Текст книги "Хтон"

Автор книги: Энтони Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5

Существовал некий нюх на гранаты – дар, позволявший одним с легкостью, почти по наитию, отыскивать камни, в то время как другие корячились целый день (по времени Хтона) и оставались голодными. Влом таким нюхом обладал. Казалось, он носом чует драгоценную добычу, а его жажда к сокровищам была неутолима. Атон развивал этот дар, он больше не ходил голодный, хотя запас его гранатов никогда не был большим. Каждый устраивал себе тайник, и тот же Влом регулярно работал в руднике скорее для вида, чем по необходимости. Человек, находивший гранаты слишком быстро, мог стать непопулярным, и он со своим тайником подвергался опасности со стороны голодных. Вскоре стало ясно, что Влом неспроста заручился дружбой такого человека, как Атон.

В нижних пещерах трудилось много разных людей. Не все из заключенных были психически здоровы, но если особенности их характера были известны, жизнь шла своим чередом. Заключенные дрались, однако всегда по необходимости, а не ради развлечения; в общем, они уступали безумию и оставались в стороне от неприятностей, если их не хотели.

На фоне однообразного поиска гранатов выделялся один человек. Он был заметен прежде всего потому, что, являя собой явно невыживающий тип, прекрасно выжил. Это был чрезвычайно тучный Первоцвета умный, начитанный, жизнерадостный человек с золотыми руками, но с полным отсутствием дара старателя и вечный неудачник. Он выживал, занимаясь посредничеством и добывая гранаты не из камня, а из людей.

– Голубой гранат мне нужен так же, как любовь Лазы, – изрек толстяк Первоцвет во время перерыва. Остальные разинули рты, попавшись на удочку.

– Цветик, Цветик… ты знаешь, что такое голубой гранат? – недоверчиво спросил Влом. – А ты знаешь, что голубой гранат делает с человеком?

Все столпились вокруг, предвкушал спектакль.

– Я знаю, что он делает с человеком, – сказал Первоцвет. – Он убивает его так быстра что химере не собрать и кусочков.

«Химера» – название смертельного хищника пограничных пещер, которого никто из живых не видел.

– Я рискнул бы, – сказал один мужчина. – Достань мне такой гранат.

Атон полюбопытствовал:

– Никогда не слышал о голубых гранатах.

– О, Пятерочка, – сказал Влом, проталкиваясь в середину группы. – Позволь изложить житейские факты. Тебе известны маленькие гранаты, которые мы находим, – красные, иногда коричневые. Но есть и другие камешки, которые мы вылавливаем не так часто. Более ценные. Если ты вроде как достанешь черный, ты получаешь у старой суки Гранатки пайку на неделю, а то и больше. А если добудешь кусок белого нефрита чистой воды… ну, старику Шахматисту очень нужны наверху такие штуки, и, если пошлешь ему весточку, он достанет для тебя что-нибудь стоящее. Полна сума такого дерьма, и искать большее не надо.

– Ну, это все – мелкая рыбешка. Вот разживешься голубым гранатом – получай билет на свободу.

Интерес Атона резко возрос. Влом же попросту развлекал сам себя. Он почесал голову.

– Ага. Тебя отпустят. Ты больше не наказан. Свободен как птица на белом свете.

Остальные кивнули, соглашаясь и разделяя общую мечту.

– Но вы никогда не увидите голубой гранат, – сказала какая-то женщина.

– Верно, – поддержал другой. – Никто из нас не видел голубой гранат. И не увидит. Никто.

– Врешь! – закричал Влом.

– Сам врешь! – сердито выкрикнула женщина.

У нее были тонкие черты лица и темные волосы, ниспадавшие на спину. В нижней тюрьме было мало симпатичных женщин, но эта казалась именно такой; она по-прежнему выглядела обманчиво молодой и свежей.

– Сейчас проткну твои глазенки в черепушку! – продолжала она.

Влом съежился было от страха, но тут же смело отступил назад:

– Здесь мой приятель Пятерка. Он тебе задаст.

Атон не воспринял угрозу женщины буквально. Но это было так; ногти у нее – как когти. Теперь она, оценивая, оглядела его.

– Ну, с ним-то я справлюсь, – протянула она. Потом вздохнула, качнув красивой грудью. – Как насчет этого, сударь?

Эти слова тоже прозвучали буквально и весьма завлекательно. Но сейчас не до того. Атон вернулся к теме разговора:

– Что смертоносного в голубом гранате. Цветик?

– Так твоя фамилия Пятый, – размышлял Первоцвет вслух, словно только что узнал. – Знаешь, пятерка – это магическое число. Опасное число. Five – единственное имя, известное мне, которое переводит себя в себя.

– О чем ты? – не понял Влом.

Первоцвет протянул к нему пухлую ладонь.

Влом боролся с любопытством, но недолго. Он выплюнул маленький гранат и отдал Первоцвету. Для него Влом был ценным клиентом.

– Наука нумерология, – сказал Первоцвет, и люди вокруг расселись поудобнее. – У каждой цифры от 1 до 9 свой звук. Вы складываете гласные – А это 1, первая буква древнего английского алфавита, Е – 5, пятая, и так далее… Вы складываете их все, пока не получите число. У каждой свое влияние: 1 – начало, 2 – замедление, и так далее.

– А пять?

– Произнеси по буквам. F – I–V – Е. I равняется 9, Е – 5. Сложи, получится 14. Оно слишком большое, поэтому сложи единицу с четверкой и получишь 5.

Лицо Влома посветлело.

– Пятый есть 5! – воскликнул он с восторгом первооткрывателя.

Кто-то захохотал, но Влом этого не заметил. Он переводил бы людей в цифры целыми днями. И вдруг отрезвел:

– Так говоришь, пятерка опасна?

– Полна неожиданностей. Пятерка может нежданно-негаданно принести счастье… или внезапную смерть. Нужно внимательно следить за ее поступками.

Атон в очередной раз перевел разговор:

– Ты говорил об особом гранате.

Первоцвет уселся поудобнее. Он ждал. Остальные посмеивались: теперь платить Атону.

– Посмотрим на это дело так, – сказал Первоцвет, получив камешек. – Голубой гранат очень дорог. Настолько дорог, что человек мог бы выкупить себя им на свободу. Вполне достойная цена. Возможно, голубых гранатов вообще не существует, и власти считают, что находятся в безопасности; а может, это хитрый способ дать всем понять, что нет такой штуки, как отмена приговора. Но если есть такая штука – в смысле, голубой гранат – то он намного дороже и любого заключенного, и даже закона. Сейчас все мы здесь преступники…

– Я нет, – заорал Влом. – Я не преступник. Меня…

– ВЛОМИЛИ! – прокричали все хором.

– Ну да, – сказал задетый за живое Влом.

– …преступники, посаженные сюда на всю свою оставшуюся противоестественную жизнь. И каждый больше всего на свете хочет отсюда выбраться. Здесь нет никого, у кого вообще есть такой шанс, если он боится предпринять Тяжелый Поход. Не считая того, кому посчастливится найти голубой гранат. Если бы сейчас у меня в руке был голубой гранат, вот здесь, – он выставил зажатый кулак, – я бы сказал: «Господа, эврика, и прощайте!..»

Пальцы его, казалось бы, случайно раздвинулись: в ладони мелькнуло что-то голубое. Все смотрели в молчаливом потрясении.

Первоцвет начал подниматься:

– Ну что ж, меня ждет свобода! – весело пропел он. – Прощайте… навсегда!

В то же мгновение на него упали три тела: двое мужчин и женщина бросились одновременно. Один из них схватил откинутую руку и разжал кулак. Оттуда выпал кусок голубой тряпки.

Его молча отпустили, выражение алчности покинуло их лица. Первоцвет с трудом поднялся, потирая руку.

– Возможно, теперь вы меня поняли, – сказал он. – Вы не сможете освободиться, если не известите о своем голубом гранате. А когда вы это сделаете…

Гранатка была с Атоном безжалостна. Она оскорбляла его всякий раз, когда видела, и не упускала случая навредить ему. Еда доставалась Атону с трудом. Гранатка утверждала, что его камни слишком малы или с трещиной, или просто отрицала, что он уже дал ей гранат, требуя за один сверток два и даже три камня.

Атон вот это принимал. Он никогда с ней не спорил и благодарил за пищу, словно она делала ему одолжение. Когда Гранатка на него кричала, он молчал. Временами он подходил к ней без особого повода, просто посидеть и послушать ее крики.

Влом этого не понимал.

– Зачем ты крутишься возле нее? – недоверчиво спрашивал он. – Вон сколько баб лучше: с отличной фигурой, с приятным голосом – и все они положили на тебя глаз. Черт возьми, Пятерка, в самом деле. Например, та смазливая девка с черными волосами. Зачем валять дурака с самой большой сукой на руднике?

Атон не отвечал.

Гранатка постепенно становилась все более вспыльчивой. Не раз ударяла его кулаком или ногой. Что-то доводило ее до ярости. Атон воспринимал это невозмутимо, порой даже с улыбкой.

В Хтоне не было ни дня, ни ночи, но заключенные вошли в определенный режим работы и отдыха, соответствующий регулярной выдаче еды. Большинство людей работало сообща, хотя участки были индивидуальные, после чего все расходились спать по своим норам. Атон выбрал собственные часы работы, и раз случилось, что Гранатка подошла к нему, когда он работал один, вырубая необыкновенно крупный камень.

Она тут же принялась его ругать.

– Работай, грязный ублюдок! – закричала она, когда он приостановился, вежливо к ней повернувшись. Атон лишь улыбнулся – в пещерах, что и говорить, все были грязны. Мытье ограничивалось воздействием песка и ветра. Обычное определение, относящееся не только к физическому состоянию. – Здесь не курорт.

– Знаю, дорогая.

Она широко открыла рот. Потеряв дар речи от гнева, подобрала камень и ударила им по гранату. Мельком глянув на обломки, Атон крепко схватил ее.

– Кажется, ты получила плату, – сказал он с новыми нотками в голосе. – Теперь твой черед оказать услугу.

Она набросилась на него. Он выбил да ее руки камень и бросил Гранатку на пол пещеры. Атон был гораздо сильнее ее – его гены происходили из модифицированного набора колонии Хвеи, где была большая сила тяжести. Быстрые удары по нервным узлам заставили ее застыть от боли: Гранатка оставалась в чувствах и полном сознании, но не могла пошевелить ни рукой, ай ногой.

Наконец она поняла, что происходит, и принялась яростно бороться, но поделать ничего не могла. Прерванной песни, чтобы остановить его, тут не было, а Гранатка не имела для защиты ни одежды, ни опыта.

Все сложилось в его пользу, и он ее отпустил. Гранатка поковыляла прочь, шепотом ругаясь и не зная, как плакать. Атон был уверен, что она никому о случившемся не скажет: стыдна была ее забытая роль, которую она вновь сыграла, а то, что он властвовал над ней в любом смысле этого слова.

Когда он отбрасывал в сторону кроваво-красные осколки разбитого граната, у него в памяти выплыл образ Злобы. «Я не получил никакого удовольствия, – подумал он, – даже от борьбы».

6

– Пятый, Пятерка, ты должен пойти со мной прямо сейчас! – Влом был невероятно взволнован. – Ты должен пойти, должен увидеть, ты должен.

Влом легко возбуждался по мелочам, но тут явно было что-то незаурядное. Атон пошел.

Влом вел его навстречу ветру, прочь от обитаемых пещер.

– Я исследовал, – объяснял он, задыхаясь. – Искал кое-что…

Искал он довольно далеко. Атон рад был случаю разведать удаленные области: раньше не находилось предлога. Сила ветра возрастала по мере ходьбы, жар яростно овевал их лица. Они часто останавливались, чтобы хлебнуть воды.

Путешествие казалось бесконечным. Через час, сопротивляясь возрастающему давлению, они попали в пышущий жаром поток. Наконец Влом остановился.

– За тем углом, – выдохнул он. – Высунь осторожно голову и увидишь.

Уцепившись за неровности стены, Атон повиновался. Жара и ветер усилились, глаза начали болеть и слезиться. Он подумал мимоходом, но уже не в первый раз, о возможном происхождении подземного пекла. Он, вероятно, никогда этого не узнаете тайна защищена собственной температурой.

Пещера впереди была как любая другая – с высоким потолком и туннелем в дальнем конце, в котором хищно выл ветер. Свечение от стен было здесь ярче и несколько иное. Причиной тому могли быть усилившаяся жара и завихрения воздуха – впрочем, по пути сюда свечение постепенно уменьшалось. Кроме этой загадки Атон ничего удивительного не обнаружил.

Что-то остановило его взгляд. Атон пригляделся к потолку. Из длинных трещин капала вода и на лету испарялась в горячем ветре. Вот откуда поступала влага для конденсаторов. Это испарение, вероятно, вызывало значительное охлаждение воздуха, единственное, пожалуй, что делало пещеры выносимыми для человека.

– На пол! Посмотри на пол! – закричал Влом прямо в ухо.

Атон с трудом сосредоточил затуманившийся взгляд.

У дальней стены пещеры, на углу уходящего туннеля мерцал один-единственный голубой гранат. Они отступили в нишу, чтоб обсудить положение.

– Я видел, – сказал Атон. – Видел. Но вспомни предупреждение Цветика…

Влом чуть не приплясывал от возбуждения:

– Мне наплевать, что сказал Толстяк. Я должен заполучить этот камень.

– Лучше оставить. Ты никогда не вынесешь его из Хтона. Это камень смерти.

Влом раздраженно обернулся к нему:

– Хочешь, чтоб я его оставил, чтобы забрать самому. Думаешь сам свалить – сильнее всех. Знаю я тебя…

Атон посмотрел на него сверху вниз.

– Извини, приятель, – сказал маленький человечек. – Я знаю, ты – другой. Но послушай… я должен его заполучить. Должен.

Атон ничего на это не сказал.

– Послушай, – Влом в отчаянии начал опять. – Я вроде как не преступник, как все остальные. Ничего не имею против тебя, Пятерочка. Не знаю, что ты натворил. Но меня вломили. Несправедливо, что я здесь. Я должен выбраться.

«Дурак, – подумал Атон, – разве ты не понимаешь, что здесь тебе лучше, чем где-либо на воле? Твой собственный разум вломил тебя и подставил под самоубийство».

Заметив, что его товарищ глубоко задумался, Влом заговорил быстрее:

– Не то, будто… не то, что вроде как любой узнает, что он у меня. Я спрячу его в мех, а потом найду случай послать весточку. Счетовод наверху не обжулит…

«Ты отдашь свое сердце химере», – подумал Атон.

Наконец Атон пришел к решению:

– Ладно. Кто пойдет его доставать?

Вопрос был уместный. Они прижались к стене рядом с поворотом, все сильнее ощущая жар, проносящийся мимо, и вполне понимая, насколько хуже по ту сторону водяной завесы. Запас питья был на исходе. Чтобы достичь голубого граната и вернуться, нужен очень выносливый человек.

Но Влом не унывал.

– Вот почему ты мне нужен, – признался он. – Я всяко должен был сказать тебе, Пятый, приятель, но. – Если я сам побегу за ним, до камня я добегу. Но вдруг не добегу, тогда нужен кто-то, чтоб оттащить меня назад. Помни, я сделал тебе одолжение…

«Ты не должен был делать это одолжение. Плата за неосторожность – смерть».

– Кажется, я слышал этот довод раньше, – сказал Атон. – Но если ты настолько глуп, что пойдешь за камнем, я не менее глуп, чтобы тебя выволочь. Не лучше ли заняться этим, пока мы не испеклись?

– Спасибо, приятель, – простодушно ответил Влом.

Он ринулся вперед с отвагой, опровергающей его репутацию. Атон видел, как горячий вихрь припечатал его к стене. Влом закрыл лицо рукой и двинулся вперед. Перемещаясь вдоль стены, он оказался вне основного потока, но его движение было по-прежнему мучительно медленным. Он наклонялся вперед, сопротивляясь ветру и осторожно переставляя ноги. Кожа на его руках покраснела от жары.

Наконец он достиг угла дальнего тоннеля. Здесь ветер затих, огибая крохотную впадину, образованную выступавшим возле входа камнем. Атон понимал, что направленный воздушный поток перед входом в туннель ужасен. Там-то и лежит гранат, пойманный небольшой рытвиной. Должно быть, прикатился сюда из другой пещеры; возможно, много лет назад.

Влом сунул на пробу руку в поток и быстро убрал. Здесь было по-настоящему горячо. Капли с потолка исчезали на ветру в нескольких метрах от этого места. Собравшись для решающей попытки. Влом бросился за голубым гранатом.

Атон увидел, как поток подхватил человеческое тело и отбросил его в сторону. Влом ощутил страшную боль, но одна его рука сжимала гранат. У Влома был голубой билет в гибель.

Он покатился по ветру, стараясь выбраться из потока в боковое убежище. Но его усилия были слабы, случайны, забиты болью, а вскоре и вообще сошли на нет. Он потерял сознание. Было ясно, что жить ему осталось недолго.

Атон рванулся в пещеру. Сильный ветер подхватил его и откинул к ближней стене. Он опустился на четвереньки, прижал голову к плечу и пополз к лежащему Влому. Колени на гладкой поверхности скользили, а центральный поток не отпускал. Дышать было тяжело.

Атон лег ничком и пополз дальше. Ой больше не смотрел, куда ползет, поскольку ветер бил по телу и голове; его глаза не вынесли бы такого давления. Атон вслепую выбрал направление, головой рассекая жар. Он не знал, когда добрался до тела.

Сообразив, что переползает через руку Влома, Атон ухватился за нее и попытался повернуть назад. В глазах потемнело от боли, когда он их открыл; уж лучше быть слепым. Он не мог перевернуться, держась за руку. Пришлось сесть.

Порыв ветра вновь подхватил его и опрокинул. На какой-то краткий миг его глаза широко раскрылись, и он увидел мучительную, но отчетливую картину пещеры позади голубого граната. Потом опять упал ничком – ноги по потоку, пальцы на ногах в волдырях, руки тащат Влома за руку – и пополз, извиваясь, как слепой высохший червь, прочь от печи.

Он почувствовал, что выползает из адского грота, но не запомнил ничего, что с ним случилось после того, как он заглянул в дальнюю пещеру. Возможно, он отчасти находился без сознания и полз инстинктивно. Атон обернулся, чтобы посмотреть на руку, в которую вцепился, и обнаружил, что Влом все еще к ней присоединен. Другая его рука по-прежнему сжимала гранат.

Атон лихорадочно глотнул воды из меха, оставленного в нише, затем приложил обе руки ко рту, чтобы не дать бесценной жидкости изрыгнуться. Его мех был теперь пуст; он нашел мех Влома и влил остатки в ничего не сознающего товарища. Это было необходимо – волдыри и синяки покрывали все его тело.

«Почему мы не догадались перелить воду в один мех, а другой использовать как щит?» – подумал он, слишком утомленный для того, чтобы на себя сердиться.

Влом, наконец, пришел в себя.

– Надо выбираться отсюда, – прохрипел он.

Сжимая свое сокровище, он повис на Атоне, и они, шатаясь, побрели по туннелю.

Силы вернулись к ним, когда суховей смягчился расстоянием. Ветер ослаб и охладился, их движение ускорилось. Ветер подталкивал их в спину. Через полчаса они уже подходили к дому.

Но это, оказывается, было еще не все. Влом затормозил у крутого спуска:

– Пятый, смотри!

Маленькое чудовище перегородило дорогу. Животные в Хтоне редкость, и человек их почти не видит, но они существуют и неизменно ужасны. Химеры – худшие из них, однако есть и иные страшилища. Это напоминало ящерицу длиной сантиметров двадцать, красную, как гранат. Глубоко посаженные злые глазки горели огнем, морщинистая челюсть откидывалась и захлопывалась в напряженных спазмах.

– Саламандра! – прошептал Влом.

Атон слышал о них. Миниатюрные огненные ящерицы населяли наветренные пещеры. Они были стремительны, мерзки, могли высоко прыгать, а их крохотные челюсти выделяли смертельный яд. Легкая царапина, одна капля на обожженной коже – и все кончено.

– Ее надо обойти, – сказал Атон.

– Как? Опять назад?

Саламандра не дала им времени на обсуждения. Она рванулась вперед, цепляя толстыми ножками за камни. На вид неуклюжая, она делала добрых пять километров в час против ветра.

Атон и Влом молча повернулись и побежали по туннелю. Ветер хлестал с новой силой, толкая людей назад. Ящерица преследовала их со зловещей настойчивостью, отставая, но не слишком. Было очевидно, что она способна бежать дольше измученных людей. Ощущение притока сил, вызванное путешествием по ветру, было обманчивым.

Обычно человек обгонял саламандру, поскольку ее скорость была меньше и, в общем, не зависела от ветра. Но Атон и Влом попались в неудачном месте и не имели ни пространства, ни сил для бегства. Однако и ждать было безрассудно: голые руки и ноги – плохая защита от высоко прыгающего и кусающегося зверя. Проход слишком узок, оружия нет. О, топор Старшого!

Влом упал на землю.

– Я – все, – выдохнул он. – Больше не могу.

Атон попробовал помочь ему, но сам слишком устал, чтобы что-то сделать. Саламандра приближалась. Приключение в пещере голубого граната отняло у обоих чересчур много сил.

– Бесполезно, – сказал Влом. – Остается одно. – С чрезвычайным усилием он протянул голубой гранат. – У тебя меткая рука?

Атон не стал спорить, взял сверкающий камень, осторожно взвесил его в руке и швырнул в приближающуюся саламандру.

Он прицелился слишком низко. Камень ударился прямо перед зверем и раскололся пополам. Один кусок перелетел через голову саламандры, другой попал в туловище, отбросив ее на несколько сантиметров в сторону. Саламандра мстительно набросилась на обломок, сомкнула на нем челюсти.

Атон и Влом не стали ждать конца. Понятно, что сделает кусок граната с укусившими его зубами. Они перепрыгнули через маленькое чудовище и побежали по проходу в безопасное место.

– Все равно не вышло бы ничего хорошего, – сказал Атон, когда они замедлили шаг; он понимал, как чувствует себя Влом, утративший трофей. – Он не настоящий. Гранаты так не ломаются.

– Мы могли бы бросить мех, – сказал Влом.

Второй раз разум Атона предал его в критических обстоятельствах, оба раза использование мехов уменьшало риск. Бросить их на ящерицу, накрыть хотя бы на миг – что удержало людей от этой попытки?

Теперь граната не было. Голубой гранат, который так и не смог бы дать свободу, разве что каким-то хитроумным способом. Пещеры взбунтовались бы, узнав о гранате; никакая собственность не была бы в безопасности перед лицом такого соблазна.

– Лучше не говорить… – сказал он.

– Кто мне поверит?

Тайна будет на время сохранена.

«А как насчет большей тайны? – спросил себя Атон. – Той, что могла бы поудить такой хаос, который разрушил бы оба мира Хтона? Нужно ли рассказывать, что я увидел мельком в дальней пещере, когда меня перекувырнул ветер?

Или это должно оставаться сокрытым: целый туннель в рядах блестящих голубых кристаллов?»