрачную розовую бумажку, а также два странных зернышка, похожих на миндальные и издававших сильный приятный запах.

Они отвезли эти ничтожные улики к себе, чтобы отправить в Государственную криминологическую лабораторию на анализ и заключение.

Еще через 3 часа явился Уильям Джонс. Он не обратил внимания на Райдера, но обрушился на затянутого в мундир Гаррисона и спросил:

– С какой стати меня сюда притащили? Я ничего не сделал дурного.

– Тогда не о чем беспокоиться. – Гаррисон строго спросил:

– Где вы были утром в прошлую пятницу?

– На это ответить легко, – произнес Джонс с оттенком досады.– Я был в Смоукн Фоллз, искал гам запчасти к культиватору.

– Это в 80 милях отсюда.

– Ну так что же? От меня это гораздо ближе. И я не мог найти эти запчасти больше нигде. Если здесь в Нортвуде есть такая фирма, покажите мне ее.

– Не будем говорить об этом. Долго вы там пробыли?

– Приехал в 10 утра, уехал к вечеру.

– Вам понадобилось столько времени, чтобы найти несколько запасных частей?

– Я побродил по городу. Покупал кое-что. Пообедал и несколько раз выпивал.

– Значит, в городе найдется много людей, которые смогут подтвердить ваше пребывание там?

– Ну, разумеется, – ответил Джонс с обезоруживающей уверенностью.

Гаррисон взял трубку телефона, сказал кому-то:

– Введите сюда миссис Бастико, девушку Кассиди и Сола Бергмана. – Он снова переключил внимание на Джонса. – Расскажите мне в точности, где вы были с момента приезда в Смоукн Фоллз до отъезда и кто видел вас там.

Услышав эту фразу, Джонс не выказал ни тревоги, ни смущения:

– Могу я уйти? У меня есть дело.

– У меня тоже, – возразил Гаррисон. – Где вы спрятали кожаный саквояж?

– Какой саквояж?

– Новый, тот что купили вечером в четверг.

Глядя на него с изумлением, Джонс произнес:

– Эй, что вы хотите мне пришить? Я не покупал саквояжа. Зачем он мне? Никакого саквояжа мне не нужно.

– Вы еще скажете, что не прятались в меблированном доме на улице Стивенс?

– Не прятался. На улице Стивенс я никого не знаю, я там никогда не был.

Они спорили еще минут двадцать. Джонс упрямо твердил, что весь четверг работал у себя в питомнике. Он никогда не слышал о миссис Бастико, не покупал саквояжа, похожего на дэйкиновский. Если они хотят обыскать его ферму, то – в добрый час; а если найдут у него такой саквояж, то, значит, сами и подбросили его.

В дверь просунул голову патрульный, доложил:

– Они здесь, шеф.

– Хорошо.

Минут через десять Гаррисон повел Джонса в соседнюю комнату, поставил его в ряд вместе с детективами и полудюжиной ничем не примечательных личностей, взятых прямо с улицы. Сол Бергман, Гильда Кассиди и миссис Бастико вошли, взглянули на всех этих людей и одновременно указали на Джонса.

– Это он, – сказала миссис Бастико.

– Тот самый человек, – подтвердила мисс Кассиди.

– Больше некому, – добавил Сол Бергман.

– Они с ума сошли, – заявил Джонс.

Позвав троих свидетелей в свой кабинет, Гаррисон спросил их, не ошибаются ,ли они. Но все свидетели настаивали, что не ошибаются. Разыскиваемый человек – это и есть Уильям Джонс, решительно и окончательно.

Он отпустил свидетелей и задержал Джонса до получения сообщений из Смоуки Фоллз. К концу законного 24-часового срока задержания поступили результаты проверки. Не менее 32 человек полностью подтвердили слова задержанного, указавшего, где он был с 10 часов утра до 3.30 пополудни. Дорожные посты тоже видели его на всем пути в город и обратно. Полиция штата обыскала ферму Джонса. Саквояжа не было. Не обнаружили сколько-нибудь крупной суммы денег.

– Все пропало, – проворчал Гаррисон. – Мне остается только отпустить его с самыми нижайшими извинениями. Что это за проклятое дело, где каждого принимают за кого-то другого!

Райдер погладил свои подбородки и предложил:

– Может быть, нам стоит проверить и эту линию. Давайте, поговорим с Джонсом еще раз, прежде чем отпустить его.

Джонс выглядел теперь гораздо более покорным. Он был готов на все, лишь бы его поскорее отпустили домой.

– Простите, что мы беспокоим вас, мистер Джонс, – кротко заговорил Райдер. – Но в данных обстоятельствах это неизбежно. Мы решали очень трудную проблему. – Он подался вперед, устремив на собеседника властный взгляд. – Вы окажете нам большую услугу, если подумаете хорошенько и скажете нам, не принимали ли вас когда-нибудь за кого-то другого.

Джонс открыл рот, закрыл, снова открыл:

– Господи, именно это и случилось со мной недели две назад.

– Говорите! – произнес Райдер, и глаза у него заблестели.

– Я приехал в город, пробыл там около часа, и тут какой-то парень на другой стороне улицы окликнул меня. Это был незнакомый человек, и я подумал сначала, что он окликает другого. Но он обращался ко мне.

– Продолжайте, – поторопил его Гаррисон.

– Он спросил меня как-то озадаченно, как я сюда попал. Я сказал, что приехал на своей машине. Он не хотел верить.

– Почему?

– Он сказал, что я шел пешком и голосовал по дороге. Он взял меня и привез в Нортвуд. Больше того, высадив меня, он поехал прямо в город и ехал так быстро, что никто не мог перегнать его. Потом он поставил машину, пошел по улице, и первый, кого он увидел, был я на противоположном тротуаре.

– Что вы сказали ему?

– Сказал, что это наверняка был не я и что его собственный рассказ доказывает это.

– И он был сбит с толку, верно?

– Он совершенно обалдел. Повел меня к своей машине, спросил: "Значит, вы в ней не ехали?" Я, конечно, подтвердил, что нет, и ушел. Сначала я подумал, что это розыгрыш, потом стал подозревать, что у него не все в порядке с головой.

– Так вот, – осторожно заговорил Райдер, – мы должны найти этого парня. Расскажите все, что вы о нем знаете.

Сосредоточенно подумав, Джонс сказал:

– Ему не меньше 35 лет, он хорошо одет и складно говорит, похож на коммивояжера. На заднем сиденье лежало множество листовок, цветных таблиц и банок с красками.

– Вы хотите сказать – в багажнике? Вы заглядывали туда?

– Нет. Они лежали на заднем сиденье.

– А сама машина?

– "Флаш" последней модели, темно-зеленая с белыми стенками, есть радио. Номера я не запомнил.

Гаррисон расспросил Джонса еще о внешности, манерах, одежде владельца "Флаша", потом вызвал городскую полицию и попросил найти след этого человека.

– Ищите скорей всего в магазинах, торгующих красками. Он похож на коммивояжера, совершающего свой объезд.

Джонс с большим облегчением отправился домой. А через два часа позвонили из города.

– Этого типа в магазинах хорошо знают. Его зовут Бердж Киммелмен, он представитель фирмы "Акме" в городе Мерион, Иллинойс. Местопребывание в настоящий момент неизвестно. Хозяева смогут разыскать его для вас.

Гаррисон позвонил в фирму "Акме" и обратился к Райдеру:

– Он где-то в сотне миль к югу. Сегодня вечером ему позвонят в отель, и завтра он будет здесь.

– Хорошо.

– Хорошо ли? – спросил Гаррисон с оттенком горечи. Мы тратим все свои силы, выслеживая разных людей, а нас ведут от одного к другому. Это может продолжаться бесконечно.

– Человек находит истину не сразу, но находит обязательно, – возразил Райдер.

А совсем в другом месте, миль 700 западнее, шел к цели кружным путем и некто другой.

Его звали Артур Форрел, он был газетным репортером, работал в маленьком "капустном листке". Кто-то в редакции сунул ему клочок бумаги.

– Вот вам. Еще один блюдечник. Ступайте!

Он неохотно отправился по адресу, указанному на клочке. Ему открыл молодой человек, смышленый на вид.

– Вы Джордж Ламот? Я из "Клича". Вы говорили, что у вас есть что-то о летающем блюдце. Верно?

Ламот поморщился:

– Это не блюдце. Это сферический предмет, искусственного происхождения.

– Когда и где вы его видели?

– Прошлой и позапрошлой ночью. Высоко в небе.

– Прямо над городом?

– Нет, но его было видно отсюда.

– Я не видел. Пока, насколько я знаю, вы единственный обнаружили его. Как вы это объясните?

– Его очень трудно увидеть невооруженным глазом. У меня есть восьмидюймовый телескоп.

– Сами построили?

– Да.

– Вот это дело! – восхищенно заметил Форрел. – Покажите-ка мне его, а?

Ламот, поколебавшись, повел репортера наверх. Там стоял настоящий телескоп, задрав свою любопытную морду к съемному люку на крыше.

– И вы действительно видели предмет в эту штуку?

– В течение двух ночей, – подтвердил Ламот. – Надеюсь наблюдать его и сегодня.

– Что вы о нем думаете?

– Это только догадки, – уклончиво ответил молодой человек. – Я только хочу сказать, что он находится на круговой орбите, что он шарообразен и, кажется, сделан из металла.

– У вас есть снимок?

– К сожалению, у меня нет аппарата.

– Может быть, кто-нибудь из наших фотографов сможет вам помочь.

Форрел задал еще десятка два вопросов и закончил с сомнением:

– То, что видели вы, смог бы увидеть всякий, у кого есть телескоп. Мир полон телескопов, некоторые такие большие, что сквозь них мог бы пройти локомотив. Как случилось, что об этой новости никто не кричит?

Слегка улыбнувшись, Ламот ответил:

– Всякий, у кого есть телескоп, не смотрит в него 24 часа в сутки. А если и смотрит, то изучает какую-нибудь определенную область звездного неба. Думаю, что мне посчастливилось. Вот почему я позвонил в "Клич".

– Совершенно верно, – согласился Форрел, наслаждаясь сочным ароматом маленькой сенсации.

– Далее, – продолжал Ламот, – предмет видели и другие. Прошлой ночью я позвонил троим друзьям-астрономам. Они проверили мое открытие. Двое сказали, что будут звонить в ближайшие обсерватории, чтобы привлечь их внимание. Сегодня я отправил полный отчет в одну обсерваторию и в научный журнал.

– Черт возьми! – вскричал Форрел, у которого зачесались пятки. – Мне лучше поспешить с этой новостью, пока о ней не напечатали где-нибудь еще. – Потом он добавил: – Я сам не видел этого шарообразного сооружения, так что мне нужно проверить ваше заявление по другому источнику. Это не значит, что я вам не доверяю. Я должен проверять сведения или искать себе другую работу. Можете ли вы дать мне имя и адрес одного из ваших друзей-астрономов?

Ламот оказал ему эту любезность. Когда Форрел мчался к телефонной будке, по улице проехал полицейский джип. Он затормозил перед домом Ламота. Форрел узнал полисмена в мундире, сидевшего за рулем, но коренастые люди в штатском рядом с ним были ему незнакомы. Это показалось Форрелу странным, так как, будучи репортером, он был знаком со всеми местными детективами. Двое неизвестных вышли из машины, подошли к двери Ламота и позвонили.

Быстро обогнув угол, Форрел вбежал в будку, вызвал междугородную, втиснул монеты в аппарат.

– Алан Рид? Меня зовут Форрел, я пишу в газетах на астрономические темы. Говорят, вы видели в небе странный металлический предмет... Э? – Он нахмурился. – Не говорите мне этого! Ваш друг Джордж Ламот тоже его видел. Он сам сказал мне, что звонил вам вчера ночью. – Он помолчал, фыркнул в трубку. Зачем вы повторяете "Ничего не могу сказать", как попугай? Послушайте, или вы видели его, или не видели, а вы до сих пор не отрицали, что видели. – Снова пауза, потом, вкрадчиво: – Мистер Рид, это вам кто-нибудь велел молчать?

Форрел гневно повесил трубку, осторожно выглянул из будки, сунул в аппарат еще несколько монет, сказал кому-то:

– Говорит Арт. Если вы хотите иметь этот материал, вам придется поторопиться. – Он прислушался к щелканью включенной пленки, быстро заговорил и продолжал говорить минут пять.

Вскоре на город обрушился мощный прибой "Клича". Одновременно длинная цепь газет в мелких городах получила одни и те же новости по телеграфу и запестрела двухдюймовыми заголовками: