Текст книги "Космический марафон (сборник)"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Мой долг? Кто это сказал? – Армстронг поднялся на ноги.

– Не я! Никто! Вы сделаете выбор сами, подсознательно, если уже не сделали. Вы не можете не быть норманом, потому что вы норман. – Линдл встал вслед за Армстронгом – одного с ним роста, он больше походил на преуспевающего адвоката, чем на известного политика. – Вы свободны, мистер Армстронг.

– Вы в себе уверены, да? «Грубое посягательство на свободу субъекта подлежит судебному преследованию». Так гласит закон. Откуда вы знаете, что я не причиню вам массу хлопот, когда отсюда выйду?

Линдл прошел по ковру и распахнул дверь.

– Точь-в-точь мои слова. То же самое говорил я, когда освобождали меня. То же самое говорили и сотни других. И все они, после недолгих раздумий, вернулись. Вы понимаете? Наша сила именно в том, что люди тянутся к нам сами, по осознанному велению души. Хотя вы, быть может, пока этого не понимаете. Можно привести пример: птицы одного вида сбиваются в одну стаю. Но это упрощение. В других мирах приняты термины «психогравитация» или «телесимпатия».

– Я называю это стадным инстинктом, – раздраженно произнес Армстронг. – Мне с вами не по пути. Я – волк-одиночка.

Линдл усмехнулся:

– Видите ли, главная черта нормальных – они не могут не думать. Им это нравится и не причиняет никакой боли. Они думают, думают, думают – все глубже, все настойчивей, и ничто не может их отвлечь. В конце концов, они оказываются членами «Норман-клуба». Подобное тянется к подобному – и мы с вами еще увидимся. Обязательно. – Он приглашающим жестом обвел комнату: – А пока что – получайте свою гарантированную свободу, мистер Армстронг. Свободу жить в безумном мире. – В его глазах вспыхнули странные огоньки. – Посмотрим, как вам теперь понравится этот дурдом!

Армстронг разглядывал Линдла, задумчиво и чуть раздраженно покусывая зубами нижнюю губу. Ему очень хотелось сказать кое-что не из школьной программы, но почему-то казалось, что Линдл этого не поймет. Наконец он проворчал:

– Ладно. В дурдом так в дурдом. Пойду набираться сил. Но предупреждаю, в следующий раз мы встретимся уже в другом месте. – Армстронг угрожающе взглянул на Линдла. – Берегитесь!

С этим он и вышел.

9

В офис Хансена Армстронг ворвался, распахнув дверь ногой. Мириам, с мечтательной улыбкой сидевшая за столом, вздрогнула, когда он прошагал мимо, вместо приветствия едва удостоив ее угрюмым ворчанием. С видом разъяренного носорога он прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и уставился на мрачного как туча агента недобрым взглядом.

– Отлично вы меня прикрыли! Ничего не скажешь!

Хансен слегка приподнял левую бровь, достал из ящика стола какую-то бумагу и молча швырнул ее через стол. Армстронг поднял ее и прочитал:

«Тут просто лагерь бойскаутов. Вы только без пользы потратите время. Когда понадобится помощь, я вам позвоню. Джон Дж. Армстронг».

– Подпись – ваша, – с ударением произнес Хансен. – Я сделал двойную проверку. Второй раз – у Сида в полицейском управлении. Он заявил однозначно: почерк и подпись – ваши.

– Когда и где вы ее получили?

– Через час после того, как вы вошли в здание. Я сидел в закусочной через дорогу, за четвертым столиком слева, точно там, где вы велели быть. Тот разодетый швейцар подошел прямо ко мне, протянул конверт и сказал: «Сообщение от мистера Армстронга».

– Первый раз слышу. – Армстронг с нескрываемым раздражением бросил записку обратно Хансену. Тот продолжал:

– Я прочитал и сравнил подпись с образцом, который ношу в жилетном кармане. Это ваша подпись, Сид подтвердил. Вы сами понимаете, я не настолько прост, чтобы попасться на такую удочку, но здесь все чисто. Эту записку написали вы. – Он развел руками. – Мне не оставалось ничего иного, как собрать вещички и убраться.

– Тем не менее я ее не писал.

Хансен позволил себе испустить глубокий вздох.

– Значит, чудеса в этом мире еще случаются. – Он отпихнул злополучное послание. – Предлагаю вам взять ее и пройтись по банкам. Если пятнадцать клерков подряд скажут вам, что подпись подлинная, тогда вам просто придется поверить в чудеса.

Сложив записку, Армстронг сунул ее в карман.

– Я проверю сам. Если подпись моя, значит, я писал под их гипнозом. Но как? Даже не представляю…

– О, так вы были под гипнозом?

– Они со мной не церемонились, все произошло в считанные секунды. Я свалился, как мешок с мукой. А вы сидели себе спокойно и слушали «бип-бип». Приборчик они тоже нашли. Хотя о нем знали только вы и я, и я им об этом не говорил. – Сцепив пальцы, Армстронг наклонился вперед: – Вы?

– Конечно, я! Кто же еще! Я всегда именно так и поступаю. Не отдаю долги, плюю клиентам в лицо, а свободное время трачу на поиски способов обанкротиться. – Голос стал едким. – Если уж вы умеете во сне писать письма, то, наверное, можете и отвечать на вопросы. Во сне.

– Вопросы! – У Армстронга вырвался стон. – Я ответил на миллион вопросов. – Вот видите!

– Может, я действительно слишком много говорил. Но я не знаю, что я говорил, что писал, и не знаю, как они меня заставили это сделать. – Армстронг огляделся. – Где ваш бипер?

– В сейфе. Мириам отдаст его вам, когда будете уходить. Этот будильник пищал еще четыре часа после того, как я сюда вернулся. И каждый раз он указывал в разные стороны. Последний раз сигнал пришел откуда-то из Нью-Джерси. Потом он выключился.

– Верно, они меня выпустили на той стороне Джерси-Сити.

Хансен внимательно оглядел его.

– Вас не было четыре дня. И похоже, «Норман-клуб» не пошел вам на пользу. Видок у вас тот еще.

– Да. – Армстронг некоторое время размышлял. – Как только я обрел свободу управлять своими ногами, я сразу пошел в полицию. Я нисколько не сомневался, что прижучить эту компанию будет чертовски трудно, и то, что мне сказали фараоны, не было неожиданностью. Моя тюрьма известна как клиника для невротиков, которая содержится за счет благотворительности влиятельных членов «Норман-клуба». В разное время два десятка психопатов досаждали полиции жалобами на незаконное содержание в клинике. Шестнадцать одумались сами; четверо обратились в суд и, потратив массу сил и кучу денег, проиграли дело. Умные адвокаты и честные свидетели не оставили камня на камне от их показаний. Кроме того, психи что-то лепетали насчет происков коварных марсиан, а любой судья знает, что человек, который бормочет про марсиан, – самый настоящий псих.

– Марсиане? – Брови Хансена снова поползли вверх.

– Ну да! – Армстронг разглядывал его со злобным удовлетворением. – Вы марсианин, и я марсианин, и Мириам тоже марсианка. Вы – инопланетянин, если только ваше имя не Пу Суньцзы. «Норман-клуб» может это доказать.

– Бред, – кратко ответил Хансен. Потом добавил: – Как они это докажут? С таким же успехом можно доказывать, что Солнце вращается вокруг Земли, а Земля квадратная. Зачем делать мир безумнее, чем он есть?

– В том-то и дело. Мир именно безумный. Почти все люди на Земле безумны, кроме меня.

По неподвижному лицу Хансена промелькнула неясная тень тревоги. Наклонившись вниз, он пошарил в нижнем ящике стола, извлек бутылку бурбона и протянул Армстронгу:

– Хлебните. Поможет.

– Да. Надо быть последним кретином, чтобы отказаться. – Армстронг приник губами к горлышку, потом перевел дыхание и приложился опять. Наконец он отдал бутылку Хансену. – Так вот, узнав, что я – самый что ни на есть нормальный тип, я столкнулся с сотней проблем, отсюда вытекающих. Самая важная сейчас – определить, насколько безумны вы.

– Я? – Хансен, казалось, и удивился, и огорчился одновременно. Схватив бутылку, он сделал огромный глоток. – Обычно я схожу с ума, когда меня доводят до белого каления психованные клиенты.

Проигнорировав эту шпильку, Армстронг великодушно заметил:

– Конечно, есть шанс, что вы тоже нормальный. Было бы чудесно, если б так и оказалось. Если у нас обоих достанет здравого смысла, чтобы тащить свою ношу, нам следует держаться друг за дружку среди всех этих идиотов. – Он сделал жест рукой, как бы показывая весь остальной мир.

– Что они с вами сделали? – озабоченно осведомился Хансен. – Влили под череп бутылку пива?

– Сейчас расскажу. На этот раз без дураков. Произошло вот что…

И Армстронг поведал Хансену, что с ним случилось. Это заняло почти час. К тому времени, когда он окончил свои рассказ, лицо агента выражало весьма любопытную смесь эмоций.

– Вот так, – заключил Армстронг. – Оказывается, на старушке Земле живут сами земляне плюс потомки изгнанников с Марса, Венеры и Меркурия. И практически никто из них ни о чем не догадывается. У большинства мышление все еще дефектно, хоть и в разной степени, и об этом они тоже ничего не знают.

– И вы поверили в эту белиберду? – взорвался Хансен.

– Я ее не принимаю. Но и не отвергаю. С одной стороны, это слишком унизительно для самолюбия, но с другой – очень уж правдоподобно.

– Вы представляете, что станется с этой планетой, если ее обитатели вдруг обнаружат, что они – толпа хронических психопатов, запертых в дурдоме? Дьявол меня побери, они тогда действительно свихнутся!

– Идиот, по определению, не может быть идиотом только наполовину, – иронично заметил Армстронг. – Кроме того, вы забываете, что здравомыслие все-таки доминирует. Дефект мышления – признак рецессивный, он обречен на вымирание, хоть и медленное. Этот мир в свое время обязательно станет «нормальным», и тогда другие планеты примут нас в свою семью как давно потерянных братьев. Но пока мы еще не готовы.

– Чепуха! – отрезал Хансен. – Ахинея! Вздор! Галиматья! Псевдоисторические байки!

– Может быть – да, а может быть – нет. Вы упустили кое-что. Меня, например, весьма тревожат два обстоятельства.

– Что такое?

– Во-первых, аварии ракет – действительно дело рук этих милых ребят, и как они их устраивают, нам неизвестно. Во-вторых, диверсии организуют члены «Норман-клуба» самых разных национальностей. И неважно, считают ли они себя русскими марсианами, английскими марсианами, французскими марсианами или еще какими-нибудь марсианами. Главное – они считают себя в первую очередь марсианами, венерианами или меркурианами, а уж догом англичанами, русскими или португальцами. – Армстронг на мгновение задумался. – Однако если бы ракету строили в Индии, то, скорее всего, ее уничтожили бы индо-венериане. Африканский корабль погиб бы от рук афро-меркуриан. Мы столкнулись с могущественной и безжалостной организацией глобального масштаба, которая действует в интересах не нашего мира. То, что вера этих людей, возможно, основана на полном абсурде, не имеет никакого значения. Даже если бы ни Христос, ни Магомет не родились на Земле, это не избавило бы мир от фанатиков, инквизиции и исламского фундаментализма. Вера, религия, идеология – вот что имеет значение.

– Знаю, знаю, – мрачно согласился Хансен. – Таким образом, мы оказались перед абсолютно алогичной ситуацией, когда утверждается, что правда – это не то, что очевидно, а то, во что очень сильно верят. Хуже всего другое – нелогичность, исходя из неверных предпосылок, объяснить можно логично. Стоит только встать на эту позицию, как произойдет превращение – любой жизненный эпизод лишний раз будет доказывать, что мир действительно охватило повальное безумие. – Он покосился на бутылку бурбона и продолжил: – Так, нелогичность утверждает, что если пятьдесят миллионов людей твердо, фанатично верят в хрюндельмундиндель, то хрюндельмундиндель существует! Хотя до какого же абсурда нужно докатиться, чтобы использовать в качестве аргументов фразы вроде «Пятьдесят миллионов французов не могут быть не правы». Сумасшедшие законы для сумасшедших людей!

– По-моему, мы сегодня надеремся, – пробормотал Хансен.

– Я хочу сказать, что вопрос в том, правы или не правы эти фанатики из «Норман-клуба», сейчас не важен. Важно другое – какое действие оказывает на них вера, в чем кроются мотивы их поведения. И как следствие: что мы можем сделать, чтобы испортить им игру.

– А чего ради, собственно, беспокоиться? – Схватив бутылку, Хансен сделал большой глоток. С трудом переведя дух, он воскликнул: – Ух ты? – Потом провел ладонью по губам. – Если какие-то психи хотят вырваться в космос, а другие психи хотят им помешать, почему не дать им возможность подраться между собой? Если кто-нибудь когда-нибудь доберется до Марса, мне от этого не отломится ни одного цента.

– Это за вас говорит бурбон. – Армстронг строго взглянул на Хансена. – Обычно вы говорите не так. Вы забыли, что я – как раз тот самый псих, который рвется на Марс, и что я плачу вам за то, что вы помогаете мне продвигаться в этом направлении.

– Да. – Хансен кивнул. Его внимание сейчас целиком занимал язык, который вдруг перестал слушаться. – Да… я имел в виду… это самое… конечно? Все, что вы говорите!

– Тогда оставьте бутылку в покое и слушайте внимательно. Этот эпизод в «Норман-клубе», как гребень гигантской волны, перенес меня через рифы. Но я не удовлетворен. Слишком много камней остались неперевернутыми.

– Вы имеете в виду смерти Мэндла и Маршала?

– И это, и кое-что другое. Например, кто и зачем обыскивал мою квартиру и лабораторию? Кто тот рыжий? Куда он делся? Что он искал? Зачем следил за мной?

Хансен со всеми предосторожностями оперся руками о стол и встал; глаза его сузились, лицо стало строгим. Продолжая смотреть на него, Армстронг упер ноги покрепче в пол и напрягся.

– Сальто вам не поможет, – произнес за его спиной тихий, вкрадчивый голос. – Прошу воздержаться от резких движений. И вы, мистер Хансен, будьте добры, сядьте на место.

Щелкнул замок, и в поле зрения Армстронга появились трое мужчин. Он узнал их. Первым был рыжий. Второй – худощавый задохлик, который резвился в его лаборатории. Третий был из той парочки фиктивных агентов ФБР.

Рыжий и задохлик держали в руках «фонари», как две капли воды похожие на тот, который засняла потайная камера Армстронга. Третий человек держал руки в карманах.

Рыжий легкими шагами пересек кабинет, присел на краешек хансеновского стола вполоборота к детективу и непринужденно обратился к Армстронгу:

– Надеюсь, вы не натворите глупостей. Да и зачем вам это? Ведь вы знаете, что вы – нормальный.

– Если ваши штуковины – орудия убийства, предупреждаю, вам это будет дорого стоить, – ответил Армстронг. – И советую не тратить попусту слов.

– В вашем посещении «Норман-клуба» более всех был заинтересован я, – продолжал рыжий. – Дедуктивные способности делают вам честь.

– Спасибо. Вы даже не представляете, как это лестно для меня.

– Отдельная благодарность мистеру Хансену за его посильную поддержку.

– Дьявол вам в печенку! – проскрежетал Хансен. – Что вы сделали с Мириам?

– Она в полном порядке. В хорошей компании. Ей не причинят зла, уверяю вас. – Голубые глаза рыжего загорелись холодным светом, и он продолжил, сверля Армстронга твердым немигающим взглядом: – Нам было очень приятно узнать о вашей нормальности. Но гораздо большее удовлетворение нам доставил ваш отказ от членства в «Норман-клубе» и решимость продолжать борьбу. Подобная реакция редка и в высшей степени похвальна.

– У вас что, спрятан здесь микрофон?

– Да, под календарем мистера Хансена найдется один. Жаль, конечно, что мистер Хансен оказался втянутым в это дело, но это не его вина – о микрофоне он не подозревал. Конечно, аналогичные штучки есть и в вашей квартире, и в лаборатории, ведь нельзя же заранее знать, где вы пожелаете излить душу.

– Вы основательно потрудились.

– У нас привычка все делать основательно.

– У вас?

– Я не попадусь на удочку, мистер Армстронг. Считайте, что я говорю от своего лица и от лица моих товарищей, и на этом остановимся. – Его тонкие губы скривились в мягкой усмешке, но глаза остались холодными и невыразительными. – Мы здесь потому, что нам нравится ваше отношение к космическим экспериментам, особенно теперь, когда вы знаете то, что знаете. Ответьте, неужели, несмотря на мнение «Норман-клуба», несмотря на то, что вы, сами того не зная, оказались под их защитой, неужели вы по-прежнему ратуете за скорейшее завоевание космоса?

– Да.

– Почему?

– Занимайтесь лучше своими делами, – предложил Армстронг.

– Именно это мы и делаем в настоящий момент. Видите ли, мистер Армстронг, мы тоже заинтересованы в скорейшем прорыве в космос.

– Чьем? – Армстронг проницательно оглядел рыжего. – Американцев, русских, эскимосов или еще кого-нибудь?

– Землян. Любых землян. Национальность не имеет значения.

– У вас большие планы. Вы были бы мне очень симпатичны, если б хоть раз в году ходили в баню. Вы анархист?

Рыжий упорно не желал выходить из себя, по-прежнему сохраняя невозмутимость.

– Меня не интересуют земные религии и всякие политические «измы». Я – уроженец Марса.

– Хе-хе! Оч-чень приятно! – пробурчал за его спиной Хансен.

Рыжий обернулся и оглядел его своими змеиными глазами. Хансен добавил:

– Я тоже так умею. Знаете, кто я? Мудрец из страны Оз?

– Весьма остроумно, – отчеканил рыжий ледяным тоном.

– А по-моему, ваши шарики как-то не так крутятся, – сказал Армстронг. – Вы сумасшедший?

– Видите ли, мистер Армстронг, психотрон объявил вас нормальным, а вот нас – к сожалению, нет. Вот почему мы торчим на этой паршивой планете? Вот почему мы хотим вырваться! – Он наклонился вперед. Глаза рыжего засверкали сильнее. – Никакая чертова машина не имеет права решать, где кому жить. И не сможет, если вы…

– Не загибайте! Ваша история не выдерживает критики сразу по нескольким пунктам. Во-первых, большая чистка завершена уйму лет назад, и поэтому…

– Завершена, – прервал рыжий, – но отдельные люди с дефектами мышления рождались в каждом следующем поколении. Их вышвыривали вон сразу, как только обнаруживали. Они появлялись здесь, у вас, раз за разом – принцесса Карибу, Каспар Хейзер… имя им легион?

– Второе, – спокойно продолжал Армстронг, – ни один человек, даже полный идиот, не стал бы хвастать своим идиотизмом, не имея на то причин. Какая же причина у вас?

– А как вы думаете?

– Я думаю, что вы пытаетесь меня надуть, заявляя, будто завоевание космоса послужит безумным целям патентованных идиотов. Зная мое отношение к теме, вы рассчитываете таким образом заставить меня отказаться от своих планов.

Именно этого добивался «Норман-клуб»! Я полагаю также, что вы – всего-навсего шестерка и работаете на «Норман-клуб», обрабатывая меня по принципу «от противного». Я не могу понять только одного – почему, черт бы вас всех побрал, почему вы придаете моей персоне такое значение?!

– Не мои, а ваши выводы, мистер Армстронг, не выдерживают никакой критики. Мы имеем такое же отношение к «Норман-клубу», какое вы имеете к индийским раджам. Что же касается вашей значимости – она определяется информацией, которую вам удалось откопать и которая затрагивает нас непосредственно. – Рыжий медленно покачивал ногой, ударяя каблуком по столу. Рука его твердо сжимала похожее на фонарь оружие, а раструб был направлен Армстронгу в грудь. – Я не могу заставить вас поверить в то, во что вы верить не желаете. Но если, отказываясь верить фактам, вы также отказываетесь подчиниться нашим требованиям… – Он многозначительно покачал «фонарем». – Мы добьемся этого любым путем.

– Ну-ну, полно! Вы же не герой телесериала о гангстерах, – напомнил Армстронг. – А чего вы добиваетесь?

– Информации.

– Какой информации?

– Не прикидывайтесь идиотом! – неожиданно вспылил рыжий. – Вы знаете, что нам нужна информация о ракетах девятнадцать и двадцать…

– А-а! – произнес Армстронг, изо всех сил скрывая изумление. – Ах, это! Ну, я ее закопал.

– Где?

– Под Статуей Свободы.

– Это не смешно. – Рыжий опустил ноги на пол и выпрямился во весь рост. Оба его приятеля, выйдя из полурасслабленного состояния, насторожились. – Честно говоря, я уже сыт по горло препирательством с таким упрямым мулом, как вы. Мы даем вам ровно минуту…

Слова его заглушил внезапный шум в приемной. Дверь распахнулась, послышался топот ног, пронзительный крик Мириам, и один за другим прогремели четыре выстрела. Стекло в двери треснуло, куски его разлетелись по сторонам, и крупнокалиберная пуля впилась в ножку стола. В тот же миг Армстронг ударом ноги вышиб из руки рыжего «фонарь», который со стуком упал на ковер.

Не теряя времени на то, чтобы выпрямиться, он выбросил вперед мускулистую ручищу и сгреб рыжего в охапку. Тот почти не сопротивлялся, это было бесполезно.

Армстронг рычал, как рассерженный медведь. Грохнул выстрел, струя пламени ударила со стороны внутренних помещений офиса, и Армстронг увидел, как темные, напряженные глаза детектива вперились в худощавого, сгибающегося в поклоне, как японский генерал. Еще два выстрела прозвучали со стороны задней двери. Армстронг не обратил на них никакого внимания и, игнорируя судорожные попытки рыжего освободиться, одной рукой надавил ему сверху на шею, другую завел под подбородок и дернул одновременно вверх и вбок. Послышался глухой треск, и тело рыжего безвольно свалилось на ковер.

Тяжело дыша, Армстронг поднялся на ноги и вытер руки о полы пиджака.

– Черт возьми! Я свернул ему шею! Как цыпленку! – Он с удивлением посмотрел по сторонам и заметил, что суровый Хансен все еще сжимает в правой руке пистолет.

Толстый помощник детектива по имени Пит заглядывал в дверь, а за его спиной маячила пара полицейских. Худощавый неподвижно лежал на полу, а третий налетчик сидел в углу с дыркой вместо левого глаза.

– Кажется, мы перестарались, – опечалился Пит. – Теперь эти ребята ничего уже не расскажут. – Войдя мелкими шажками в комнату, он ткнул ногой худощавого. – Мертвее пустой бутылки.

Спокойно положив пистолет на стол, Хансен посмотрел на полицейских и указал на телефон:

– Звоните, если хотите. Сообщите заодно и в ФБР – у них был какой-то интерес к этим парням. – С выражением усталого смирения он смотрел, как полицейский набирает номер участка. – Отличная работа, Пит, – медленно проговорил Хансен.

– Интересно, что это вы называете отличной работой? – осведомился Армстронг. Искоса поглядывая на полицейских, он незаметно толкнул «фонарь» рыжего под стол, с глаз долой. – Вы знали, что он собирается вмешаться?

– Не знал, но надеялся.

– Как же это случилось?

– У меня свои порядки и свои методы. Когда я получил ту вашу записку, я действительно ушел из кафе. Но мои обязанности взял на себя Пит. Его сменил еще один человек. Наблюдение велось вплоть до того момента, как вы появились здесь, и просто здорово, что я не упомянул об этом раньше. Агентам были даны инструкции дождаться вас, когда бы вы ни вышли, и следовать за вами, куда бы вы ни пошли. Они потеряли вас, когда замолк «комар».

– Ну и?..

– Я и сидел в забегаловке, – вмешался Пит, – когда позвонила Мириам и сообщила, что вы только что явились сюда. Я вернулся к нашей конторе и болтался поблизости, чтобы не пропустить, когда вы выйдете. Потом подъехали эти рожи, а парня с Сайпрес Хиллз я усек сразу. Для меня этого было достаточно – я вызвал полицию, и мы ворвались внутрь за ними следом. Вот и все.

– Вот и все, – как эхо повторил Армстронг. – Очень просто – несколько выстрелов, три трупа, и ответы на все вопросы у нас в кармане, так? Черта с два! Хотя нам и повезло. – Пройдясь взад-вперед по комнате, он столкнул со стола набитую бумагами папку, выругался, наклонился и принялся собирать разлетевшиеся листы. И только Хансен заметил, как Армстронг сунул в карман тот самый, похожий на фонарь, предмет. Впрочем, виду Хансен не подал.

– Они едут сюда, – сказал полицейский, положив трубку. Заметив в ногах худощавого второй «фонарь», полицейский подобрал его, повертел в руках и посмотрел на Пита:

– Вы насчет этой штуковины нас предупреждали? По-моему, ничего особенного. Обычный фонарь.

– Попробуйте его на себе, – предложил Пит. – Может, вы успеете получить удовольствие, прежде чем обнаружите, что играете в раю на арфе.

– Хм! – Полицейский, недоверчиво ухмыльнувшись, положил «фонарь» на стол. Склонившись над третьим телом в углу, он обыскал его, обнаружил еще один «фонарь» и положил рядом с первым. Поняв намек, его напарник вышел в приемную и через несколько секунд вернулся с третьим «фонарем». Оглянувшись через плечо, он проговорил:

– В самый глаз. Отличный выстрел, скажу я вам. Давно у меня так не получалось. Я сейчас в хорошей форме.

Хансен глубоко вздохнул и крикнул:

– Мириам!

– Отсутствует, – сказал Пит. – Она схватила свою шляпку и исчезла в тот самый миг, когда мы вошли. Как говорится, взяла ноги в руки. Историчка!

– Истеричка, – поправил Армстронг. – Нет, историчка, – упорствовал Пит. Он кивнул в сторону Хансена. – Она такое говорила о его предках, что уши вяли. Жаль, вы не слышали!

– Ничего, оклемается, – рассудил Хансен. – Утром будет здесь. Я же плачу ей за работу, верно?

– Наверное, она думает, что ей платят не за то, чтобы она на работе умерла, – предположил Пит.

– Это без надобности, – отрезал Хансен. Глаза его снова вернулись к клиенту. – Риск повышает ставки.

– Заметано! – Армстронг опустился на корточки и о чем-то задумался над телом рыжего. – Как скажете. Пока я еще не банкрот!

Он внимательно вгляделся в лицо мертвеца. Теперь оно стало спокойным и утратило большую часть своего высокомерия. Нос покрывали веснушки, и кожа была как у всех рыжих – тонкой, почти прозрачной. Больше ничего особо примечательного его лицо не могло сказать Армстронгу. И если этот человек действительно уроженец Марса, то он не нуждался ни в каком гриме, чтобы скрыть свое инопланетное происхождение. Он был защищен самой своей ординарностью. В толпе вы отыскали бы дюжину таких, как он. Неужели поразительное заявление рыжего основано на реальных, действительных фактах? Или это еще одна порция лапши на уши, которой его потчевали с того момента, как он переступил порог «Норман-клуба»? Линдл делил мир на нормальных и ненормальных, но – земного происхождения, и он ни словом не обмолвился о марсианах, которых ссылают на Землю сейчас. Верно, он намекал на марсианское вмешательство, но как-то вскользь, словно студент-троечник, который не слишком уверен в ответе. Похоже, что шайка рыжего тут имела преимущество, поскольку они многое знали и о Линдле, и о «Норман-клубе».

Получается, что та дикая теория об агнцах и козлищах слишком уж проста; на самом деле ситуация гораздо сложнее. Беда же состоит в том, что как ни крути, а вывод все равно один. Если информация верна, тогда эта планета – не что иное, как официально признанный дурдом. Если нет, то, скажите на милость, откуда на свете берется столько сумасшедших, которые не просто верят в собственный бред, но и пытаются убедить в нем остальных? Таких сумасшедших вокруг целые толпы, и значит – вы опять попали в дурдом, хоть и с черного хода. Еще одна трудность заключалась в определении степени помешательства. Например, обитатели сумасшедших домов так далеко зашли в своем безумии, что их состояние стало очевидным даже для других, менее сумасшедших. Естественно, вторые постарались побыстрее сплавить первых с глаз долой. Но, оказывается, существовала еще одна форма безумия, которую пока просто не умели распознавать. Линдл, который категорически утверждал, что сам он нормальный, таковым бы и казался, если бы его высокомерная поза и одержимость пресловутой «древней историей» не позволяли заподозрить обратное. Рыжий, который по-другому смотрел на ту же бредовую теорию, почти гордился тем, что он ненормальный, хотя с виду был не менее нормален, чем Линдл или кто-либо иной. Если не считать чрезмерной худобы, он тоже казался нормальным. Третий, в углу, был настолько нормален, что вполне мог сойти за того, за кого уже однажды себя выдавал, то есть за агента ФБР. Эти трое мертвецов выглядели при жизни совершенно обычными людьми, лишенными каких-либо отличительных черт, хотя они и признали себя «умственно дефектными».

Важно не это, другое. Как отличить ненормальных? Можно ли это сделать без психотрона? Да и вообще, что такое психотрон? Линдл утверждал, что человек по имени Прахада, который изобрел психотрон, сам был нормальный, но если так, откуда он это знал? Испытал свое изобретение на себе самом? И таким образом выставил точку отсчета, эталон нормальности? Не слишком ли просто? И глупо? Чтобы придумать абсолютный тест на нормальность, нужно быть нормальным. Чтобы быть нормальным, нужно доказать нормальность. Бег по кругу. Старая загадка о курице и яйце в новой интерпретации.

Допустим, что форма сумасшествия у этого Прахады была особенной, сугубо индивидуальной, полностью отличной от обычных форм безумия его сограждан. Как же он тогда определял нормальность? Его психотрон мог только одно – отсортировать психов, таких, как он сам, от психов, не таких, как он сам. При этом первые раз и навсегда объявлялись «нормальными» (а как же еще!), вторые – раз и навсегда – «дефектными». При этом быть подлинно нормальными не могли ни те, ни другие. Все – и марсиане, и венериане, и меркурианцы – были такими, какими они родились!

«ОТКУДА ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ВЫ НОРМАЛЬНЫ?»

– Ну и дерьмо! – от души выругался Армстронг.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Хансен. – Я только что хотел сказать то же самое. – Его взгляд уперся в разбитую дверь. – А вот и наша дуболомная бригада.

Они ввалились с топотом и энергией – два человека в штатском, фотограф, врач, эксперт и полицейский капитан, тот самый, который приезжал, когда убили Кларка Маршала. Увидев Армстронга, капитан воскликнул:

– Ого-го! Смотри-ка, кто здесь! Снова все засняли на пленочку? – На сей раз не успел.

– Жаль. – Капитан оглядел кабинет. – Три трупа здесь, один там. Итого четыре. Как мы выудим из них показания? – Он беспомощно пожал плечами. – Ну ладно, займемся делом. Что произошло?

Армстронг заговорил, медленно подбирая слова:

– Я консультировался здесь с моим агентом, когда эта шайка вломилась сюда и потребовала информацию, которой я, как оказалось, не обладаю. Почему-то они мне не поверили и остались в убеждении, что я ею просто не желаю поделиться. Пит, который находился поблизости, около дома, видел, как они вошли, опознал их и вызвал этих двух полицейских. Подмога прибыла вовремя – как раз в тот момент, когда ворвавшиеся собирались применить силу. Произошел небольшой фейерверк. Все закончилось за несколько секунд. Результат перед вами.

– За предварительную беседу сойдет, хотя, видит Бог, девяносто процентов подробностей вы опустили. Что за информацию они от вас хотели?

– Им были нужны сведения о последних космических кораблях.

– Ага! – выдохнул капитан. – Ставлю сто против одного, что эти субчики – иностранцы. Черт знает сколько времени может уйти на их опознание. Пусть развлекается ФБР. Лучше позвонить им сразу.

– Их вызвали. Они уже едут.

– Хорошо. Мы сделаем свое дело, а их долю оставим им.