355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Энтони Бруно » Подпорченное яблоко » Текст книги (страница 7)
Подпорченное яблоко
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 19:15

Текст книги "Подпорченное яблоко"


Автор книги: Энтони Бруно



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

1.01 дня

– Так ты не умер?

Гиббонс слышал голос, но смысла слов не понимал. Он моргал глазами, пытаясь прогнать мутную пелену. Он чувствовал, что вокруг что-то происходит: крики вдали, рыдания рядом, звук бегущих ног, – но понять ничего не мог: глаза его все время закрывались. Ощущение в груди было такое, будто кто-то пытался пробить ее телеграфным столбом. С животом дело обстояло не лучше. Его тошнило. Но все не так плохо, как он думал, – если это могло служить утешением. Он все еще ощущал последствия удара пули, но особой боли не было. Он закрыл глаза, чтобы комната перестала кружиться, и бессознательно потрогал языком больной зуб. Удивительно, но и он не болел. Тут он вспомнил, что только что принял болеутоляющую таблетку, ту, что принесла Лоррейн.

– Ты не умер.

Он открыл глаза, узнав наконец голос Лоррейн.

– Я думала, ты умер, – сказала она. Она выглядела печальной и разочарованной.

Он уставился на нее, стараясь не закрывать глаза. Он совершенно не понимал ее. Она стояла возле него на коленях, но не казалась особенно счастливой оттого, что он остался жив. Он сел.

– На мне жилет. Так полагается при задержании. – Расстегнув пуговицу на рубашке, он показал ей край желтовато-коричневого пуленепробиваемого жилета. – Кровь есть?

Она приподнялась на коленях и осмотрела его с головы до ног, потом снова пригнулась и проверила ноги. Покачала головой:

– Ничего не вижу.

Гиббонс кивнул, но понять ее так и не мог. Странная она. Нужно бы радоваться, что он жив. Что, черт возьми, с ней такое?

Через жилет он ощупал грудь и бок, пытаясь определить, куда именно ему попали. Похоже, несколько ребер треснули. Ощупывая бок, он наткнулся на пустую кобуру и внезапно подумал об экскалибуре. Он осмотрел пол вокруг, вспоминая, что выхватил револьвер перед тем, как его подстрелили. Он не мог далеко укатиться. Но где он, черт подери?

– Лоррейн, ты не видела мой револьвер?

– Он у меня.

В нескольких футах позади Лоррейн стоял Живчик Дефреско и держал в руке экскалибур, нацелив его в голову Гиббонса. Гиббонс не верил своим глазам. Долбаный Живчик Дефреско, этот кусок дерьма, держал в руке его револьвер, револьвер, которым он пользовался все время, что работал агентом ФБР. Ну и наглец! Он не мог в это поверить.

– Отдай мой револьвер, – сказал он. Если бы он мог дотянуться до этого ублюдка, он свернул бы ему башку.

Живчик засмеялся:

– Очухайся, парень.

Гиббонс нахмурил брови.

Живчик вдруг решил изобразить из себя крутого парня, но попытка выглядела жалко. Этот кусок дерьма все так же сутулился и подергивал головой, не решаясь взглянуть Гиббонсу в глаза. Он вел себя еще более странно, чем Лоррейн. Может, я все-таки умер и уже в аду, подумал Гиббонс. Или в огромной палате для умалишенных, похожей на универмаг «Мэйси».

– Я сказал, отдай мой револьвер, ты, кусок...

– Заткнись! – Громила Тони Беллза, парень с огромной челюстью и пустым взглядом, навис над Гиббонсом сзади. У него тоже был пистолет. Гиббонс только посмотрел на него. Черт, наверное, я точно в аду.

Лоррейн переводила взгляд с одного пистолета на другой, не особенно встревоженная. Гиббонс не мог ее понять. Либо она делала вид, что этих двоих придурков здесь нет, либо – что здесь нет ее. Или она просто смирилась с мыслью о том, что эти двое застрелят сейчас и ее, и ее любимого мужа? Гиббонс совершенно не понимал ее.

Живчик все время подскакивал и дергался, как мячик.

– Стенли, давай сматываться. Пошли.

– А как же мой двоюродный брат? – с нажимом спросила Лоррейн. – Как же Майкл?

– А что Майкл? – огрызнулся Живчик, будто обидевшись на этот вопрос. – Пошли, Стенли. Надо уходить.

Лоррейн пристально посмотрела на него, заставив его отвести взгляд.

– Вашего дружка, того, что увел Майкла, найдут. Обязательно.

Громила Стенли прищурился:

– Кто? Кто это найдет «моего дружка»?

В голосе Лоррейн звучал вызов:

– ФБР, вот кто. Майкл – специальный агент ФБР. Вашего дружка выследят и найдут Майкла.

– Ах, черт, – забормотал про себя Стенли. – Я же говорил, чтоб он не надевал на них наручники. За похищение дают большой срок. Я говорил ему. Я говорил ему, что не хочу участвовать в похищении. Я говорилему, что не пойду, если они будут в наручниках.

Гиббонс готов был заорать на Лоррейн за то, что она раскрыла Тоцци, но тут ему пришло в голову, что, очевидно, его уже и так раскрыли. Иначе зачем было надевать на него наручники?

– Стенли, не слушай ее. Пошли, давай сматываться, пока нас не застукали копы. – Живчик готов был выпрыгнуть из кожи.

– Заткнись, а? Я думаю.

Должно быть, этот процесс давался Стенли с трудом, так как лицо его сморщилось и скрутилось, как шоколад, который вливают в ванильное молоко. Мозг его был, очевидно, той частью тела, которой ему приходилось пользоваться реже всего.

Лоррейн поднялась на ноги, и Живчик попятился от нее. В ее взгляде была угроза.

– Вашего дружка найдут. Они уже у него на хвосте. Вот увидите.

– Лоррейн! – Гиббонс был готов ее убить.

– Майкл носит какую-то штуку, микрофон или что-то в этом роде. С помощью этого устройства они знают все, что с ним происходит. Так они и выследят вашего дружка.

– Лоррейн!

Она не обратила на него внимания и продолжала нападать на Стенли и Живчика:

– У них есть всякие новейшие приспособления. Не волнуйтесь. Они разыщут вашего дружка. – Она не просила их о помощи, она радовалась неминуемому поражению Тони Беллза. Ей надо было отыграться на ком-нибудь, на ком угодно за похищение ее двоюродного брата.

Гиббонс сел. Он был готов убить ее.

– Подождите, – говорила она. – Они найдут вашего дружка. ФБР...

Гиббонс решил заставить ее замолчать прежде, чем она скажет еще хоть слово.

– Лоррейн, пожалуйста, заткнись.

– Нет, это тызаткнись. – Со сверкающими глазами она повернулась к нему и визгливо закричала: – Я хочу, чтобы они знали: их дружку не на что надеяться, там, снаружи, специальная машина, пока мы тут беседуем, она следит за Майклом, они должны сказать, куда поехал их дружок, и помочь нам найти Майкла, пока не поздно. Скажиим, что произойдет. – Она разошлась вовсю, набрасываясь на всех и каждого.

Гиббонс попытался подняться на ноги, но ему удалось только встать на колени. Лоррейн хватила через край. Она вопила на него,как будто это он был во всем виноват, а ведь в него только что стреляли, черт побери. Нет, он точно в сумасшедшем аду. Скрипя зубами, он снова попытался встать.

– Замолчи, Лоррейн. Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Со мной всегда все не так! Ты, по крайней мере, так считаешь.

– Что?

– Что бы я ни сделала, все не так. Я не могу даже таблетки принести так, как надо. Не могу взять на себя твою зубную боль, а ведь этого ты хочешь на самом деле. Я бы даже не смогла быть хорошей вдовой. Ну так извини, такая уж я есть. Тебе надо просто избавиться от меня.

– Что ты мелешь, Лоррейн? Совсем с катушек съехала?

– Не знаю. Может быть.

Гиббонс крякнул, напрягся и наконец поднялся на ноги.

– Если ты не заметила, в меня только что стреляли, Лоррейн. Я мог бы уже быть трупом. Я не хочу выслушивать этот бред.

Она размахивала руками, как самая настоящая сумасшедшая.

– Так застрели меня! Тогда я не смогу больше надоедать тебе.

Он уставился на нее, потом махнул рукой на Живчика:

– Не могу. Мой револьвер у него.

Она повернулась к Живчику, заставив того вздрогнуть:

– Отдай ему его поганый драгоценный револьвер, пусть застрелит меня. Меня тошнит от жизни с ним.

Эти слова ранили Гиббонса сильнее, чем пули. Что на нее нашло? Конечно, он вел себя как последний зануда, когда она принесла сюда его таблетки, ну и что? Он всегда был занудой.

– Лоррейн, ты ведь так не думаешь на самом деле.

Она резко обернулась и бросила на него гневный взгляд.

– Не надо мне говорить, что я думаю, а что нет. Черт возьми, я могу думать сама за себя.

Стенли попытался перекричать ее:

– Заткнитесь оба! Я не могу думать!

– Самзаткнись! – визгливо закричала Лоррейн.

Гиббонс бросил на него злой взгляд.

– Да заткни свою поганую глотку и не вмешивайся не в свое дело.

Лицо Стенли исказилось от гнева.

– Не смей приказывать мне заткнуться, самзаткнись.

Живчик скакал вокруг них, как человек, идущий по горячим углям.

– Пошли, Стенли, надо уходить.

– И ты заткнись. Я пытаюсь думать. – Глаза Стенли превратились в маленькие булавочные головки, в них было замешательство. Он указал пистолетом на Лоррейн. – Вы что-то сказали о машине наружного наблюдения?

– Да! Ты что, плохо слышишь?

Гиббонс не верил своим ушам. Почему, черт подери, она говорит все это этому недоноску? Почему просто не заткнется?

В голове Стенли что-то сдвинулось с места, и в глазах засветилась мысль. Он ткнул пистолетом в Гиббонса и схватил Лоррейн за руку выше локтя.

– Пошли. Быстрее. Покажите мне этот фургон.

– Пошел ты, – сказал Гиббонс.

Неожиданно к его голове прижался холодный ствол экскалибура.

– Слышал, что тебе сказали? – произнес Живчик. – Быстро!

Этот кусок дерьма вдруг что-то о себе возомнил. Гиббонс отгрыз бы ему кисть, если бы Стенли не держал под прицелом Лоррейн.

– Шевелись!

Гиббонс, уступая, поднял руки и через плечо взглянул на Лоррейн. На лице у нее было такое выражение, будто она держала ситуацию под контролем. Может, ей так казалось. Он представить себе не мог, что, по ее мнению, должно произойти, когда эти ребята увидят фургон. С одной стороны, он надеялся, что Догерти уехал, с другой – что нет. Неизвестно, что придет в голову этому тупоголовому громиле, если фургона не окажется на месте. Никогда не обещай кость напавшей на тебя собаке, если не уверен, что она у тебя есть.

Когда они тесной группой двинулись по главному проходу к выходу, там не было ни души. Безоружные охранники, закусив губы и напустив в штаны, смотрели из-за прилавков, молясь, чтобы поскорее приехали копы. Держа в руке экскалибур, Живчик вывел Гиббонса на Тридцать четвертую улицу. Стенли, пятясь, вышел через стеклянные двери, увлекая за собой Лоррейн.

– Где он? – буркнул Стенли, осматривая запруженную народом улицу.

Лоррейн кивнула головой:

– Вон там. Синий ремонтный фургон. – В ее голосе слышалось раздражение.

Он ткнул пистолетом ей в спину:

– Пошли.

Живчик вжимал экскалибур в спину Гиббонса, но Гиббонс все равно двигался очень медленно. Догерти – технический специалист, не оперативник. У него не должно быть оружия, хотя, возможно, в фургоне он и возит с собой пистолет. Если у него хватит ума, он уедет, как только увидит их. Еслион их увидит. Зная Догерти, можно было предположить, что он, вероятно, возится, надев на голову наушники, с разными ручками и кнопками, пытаясь поймать сигнал передатчика Тоцци.

Когда они подошли к фургону, Стенли отпустил Лоррейн и подтолкнул ее вперед:

– Вы, откройте дверь.

Спотыкаясь, Лоррейн сделала несколько шагов и остановилась.

– Открывайте! – рявкнул Стенли, бросаясь к ней и тыча ей в спину пистолет.

Теперь она казалась испуганной. Гиббонс почувствовал что-то похожее на облегчение.

– Быстрее. – Стенли снова подтолкнул ее.

Она нехотя постучала в раздвижную дверь.

Ничего.

– Толкните ручку, – приказал Стенли.

Она попробовала толкнуть ее, надеясь, что дверь заперта, но от ее толчка дверь распахнулась.

– Миссис Гиббонс!

Увидев ее, Догерти был изумлен. Он наклонился вперед, сидя на одном из своих табуретов, конечно, в наушниках, но сжимая в руке пистолет 38-го калибра. С первого взгляда Гиббонсу стало ясно, что Догерти совершенно не умеет обращаться с оружием. Стенли тоже это понял. Он оттеснил Лоррейн и наотмашь ударил Догерти своим тяжелым автоматическим пистолетом. Догерти пригнул голову, но Стенли все-таки его достал. Потеряв сознание, специалист по наблюдению вывалился из фургона и мешком упал на тротуар. На его раскроенном лбу выступила кровь.

– Внутрь. – Стенли повел пистолетом, оглядывая прохожих, но пока ни один из них еще не заметил валяющегося на тротуаре Догерти. – Все внутрь.

Лоррейн тут же подчинилась, и это по-настоящему взбесило Гиббонса. Его указания она никогда не выполняла с такой готовностью. Правда, он никогда не угрожал ей пистолетом.

– Садитесь.

Гиббонс проигнорировал его слова и наклонился над Догерти. Он знал, что у Живчика не хватит пороху выстрелить в него. Стенли сунул пистолет в ухо Гиббонса и повторил приказание, но Гиббонсу было наплевать. Он проверил пульс Догерти. Пульс был нормальный, и это его успокоило. С Догерти все будет в порядке.

– Поднимайся! – сказал Живчик, повышая голос.

Не обращая на него внимания, Гиббонс взглянул на Стенли, кивнул на пистолет Догерти, лежащий на тротуаре, и сказал:

– Подбери пистолет, а то он достанется какому-нибудь недоумку.

– Что?

– Я сказал, подбери пистолет. На улицах и так полно оружия.

– А... – Стенли повернулся к Живчику: – Возьми его.

Живчик сделал так, как ему велели, но большой радости при этом не выказал. Выполняя чужие приказы, трудно чувствовать себя крутым парнем. Гиббонс обнажил в улыбке зубы.

– Теперь залезай, – приказал Стенли.

Так как Гиббонс не сразу смог это сделать, один из них подтолкнул его сзади. Гиббонс налетел на табурет, ударившись о него грудью. Тупая боль, как от старого синяка, разошлась по левой стороне груди. У него было такое ощущение, что, не выпей он болеутоляющее, сейчас бы расплакался. Поднявшись с некоторым трудом, он устроился на табурете. Сдернув наушники с окровавленной головы Догерти, Стенли сматывал тянувшийся от них провод.

Живчик задвинул раздвижные двери.

– Поехали, – сказал ему Стенли.

Маленький гаденыш засунул экскалибур в карман пальто, сел за руль, завел мотор, и фургон, взвизгнув, тронулся с места.

– Куда ехать, Стенли?

– Поезжай мимо стоянки. Посмотрим, взял ли Беллз машину. Надо его найти.

– Ладно. Хорошая мысль.

Стенли уставился на сложное оборудование, установленное в фургоне. Ни дать ни взять шимпанзе, попавший в космический корабль. Осторожно вытаскивая штекер наушников из гнезда, он поджал губы и нахмурился. Внезапно с потрескиванием ожил динамик на стенке фургона. Из него доносились неравномерно накатывающиеся звуки статических разрядов. Стенли протянул наушники Гиббонсу:

– Как эта штука работает?

Гиббонс рассмеялся:

– Это не меня надо спрашивать, приятель. – Он ткнул большим пальцем через плечо. – Как с этим управляться, знает тот парень, которого ты оставил на тротуаре, а не я.

Стенли пристально посмотрел на Лоррейн.

– Мне кажется, вы сказали, что их можно выследить. Так?

Лоррейн стиснула зубы, затем бросила обвиняющий взгляд на Гиббонса:

– Я думала, ты сможешьвыследить их с помощью этого оборудования.

Гиббонс покачал головой:

– Вы оба смотрите слишком много фильмов о Джеймсе Бонде. Передатчик, который носит Тоцци, очень ненадежный. Чтобы поймать сигнал, нужно находиться не дальше чем в четверти мили от него. А если Тоцци будет в здании из стальных конструкций или одна из таких конструкций отгородит передатчик от приемного устройства, можете и вовсе про него забыть.

– Но вы ведь слышали его, когда он был в универмаге, – запротестовала Лоррейн.

Гиббонс пожал плечами:

– Это старое здание. Не знаю. Спросите Догерти.

– У меня голова болит от этой чертовой штуки, – проворчал Стенли, глядя на динамик, и хотел вставить штекер наушников в гнездо, чтобы отключить его.

– Оставь его, – выпалила Лоррейн. – Вдруг что-нибудь услышим.

Гиббонс пронзил ее взглядом. Он убьет ее. Это точно. Она тоже посмотрела на него с вызовом и гневом.

– Не выключай. Я хочу знать, что с Майклом.

– Да, – заговорил сидящий за рулем Живчик, – я тоже хочу знать, что с моей сестрой. От этого психа Беллза можно чего угодно ждать.

– Заткнись! – завопил Стенли.

Гиббонс протянул руку к регулятору звука и прикрутил его. Лоррейн гневно смотрела на него. По какой-то причине она на него здорово злилась – неужели только из-за того, что он вел себя как зануда?

– Эй, Стенли, смотри. Машина все еще здесь. – Через ветровое стекло Живчик показывал на стоянку на Тридцать четвертой улице за Девятой авеню. Серебристый «БМВ» стоял там передом к выходу. В нем никого не было.

Две патрульные машины нью-йоркской полиции неслись по Тридцать четвертой улице им навстречу с включенными сиренами и мигалками. Никто не произнес ни слова. В этом не было необходимости. Нетрудно было догадаться, куда направляются копы.

– Здесь направо, – сказал Стенли.

Живчик повернул перед большим зеленым знаком с надписью «Туннель Линкольна».

– Но так мы снова попадем в Джерси, Стенли. – И хотя он уже ехал по въездной дороге в туннель с односторонним движением и не мог повернуть назад, его одолевали сомнения. – А как же Беллз... и Джина?

– Не волнуйся. Я знаю Беллза. Я знаю, куда он делся. – Голос Стенли звучал мрачно.

– Да? Откуда? – Очевидно, Живчик действительно беспокоился о сестре.

– Его все ищут. Показывают по телевизору, и все такое. Я знаю его. Он с ума сходит, думая об этом. – Стенли взглянул на Гиббонса. – Может, вдобавок думает, что убил агента. Ты ведь из ФБР?

Гиббонс кивнул. Его подмывало сказать, что Беллз стрелял еще и в специального агента Петерсена, но он решил не раздражать Стенли. Если он хочет поговорить, пусть говорит.

– Насколько я знаю Беллза, – произнес Стенли, – он поехал туда, где чувствует себя в безопасности. Есть только одно такое место. Он здорово умеет держать себя в руках, но я видел, как он выходит из себя. Надо найти его раньше. И увезти, пока его не зацапали. – Стенли говорил сам с собой, уставившись на пистолет, который он держал в руке, намечая, очевидно, какой-то план.

– Ты это о чем? Что бывает, когда он выходит из себя? – Уметь бы читать мысли Стенли.

Стенли посмотрел на Гиббонса глазами бассет-хаунда, но оставил его вопрос без ответа.

Живчик оглянулся:

– Так куда он поехал, Стенли?

– Ты знаешь.

– Нет. Только не туда.

Стенли не ответил.

– Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Внезапно Живчик вышел из душевного равновесия.

Гиббонс был в замешательстве. Все это ему очень не понравилось.

Когда фургон въехал в туннель, освещенный светом фонарей, ровное потрескивание в динамике стало затихать. Лоррейн уставилась на динамик, потом запрокинула голову и вздохнула:

– О Господи.

Глава 12

1.22 дня

– Идите. Не останавливайтесь. Просто идите.

Тоцци хотелось задушить этого ублюдка. Они с Джиной, держась за руки, поднимались по ступеням метро, словно парочка влюбленных, как того и хотел Беллз, но сукин сын все равно продолжал давать указания. Он шел прямо за ними, нацелив на них пистолет сквозь карман пальто, и не переставая требовал в своей монотонной приглушенной манере, чтобы они шли вперед. Тоцци Богом поклялся убить этого ублюдка. За Гиббонса.

При мысли о Гиббонсе, лежавшем на полу – одна нога вывернута назад, безжизненные руки закинуты за голову, – у Тоцци мутилось в голове. Ему хотелось вырвать у Беллза сердце. Гиббонс.Он убил Гиббонса.Ублюдок поплатится за это. Сильно поплатится. Тоцци так хотелось расквитаться с ним, что у него дрожали руки.

Когда они поднялись наверх и вышли на солнечный свет на углу Шестой авеню и Спринг-стрит, там, где кончается Сохо, Тоцци искоса взглянул на Беллза.

Беллз ухмылялся, как ящерица.

– Тебе ведь приятно, правда, малыш Майки? Держать Джину за руку, бродить по улицам. Может, нам зайти в какую-нибудь картинную галерею, раз уж мы здесь? Ты ведь это любишь, Джина?

– Пошел ты, Беллз.

Беллз рассмеялся.

– Какое образное, живое выражение, Джина. Не знаю, почему Живчиком называют твоего брата.

Тоцци попытался его утихомирить:

– Куда мы идем, Беллз?

– Тебе-то что, Майки? У тебя есть девушка. Вот и радуйся.

– Ладно, ладно.

– Ты хочешь сказать, что не рад? Ну же, Майки, скажи честно. Тебе же до смерти хочется трахнуть Джину. А может, ты уже переспал с ней. Так ведь. Майки? Ты уже пару раз имел ее и теперь больше не хочешь с ней знаться? Так, что ли? А в чем дело? Она храпит?

Тоцци покосился на Джину, но она смотрела прямо перед собой. Он не был уверен, что Беллз просто строит догадки относительно его и Джины. Может, он знает, что произошло тогда днем в ее квартире.

– Скажи мне, хороша она, Майки?

Джина резко обернулась, стекла ее очков сверкнули.

– Кончай, Беллз. Это совсем не забавно.

– Правда? А когда-то ты считала меня забавным.

Тоцци попытался поймать ее взгляд, но она снова смотрела прямо перед собой.

Они миновали старомодную парикмахерскую и мастерскую по ремонту ювелирных изделий, направляясь на восток к Западному Бродвею, где располагались дорогие магазины и галереи. И везде полно народа. В метро, стоя плечом к плечу с другими пассажирами, Тоцци думал о пистолете в кармане Беллза, и ему было очень не по себе. Он боялся, как бы что-нибудь не вывело Беллза из себя и он не начал палить снова, как в универмаге «Мэйси». По счастью, в метро ничего не случилось, но Тоцци знал, что от людных мест им лучше держаться подальше.

В голове Тоцци снова запульсировало от удара пистолетом. Он подумал о сегодняшнем экзамене на черный пояс, и внезапно от ярости ему захотелось кого-нибудь укусить. Не потому, что он снова пропустит экзамен. После того, что случилось с Гиббонсом, это уже не имеет значения. Ему не давала покоя одна мысль: вот он прошел через все испытания, изучал айкидо в течение пяти с половиной лет, и что это ему дало? Он в полной зависимости от какого-то подонка, никогда ничему не учившегося, только потому, что в руках у него пистолет. Он вспомнил, о чем всегда говорили на занятиях по айкидо. Если к тебе пристал тип с пистолетом, отдай ему, что он хочет. Никакое боевое искусство не спасет от пущенной с расстояния пули. И хотя Беллз был очень близко и пистолет лежал у него в кармане, что давало Тоцци какой-то шанс, он был скован наручниками с Джиной и не мог рисковать ее жизнью. Он ощущал полную беспомощность. Оставалось только сохранять спокойствие и расслабиться. Замечать все, что происходит вокруг. Помнить о главных принципах айкидо. И надеяться на чудо.

Тоцци вздохнул. Зачем вообще изучать какие-то боевые искусства, когда все, что требуется, – это выложить пару сотен баксов за пистолет, и ты кум королю? Это несправедливо. Конечно, он знал, что изучать айкидо надо постоянно, этим нужно заниматься всю жизнь. Ты всегда только ученик, независимо от того, сколько времени этим занимаешься, никто никогда не овладевает этим искусством полностью, даже настоящие мастера. Кроме того, айкидо – это не просто боевое искусство, а искусство познания жизни. Оно гораздо шире, чем просто борьба. Так-то это так, но пользы от этого было мало. Он должен был вот-вот получить черный пояс, а верх над ним одержал Беллз, который носит пояс только для того, чтобы поддерживать брюки. И только потому, что у него есть этот проклятый пистолет. Черт!

Гнев Тоцци начал остывать. Все равно этим ничему не поможешь. Он чувствовал пальцы Джины в своей руке. Они были холодными. Еще схватит воспаление легких. На улице довольно прохладно, а на ней только слаксы и блузка. Она не жаловалась, во всяком случае, по этому поводу. Ветер растрепал ее волосы, они упали ей на лицо и закрыли очки. Интересно, о чем она думает? Что же на самом деле происходит между ней и Беллзом? Она вела себя довольно спокойно, сердилась, но не негодовала. Конечно, она не слабонервная барышня, но, наверное, человек, которого похищают под дулом пистолета, должен выражать несколько больше эмоций. Может, она ощущает какую-то вину перед Беллзом? Может, думает, что заслужила это? Почему она не очень сильно волнуется? Не кажется испуганной?

Тут Тоцци задумался, как же выглядит он сам. Ведет ли он себя как Майк Санторо, занимающийся порнографическими фильмами, или как Майк Тоцци, агент ФБР? Может, он должен выражать больше эмоций? Может, надо попытаться выкрутиться из этой истории, как это сделал бы Майк Санторо, изобразить изумление и непонимание по поводу происходящего, поунижаться немного. Может, для такого проныры, которого он изображает, он ведет себя слишком стоически?

Да, но что, если Беллз уже знает, что он тайный агент? Живчик вполне мог сказать ему. Тоцци ни на грош не доверял этому говнюку. Если Беллз уже знает об этом, может быть, он хочет использовать Тоцци как заложника, чтобы купить себе свободу? Проблема в том, что он не знает, что именно известно Беллзу, а Беллз ничего не говорит. Очевидно, Беллз знал, что Гиббонс – представитель закона, иначе он не застрелил бы его. Но что еще ему известно? Через плечо Тоцци взглянул на лицо Беллза. Учитывая обстоятельства, оно было слишком спокойным, как будто он впал в медитацию, и это вызывало беспокойство. Интересно, о чем этот тип думает, что может вывести его из себя. Нужно разговорить его.

– Почему ты так поступаешь со мной, Беллз? Что я тебе сделал? Не понимаю.

Беллз не ответил. Они шли все вместе быстрым шагом, но Беллз находился в своем собственном мире.

– Скажи мне, Беллз. Может, я помогу тебе. Что-нибудь вместе придумаем.

Беллз засмеялся. Сначала его смех напоминал тихий свист, но скоро он превратился в громкий хохот на грани истерики.

Джина убрала с лица волосы и оглянулась:

– Ты больной. Ты это знаешь?

– Ну же, Беллз. Послушай меня. Я помогу тебе. Сними с нас наручники. Сделай это.

Джина усмехнулась:

– Как он может это сделать? У него нет ключа.

Она была права. Уложив ударом охранника, Беллз не взял у него ключ. Тем не менее надо продолжать беседу. Надо, чтобы Беллз разговорился. Он должен осознать, что его заложники не чурки, а люди.

– Беллз, ты не слушаешь меня. Я хочу тебе помочь.

Беллз замедлил шаги. Он так смеялся, что на глазах у него выступили слезы.

– Помочь мне? Как ты собираешься мне помочь? Ты – поганый стукач, Майки. Ты не помочь мне хочешь, ты хочешь меня заложить.

Стукач.Это слово застряло в голове Майка, как кинжал в стволе дерева. Значит, Беллз знает.

– О чем ты говоришь, Беллз? Почему «стукач»?

Беллз уже не мог контролировать себя. Он смеялся, будто надышался веселящего газа.

– Ты стукач, малыш Майки, вонючий поганый стукач. Помнишь того старикана, которого я подстрелил в универмаге? С раздутым лицом? Ты разговаривал с ним у кондитерского магазина в Байонне сегодня утром. Ты еще сказал мне, что ему нужен зубной врач, или что-то в этом роде. Ну, так я видел его по телевизору, Майки. Он работает в ФБР, дружище.

Работалв ФБР, подумал Тоцци.

– Ты работаешь на ФБР, малыш Майки. Это нехорошо. – Беллз уже не смеялся.

Внутри у Тоцци все сжалось. Он не решился отрицать. Это могло бы привести Беллза в неистовство. Но если он признает, что Беллз прав, тот его наверняка пристрелит.

– Это правда? – Джина пристально смотрела на него.

– Что?

– Что ты работаешь на правительство? Значит, ты хотел навлечь неприятности на моего брата?

– Нет.

– Врешь.

– Джина, это правда. Я ни на кого не стучал.

Беллз снова начал заводиться, слыша, как они препираются, но Тоцци тоже разозлился. Он не любил оправдываться, защищаться. Даже если ты говоришь правду, впечатление такое, что ты врешь. Ей надо было дать прямой ответ, и лучше всего все отрицать.

Она отпустила его руку и попыталась вырваться, забыв, что они прикованы друг к другу.

– Ты настоящий поганец, знаешь ты это? Ты заговорил мне зубы, вешал мне лапшу на уши, что я тебе нравлюсь, а на самом деле тебе нужна была только информация о моем брате. Ты тогда пришел ко мне, только чтобы вынюхать что-нибудь о нем. На меня тебе наплевать. Я не могу в это поверить. – Ее глаза сверкали от злости.

Пот градом катился по спине Тоцци. О, черт...

Беллз перестал смеяться. Его рот превратился в прямую линию, глаза стали пустыми и безжизненными. Тоцци чувствовал, как в нем закипает ярость.

– Ты спал с ней?

– Беллз, послушай...

Беллз перевел взгляд на Джину:

– Ты спала с этим парнем?

Она отвернулась и ничего не ответила.

Беллз кивал. Его лицо потемнело.

– Отлично. Ты спишь с этим стукачом, а он хочет заложить меня. Отлично, Джина. Мне нравится.

– Это было только один раз, – раздраженно сказала она.

Но Беллз не слушал. Он говорил сам с собой, громко цедя слова:

– Меня показывают по телевизору, миллион копов охотятся за мной, а ты ложишься в постель с этим парнем. Чудесно.

Рубашка на спине у Тоцци взмокла от пота.

– Ты торопишься с выводами, Беллз. Все совсем не так. Послушай меня.

Но Беллз его не слышал. Лицо его ничего не выражало – он был в другом мире. Тоцци проследил за его взглядом, устремленным на корейскую бакалейную лавку на той стороне улицы. Водитель грузовика разгружал ящики с салатом из открытого кузова.

– Эй! – вскрикнула Джина.

Беллз внезапно схватил ее за волосы и потащил через улицу. Руку с пистолетом он не вынимал из кармана, и Тоцци видел, как ткань выпирает под дулом. Нестройной процессией они направлялись к кабине грузовика. •Не отпуская волос Джины, Беллз вскочил на подножку, заглянул внутрь кабины и спрыгнул, все одним движением.

– Отпусти! – закричала Джина, но он толкнул ее к кузову грузовика, увлекая и Тоцци.

Тоцци не сопротивлялся. Пистолет был нацелен в спину Джины, а у него уже была возможность убедиться, что Беллз, не раздумывая, стреляет на публике.

Услышав крик Джины, кореец, разгружавший овощи, поднял голову. Беллз выхватил пистолет из кармана и прицелился корейцу в лицо, отчего тот закосил еще больше.

– Ключи, – приказал Беллз.

Человек залопотал что-то по-корейски.

– Ключи от грузовика.

Кореец пожал плечами и продолжал что-то бормотать. Он не понимал по-английски.

Дулом пистолета Беллз наотмашь ударил его по виску. Кореец, зашатавшись, отступил. Тут неожиданно из магазина выскочил другой кореец в белом переднике: Он держал в руке обрез.

Беллз отпустил Джину, прыгнул прямо ко второму корейцу и ткнул пистолет ему в шею, нанося одновременно удары кулаком по лицу. Тот, дрожа, поднял руки, и Беллз вышиб обрез из его рук.

– Ключи. Мне нужны ключи от грузовика.

– Да, да, хорошо, хорошо, – произнес бакалейщик. Он говорил с сильным акцентом, но понял, чего хочет Беллз. – В карман. – Он указал на водителя, который в шоке сидел на тротуаре, обхватив руками голову. – В карман.

Беллз приподнял подбородок бакалейщика дулом пистолета:

– Достань их. Достань ключи.

– Хорошо, хорошо. Я доставать для вас. Да. – Бакалейщик наклонился и выудил ключи из куртки водителя. Они звенели у него в пальцах, когда он вытянул руку, напрягая мускулы шеи под дулом пистолета, упершегося в его горло. – Вам надо деньги, я имею. Не стрелять меня. Пожалуйста. Я имею деньги для вас.

Беллз проигнорировал его предложение и ударил сидящего на корточках бакалейщика ногой. Тот упал на землю. Беллз направил пистолет на Тоцци и Джину.

– Залезайте, – сказал он, кивком указав на кузов грузовика.

Тоцци не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем. Все происходящее промелькнуло перед ним, как на киноэкране. Движения Беллза казались нереальными. Его сосредоточенность и исполнение были экстраординарными. Нападая, он не выражал никаких эмоций и не колебался. Беллз не раздумывал, он просто действовал. Такое Тоцци наблюдал только у самых лучших мастеров айкидо, настоящих мастеров. Вся сцена заняла пятнадцать, от силы двадцать секунд, но только когда все уже было кончено и Беллз приказал им залезть в грузовик, Тоцци осознал, что был загипнотизирован этим зрелищем. Если бы он сохранил присутствие духа, он мог бы что-нибудь предпринять и отнять у Беллза пистолет, когда он угрожал корейцам. Но Тоцци даже не пошевелился. Он просто наблюдал. Постепенно, как выползает из «Поляроида» готовая фотография, до него стало доходить, что, несмотря на тренировки в ФБР и занятия айкидо, он, может быть, не справится с Беллзом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю