Текст книги "100%"

Автор книги: Эптон Билл Синклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

§ 46

Они потащили Питера сквозь толпу сбежавшихся жильцов, втолкнули в машину и помчали в полицейское управление, где после неизбежных формальностей его поместили в камеру. Он сразу же встревожился, потому что не договорился с Хамметом, сколько времени его продержат взаперти. Но не прошло и часа, как за ним пришел тюремщик и повёл его в отдельную комнату, где находились Мак-Гивни и Хаммет, а также начальник городской полиции, заместитель районного прокурора, а главное – сам Гаффи. Начальник сыска Транспортного треста начал допрос.

– Слушай, Гадж, – сказал он, – что это за дельце ты состряпал?

Питеру показалось, что ему дали по физиономии. Сердце у него упало, открылся от неожиданности рот, глаза расширились, как у идиота. Боже праведный!

Но тут он вспомнил напутствие Нелл: «Держись крепко, Питер, выпутывайся!» – и он воскликнул:

– Что это вы говорите, мистер Гаффи?

– Сядь на стул вон там, – сказал Гаффи. – А теперь расскажи нам всё, что ты знаешь об этом деле. Начни с самого начала и расскажи всё – до последнего слова.

И Питер начал говорить. Накануне он был на собрании в штабе Индустриальных рабочих мира. Много говорилось о бездеятельности организации и о том, как помешать призыву. Питер подробно рассказал, какие были прения: обсуждался вопрос о применении насилия. Говорили о динамите и убийствах; упоминали имя Нельса Аккермана и других капиталистов, которых следовало убрать. Питер много приукрасил и сильно преувеличил – Нелл говорила ему, что можно не жалеть красок.

Потом он сказал, что по окончании собрания заметил, как несколько человек стали перешептываться. Сделав вид, что берёт с полки книгу, он подошёл к Джо Ангеллу и Джерри Радду; он расслышал несколько слов и обрывки фраз: «динамит», «чемодан в шкафу», «Нельс» и т. д. И когда стали расходиться, он заметил, что у Ангелла чем-то набиты карманы, и решил, что это бомбы и что ирмовцы собираются приступить к делу ночью. Он бросился в аптеку и позвонил Мак-Гивни. Он долго не мог дозвониться, и когда сообщил Мак-Гивни о своём открытии и бросился догонять заговорщиков, их и след простыл. Питер был в отчаянии, ему совестно было перед Мак-Гивни, и он долго бродил по улицам в поисках заговорщиков. Остаток ночи он провёл в парке. Но утром обнаружил у себя в кармане клочок бумаги и догадался, что листок подбросили ему, намереваясь привлечь его к заговору; он сообщил об этом Мак-Гивни. Вот всё, что ему известно.

Мак-Гивни начал перекрёстный допрос. Итак, Питер слышал, как Джо Ангелл шептался с Джерри Раддом; говорил ли он с кем-нибудь ещё? Слышал ли Питер, что говорили остальные? Что именно говорил Джо Ангелл? Питер должен был повторить слово за словом. На этот раз, следуя совету Нелл, он припомнил ещё чью-то фразу: «Мак положил его в «сабтат».

Питер заметил, что при этих словах все переглянулись.

– Да, я это слышал, – сказал Питер, – именно эти слова. Но я не знаю, что они означают.

– Сабтат? – повторил начальник городской полиции, рослый мужчина с тёмными усами, который жевал табак.

– Это, кажется, значит «саботаж», не так ли?

– Да, – подтвердил человек с крысиным лицом.

– Ты не знаешь, что у них в комнате могло иметь отношение к саботажу?

Питер подумал.

– Не знаю, – отвечал он.

Несколько минут начальники совещались.

Начальник полиции сказал, что при обыске взяли все вещи Мак-Кормика и, может быть, в них найдется ключ к этой загадке. Гаффи подошел к телефону и назвал знакомый Питеру номер штаб-квартиры Индустриальных рабочих мира.

– Это вы, Эл? – спросил он. – Мы хотим выяснить, нет ли чего-нибудь в комнате, что имело бы отношение к саботажу. Вам ничего такого не попадалось – ну какой-нибудь там инструмент, картинка, или запись, или ещё что-нибудь.

Очевидно ответ был отрицательный, потому что Гаффи добавил:

– Поищите и если что-нибудь найдется, позвоните сейчас же ко мне в кабинет начальника. Это может навести на след.

Он повесил трубку и повернулся к Питеру.

– Слушай, Гадж, – сказал он, – это вся твоя история? Тебе больше нечего нам сказать?

– Да, сэр.

– Ну, тогда перестань валять дурака. Мы понимаем, что ты сам все это состряпал, и не потерпим, чтобы ты нас водил за нос.

Питер онемел от ужаса и уставился на Гаффи, а Гаффи подошёл вплотную к Питеру– брови у него были гневно нахмурены, он сжимал кулаки. Слабея от ужаса, Питер припомнил сцены после взрыва на Параде готовности. Неужели всё это опять повторится?

– Мы выведем тебя на чистую воду, Гадж, – продолжал начальник сыска. – Ты мелешь всю эту ерунду об Ангелле – о его разговоре с Джерри Раддом, о карманах, набитых бомбами, и прочее, а он все это отрицает.

– Но боже м… м… мой! Мистер Гаффи, – пробормотал Питер. – Как же ему это не отрицать!

Питер прямо не поверил своим ушам: как это они могут серьёзно относиться к показаниям динамитчика, да ещё приводить его слова!

– Да, Гадж, – отвечал ГафсЬи, – теперь я скажу тебе всю правду, – ведь всё равно рано или поздно ты узнал бы об этом, – Ангелл наш агент, и мы ещё в прошлом году подослали его к этим смутьянам.

Земля ушла из-под ног Питера, а сам он полетел вверх тормашками в бездонную пропасть ужаса и отчаяния. Джо Ангелл тайный агент, как и он сам! Голубоглазый Ангелл, который разглагольствовал о динамите и убийствах на всех собраниях радикалов и приводил в смущение самых отъявленных революционеров смелостью своих призывов, Ангелл – шпион, а Питер подстроил ему эту провокацию!

§ 47

Итак, Питер погиб! Его опять засадят в эту проклятую «яму»! И теперь уж его замучают до смерти! В ушах у него отдавались вопли мириадов погибших душ и раскаты труб, возвещающих Страшный суд. Но среди этого смятения и шума Питер расслышал голос Нелл, настойчиво ему шептавший: «Держись, Питер, держись!»

Он шагнул к своему обвинителю.

– Свидетель бог, – произнес он, всплеснув руками, – я ничего больше не знаю, мистер Гаффи! Так все оно и было, и если Джо Ангелл это отрицает, значит он лжёт.

– Но зачем ему лгать?

– Право, не знаю. Откуда мне знать?

Вот тут-то и пригодился Питеру его долголетний опыт на поприще интриг. Хотя у Питера тряслись все поджилки и сердце замирало от ужаса, – его подсознание продолжало работать, изобретая всё новые хитрости.

– Почему вы знаете, может быть Ангелл затевал против вас какую-нибудь провокацию? Может быть, у него был какой-то свой план, а я возьми и смешай все его карты! И вот вся эта история выплыла наружу раньше времени. Но, клянусь, я выложил вам правду, всю как есть.

Смертельный страх подсказал Питеру такие убедительные доводы, что Гаффи невольно призадумался и начал колебаться. Питер прочел это в глазах у сыщика.

– Ты видел этот чемодан? – спросил Гаффи.

– Не видал! – заявил Питер. – Я даже не знаю, был ли там чемодан. Помню только, как Ангелл сказал: «чемодан», а потом ещё: «динамит».

– А видел ты, чтобы кто-нибудь там писал?

– Нет, не видел, – отвечал Питер. – Но я видел своими глазами, как Гендерсон сидел за столом и просматривал какие-то бумаги, которые он вынул из кармана, а потом что-то порвал и швырнул в корзину.

Питер заметил, как его обвинители переглянулись, и понял, что начинает выплывать.

Минуту спустя произошёл эпизод, оказавшийся весьма ему на руку. Раздался телефонный звонок, начальник полиции что-то ответил и кивнул Гаффи, который подошёл и взял трубку.

– Книга? – взволнованно крикнул он. – Какой там ещё план?.. Прикажите кому-нибудь из ваших молодцов сесть в машину и привезти и книгу и план сюда, в бюро начальника, да поживей. Не теряйте ни минуты – дело чрезвычайно важное.

Тут Гаффи повернулся к товарищам.

– Он говорит, что нашёл в шкафу книгу о саботаже и в ней план какого-то дома. На книге стоит фамилия Мак-Кормика.

Раздались возбуждённые восклицания, и у Питера было время поразмыслить, прежде чем снова к нему обратились. Начальник полиции стал сам его допрашивать, а после него заместитель районного прокурора. Но Питер крепко стоял на своем.

– Боже мой! – воскликнул он. – Что же я, по-вашему, сошел с ума? Ну зачем бы мне понадобилось устраивать такую заваруху? Ну где я мог достать все эти вещи? Где я мог достать динамит?

Тут Питер прикусил язык, сообразив, что сделал ужасную оплошность. Ведь ему никто не говорил, что в чемодане действительно оказался динамит! Откуда же он знал, что там был динамит? Он ломал голову, придумывая какое-нибудь правдоподобное объяснение своим словам, но, как это ни странно, ни один из пяти человек не поймал его. Все они знали, что в чемодане был динамит, этот ужасный факт был им достоверно известен, и они совершенно упустили из виду, что ведь Питер-то никак не мог об этом знать. Иной раз человек может оказаться на самом краю гибели и всё-таки спастись!

Питер поспешил отойти подальше от этого скользкого места…

– А разве Джо Ангелл отрицает, что он шептался с Джерри Раддом?

– Он что-то не может этого припомнить, – отвечал Гаффи. – Быть может, ему и случалось разговаривать с этим типом с глазу на глаз, но без всякой определенной цели, не было и речи ни о каком заговоре.

– Значит, он отрицает, что речь шла о динамите?

– Если речь и заходила о динамите, то во время общих прений, но он ни с кем об этом не шептался.

– Но ведь я сам слышал! – воскликнул Питер, быстро сообразивший, куда надо гнуть. – Я твёрдо это помню! Это было как раз перед тем, как начали расходиться и кто-то уже потушил несколько ламп. Он стоял спиной ко мне, а я ещё подошел к книжному шкафу, возле которого он остановился.

Тут вмешался заместитель районного прокурора. Это был ещё совсем молодой человек, и провести его было легче, чем других.

– А вы уверены, что это был именно Джо Ангелл? – спросил он.

– Боже мой! Ну конечно, уверен! – ответил Питер. – Я никак не мог ошибиться… – Он понизил голос, и в его тоне послышалось удивление.

– Так вы говорите, они шептались? – Ну да, шептались.

– Но, может быть, это был кто-нибудь другой?

– Ну уж прямо не знаю, что вам сказать, – ответил Питер. – Я не сомневаюсь, что это был Джо Ангелл, но я стоял к нему спиной и разговаривал с Грэди, секретарем, а потом я повернулся и подошёл к книжному шкафу.

– А сколько человек было в комнате?

– Да человек двадцать.

– Лампы потушили раньше, чем вы повернулись или же после этого?

– Вот уж, право, не могу вспомнить, – пожалуй, после этого. – И вдруг бедняга Питер воскликнул в полной растерянности: – Ну и дурак же я был! Мне бы надо было заговорить с этим малым и удостовериться, что это Джо Ангелл, прежде чем я отошёл к шкафу, но я был совершенно уверен, что это он. Мне и в голову не приходило, что это может быть кто-нибудь другой.

– И вы уверены, что он разговаривал именно с Джерри Раддом?

– Нy, конечно, – ведь Джерри Радд стоял ко мне лицом.

– А кто из них упоминул про «сабтат»?

Питер был, видимо, сбит с толку этим вопросом, он начал путаться; последовал длительный перекрёстный допрос; его не удалось довести до конца, так как появился сыщик, который принес книгу о саботаже, на заглавном её листе стояла фамилия Мак-Кормика, а между страницами был вложен план какого-то дома.

Все обступили стол и принялись разглядывать план; кое у кого сразу блеснула мысль: уже не дом ли это Нельса Аккермана?

Начальник полиции тут же подошел к телефону и вызвал секретаря знаменитого банкира. Не угодно ли ему описать дом мистера Аккермана? Начальник внимательно слушал, что ему говорил секретарь.

– На этом плане стоит крестик на северной стороне дома, немного западнее центра. Что бы это могло быть?.. Боже мой!.. Очень вас прошу сейчас же заехать ко мне и привезти план дома, составленный архитектором, чтобы можно было сличить.

Начальник отошел от телефона и повернулся к присутствующим:

– Оказывается, крестик стоит на плане дома как раз над входом в спальню на втором этаже, где спит мистер Аккерман.

Поражённые этим открытием, они на время даже позабыли обо всех своих подозрениях насчет Питера. Это была такая увлекательная задача – раскапывать всё новые подробности заговора и, соединяя и сопоставляя их, постепенно восстанавливать общую его картину, словно решая трудную головоломку. Им было совершенно ясно, что этот ничтожный, до смерти перепуганный человечек, которого они допрашивали, никак не мог быть автором такого хитроумного и сложного плана. Нет, тут несомненно работал какой-то дьявольский ум, какой-то страшный злоумышленник из красных готовил гибель Американскому городу!

§ 48

Питера на время отпустили, снова отправив его в камеру. Там просидел он два дня, не с кем было посоветоваться, и он был в полном неведении об ожидающей его участи. В тюрьму не пропускали газет, но Питеру оставили деньги, какие были при нём, и на другой же день ему удалось подкупить одного из смотрителей и раздобыть номер газеты «Таймс», на первой странице которой были приведены все подробности сенсационного события.

Добрых тридцать лет отстаивал «Таймс» законность и порядок против натиска красных, сеющих мятеж и подготовляющих революцию. Добрых тридцать лет проповедовал «Таймс», что вожаки рабочих, представители профсоюзов, социалисты и анархисты – одного поля ягоды, и все они прибегают к одному и тому же орудию борьбы – к динамитной бомбе. На этот раз «Тайме» оказался прав и оглушительно трубил победу! О заговоре распространялись, не жалея красок, чуть ли не на трёх страницах. Помещены были портреты всех главных заговорщиков, в том числе Питера, снимки штаб-квартиры Индустриальных рабочих мира, чемодана, динамитных патронов, запалов и часового механизма; тут же можно было увидеть и «студию», где были пойманы красные, и портрет Никитина, русского анархиста, хозяина этого притона. Целые столбцы занимали всякого рода рассуждения по поводу этого события, заявления авторитетных лиц и интервью с видными священниками и банкирами, с председателем Торговой палаты и с секретарем фондовой биржи.

В передовице, напечатанной жирным шрифтом на двух столбцах, подчёркивалась роль «Таймса», который уже тридцать лет бьёт тревогу; заговор ставился в связь с делом Губера, с делом Лэкмена, а также с процессом трёх священников-пацифистов, которые были арестованы несколько дней назад за то, что вздумали читать на митинге Нагорную проповедь.

А ведь всё это сделал он, Питер Гадж! Поборники законности и порядка были всецело обязаны этой сенсацией ничтожному, безвестному тайному агенту! Разумеется, Питеру не поверят, если он об этом заявит. Начальник полиции и районный прокурор в торжественных заявлениях приписывали себе эту честь и даже не заикались о том, что обязаны раскрытием заговора неусыпной деятельности осведомительного отдела Транспортного треста. Конечно, всё это было в порядке вещей. Необходимо было поддержать авторитет официальных представителей власти в глазах широкой публики: вот, дескать, как они ревностно выполняют свои священные обязанности! Публика не должна и подозревать, что всю эту деятельность развивает тайная полиция, которая финансируется капиталистами и отстаивает их интересы.

И всё-таки Питер испытывал досаду. Подобно Мак-Гивни и всем остальным подчиненным Гаффи, он презирал официальных представителей власти, называя их «мелкотой», ибо они располагали ничтожными суммами и с ними мало считались. Если вы хотите добиться толку в Америке, вы не пойдете к официальным представителям власти, а направитесь к крупным дельцам, которые обладают огромными средствами и умеют действовать быстро и решительно. Точно так же обстоит дело и в области шпионажа.

Питер снова и снова думал о том, что находится на волосок от гибели. У него сердце замирало от ужаса, когда он представлял себе, как его снова бросают в «яму» и Гаффи зверски выпытывает у него всю правду. Но ему удалось отогнать эти страхи. Он был уверен, что заговор, да ещё с применением динамита, не может не соблазнить представителей власти, они, конечно, ухватятся за него. Придется им довести дело до конца и придерживаться версии Питера.

И действительно, на следующий день к вечеру в камеру вошел тюремщик.

– Можете выходить, – заявил он.

И без дальнейших разговоров Питера провели сквозь железные двери и выпустили на свободу.

§ 49

Питер отправился в «Дом американца», где в комнате № 427 его уже поджидал Мак-Гивни. Сыщик, казалось, позабыл обо всех своих подозрениях, а Питер в свою очередь ни о чём не заикался. Он сразу понял, что прошлое окончательно похоронено! Власти решили принять дар, который судьба поднесла им на серебряном блюде. Столько лет они мечтали поймать с поличным этих красных, и вот чудесным, непостижимым образом враг попался им в лапы!

– Вот как обстоит дело с вами, Гадж, – сказал Мак-Гивни. – Вы были арестованы по подозрению, вас подвергли перекрёстному допросу, даже допросу с пристрастием, но полиция убедилась, что вы ничего не знаете об этом деле, – и вас выпустили. Одновременно с вами мы выпустили ещё двух-трёх человек, чтобы не навлекать на вас подозрений. А теперь возвращайтесь на свой пост и постарайтесь разузнать всё, что сможете, о красных: чем они сейчас заняты и что замышляют? Они, конечно, подняли крик, что всё это провокация. Вы должны разведать, что именно им известно. Само собой, будьте осторожны, обдумывайте каждый свой шаг, потому что некоторое время вы будете у них на подозрении. Мы побывали у вас в комнате и перевернули там всё вверх дном, – и это будет вам на руку.

Питер поспешил уйти, однако он не сразу отправился к красным. Добрый час он бродил по улицам, чтобы удостовериться, что за ним нет слежки; затем позвонил Нелл, которая в свое время сообщила ему номер своего телефона, и час спустя они встретились в парке. Она бросилась ему в объятия и восторженно его расцеловала. Разумеется, ему пришлось обо всём ей рассказать, и когда Нелл узнала, что Джо Ангелл – тайный агент, она сперва оцепенела от ужаса, а потом хохотала до слез. Когда Питер рассказал, как он держал себя на допросе и как ловко выкрутился, – он впервые почувствовал, что завоевал сердце Нелл.

– А теперь, Питер, – сказала она, когда оба успокоились, – надо сразу же приниматься за дело. Все газеты кричат о заговоре, у этого старикашки Нельса Аккермана, должно быть, душа в пятках. Вот это письмо я пошлю ему сегодня же вечером. Обрати внимание на шрифт, – я написала не на той машинке, что в прошлый раз. Я зашла в магазин, где их продают, и мне позволили за плату попечатать несколько минут на одной из их машинок, – так что это письмо никак не наведет на след.

Письмо было адресовано Нельсону Аккерману; он должен был получить его у себя дома. На конверте стояло:

«В собственные руки».

Питер прочёл:

«Это пишет Ваш доброжелатель. Агент красных проник к Вам в дом. Был снят план Вашего особняка. Полиция многое скрывает от Вас, потому что она не в силах добраться до правды, и не хочет обнаружить перед Вами свою несостоятельность. Но мне известен человек, открывший этот заговор, и Вам следовало бы с ним повидаться. Полиция будет по мере сил препятствовать Вашему свиданию с ним. Вы должны заявить, что хотите с ним поговорить. Только не упоминайте об этом письме. Если Вам не удастся увидеть нужное Вам лицо, я снова Вам напишу. Если Вы будете хранить тайну, то можете быть уверены, что я помогу Вам и доведу дело до конца. Но если Вы скажете об этом кому-нибудь, – я уже не смогу Вам помочь».

– Так вот, – заявила Нелл, – он получит письмо и сразу же засуетится, а тебе необходимо знать, как себя вести, потому что от этого зависит успех всего дела.

Тут Нелл принялась натаскивать Питера, подготовляя его к предстоящему свиданию с королём Американского города. Питер прямо благоговел перед её мудростью и покорно зазубривал урок; он торжественно обещал в точности выполнить все её указания и ничего не предпринимать по своему почину. Он был щедро награжден поцелуями, отправился домой и заснул сном праведника.

На следующее утро Питер решил выполнить кое-какие задания Мак-Гивни, чтобы выслужиться перед ним. Он пошёл к Мариам Янкович. На этот раз Мариам горячо пожимала ему руки, и Питер понял, что он искупил свой грех по отношению к маленькой Дженни. Он снова – был мучеником. Он сообщил, что его допрашивали с пристрастием, а Мариам в свою очередь рассказала о том, как вода из опрокинутого корыта просочилась сквозь потолок, штукатурка обвалилась и испортила обед семье одного бедного рабочего, жившего в нижнем этаже.

Она сообщила ему также, как смотрят красные на эту инсценировку. Адвокат Эндрюс требовал, чтобы ему дали свидание с заключенными, но ему в этом отказали и не согласились выпустить их на поруки. Накануне вечером Мариам была на квартире у Эндрюса, где собрались члены союза Индустриальных рабочих мира. Все они были того мнения, что вся эта история – самая низкопробная провокация. Все записки были грубыми фальшивками, а динамит несомненно был подброшен полицией. Власти воспользовались этим предлогом, чтобы закрыть штаб-квартиру союза и арестовать десятка два радикалов. Печальнее всего, что они развели по этому случаю активную пропаганду; газеты были начинены самой грязной клеветой. Разве Питер не читал утренний выпуск «Таймса»? Там ведется откровенная травля: чернь призывают линчевать красных!