Текст книги "Величие и ограниченность теории Фрейда"

Автор книги: Эрих Зелигманн Фромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Характер

Концепция характера, выдвинутая Фрейдом, имеет не меньшее значение, чем его концепции бессознательного, подавления и сопротивления. Здесь Фрейд рассматривал человека в целом, а не только его отдельные комплексы и механизмы, такие как Эдипов комплекс, страх перед кастрацией (castration fear), зависть к обладателям пениса (penis envy). Разумеется, попытка создать концепцию характера была не нова; но динамическая концепция характера в смысле, в котором ее применял Фрейд, была новым словом в психологии. Под динамичностью здесь имеется в виду понимание характера как относительно постоянной структуры чувств. Во времена Фрейда психологи говорили о характере чисто описательно, как и многие в наши дни; человека могли описывать как дисциплинированного, трудолюбивого, честного и т. п., но это были отдельные черты человека, а не организованная система чувств. Только такие великие драматурги, как Шекспир, и великие романисты, как Достоевский и Бальзак, описывали характер динамично; при этом Бальзак ставил своей целью проанализировать характер различных классов французского общества своего времени.

Фрейд первым начал анализировать характер таким образом с научной, а не с художественной точки зрения, как это делали его предшественники романисты. Результаты, в достижение которых внесли вклад некоторые его ученики, особенно К. Абрахам, были поразительны. Фрейд и его школа предложили четыре типа структуры характера: орально-рецептивный, орально-садистский, анально-садистский и генитальный. Согласно Фрейду, каждый нормально развивающийся человек проходит все эти стадии формирования структуры характера; но многие застревают на одной из этих стадий эволюции и во взрослом состоянии сохраняют черты этих предвзрослых стадий.

Под орально-рецептивным характером Фрейд подразумевает человека, который ждет, что ему будут давать материальную, эмоциональную и интеллектуальную пищу. Это человек с «открытым ртом», в основном пассивный и зависимый, ожидающий, что все, что ему нужно, ему дадут, то ли потому, что он или она этого заслуживают, поскольку они хорошие и послушные, то ли из-за сильно развитого нарциссизма, который приводит к тому, что человек считает себя таким чудесным, что может требовать заботы к себе со стороны других людей. Этот тип личности ожидает, что он будет удовлетворен без всяких усилий с его стороны.

Орально-садистская личность также полагает, что все, что необходимо, придет извне, и для этого нет необходимости работать. Но в отличие от орально-рецептивного характера он не ждет, что то, что ему нужно, ему дадут добровольно, он старается взять, что ему нужно, силой у других; это хищный, эксплуататорский характер.

Третий тип характера – анально-садистский. Эта структура характера людей, которые не чувствуют необходимости создавать что-то новое; для них единственный способ иметь что-то – это сохранять то, что они имеют. Они воспринимают себя как некую крепость, которую ничто не должно покинуть. Их безопасность – в их изолированности. Фрейд обнаружил в них следующие три характеристики: дисциплинированность, скупость и упрямство.

Полностью развитый и зрелый характер – это генитальный характер. В то время как три «невротических» ориентации характера можно легко распознать, генитальный характер весьма туманен. Фрейд описывает его как основу способности любить и трудиться. После того как мы рассмотрели фрейдовскую концепцию любви, мы знаем, что он может иметь в виду только неразвитую форму любви в обществе, где все озабочены получением прибыли. Под генитальным характером Фрейд просто имеет в виду буржуазного человека, т. е. человека, чья способность любить весьма ограничена и чей «труд» – это попытка организовать и использовать труд других, быть руководителем, а не рабочим.

Три «невротических», или как назвал их Фрейд «прегенитальных» (pregenital), ориентации характера служат ключом к пониманию человеческого характера именно потому, что они относятся не к отдельной черте, а ко всей системе характера. В целом легко определить, к какому типу характера принадлежит человек, даже если иметь лишь несколько подсказок. Замкнутый, со сжатыми губами человек, озабоченный, чтобы все было в порядке и как положено, проявляющий мало непосредственности, с болезненным цветом лица легко классифицируется как анальный характер; если добавляются такие характеристики, как скупость, отстраненность, – вы получаете этому подтверждение. То же относится к эксплуататорскому и рецептивному типам характера. Разумеется, человек старается скрыть свое истинное лицо, если знает, что в нем проявляются черты, которые лучше не показывать. Поэтому выражение лица – не самое важное указание на структуру характера. Более важны те проявления, которые меньше поддаются контролю: движения, голос, походка, жесты – все, что мы видим, когда человек находится в поле нашего зрения.

Люди, понявшие значение трех прегенитальных черт характера, могут без труда понять друг друга, когда говорят о том или ином человеке как об анальном характере или когда говорят о смеси анально-оральных черт или особенно – орально-садистских черт. Гениальность Фрейда заключается в том, что он увидел в этих ориентациях характера все возможные способы отношения человека к миру в «процессе ассимиляции» – т. е. в процессе получения от природы или от других людей того, что ему необходимо для выживания. Проблема не в том, что нам надо получить что-то от окружающего мира: даже святой не может жить без пищи, – реальная проблема в том, как мы получаем это: нам дают, мы отнимаем, накапливаем или производим.

С тех пор как Фрейд и его ученики разработали эту типологию характеров, наше понимание человека и культур значительно расширилось. Я говорю «культур», потому что общества также могут характеризоваться в терминах этих структур, поскольку их соответствующие социальные характеры – т. е. основа характера, общая для большинства членов общества, – также будут принадлежать к тому или иному типу. Приведу пример: характер французского среднего класса XIX в. относился к анальной структуре характера, характер предпринимателя того же периода – к эксплуататорской.

Основные положения типологии характера, предложенной Фрейдом, привели к открытию других форм ориентации характера. Можно говорить об авторитарном в противоположность эгалитарному характеру, о деструктивном в противоположность любящему характеру и таким образом называть наиболее выраженную черту, определяющую структуру характера в целом.

Изучение характера едва началось, и последствия открытия Фрейда еще далеко не все выявлены. Но все наше восхищение теорией характера, предложенной Фрейдом, не мешает нам видеть, что он сузил значение своей теории, связав ее с сексуальностью. Он весьма ясно это отразил еще в «Трех эссе о теории сексуальности»: «То, что мы называем характером человека, построено в значительной степени из материала сексуальных возбуждений; он состоит из импульсов, закрепившихся с младенчества и побежденных с помощью сублимации, и из таких структур, какие направлены на эффективное подавление тех извращенных чувств, которые признаются бесполезными». Его названия ориентации характера показывает это весьма ясно. Первые два получают свою энергию от орального либидо, третий – от анального либидо, а четвертый – от так называемого генитального либидо, т. е. от сексуальности взрослых мужчины и женщины. Наиболее важный вклад Фрейда в его типологию характеров изложен в его работе «Характер и анальный эротизм». Все три черты анального характера – дисциплинированность, скупость и упрямство – видятся как прямое выражение реакции на анальное либидо или его сублимацию. То же справедливо и для других структур характера в терминах орального и генитального либидо.

Фрейд относил многие сильные чувства, такие как любовь, ненависть, тщеславие, жажда власти, алчность, жестокость, а также чувство независимости и свободы, к разным видам либидо. Любви и ненависти в более поздних теориях Фрейда об инстинктах жизни и смерти приписывалось в основном биологическое происхождение. Создавая теорию инстинктов жизни и смерти, ортодоксальные психоаналитики предположили, что агрессия – такой же врожденный импульс, присущий человеческой натуре, как любовь. Стремление к власти рассматривалось в связи с анально-садистским характером, хотя следует признать, что стремлению к власти – возможно, самому важному импульсу современного человека – не уделялось должного внимания в психоаналитической литературе. Зависимость определялась в терминах подчинения, как имеющая прямое отношение к Эдипову комплексу. (Такое сведение сильных чувств к различным видам либидо было для Фрейда теоретически необходимо, поскольку за исключением стремления человека к выживанию ¹³ всем видам энергии, существующим внутри него, приписывалась сексуальная природа.)

Кто не видит оснований считать, что все человеческие чувства коренятся в сексуальности, тот не обязан принимать объяснения Фрейда и может прийти к более простому и, полагаю, более точному анализу человеческих чувств. Можно провести различие между биологически данными чувствами, голодом и сексуальным влечением, необходимыми для выживания индивида и расы, и исторически и социально обусловленными чувствами. Преобладает ли в людях любовь или ненависть, покорность или стремление к свободе, скупость или радушие, жестокость или нежность – зависит от социальной структуры, которая отвечает за формирование всех чувств, кроме биологических. Есть культуры, в социальном характере которых преобладает чувство взаимопомощи и гармонии, например, североамериканские индейцы зуни, а есть такие, в которых преобладает чрезвычайная пассивность и разрушительность, например, добу. Подробный анализ социального характера, типичного для данного общества, необходим для понимания того, как экономические, географические, исторические и генетические условия способствовали формированию различных типов социального характера. Приведу простой пример: племя, имеющее слишком мало плодородной земли и не имеющее возможности добывать достаточно рыбы и животных, скорее всего выработает воинственный, агрессивный характер, потому что может выжить, только грабя другие племена. С другой стороны, племя, производящее немного продукции, но достаточно для выживания, будет иметь мирный и дружелюбный нрав. Этот пример, разумеется, слишком упрощен; вопрос, какие условия способствуют развитию определенного типа социального характера, весьма непрост и требует тщательного анализа всех важных и даже на первый взгляд малозначительных факторов. Это область социального психоанализа или исторического психоанализа, за которым, полагаю, большое будущее, хотя пока заложены лишь основы этого раздела аналитической социальной психологии.

Исторически обусловленные чувства настолько интенсивны, что могут быть сильнее биологически обусловленных чувств – стремления к выживанию, голода, жажды и сексуального влечения. Это может быть не так для среднего человека, чувства которого в значительной степени сведены к удовлетворению его физиологических потребностей, но это справедливо для значительного числа людей в любой исторический период, которые рискуют жизнью ради чести, любви, достоинства – или ненависти. В Библии об этом сказано просто: «Не хлебом единым жив человек» (Мф. 4:4). Представим, что Шекспир написал бы драмы о сексуальном расстройстве героя или о стремлении героини найти пропитание; они были бы так же банальны, как некоторые современные пьесы, идущие на Бродвее. Драматический элемент человеческой жизни коренится во внебиологических чувствах, а не в голоде и сексуальном влечении. Вряд ли кто-то совершает-самоубийство из-за неудовлетворенных сексуальных желаний, но многие готовы расстаться с жизнью из-за того, что их амбиции не осуществились или их ненависть не нашла другого выхода ¹⁴ .

Фрейд никогда не рассматривал индивида изолированно, но всегда в его или ее отношениях с другими. Он писал: «Индивидуальная психология, разумеется, занимается индивидом и изучает, каким образом он пытается удовлетворить свои инстинктивные влечения. Но весьма редко и в исключительных обстоятельствах может она абстрагироваться от отношений этого индивида с другими. В психической жизни индивида других людей, как правило, следует рассматривать или как модели, объекты, помощников, или как оппонентов.

Таким образом, индивидуальная психология с самого начала является одновременно и социальной психологией, в этом расширенном, но имеющим право на существование смысле». Тем не менее это ядро социальной психологии не получило дальнейшего развития, потому что первичному образованию, по Фрейду, – семье, приписывалась решающая роль в развитии ребенка. Фрейд не увидел, что жизнь человека с раннего детства проходит в нескольких кругах; самый узкий – это семья, следующий – его класс, третий – общество, в котором он живет, четвертый – это биологические условия, необходимые для существования человека, и, наконец, он является частью самого большого круга, о котором мы почти ничего не знаем, но в который входит, по крайней мере, наша солнечная система. Только самый узкий круг – семья – имел значение для Фрейда, и поэтому он недооценил другие круги, частью которых является человек. Точнее, он не увидел, что семья сама детерминирована классовой и социальной структурой и представляет собой «слепок общества», её функция заключается в ознакомлении ребенка с характером общества прежде, чем он вступит с обществом в прямой контакт. Здесь имеют значение раннее воспитание и образование, а также характер родителей, который тоже является социальным продуктом.

Фрейд считал буржуазную семью прототипом всех семей и не замечал, что структура семьи имеет совершенно разные формы в других культурах, а иногда семья вообще отсутствует. Например, Фрейд придавал большое значение так называемой «первичной сцене» (primal scene), когда ребенок застает родителей за занятием сексом. Очевидно, что интенсивность этого переживания усиливается тем, что в буржуазной семье дети и родители живут в разных комнатах. Если бы Фрейд представил семейную жизнь более бедных классов своего времени, когда дети жили в одной комнате с родителями и сексуальные отношения родителей были для них привычным явлением, это раннее переживание не показалось бы ему столь важным. Он не учитывал также многие так называемые примитивные общества, в которых на сексуальность не был наложен запрет и ни родители, ни дети не должны были скрывать свои половые акты и игры.

Исходя из своей посылки, что все чувства имеют сексуальную природу, а буржуазная семья – это прототип всех семей, Фрейд не увидел, что первична не семья, а структура общества, которая формирует тот вид характера, который ей необходим для правильного функционирования и выживания. Он не подошел к концепции «социального характера», потому что на узкой основе сексуального влечения эту концепцию построить нельзя. Как я показал, социальный характер – это такая структура характера, которая обнаруживается во всех членах общества; ее содержание зависит от потребностей данного общества, формирующего характер индивида так, чтобы люди хотели делать то, что они должны делать для обеспечения надлежащего функционирования общества. Что они хотят делать, зависит от чувств, преобладающих в их характере, сформированном потребностями конкретной общественной системы. Различия, привносимые семейным воспитанием, незначительны по сравнению с дифференциацией, вызванной принадлежностью к разным структурам общества и проявляющейся в соответствующих классах. Член класса феодалов должен был выработать характер, который позволял бы ему править другими людьми, делал бы его бесчувственным к их страданиям. Буржуазный класс XIX в. должен был формировать анальный характер, обусловленный желанием беречь, запасать, а не тратить. В XX в. у того же класса выработался характер, для которого бережливость была небольшой добродетелью, если не пороком по сравнению с чертой современного характера – тратить и потреблять. Подобное развитие было обусловлено основными экономическими потребностями: в период первоначального накопления капитала была необходима бережливость; в период массового производства не бережливость, а потребление приобрело наибольшую значимость с точки зрения экономики. Если у человека XX в. вдруг проявится характер человека XIX в., наша экономика столкнется с жестоким кризисом, а возможно и рухнет ¹⁵ . До сих пор я в упрощенных терминах описывал проблему связи между индивидами и социальной психологией. Для более полного анализа этой проблемы, что выходит за рамки данной книги, следовало бы провести различие между теми потребностями или чувствами, которые коренятся в человеческом существовании, и теми, которые обусловлены не обществом, а самой природой человека, и отсутствие которых следует рассматривать как результат подавления или серьезной социальной патологии. Это стремления к свободе, солидарности, любви,

Если освободить систему Фрейда от ограниченности его теории либидо, концепция характера приобретает большее значение, чем считал Фрейд. Для этого необходимо трансформировать индивидуальную психологию в социальную и свести индивидуальную психологию лишь к знанию незначительных вариаций, вызванных индивидуальными и идиосинкразическими обстоятельствами, влияющими на основную социально детерминированную структуру характера. Вместо критики фрейдовской концепции характера следует опять подчеркнуть, что создание Фрейдом динамической концепции характера дает ключ к пониманию мотивации индивидуального и социального поведения и в определенной степени его предсказывает.

Значение детства

Одним из великих открытий Фрейда было осознание значения раннего детства. Это открытие имеет несколько аспектов. У младенца уже имеются сексуальные (либидные) стремления, хотя это еще не генитальная сексуальность, а, по определению Фрейда, «прегенитальная сексуальность», которая концентрируется на «эрогенных зонах» рта, ануса и кожи. Фрейд признавал ложность буржуазного представления о «невинном» ребенке и показал, что с самого рождения маленький ребенок наделен многими либидными стремлениями прегенитальной природы.

Во времена Фрейда все еще был широко распространен миф о невинном ребенке, который ничего не знает о сексуальном влечении ¹⁶ ; к тому же не осознавалась важность переживаний ребенка и особенно очень маленького ребенка для развития его характера и всей его судьбы. Фрейд изменил это представление. Он смог показать на многих клинических примерах, как события раннего детства, особенно травмирующие события, формировали характер ребенка в такой степени, что, полагал Фрейд, за редкими исключениями задолго до достижения зрелого возраста характер человека фиксировался и не претерпевал дальнейших изменений. Фрейд показал, как много ребенок знает, как сильно чувствует, как иногда незначительные с точки зрения взрослого события глубоко влияют на развитие ребенка и последующее формирование невротических симптомов. Впервые к ребенку и к тому, что с ним происходило, стали относиться серьезно, поскольку казалось, был найден ключ ко всему последующему развитию в событиях раннего детства. Многочисленные клинические данные подтверждают справедливость и мудрость выводов Фрейда, но, как мне представляется, они показывают также определенную ограниченность его теоретических положений.

Прежде всего Фрейд недооценил значение конституциональных, генетических факторов для формирования характера ребенка. Теоретически он отмечал, что и конституциональные факторы, и переживания одинаково важны для развития ребенка, но на практике он и большинство психоаналитиков не учитывали генетическую предрасположенность человека; в ортодоксальном фрейдизме только семья и переживания ребенка в семье важны для развития ребенка. Это зашло так далеко, что психоаналитики, как и родители, полагают, что невротический, или плохой, или несчастный ребенок имеет родителей, которые привели его в такое состояние, и наоборот, счастливый и здоровый ребенок имеет счастливое и здоровое окружение. Фактически на родителей возлагают всю вину за нездоровое развитие ребенка, равно им приписываются все заслуги за счастливо прожитое детство. Все данные говорят о том, что это неверно. Вот показательный пример: психоаналитик видит невротического, несчастного человека, у которого было ужасное детство, и говорит: «Ясно, что переживания детства дали такой плачевный результат». Но если бы он только спросил себя, скольких он видел людей, вышедших из того же типа семьи и оказавшихся вполне счастливыми и здоровыми, у него бы появились сомнения относительно столь простой связи между переживаниями детства и психическим здоровьем или неблагополучием человека.

Первый фактор, объясняющий причину этого теоретического разочарования, видимо, заключается в том, что психоаналитик игнорирует различия в генетической предрасположенности. Приведу простой пример: у новорожденных младенцев можно наблюдать разную степень агрессивности или робости. Если агрессивный ребенок имеет агрессивную мать, ее влияние не будет для него неблагоприятным, а, возможно, даже благотворным. Он научится противостоять ей и не бояться ее агрессивности. Если же такая мать будет у робкого ребенка, агрессивность матери будет его пугать, и он скорее всего вырастет запуганным, покорным человеком, а позднее, возможно, и невротиком.

Фактически здесь мы затрагиваем старую и много раз обсуждавшуюся проблему «природы против воспитания» или генетической предрасположенности против окружающей обстановки. Обсуждение этой проблемы еще далеко не завершено. На основании своего опыта я пришел к выводу, что генетическая предрасположенность играет гораздо большую роль в формировании конкретного характера, чем полагают большинство психоаналитиков. Я считаю, что одной из целей психоаналитика является воссоздание картины характера ребенка, когда он был рожден, чтобы исследовать, какие обнаруженные в пациенте черты характера являются частью его натуры, а какие приобретены в силу важных обстоятельств; далее, какие из приобретенных качеств конфликтуют с генетическими и какие подкрепляют их. Часто мы обнаруживаем, что по воле родителей (личной или в качестве представителей общества) ребенок вынужден подавлять или ослаблять свою природную предрасположенность и заменять ее теми чертами, которые от него ждет общество. В этой точке мы находим корни невротического развития; у человека появляется чувство ложной идентичности. Если истинная идентичность основывается на осознании себя таким, каким человек был рожден, псевдоидентичность основывается на типе личности, который нам навязывает общество. Поэтому человек в этом случае постоянно нуждается в одобрении, чтобы чувствовать себя стабильно. Истинная идентичность не нуждается в таком одобрении, потому что человек себя оценивает идентично его подлинной структуре личности.

Открытие важности событий раннего детства для развития человека легко приводит к недооценке более поздних событий. Согласно теории Фрейда, характер человека более или менее полно формируется в возрасте семи-восьми лет, и, следовательно, предполагается, что в более позднем возрасте серьезные изменения практически невозможны. Однако эмпирические данные показывают, что это предположение преувеличивает роль детства. Разумеется, если условия, которые способствовали формированию характера человека, сохраняются, структура характера скорее всего останется прежней. Следует признать, что это относится ко многим людям, которые, повзрослев, продолжают жить в условиях, похожих на те, в которых человек жил в детские годы. Но предположение Фрейда отвлекает внимание от случаев радикальных перемен в людях под влиянием радикально новых переживаний. Возьмем, например, людей, у которых в детские годы сложилось убеждение, что они никому не нужны до тех пор, пока кому-нибудь от них что-то не понадобится, что симпатия и любовь – это только плата за услуги, которые они должны оказывать. Человек может прожить всю жизнь, не почувствовав, что кто-то беспокоится за него или интересуется им, и не ждет ничего взамен. Но если вдруг такой человек убедится, что кто-то другой им действительно интересуется и не хочет ничего от него получить, это может разительно изменить такие черты характера, как подозрительность, страх, чувство заброшенности и т. д. (Разумеется, Фрейд с его буржуазной точкой зрения и неверием в любовь не предполагал возможность такого переживания.) В случаях очень сильного изменения характера можно говорить даже о настоящем преображении, что означает полную смену ценностей, ожиданий и установок под действием абсолютно новых событий, произошедших в жизни человека. И все же подобные превращения невозможны, если человек не обладает определенным потенциалом, проявляющимся в таком превращении. Я допускаю, что на первый взгляд для такого предположения недостаточно доказательств, потому что люди обычно не меняются, но следует учесть, что большинство людей не переживают ничего по-настоящему нового. Они обычно находят то, что ожидают найти, и поэтому далеки от возможности действительно нового переживания, вызывающего серьезные изменения характера.

Обнаружить, каким был человек в момент рождения и в первые месяцы или первый год жизни, трудно потому, что вряд ли кто помнит, что чувствовал в то время. Первые воспоминания обычно относятся ко второму или третьему году жизни, и в этом заключается одна из основных проблем теории Фрейда о важности раннего детства. Он постарался справиться с этой проблемой изучением феномена переноса. Иногда это дает результаты, но, изучая истории болезни, описанные фрейдовской школой, мы вынуждены признать, что переживания раннего детства в большинстве случаев являются лишь реконструкциями. А на эти реконструкции нельзя полагаться. Они основаны на постулатах фрейдовской теории, и убежденность в их подлинности часто является результатом искусного промывания мозгов. Хотя предполагается, что психоаналитик должен оставаться на эмпирическом уровне, в действительности он незаметно подсказывает пациенту, что тот должен был бы переживать, и в результате долгих психоаналитических сеансов, находясь в полной зависимости от психоаналитика, пациент очень часто заявляет или, как иногда пишут в психоаналитических историях болезни, «признает», что он на самом деле чувствует то, что должен чувствовать теоретически. Разумеется, психоаналитик не: должен ничего навязывать пациенту. Но чувствительный пациент, и даже не очень чувствительный, начинает через какое-то время понимать, что психоаналитик ожидает от него услышать, и соглашается с таким объяснением, которое признает правильность реконструкции того, что должно было случиться. К тому же следует учитывать, что ожидания психоаналитика основываются не только на требованиях теории, но также и на буржуазном представлении о том, каким должен быть «нормальный» человек. Предположим, что в человеке стремление к свободе и протест Против подчинения чужой воле развиты особенно сильно, тогда будет считаться, что бунтарский характер этого человека имеет иррациональную основу и его следует объяснить Эдиповой ненавистью сына к отцу, берущей начало в сексуальном соперничестве за мать-жену. Тот факт, что детьми управляют и манипулируют и в детстве, и в дальнейшей жизни, принимается как норма, а отсюда бунтарство считается выражением иррациональности.

Я хотел бы упомянуть еще один фактор, на который мало обращают внимания. Отношения между родителями и детьми часто представляются как улица с односторонним движением, а именно – что родители влияют на детей. Часто игнорируется тот факт, что это влияние ни в коей мере не одностороннее. Родители могут естественным образом не любить ребенка, даже новорожденного, не только в силу причин, которые часто обсуждаются – нежеланный ребенок или деструктивный, садистский характер родителей и т. п., – но и вследствие того, что ребенок и родитель несовместимы по своей природе, и в этом смысле их отношения не отличаются от отношений между взрослыми людьми. Родитель может просто не любить тот тип детей, к которому принадлежит собственный ребенок, и ребенок может чувствовать это с самого начала. С другой стороны, ребенок может не любить таких родителей, как у него, а поскольку он слабее, его за это наказывают всевозможными более или менее искусно скрываемыми способами. Ребенок – а также мать – оказывается в ситуации, когда мать должна заботиться о ребенке, а ребенок должен терпеть мать, несмотря на то, что они совершенно не любят друг друга. Ребенок не может это выразить словами; а мать будет чувствовать себя виноватой, если признается себе, что не любит ребенка, которого родила, поэтому оба испытывают особого рода напряженность и наказывают друг друга за то, что должны находиться в нежеланной близости. Мать делает вид, что любит ребенка, и незаметно его за это наказывает, ребенок делает вид, что так или иначе любит мать, потому что его жизнь так сильно зависит от нее. В такой ситуации много обмана, против которого дети часто бунтуют тем или иным способом и который мать обычно отрицает, потому что ей стыдно не любить своих детей.